ГЛАВА 24. Пока она шла по Скайбридж, страшное осознание того, что ее мать была права, грузом висело на сердце Гласс

ГЛАСС

Пока она шла по Скайбридж, страшное осознание того, что ее мать была права, грузом висело на сердце Гласс. Она не могла рисковать: один неверный шаг…не ради себя, а ради Люка. Что если канцлер передумает и отзовет приказ о помиловании, и потом Люк сделает что-нибудь дурацкое и скажет правду об ее беременности? Было похоже, что история повторялась, и все же она знала, что всегда будет делать один и тот же выбор. Она всегда будет делать такой выбор, чтобы защитить парня, которого любит.

Она избегала Люка в течение нескольких дней, хотя он был на стольких чрезвычайных сменах в последнее время, что она не была уверена, что он даже заметил это. Она, наконец-то, согласилась встретиться у него в комнате этим вечером, и мысль о его приветственной улыбке отозвалась болью в груди. По крайней мере, в этот раз не будет никаких уловок или лжи. Она просто расскажет ему всю правду, не важно, насколько тяжело это будет. Возможно, он будет искать утешение в Камилле, тогда круговорот действительно дополнится. Боль от этой мысли была равна боли от ножевого ранения, но Гласс проигнорировала ее.

Когда она пришла в дальний конец СкайБридж, ее глаза остановились на небольшой группе собравшихся возле контрольно-пропускного пункта. Несколько охранников разговаривали в узком кругу, в то время как гражданские шептали и указывали на что-то в длинном, усыпанном звездами, окне, которое ограничивало проход. Гласс вдруг узнала некоторых охранников, они были из команды Люка, члены элитной охраны инженерного корпуса. Женщина с седыми волосами, которая, шевеля пальцами в воздухе, управляла гало-схемой, оказалась Бекка. Рядом с ней был Али, парень с темной кожей и ярко-зелеными глазами, сосредоточенный на изображении, которое создала Бекка.

— Гласс! — сердечно воскликнул Али, наблюдая за тем, как она подошла. Он пробежал несколько шагов вперед и хлопнул в ладоши. — Приятно видеть тебя. Ты как?

— Я… хорошо, — она запнулась, запутавшись. Как много они знали? Они приветствовали ее как бывшую Люка, сопливую девчонку с Феникса, которая разбила его сердце, или как сбежавшую из заключения девушку Люка? В любом случае, Али был гораздо добрее, чем она этого заслуживала.

Бекка послала Гласс быструю улыбку и затем вновь вернулась к своим диаграммам, хмурясь, пока вращала сложный на вид трехмерный план.

— Где Люк? — спросила Гласс, оглядываясь из стороны в сторону. Если они все еще были на дежурстве, он не мог быть дома или еще где-либо.

Али указал на окно с ухмылкой.

— Посмотри снаружи.

Гласс медленно повернулась, каждая клеточка ее тела превращалась в лед. Она уже знала, что именно увидит. Две фигуры в скафандрах плавали снаружи, каждый был привязан к кораблю тонким шнуром. У них за спиной были привязанные наборы инструментов, они использовали руки в перчатках, чтобы двигаться вдоль СкайБридж.

Словно завороженная, Гласс подошла вперед и прислонилась лицом к стеклу. Она с ужасом увидела, как две фигуры кивнули друг другу, а затем исчезли в переходе. Люк отвечал за важные части ремонта, но был только младшим членом команды, когда Гласс встретила его в прошлом году. Она знала, что его повысили, но даже не догадывалась, что в ближайшее время его сошлют в открытый космос.

От мыслей о нем снаружи…где ничто не отделяет его от холодной пустоты открытого космоса, кроме до смешного тонкого троса и герметичного скафандра, у Гласс закружилась голова. Она схватилась за поручень, чтобы не упасть, вознося безмолвную молитву звездам о безопасности Люка.

Она не покидала квартиру в течение двух недель. Даже свободная одежда не могла скрыть округлости, появляющиеся с пугающей быстротой. Гласс не представляла, как долго мать сможет прикрывать ее. Она перестала отвечать на сообщения друзей, и те прекратили их посылать, в конце концов. Гласс продолжала общаться ежедневно только с Уэллсом.

Гласс пролистала сообщения, чтобы перечитать присланное им этим утром.

Я знаю, что-то не так, и я надеюсь, ты понимаешь, что я всегда буду рядом, если понадоблюсь. Но если ты не хочешь (или не можешь) отвечать, я собираюсь продолжать забрасывать тебя всяким бредом, потому что я все еще твой лучший друг, и не важно, что случилось. Я никогда не переставал хотеть, чтобы ты была здесь.

Конец сообщения рассказывал о разочаровании Уэллса в офицерских тренировках и загадочно намекал о Кларк. Гласс надеялась, что ничего страшного не происходит…Кларк давно пора понять насколько он для нее хорош. Кларк никогда не найдет парня милее и умнее на Фениксе. Хотя, самый милый и умный парень в Колонии — это Люк. Люк, которого больше нет в ее жизни.

Единственное, что удерживало Гласс в здравом уме, это малыш, растущий внутри нее. Коснувшись живота, Гласс шепотом заговорила с ребенком, рассказывая ему снова…Она была уверена, что это мальчик…Как же сильно она его любит.

Раздался стук в дверь, Гласс вскочила, бросилась в спальню и попыталась запереться там, но три стражника уже ворвались внутрь.

— Гласс Соренсон. — рявкнул один из них, оглядывая ее округлившийся живот. — Вы арестованы за грубое нарушение «Доктрины Гайя».

