Глава 7. Лили удовлетворенно вздохнула, усаживаясь в свое любимое мягкое кресло

Пятница

19: 30

Лили удовлетворенно вздохнула, усаживаясь в свое любимое мягкое кресло. На столике рядом с ней стояла большая тарелка с попкорном и бокал красного вина. На втором столике, кофейном, перед креслом, была разложена карта Италии. На ней желтым фломастером была обведена синусоида дороги, идущей по полуострову Сорренто. Названия городов, которые Лили подчеркнула красным, напоминали об истории и легендах: Позитано, Амальфи, Равелло, Вьетри-Суль-Маре.

«Еще два месяца», — подумала Лили. Потом наступит лето, и она отправится в путешествие, о котором мечтала целых полгода. Будет предоставлена сама себе, в счастливом, долгожданном одиночестве.

Коллеги по школе считали странной ее любовь к одиноким путешествиям, однако Лили именно за то их и любила, что сама выбирала маршрут, и ей не приходилось ни перед кем отчитываться. Ежегодное летнее путешествие имело для нее огромное значение. Так было всегда. Путешествуя, она восстанавливала внутреннее равновесие, чувствовала себя другим человеком. Иногда Лили спрашивала себя, почему ей хочется стать другим человеком, однако старалась не думать об этом.

Ей нравилось осматривать новые места, знакомиться с новыми людьми. Кристел всегда спрашивала ее, что же плохого в старых. Ничего, конечно, но они заставляют ощущать изматывающее напряжение чувств. Лили отлично справлялась со многим, однако поддерживать глубокие, а иногда и болезненные узы по-настоящему близких отношений ей было не под силу. Она не создана для них. Лили прекрасно понимала детей, умела вдохновлять и обучать их, однако не была способна отдаться близости, которая могла бы продлиться всю жизнь. Давным-давно Лили осознала, что не все люди созданы для этой головокружительной, опасной авантюры — любить человека и переносить боль, которую он рано или поздно причинит тебе.

Это не означало, что у нее не было романов. Возможно, и этим летом на ее долю выпадет какое-нибудь романтическое приключение. Флирт, не отягощенный взаимными обязательствами. Наверное, в Италии найти такое приключение легче легкого. В конце лета она вернется в Комфорт обновленной и будет готова принять новую группу учеников.

Такой цикл, смена учебного года и каникул, создавал ритм жизни, наиболее приемлемый для Лили. Взглянув на ее семью, каждый подтвердил бы, что она сделала правильный выбор. После того как с ними случилась трагедия, таинственная, но вместе с тем известная всем, ее родители занимались только тем, что портили друг другу жизнь, и так продолжалось по сей день.

Лили хорошо усвоила этот урок и выбрала свой образ жизни. Ее младшая сестра, Вайолет, предпочла диаметрально противоположный путь: она рано вышла замуж, имела двоих детей. Ее муж зарабатывал слишком мало, но они снимали большой дом в Тигарде, хотя, в общем-то, не могли себе этого позволить.

В отличие от сестры, у Лили была любимая работа, собственный дом, небольшой, но комфортный, и свобода: она делала то, что ей нравится. Лили прилагала все усилия к тому, чтобы ее жизнь и дальше оставалась такой же спокойной и безопасной.

«Но ты совсем одна», — произнес внутренний голос.

Она не обратила на него внимания, — кстати, он очень походил на голос Кристел, — сделала глоток вина и стала читать статью про магазин керамики в Равелло, где заказывали посуду Хиллари Клинтон и Дастин Хоффман. Через некоторое время Лили отложила карту и взглянула на часы. Обычно по пятницам она ходила в кино в Эхо-Ридж Павильон, однако дождь зарядил снова, и ей не хотелось покидать дом.

Решив посмотреть видео, Лили начала просматривать свою коллекцию DVD. Вот еще одно преимущество одинокой жизни: будь она с мужчиной, ей вряд ли пришлось бы выбирать между «Стальными магнолиями» и «Слиянием двух лун». Как она знала, ни один мужчина добровольно не досидел до конца фильма «Разум и чувства».

Лили решила ограничиться двумя фильмами: «Под солнцем Тосканы» (он еще раз напомнил бы ей о предстоящем путешествии в Италию) и «Дархемский бык» — о сексуально раскрепощенном школьном учителе, с Кевином Костнером в главной роли. Она вспомнила его страстную речь о поцелуях, длящихся три недели, и больше не колебалась.

Едва на экране появились первые титры, раздался звонок. «До чего не вовремя», — пробормотала Лили, однако остановила диск и пошла к телефону. Скорее всего, звонила Кристел, чтобы поговорить о Чарли.

От одной этой мысли у Лили стало тяжело на сердце. Обычно она не смешивала свои школьные дела и личную жизнь, но в этом случае они пересеклись. Ведь речь шла о ее лучшей подруге и дочери этой подруги.

Казалось, Чарли забавляет то, что она встречает свою учительницу и вне школы. Как правило, обращаясь к Лили официально, мисс Робинсон, девочка загадочно улыбалась, однако никогда не показывала, что знакома с личной жизнью учительницы. В школе Чарли вообще старалась не привлекать к себе внимания. Именно поэтому ее внезапно открывшееся воровство так встревожило Лили.

— Алло?

