Мотивационное обусловливание

Онтогенетическое развитие биологической мотива­ции происходит благодаря приобретению изначально индифферентными воздействиями способности вызы­вать активность индивида и обеспечивается механиз­мом, называемым в литературе замыканием условной связи. С психологической стороны, а именно при уче­те того, что выработка условной связи означает изме­нение субъективного отношения к условному раздра­жителю, этот механизм может быть изображен в виде передачи эмоционального (мотивационного) значения безусловного воздействия новому содержанию, свя­занному с этим воздействием в опыте индивида, т. е. своего рода распространением или переключением эмоционального переживания в образе согласно от­ражаемым объективным связям и фиксацией на новом содержании, которое в силу этого становится мотивационным. Именно такое переключение лежит в основе мотивационного обусловливания, представляющего собой основной механизм развития биологической мо­тивации в онтогенезе.

Феноменология обусловливания в психике челове­ка. Многочисленные исследования, проведенные при разработке концепций высшей нервной деятельности и бихевиоризма, не оставляют сомнений в том, что процессы мотивационного обусловливания свойствен­ны человеку. Так, в одном из классических исследований экспериментатор ударял в гонг, вызывая резкий, за­ставляющий вздрагивать звук, в тот момент, когда ничего не подозревающий 11-месячный мальчик пы­тался коснуться лабораторной крысы; шести таких сочетаний безусловного (резкий звук) и условного (вид крысы) раздражителей оказалось достаточно для того, чтобы у ребенка сформировалось отрица­тельное отношение к животному, при виде которого он пугался и начинал плакать [27, p. 158 — 163]. Показательно, что после опытов ребенок обна­ружил реакции страха при виде других животных, мехового пальто и даже маски Деда Мороза; это сви­детельствует о том, что в результате обусловливания мотивационное значение приобретает не только цело­стные предметы (в данном случае — крыса), но и отдельные их свойства (например, фактура волосяно­го покрова тела), которые воспринимаются эмоцио­нально и в том случае, когда входят в состав свойств других предметов.

При уточнении меры, в которой механизм обуслов­ливания свойствен человеку, важно учесть, что в ли­тературе он описывается не обязательно в терминоло­гии и традициях, сложившихся в физиологии высшей нервной деятельности. Так, в положении, сформули­рованном еще в XVII в.: «Вследствие одного того, что мы видели какую-либо вещь в аффекте удовольствия или неудовольствия... мы можем ее любить или нена­видеть» [17, c. 469], утверждается, по существу, то же самое, что и в обобщенном выводе из современных экспериментальных исследований: «...Нейтральные раздражители, которые предшествуют появлению эмоциогенных раздражителей или их сопровождают, сами приобретают способность вызы­вать эмоции» [15, c. 90]. Эта же закономерность подчеркивается в положении о следообразующей функции аффекта [8, c. 36], лежащей в основе образования «аффективных комп­лексов» [11, 9]¹.

Не менее убедительно, чем специальная литерату­ра, обнаружение и значение механизма обусловлива­ния у человека демонстрирует реальная практика воспитания. Каждый раз, когда взрослый, потеряв веру в эффективность воспитательных разъяснений, шлепает ребенка по рукам за игру с недозволенными предметами или припасает лакомство для того, чтобы смягчить неприятное впечатление от предстоящей ме­дицинской процедуры, его действия (осознает он это или нет) рассчитаны именно на эффекты обусловли­вания. Этот же эффект лежит в основе таких распро­страненных приемов воспитания, как похвала или порицание.

Яркие примеры действия механизма обусловлива­ния представляют случаи формирования на его основе нежелательных для человека эмоциональных отноше­ний. Хотя возникновение таких психических от­клонений, как фобии или половые извращения, обыч­но определяется сложным комплексом причин, в от­дельных случаях их развития явно заметны следы обусловливания по типу импринтинга.

Можно сослаться и на более серьезные социальные явления. Развитие человечества насыщено примера­ми того, что общественные силы, столкнувшись с невозможностью подчинения людей способом убеж­дения, прибегают к грубо биологическому обусловли­ванию. Этому служат телесные наказания, карцеры, пытки и целые институты, такие как инквизиция. И хотя история сохраняет прежде всего имена людей, нашедших силы для сохранения своих идеалов и до­стоинства при самом грубом безусловно рефлекторном давлении, нельзя забывать, что такие институты не сохранялись бы, если были совершенно неэффектив­ными.

Все это позволя­ет заключить, что мотивационное обусловливание как «единица» онтогенетического развития биологической мотивации обнаруживается у человека не только в этом качестве, но и как одна из основ развития соб­ственно человеческих мотивационных отношений.

Однако обсуждавшиеся данные ничего не говорят о том, является ли обусловливание единственным ме­ханизмом этого развития, иначе говоря, сводится ли специфика формирования человеческой мотивации к вышеупомянутым отличиям, обнаруживаемым процес­сами обусловливания на уровне социально развитой психики. Для рассмотрения этого вопроса нам пона­добится изменить материал и общее направление об­суждения: идти не снизу вверх от простых условных реакций ко все более сложным их проявлениям в че­ловеческой психике, а от сложной конечной феномено­логии, какую представляет собой реальная практика воспитания, к отдельным механизмам, которые могут быть в ней выделены.