Приспособления - это «окраска» физических действий, которая зависит от глубины и силы психофизического самочувствия.

Чем сложнее задачи и передаваемое чувство, тем красочнее и тоньше должны быть приспособления, тем многообразнее их функции и виды.

Я до сих пор помню очень выразительную «окраску физических действий», какую нашел для своего князя Мышкина тогда еще совсем молодой актер И.Смоктуновский - манеру говорить. Речь его была замедленной, «вдумчивой», будто он вслух произносил свой «внутренний монолог», что «работало» на образ Мышкина как человека сложной натуры, высоких нравственных устоев, открытого и замкнутого, по-детски доверчивого и легко ранимого...

А вспомните фильм «Гамлет» со Смоктуновским в главной роли. Здесь уже «думали» и его руки. Вот Гамлет слушает королеву: голова запрокинута назад, руки беспомощно опущены, висят как бесчувственные, - он ей не верит... Вот Гамлет репетирует с комедиантами спектакль - и его руки, как руки дирижера, выразительно «играют музыку» будущего спектакля...

Но есть примеры, противоположные вышеупомянутым, когда артисты поняв, какое огромное значение в создании образа имеет «союз четырех», используют его богатые средства выразительности формально, тиражируя из спектакля в спектакль холодные, пустые схемы, штампы «старины дремучей». Распространен и такой вид «ошибок», когда артисты «садятся» на одну найденную ими «краску», и, в результате, образ страдает «однобокостью», что тоже не украшает ни образ, ни его создателя.

Вот, например, как за подобную ошибку «досталось» Книппер (спектакль «Месяц в деревне») от Станиславского: «Чем она озабочена, играя свою роль? Она заботится, чтоб быть нежной, поэтичной, неземной - она играет нежность. И все от начала до конца роли пропитывается, закрывается нежностью. Получается один сплошной кусок, одна сплошная нежность, за которой не видно уже ничего».

Вывод: когда доминирует чувство, тем более «однокрасочное», когда отсутствует действие, - образ «обкрадывается», мельчает и даже искажается.

Станиславский нетерпимо относился к «переборам», особенно при использовании чисто физических приспособлений: «Самые яркие и действенные актерские приспособления - это не бородища до колен, не наклеенный нос- картошка, не хромота и кривобокость, не заикание и косноязычие, а внутренние приспособления - приспособления, оправданные внутренним самочувствием, внутренним «багажом». (Читайте: «вторым планом»).

Заметьте также, буквально на каждом шагу Станиславский доказывает нам, что в его «системе» все элементы смыкаются в единую цепь, поэтому они и взаимосвязаны, чем и объясняется их «взаимовыручка» и «взаимопомощь».

Здесь нам вот что еще следует отметить: именно приспособления - в первую очередь - выдают актера, на каком уровне он владеет техникой.

Есть актеры, - сокрушался Станиславский, - которые умеют глубоко и тонко чувствовать, но их техника так груба, что в процессе физического воплощения их чувство уродуется до неузнаваемости».

Повышенные требования он предъявлял и к технике речи:

«Если без психологической паузы речь безжизненна, то без логической - она безграмотна... Над своей техникой актеры обязаны работать постоянно, чтобы довести ее до совершенства - когда зритель уже не будет ее видеть».

И для убедительности ссылался на О.Родена: «Только владея в совершенстве техникой, можно заставить зрителя забыть о ней».

Кто против? Думаю, все согласны, и все понимают, что сказанное великим скульптором относится ко всем видам искусств.

Обратимся к следующей теме, имеющей тоже самое непосредственное отношение к актерской технике.

ТЕМПО - РИТМ

«Там, где жизнь - там и действие, где действие -- там и движение, а где движение - там и темп, а где темп - там и ритм».

/К. С. Станиславский/

Что такое темп и ритм?

Сначала сугубо академический ответ:

ритм - это определенное сочетание, «структура» звуков, элементов движения, приемов;

темп - это скорость повторения «сочетаний» звуков, скорость движения характерных элементов, придающих внутреннему движению законченность, форму.

Согласитесь, уж действительно очень академический ответ, скорее даже - аскетический.

Но вот как Станиславский «оживляет» эту сухую формулировку, и поэтому мы (для себя) это выделим, укрупним: