USA Today», 26 августа 1999 г.

Два джентльмена сидели в уютном кабинете небольшой виллы в предместье Нью-Йорка. В мраморном камине весело потрескива­ли дрова, свет был погашен, и комната освещалась только пламе­нем, исполнявшим какой-то дьявольский танец.

Джентльмен пожилого возраста с благородными сединами на висках несколько нравоучительно обращался к своему собеседнику средних лет, говорящему на английском с легким акцентом. Беседа велась неторопливо, и было ясно, что оба собеседника не только обсуждают важные вопросы, но и получают искреннее удовольст­вие от общения друг с другом.

- Так вот, Джекоб, - обратился американец к своему европейскому собеседнику, - все получается не так, как мы плани­ровали. И знаете почему? Да потому, что мы в первую очередь несколько переоценили свои возможности. Нет, не в экономике, не в финансах, не в вооружениях. Мы несколько переоценили на­ши интеллектуальные возможности. Успехи, которых мы достигли за последние пятнадцать лет, не просто вскружили нам голову, но и заставили нас игнорировать массу мелких факторов, которые в конечном итоге вылились в громадную западню.

- Для нас? - спросил европеец, придерживающийся той же точки зрения, но не спешивший ее высказывать.

- В первую очередь для нас.

- Вы, по-моему, несколько утрируете, сенатор. Я не вижу по­ка опасности для Соединенных Штатов.

- Верно, - кивнул благородной головой сенатор. - Не види­те. И никто пока не видит. В первую очередь в конгрессе и в Белом доме. Им бы надо было почаще читать Библию. В особенности Экклезиаст. Тогда бы они понимали, что все обречено на повторение. Но только участники повторяющейся ситуации могут поменяться местами. То, о чем вы мне сегодня сообщили, не является для меня новостью. Нет, я не знал конкретных цифр, но я видел процесс. За­помните, этому не учат в университетах. Это суровая бытовая дейст­вительность. Каждое явление - частичка какого-то процесса. При­чем, жизнь устроена так, что часто случается, что явление, принося­щее вам пользу, является частичкой губительного для вас процесса. Поясню. Я еще в конце восьмидесятых подверг в конгрессе и в АН Б резкой критике ту политику, которая была спланирована в отноше­нии России. Конечно, план постоянного содержания ее в полудох­лом состоянии был неплох. И чрезвычайно заманчив. Мы насовали в верхний эшелон российского истэблишмента своих друзей, кото­рые, пользуясь тем, что неограниченная власть в России попала в руки человека, которого не интересует ничего, кроме ее сохране­ния и ее внешних атрибутов, создали требуемую для нас систему. То есть перекрыли все возможности развития промышленности. Мы закрыли глаза на грабеж, которому группа людей подвергла свою страну, и приветствовали и способствовали вывозу из этой страны наворованного капитала. Поскольку капитал должен был вывозиться из страны, чтобы исключить возможности ее развития. Должен признаться, что в то время я интуитивно чувствовал, но не понимал, во что это может вылиться для нас, американцев. И только потом увидел, а вы сегодня подтвердили мои догадки, что происходил не вывоз капиталов из России, а русская финансовая экспансия на Запад. Какая-то дикая смесь из китайской стратегии цаньши и еврейской финансовой оккупации.

- Но в чем опасность, кроме экономических факторов, расче­ты которых я вам представил, Эйб? - нетерпеливо спросил Жак. Сенатор США именовал его на английский манер Джекобом.

Он уже интуитивно чувствовал, куда клонит его собеседник, но не мог сформировать конкретную мысль. Сенатор засмеялся. В нем жила генетическая неприязнь американских колонистов к представителям метрополий.