— Алло! Это мисс Робинсон? — мужской голос на другом конце провода был глубоким и сильным, но совершенно незнакомым.

— Я ничего не стану покупать, — резко ответила Лили, уже собираясь повесить трубку.

— Нет-нет, подождите. Я насчет Кристел Холлоуэй.

Лили нахмурилась и прижала трубку плотнее к уху.

Неужели Кристел с кем-то встречается? В последний раз когда они говорили об этом, Кристел заявила, что навсегда отказалась от любых контактов с мужчинами. «Они причина всех моих бед», — драматически произнесла она; это было совсем недавно.

«Ты имеешь в виду кого-то конкретно?» — спросила тогда Лили.

«Да нет», — быстро ответила Кристел.

— Это Шон Магуайер, дядя Чарли.

«Ах, да, — подумала Лили. — Знаменитый дядя Шон, любимая тема разговоров Чарли». С тех пор как он вернулся домой, Чарли постоянно рассказывала о нем, по поводу и без. Казалось, она боготворит брата своего отца.

По словам Кристел, Шон был скроен из того же материала, что и Дерек, «только моложе».

Лили смутно помнила его по свадьбе Холлоуэев. Он напоминал Бреда Питта в его первых ролях, однако это лишь оттолкнуло ее от него. «Никогда не доверяй красивым мужчинам», — однажды сказала ей Кристел.

— Алло? — его мягкий, странно волнующий голос прервал воспоминания Лили.

— Мистер Магуайер, — отозвалась Лили, — чем могу помочь?

— Даже не знаю... — В трубке послышался шорох, словно он потер рукой подбородок. — Я сейчас в доме Кристел, сижу с ее детьми. Она до сих пор не вернулась.

— Понятно.

«Что за слабак, — подумала Лили. — Не может присмотреть за собственной плотью и кровью, не призвав всех окружающих себе на помощь».

— И чем же я могу быть вам полезна? — осведомилась она.

— Не знаете ли вы, где она? — в его голосе слышалось напряжение.

— Нет, не знаю. Позвоните ей на сотовый. Я дам вам номер, или узнайте его у детей...

— Я весь вечер звоню ей на сотовый, — прервал он Лили. — Она не отвечает. И Дерек тоже.

Пальцы Лили стиснули трубку. Она нахмурилась, и от этого ее очки сползли на кончик носа.

— Не похоже на них.

Имея троих детей и живя врозь, Кристел и Дерек всегда следили за тем, чтобы им можно было дозвониться в любую минуту. Они здорово потрепали друг другу нервы во время бракоразводного процесса, однако, к их чести, следовало заметить, что они старались оберегать детей от связанных с этим переживаний.

— Верно, — сказал Шон.

— Когда вы последний раз общались с ними?

— Кажется, вы последняя говорили с ними, — ответил он, и Лили удивили укоризненные нотки в его голосе. — Кристел забыла забрать Камерона из гольф-клуба, а Чарли — из дома ее подруги. Не знаете ли, что с ней произошло?

Телефонная трубка в руке Лили стала влажной и липкой.

— Нет. К сожалению, я ничего не знаю.

— Понятно. Ну что ж... — Он явно собирался повесить трубку. — Все равно спасибо.

Лили подумала о том, что все равно уже не вернется к своему фильму. Не сможет пить вино и читать про побережье Амальфи. Мысли о Кристел и детях не дадут ей покоя.

— Почему вы позвонили мне, мистер Магуайер? — спросила она.

— Я услышал ваше сообщение на автоответчике и подумал, что, возможно, вы что-то знаете о них.

Лили представила себе реакцию Кристел, когда та узнает, что брат ее бывшего мужа сидел у нее в доме и слушал автоответчик.

— Нет, я ничего не знаю. Простите.

— Что ж. Я только хотел спросить. Сегодня вечером я должен быть на работе, вот и подумал... впрочем, неважно. Я позвоню и скажу, что не могу прийти.

— Мистер Магуайер... — Лили запнулась и тут поняла, что он уже повесил трубку.

«Ладно», — прошептала она, опуская свою трубку на аппарат. Потом походила взад-вперед, пытаясь решить, что же теперь делать. Лишь несколько минут назад это была ее гостиная, ее убежище, уютное место со множеством книг и фотографий в рамках. Любимый снимок запечатлел Лили и Кристел лежащими на пляже у горы Хайстек. Он привлек ее внимание. Что-то случилось, Лили чувствовала это.

Она схватила сумку, поискала в ней ключи, потом взглянула в зеркало в прихожей. «Ладно», — снова саркастически произнесла она.

Лили была одета так, чтобы провести вечер перед телевизором: в темно-серые брюки для йоги и просторный хоккейный свитер — только эта ценная вещь и осталась ей на память о Тренте Аткинсе из портлендской команды «Трейлблейзерс». Лили никак не удавалось вспомнить, зачем баскетболисту понадобился хоккейный свитер. Впрочем, какая разница?

На Лили не было макияжа; каштановые волосы она стянула на затылке резинкой. «Ну и что?» — подумала она, засовывая ноги в красные резиновые сапоги и надевая шляпу от дождя. Снова взглянув в зеркало, она увидела типичную старую деву.

«Не все ли равно?» — подумала она, схватив плащ и выскочив из дома.