Суй против Когурё – малоизвестные подробности

А. Пастухов

1. Предисловие^{1 2}

Поднебесная ³ горела. Казалось, первобытный хаос Хундунь ⁴ готов вновь заполонить окружающее пространство, высвобожденное из невероятной мешанины пяти первоэлементов ⁵ героическими усилиями пяти великих императоров древности ⁶. Империя Восточная Хань ⁷, раздираемая внутренними противоречиями, пала под ударами повстанческих отрядов «Желтых повязок», возглавляемых тремя братьями Чжан – последователями тайной даосской секты «Тайпиндао» ⁸. Начавшись в 184 г. при слабом императоре Лин-ди ⁹, восстание малочисленной вначале секты быстро набрало силу, расширило свою социальную базу и смело одряхлевшие институты государственной власти. Император превратился в лишенную власти куклу, укрытую от реальной жизни и власти за толстыми стенами Лояна ¹⁰.

Китайский автор 14 в. Ло Гуанчжун ¹¹ в своем «Троецарствии» писал об этом времени:

«Они распространяли слухи, что Синему небу скоро конец, что на смену ему придет Желтое небо, и что в первом году нового цикла в Поднебесной воцарится Великое благоденствие»

Невероятно, но факт: маги братья Чжан удивительно точно предсказали будущее – Синему небу, действительно, пришел конец. Над Поднебесной занималась Желтая заря…

Братья Чжан не успели воспользоваться плодами своих побед – частные войска-«буцюй» ¹² нескольких ханьских полководцев разгромили повстанческие отряды. Однако возвращать власть законному представителю рода Лю победившие военачальники не спешили. В мутной воде лужи, оставшейся на месте бурлящего потопа народной войны, удобно было вылавливать не только чины и звания «за спасение императорского дома», но и выкраивать земли для своих личных уделов. Страна вступала в эпоху Троецарствия ¹³.

Союзы с варварскими племенами были характерны во времена седой древности, когда древнекитайская народность хуася ¹⁴ еще не вполне сложилась. Но, начиная со времен Цинь ¹⁵ и Хань ¹⁶, использование инородцев в качестве военной силы в междоусобицах было прочно забыто, а китайцы, волею случая или же добровольно оказывавшиеся среди кочевников и начинавшие служить им, признавались изгоями и преступниками ¹⁷. Но гибель династии разрушила эту традицию.

И вот уже в начале третьего века по христианскому летоисчислению многие китайские феодалы начинают использовать вооруженную силу кочевых племен (или, как позднее называли их калмыцкие певцы-джангарчи, ¹⁸ – «желтых богатырей») в своих целях.

Так, братья Юань Си и Юань Шан, будучи не в состоянии противостоять Цао Цао ¹⁹, бежали в земли ухуаней ²⁰ и подговорили их правителя Чо выступить против могущественного диктатора. В дальнейшем, проиграв сражение среди гор Байланшань ²¹, братья бежали в Ляодун ²², где намеревались получить помощь от тамошнего наместника Гунсунь Кана и племен е и мэк ²³.

Закрепившийся в Силяне ²⁴ (территории Ордоса и Ганьсу) род Ма вел борьбу с Цао Цао за столицу Западной Хань – город Чанъань, и даже смог нанести ему поражение с помощью воинов тибетских племен цян ²⁵. Упоминаются отряды цянов по 20000 воинов.

Не отставал и сам род Цао, правящий в северном царстве Вэй. В 223 г. вэйский Цао Пэй «направил» цянского князя Кэбинена в земли далекого Шу, где закрепились потомки правящего рода Хань – Лю Бэй и его семейство.

Да и сам род Лю использовал тех же цянов (на этот раз князя Мидана) против Вэй…

«Желтые богатыри» хлынули на равнины Поднебесной подобно водам другой желтой силы – великой реки Хуанхэ, прорвавшей свои дамбы.

Долгие годы бескрайние равнины Северного Китая и Манчжурии раздирали войны между ордами киданей ²⁶, жуаньжуаней ²⁷, сяньби ²⁸ и прочих кочевых народов, «имя которым – Легион». Слабая империя Цзинь ²⁹, провозглашенная в 265 г. вэйским полководцем Сыма Янем, не могла противостоять напору кочевников.

Создавались и рушились империи, где у кормила власти стояли потомки степных завоевателей, а эксплуатируемую и бесправную массу трудящегося населения и мелкого чиновничества составляли собственно «черноголовые». Сокращались площади обрабатываемых земель, приходили в упадок ремесла, распространялся буддизм ³⁰, обещавший измученному постоянными превратностями судьбы человеку выход из этого океана бедствий.

Вот что писал великий поэт Бо Цзюйи ³¹:

«… Обернулся, гляжу – в этой маленькой деревеньке

На каждый десяток восемь-девять дворов в нужде…

Только греются тем, что жгут в лачугах репейник,

И печально сидят всю ночь, дожидаясь дня…»

(Бо Цзюйи, «В жестокую стужу в деревне», перевод Л. Эйдлина)

«… Все дочиста с поля ушло в уплату налога.

Зерно подбираю – хоть так утолить бы голод…»

(Бо Цзюйи, «Я смотрю, как убирают пшеницу», перевод Л. Эйдлина)

«… Заложены туты, продано поле, внесена тяжелая подать.

Ну а дальше – одежду и пищу где найдет разоренный крестьянин? …»

(Бо Цзюйи, «Дулинский старик», перевод Л. Эйдлина)

В то же самое время положение чиновников было совершенно иным:

«…Ведь в жизни ни разу я сам не пахал, не сеял.

А все ж получаю казенные триста даней ³²

До нового года зерна у меня в избытке…»

(Бо Цзюйи, «Я смотрю, как убирают пшеницу», перевод Л. Эйдлина)

Усиление эксплуатации крестьян, противоречия между феодалами и императорским двором, отсутствие свободного фонда земель для раздач военным и гражданским слугам Сына Неба, делали государственные новообразования Северного Китая крайне непрочными. Некоторые из них существовали менее 20 лет. Страна нищала, численность населения после эпохи Троецарствия сократилась в 3, 5 раза, войны становились все более затяжными, а разоренный до предела народ с тоской вспоминал времена величия державы Хань…