- Евреи больше тысячи лет в поте лица в тяжелейших услови­ях создавали свою финансовую империю. Больше тысячи лет у них ушло на то, чтобы создать систему, с помощью которой они возро­дились как нация, как государство и могли диктовать свою волю большей части мира. Читайте Экклезиаст, мой милый Джекоб. Тог­да вы увидите, что русские делают то же самое. За какие-то десять лет они создали мировой русский капитал, с которым уже нельзя не считаться. Наши остолопы в ЦРУ и конгрессе хлопали в ладоши, наблюдая за тем, как русское сырье превращается в доллары и рас­ползается по всему свету. В первую очередь по Европе. А в России встают заводы и разрушается инфраструктура. Они по простоте ду­шевной, а точнее, по природной тупости полагали, что во всем ми­ре теперь наступает власть доллара. Так-то оно так, да только они забыли, что у доллара, как правило, есть хозяин. И это была фа­тальная ошибка наших доморощенных стратегов, что они допусти­ли, чтобы хозяевами доллара стали русские. Другими словами, рус­ские использовали против нас наше же изобретение. И что мы ви­дим теперь? Теперь мы видим, что Европа, самая дружественная США часть света, почти уже находится под властью доллара. Но русского доллара. Принадлежащего этим проклятым русским. А что будет потом? Я вам скажу. Потом везде, где находится рус­ский доллар, начнут появляться его хозяева со всеми вытекающи­ми отсюда последствиями, которые в настоящий момент трудно спрогнозировать.

Жак, несколько ошарашенный импульсивностью сенатора, которого он привык видеть всегда хладнокровно излучающим уве­ренность в правильности американской политики, попробовал внести долю оптимизма.

- Но в чем вы видите опасность политическую? Да, мы также обеспокоены разросшимся и постоянно отмываемым капиталом, принадлежащим русским. Но, поверьте, они, с политической точки зрения, не представляют какую-либо опасность для Запада. В осо­бенности для США. Как утверждают наши эксперты, подавляющее их число не связывает свое будущее с Россией. Более того, они пре­зирают ее гораздо сильнее, чем мы. Кроме того, это разрозненные группы людей или одиночки.

- То-то и оно, сынок, - крякнул сенатор, - они связывают свое будущее с Западом. Но вот в качестве кого они захотят пребы­вать на Западе - это очень интересный вопрос. Когда у человека столько денег, сколько у них, он не захочет мириться с положени­ем второго сорта. В один прекрасный день они увидят, что их сов­местный капитал разросся до такой степени, что, объединившись, они смогут диктовать свою волю всему миру. Русскую волю с помощью американского доллара, который они получили, ограбив свою страну. И как они будут использовать ту невидимую власть, которую они получат, объединившись, это большой вопрос. Осо­бенно если учесть то, что менталитет у них криминальный. И у се­бя на родине они привыкли к полной безнаказанности и несоблю­дению каких бы то ни было правил, свойственных цивилизован­ному миру. И вы правы. Им начхать на свою страну. Она может ис­чезнуть, как исчез когда-то Израиль. А диктовать свою волю они будут с южного берега Франции, с горных курортов Швейцарии, с роскошных вилл во Флориде. Это будут евреи XXI века. Дай Бог, чтобы это произошло, когда я уже буду в могиле, благо наследни­ков у меня нет. Поэтому я крайне негативно отнесся к решению конгресса и будущего президента сохранить в России нынешний режим.

- Что же вы предлагаете, сэр? - почтительно осведомился Жак, убежденный собеседником в серьезности вопроса.

- Вы сообщили мне, что имеете связь с русским подпольем, возглавляемым очень решительным человеком...

Выступая на страницах «Уолл-стрит джорнэл», он (Бжезинский) заявил, что «потрясен» компетентностью действий российских предпринимателей в Америке. Маловероятно, пишет Бжезинский, чтобы они могли провести свои финансовые комбинации «без профессионального западного совета». Были ли в это вовлечены западные официальные лица и есть ли у западной политической системы иммунитет против «такого русского вторжения»? Пони­мает ли кто-нибудь в Америке, пишет Бжезинский, что «бороться с нынешними русскими будет сложнее, чем с коммунизмом?»...К подобным заключениям можно было бы отнестись с иронией, если бы не одно обстоятельство. Луис Шелли, директор трансна­ционального Центра по изучению оргпреступности американского университета, подметила, что «русские бешеные деньги» чуть ли не спровоцировали «кризис американской банковской системы». Одним словом, если судить по некоторым материалам солидных американских изданий, Москва применила в США готовившееся годами в недрах КГБ СССР «секретное оружие» и нанесла против­нику чувствительный урон.