БЕЛЛАМИ. Беллами не знал, почему «древним» людям даже не надоело делать наркотики

Беллами не знал, почему «древним» людям даже не надоело делать наркотики. Какой был смысл вкалывать себе всякий мусор в вены, если прогулка по лесу имела такой же эффект? Что-то происходило каждый раз, когда он пересекал границу леса. Пока он шел прочь от лагеря в свете утреннего солнца, настраиваясь на еще одну охоту, он начинал дышать глубже. Его сердце колотилось сильными, медленными, стабильными ударами, его органы маршировали в такт его пульсу. Было такое ощущение, что кто-то взломал его мозг и изменил чувства, о существовании которых Беллами даже не догадывался.

Но в основном было тихо. На корабле никогда не было абсолютно тихо. Всегда был низкий гул фонового шума: гул генераторов, шум огней, эхо шагов в коридоре. Он волновался, когда впервые вошел в лес, не имея ничего, чтобы заглушить свои мысли. Но чем больше времени он проводил здесь, тем тише становилось и его сознание.

Беллами осмотрел землю, его глаза осматривали камни и влажные участки, когда он искал опечатки. Не было никаких следов, за которыми можно было бы выследить дичь, как вчера, но что-то подсказывало Беллами, что нужно повернуть направо, и идти глубже в лес, где деревья росли гуще, покрывая землю странными тенями. Вот куда бы он пошел, если бы он был животным.

Он взял одну из стрел. Хотя было страшно смотреть, как они умирают, он знал, что животные не сильно страдают. Он никогда не забудет боль и страх в глазах первого оленя, когда он упал на землю. Тем не менее, убийство животного было меньшим преступлением, чем другие то, что сделали эти дети — заключенные. Короче говоря, Беллами знал, что он жил каждым мгновением этой жизни совершенно бесплатно.

Сотне, возможно, обещали свободу, но Беллами знал, что ему не предоставят такую же привилегию, не после того, что он сделал с Канцлером. Если он все еще будет рядом, когда следующий корабль приземлится, первый человек, который выйдет с него, вероятно, застрелит его на месте.

Беллами надоело все это… наказания, станции, системы. Ему надоело следовать правилам других людей. Его тошнило от этой борьбы за жизнь. Жизнь в лесу не будет легкой, но, по крайней мере, он и Октавия будут свободными.

Придерживая руки для равновесия, он изо всех сил старался не шуметь, чтобы не напугать животных. Он приземлился на дно с глухим стуком, грязь хлюпала под его рваными сапогами. Беллами вздрогнул, когда вода плеснула в зазор выше подошвы. Было бы неловко идти обратно в лагерь с мокрыми носками. Он не был уверен, почему это не было упомянуто в одной из книг, которые он читал. Какой смысл выяснять, как построить ловушку из лозы или какие растения использовать для лечения ожогов, если ты не можешь идти?

Беллами положил свои носки на бревно, чтобы они высохли, а затем погрузил ноги в воду. Было намного горячее чем, когда он уходил из лагеря, холодная вода чувствовалась невероятно на коже. Он закатил штаны до колен и полез дальше, ухмыляясь, как полный тупица, когда вода кружились вокруг его ног. Это еще одна из его любимых вещей на Земле, когда вода омывала ноги.

Деревья росли не очень плотно, солнце светило ярче. Вдруг лицу и рукам Беллами стало невыносимо жарко. Он снял с себя футболку, смял ее, и бросил на траву, перед тем, как зачерпнул воды в свои руки и плеснул по лицу. Он улыбнулся. Он нагнулся и набрал в руки еще горсть. Если бы ему нужно было бы описать это, то он бы сказал, что вода на вкус как сочетание Земли и неба…

В лесу послышался треск. Беллами повернулся так быстро, что потерял равновесие и упал со всплеском на спину. Он быстро поднялся на ноги, на его пальцах были горные породы и грязь, он повернулся, чтобы посмотреть на источник звука.

— Прости, я не хотела тебя напугать.

Беллами откинул волосы назад и увидел Кларк, стоящую на траве. Было подозрительно видеть кого-то еще в лесу, который, как он думал, принадлежит только ему. Но вспышка раздражения, которую он ожидал почувствовать, так и не пришла.

— Ты не могла подождать до обеда? — спросил он, пробираясь обратно на берег.

Кларк покраснела.

— Нам нужны те лекарства, — сказала она, отворачиваясь от его голой груди. Она была такой грубой большую часть времени, что было легко забыть, что она выросла в мире модных концертов и нравоучительных вечеринок. Беллами усмехнулся, покачав головой, сбросив капельки воды на землю.

— Эй, — закричала она, отпрыгивая назад и, пытаясь избежать нападение воды на нее. — Мы еще не проверяли эту реку. Она может быть токсичной.

— С каких это пор наша задира хирург стала такой мнительной? — он уселся на траву, освещенную солнцем, и похлопал рядом с собой, как будто приглашая присоединиться.

— Мнительной? — Кларк в гневе опустилась на землю. — Ты едва мог держать нож прошлой ночью из-за того, что твоя рука дрожала так сильно.

— Эй, я убыл оленя, вообще-то. Я думаю, что сделал больше, чем по справедливости должен был… — он замолчал, ложась на траву. — … Ты одна из тех, кого тренировали отрезать вещи решительно.

— Меня не тренировали вообще-то.

Беллами уложил свои руки за голову и повернул лицо к солнцу, выдыхая, пока тепло сочилось сквозь его кожу. Это было почти так же прекрасно, как и быть в постели с девушкой. Возможно, даже лучше, потому что солнце никогда бы не стало спрашивать о его чувствах.