— Пожалуйста, позвольте мне все объяснить. — выдохнула она, захлестываясь паникой. Она словно тонула. Комната начала вращаться, трудно было сосредоточиться и понять, какие фразы она произносит вслух, а какие остаются лишь в ее мозгу.

Один из стражей схватил ее за руки и завел запястья за спину, другой защелкнул на них наручники.

— Нет. — всхлипнула она. — Пожалуйста, это вышло случайно. — она тщетно пыталась цепляться ногами за пол. Стражники насильно тащили ее через комнату.

И тогда дикий, необузданный инстинкт взял верх. Гласс попыталась освободиться, пнув стражника державшего ее в голень и ударив локтем по горлу. Он больно стиснул ее плечи и вытащил через коридор на лестницу.

Рыдания вырвались из горла Гласс, когда она осознала, что больше никогда не увидит Люка. Понимание обрушилось на нее как молот. Ноги внезапно отказали. Стражник пошатнулся, когда она поскользнулась, и попытался удержать ее в вертикальном положении.

«Я смогу сделать это.» — подумала Гласс, используя свой маневр для резкого рывка вперед. На краткий, ослепительный миг Гласс почувствовала проблеск надежды. Это ее шанс сбежать.

Затем охранник схватил ее сзади, и она оступилась, ударилась плечом и упала на острую, узкую, тусклую ступеньку.

Тьма проглотила все.

Когда Гласс снова открыла глаза, все ее тело вопило от боли — колени, плечи, живот…

Ее живот. Гласс попыталась пошевелить руками, но они были привязаны. Нет, прикованы, осознала она в ужасе. Конечно, она же преступница.

— О, милая, ты очнулась. — приятный голос приободрил ее.

Затуманенным взглядом Гласс различила фигуру медсестры, шагавшую к ней.

— Пожалуйста, — прохрипела Гласс. — Скажите, что с ним все хорошо. Могу я подержать его? — медсестра помедлила, и Гласс поняла, что знает ответ еще до того, как услышит его. Она уже ощущала ужасающую, причиняющую боль пустоту внутри нее.

— Я сожалею. — тихо сказала медсестра. Гласс едва различала ее рот, казалось, голос шел откуда-то издалека. — Мы не смогли спасти его.

Гласс отвернулась, позволяя холодному металлу впиваться в кожу. Ей было плевать на боль. Любые ощущения были лучше, чем эта душевная боль, которая не исчезнет.

Наконец-то, две фигуры показались под Скайбридж. Гласс громко выдохнула, прижав руку к стеклу. Как долго она стояла, затаив дыхание?

— Ты в порядке? — спросил чей-то голос в тот же момент. Гласс с ужасом подумала, что она вернулась в ту больничную палату с медсестрой, но это была подруга Люка — Бекка, с удивлением разглядывающая ее.

Гласс ощутила слезы на лице. Она плакала. Она даже не смутилась, только почувствовала облегчение, что Люк благополучно добрался.

— Спасибо. — Гласс взяла носовой платок, предложенный Беккой, и вытерла слёзы. Снаружи Люк подтянулся вдоль троса и сложил руки в перчатках одну на другую, протискиваясь в воздушный шлюз.

Люди вокруг аплодировали и жали друг другу руки, но Гласс стояла у окна и не отрывала глаз от точки, где в последний раз видела Люка. Воспоминания, охватившие ее здесь, на Скайбридж, казались далеким и полузабытым сном. Она не могла разорвать эти узы: чем сильнее она пыталась, тем крепче привязывалась. Жизнь без Люка будет так же пуста и холодна, как космос.

— Привет. — его голос раздался за спиной, и Гласс обернулась и оказалась в его объятьях. Его терморубашка промокла от пота, а кудри были влажные и грязные, но Гласс не заметила всего этого.

— Я беспокоилась о тебе. — сказала она, уткнувшись в его рубашку.

Он рассмеялся и крепче обнял ее, поцеловав в макушку.

— Это приятный сюрприз.

Гласс подняла голову, не заботясь о том, что глаза у нее опухли от слёз, а из носа текло.

— Все отлично. — сказал Люк, переглянувшись с Али, прежде чем повернуться к Гласс. — Всего лишь работа.

Ее сердце все еще билось как загнанный заяц, она просто кивнула, смущенно улыбаясь Али и Бэкке и остальным.

— Пойдем. — сказал Люк, беря ее за руку и ведя вниз.

Когда они пересекли Уолден, дыхание Гласс восстановилось настолько, что она могла говорить.

— Не могу поверить, что ты сделал это, — сказала она тихо. — Тебе было страшно?

— Это пугающе, но и волнующе. Все такое…громадное там. Знаю, звучит глупо. — он замолчал, но Гласс понимающе кивнула. Они оба знали, что такое замкнутое пространство, как ты чувствуешь себя в нем, словно в ловушке, даже если ты на таком огромном корабле как этот.

— Я просто рада, что все закончилось хорошо. — сказала она.

— Да, закончилось. Ну, почти. — пальцы Люка ослабили хватку и голос стал слегка напряженным. — Там было кое-что странное возле воздушного шлюза. Клапан, должно быть, ослаб. Кислород просачивался наружу.

— Но вы, ребята, починили это, не так ли?

— Конечно, это то, чему нас учили. — он сжал ее руку.

Гласс остановилась и повернулась к Люку. Чтобы поцеловать его, ей пришлось встать на цыпочки. Они целовались прямо в центре переполненного коридора. Гласс не волновало, видел их кто-нибудь, или нет. Она отчаянно нуждалась в этом поцелуе. И Гласс пообещала себе, что бы не случилось, она никому не позволит разлучить их снова.