— Прости за оскорбление, — сказал он, растягивая слова, пока тяжесть поселилась на его конечностях. — Я знаю, что ты доктор, а не мясник.

— Нет, я имела в виду, что была заключена до того, как закончила свое обучение.

Оттенок печали в ее голосе заставил почувствовать странное ощущение в животе Беллами. Он слабо ей улыбнулся.

— Ну, ты проделала хорошую работу для шарлатана.

Она смотрела на него, и на секунду он подумал, что обидел ее. Но затем она кивнула и встала.

— Ты прав, — сказала она. — Поэтому там нужно найти те лекарства. Пошли.

Беллами со стоном поднялся, надел носки и обувь, а затем забросил рубашку на плечо.

— Я бы порекомендовала одеть рубашку.

— Почему? Волнуешься, что не сможешь себя контролировать? Потому что если ты обеспокоена моим достоинством, мне следует сказать тебе, что я не….

— Я имела в виду… — она оборвала его посредством небольшой улыбки. — … что тут есть некоторые ядовитые растения, которые могут наполнить твою прелестную спинку заполненными гноем нарывами.

Он пожал плечами.

— Насколько я знаю, это твоя работа, медсестричка. Я, пожалуй, рискну.

Она засмеялась, и Беллами был уверен, что это был ее первый повод для радости на Земле. Он почувствовал гордость за то, что он был тем, кто поспособствовал этому.

— Хорошо, — слабо сказал он, натягивая свою рубашку через голову, и улыбнулся, заметив взгляд Кларк на своем животе. — Обломок дальше к западу. Пошли, — он начал идти вверх по склону, а затем бросил взгляд на Кларк. — Держим курс на закат.

Она пробежала несколько шагов, чтобы догнать его.

— Ты научился всему этому сам?

— Да. На Уолдене полно лекций о географии Земли, — это заявление не несло горечи, которое могло, которое присутствовало у Уэллса и Грэма. — Я всегда интересовался такими вещами, а потом, когда я узнал, что Октавия отправляется на Землю… — он замолчал, не зная, скольким можно поделиться. Но Кларк смотрела на него с надеждой, ее зеленые глаза были полны любопытства и чего-то его, чего он не мог понять. — Я думал, что чем больше знал, тем лучше смог бы защитить ее.

Они достигли вершины склона, но вместо того, чтобы возвращаться к лагерю, Беллами повел ее глубже в лес. Деревья тут росли так близко, что закрывали большую часть солнечного света. Эта небольшая часть света делала землю пятнистой, усыпанной золотыми лужами. Беллами улыбнулся, увидев, что Кларк пыталась обходить их, как маленький ребенок пытается избежать линий, пересекающих мост.

— Именно так я и представляла себе Шервудский лес, — сказала она голосом полным благоговения. — Я почти ожидаю, что Робин Гуд выскочит из-за дерева.

— Робин Гуд?

— Ты же знаешь, — она остановилась, глядя на него. — Изгнанный принц, который украл лекарства и отдал их детям-сиротам? — Беллами уставился на нее безучастно. — С заколдованными луком и стрелами? Ты, вроде как, напоминаешь мне его, теперь, когда я подумала об этом, — добавилась она, улыбаясь.

Беллами пробежался рукой вдоль покрытой виноградной лозой ветви, которая слегка мерцала в тусклом свете.

— У нас не было много времени для сказок на Уолдене, — сказал он сухо. Но затем его голос смягчился. — Там не так уж и много книг, поэтому я часто выдумывал сказки для Октавии, когда она была маленькой. Ее любимой была сказка о волшебном мусорном ведре, — он фыркнул. — Это лучшее, что я мог сделать.

Кларк улыбнулась.

— Это храбро. Ну, то, что ты сделал ради нее, — сказала она.

— Да, ну, я бы сказал то же самое про тебя, но у меня такое чувство, что ты здесь не совсем по своему желанию.

Она подняла запястье, которое, как и у всех остальных, было заключено в браслет.

— Как ты узнал?

— Я уверен, что он заслужил это, — сказал Беллами с усмешкой. Но вместо смеха, Кларк отвернулась. Он имел ввиду это как шутку, но он должен был знать, что не мог быть настолько бойким с нею… с любым, кто был здесь, по настоящему. Они все что-то скрывали. Беллами больше всех.

— Эй, я сожалею, — сказал он. Он извинялся настолько редко, что слово чувствовалось странно в его рту. — Мы найдем аптечку. Что в ней, так или иначе?

— Все. Стерильные бинты, болеутоляющие, антибиотики…вещи, которые могли бы иметь значение… — она сделала паузу. — Для больных.

Беллами знал, что она думала о единственной девушке, за которой всегда приглядывала, ее подруге.

— Ты действительно о ней заботишься, не так ли? — он протянул руку, чтобы помочь ей перебраться через мшистое бревно, преграждающие им путь.

— Она моя лучшая подруга, — сказала Кларк, принимая его руку. — Единственный человек на Земле, кто знает меня настоящую.

Она смущенно улыбнулась Беллами, но он кивнул.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — Октавия была единственным человеком в мире, который действительно знал его. Не было больше никого, кого бы он по-настоящему снова захотел увидеть.

Но когда он взглянул на Кларк, склонившуюся, чтобы вдохнуть аромат ярко-розового цветка, солнце поймало золотые пряди ее волос, и он уже не был так уверен.