IV. По намеченным вехам 4 страница

И. П. Минаева - С. Ф. Ольденбурга и Ф. И. Щербатского - также стали известны за пределами России. Острый интерес к Востоку проявляла и творческая интеллигенция. Лев Толстой установил тесные связи с передовыми деятелями индийского освободительного движения - с Ганди и Т. Дасом. На просьбу последнего написать статью об Индии Толстой откликнулся " Письмом к индусу".

Увлечение восточной проблематикой захватило отчасти Достоевского, Соловьева, Стасова, а также молодых писателей Вс. Иванова, Брюсова, Бальмонта, Гумилева, Клюева и др. Самобытным путем приобщался к востоковедению Рерих. Еще в ранние годы, изучая труды русских и зарубежных ученых, он увлекся идеей народных миграций и их роли в процессе взаимодействия различных культур. Позже Николай Константинович приходит к убеждению, что в течение многих веков восточные влияния на Русь были более действенными, чем западные. При этом его внимание особенно сосредотачивалось на различных религиозно-этических учениях Востока, идущих из глубокой древности. Он проявлял также острый интерес к современным духовным исканиям, в частности, к деятельности " Миссии Рамакришны", возникшей в Индии в 1897 году по инициативе Свами Вивекананды (1863-1902), ученика Шри Рамакришны (1836-1886). Шри Рамакришна был выдающимся мыслителем, незаурядной личностью в истории индуистского реформаторства. Он отрицал кастовые привилегии и проповедовал единство всех религий. Призывал к всеобщему духовному совершенствованию, к воспитанию на идеалах доброжелательства и взаимопомощи.

Идеи Рамакришны получили дальнейшее развитие в трудах Вивекананды. Основательно постигнув различные религиозно-философские учения, он пришел к убеждению, что все они " в сущности своей едины" и что " любовь и сострадание ко всей человеческой расе - вот что есть истинная религиозность". Выступая в 1893 году в Америке на Всемирном конгрессе религий, Вивекананда утверждал:

" Многоразличны текучие воды Земли ­ручьи и реки, водопады и моря - но все вбирает в себя Океан. Так и религии - сколько бы их ни было и как бы они ни боролись между собой ­в основе их лежит одна Великая Религия, объединяющая их всех. Сколько бы ни было оттенков цвета кожи и различия в языках - в основе лежит один корень Человечества... и все мы - ветвь Одного Дерева, и все мы - братья и сестры! "

Отвечая на вопросы о Боге, Вивекананда говорил в своих лекциях: " Религия огромного большинства необразованных диких народов трактовала и до сих пор трактует Бога, как некоего далекого Судию; Он отделен от Вселенной, Он живет на Небесах, правит оттуда, Он наказывает за зло и вознаграждает за добро. Если человек раскрывает в себе духовность, он начинает чувствовать, что Бог присутствует повсюду". Вивекананда видел Бога во всем, что существует в мироздании: в звездах, в человеке, в растениях, в животных, в каждой пылинке.

Вивекананда мечтал о реорганизации системы воспитания, основанной на идеях Адвайта-Веданты: " Нам нужна религия, формирующая человека. Нам нужно образование, формирующее человека, нам нужны теории, формирующие человека". Добавим к этому, что Вивекананда имел в виду человека, интеллектуально и физически развитого, осознавшего всю полноту ответственности перед обществом и готового самоотверженно трудиться на общее благо. " Если хотите служить Богу - служите человеку. Какого же Бога хотите вы найти? " - убеждал он своих слушателей.

Вивекананда был одержим еще одной идеей. Он стремился установить взаимопонимание между Востоком и Западом. И сам делал все, что было возможно. В Америке в нескольких городах блестяще читал курсы лекций по восточной философии. В Нью-Йорке было создано общество Веданты. В Лондоне он побывал трижды, выступая с лекциями в Университете, проводил занятия в открывшейся школе Веданты. Философия Вивекананды сметала все преграды между разными религиозными сектами, классами и национальностями. И, естественно, это рождало многие конфликты и злобные выступления против него. Однако, несмотря на это, он стал одним из авторитетнейших среди современных ему представителей гуманистической мысли.

Дело Вивекананды живо и в наши дни. Основанная им " Миссия Рамакришны" продолжает свою деятельность не только в Индии, но и в других странах. Рамакришна и Вивекананда - первые мыслители, по трудам которых Рерих знакомился с оригинальной индийской философией. В поздние годы, вспоминая свою юность, Николай Константинович писал: " По Руси восторженно читалось " Провозвестие Рамакришны" и пламенные книги Вивекананды".

Из классической литературы сильнейшее влияние на Николая Константиновича оказала " Бхагавад-Гита". Ссылки на эту, пожалуй, наиболее популярную во всех слоях индийского общества книгу неоднократно встречаются в ранних литературных произведениях художника.

Вслед за " Бхагавад-Гитой" Николай Константинович увлекся и буддийской философией, причем в подходе к ней можно узнать влияние Вивекананды, который считал Будду личностью с необычайно сильной волей, способной " переворачивать миры". В дальнейшем вся интерпретация буддизма строится Рерихом именно в подчеркивании активного вмешательства в жизнь с целью ее преобразования. Он разделял некоторые распространенные в индийских философских системах представления о карме, нирване, перевоплощении, но давал им своеобразную, не связанную с узко религиозными взглядами интерпретацию. Так, пассивному, " созерцательному" началу буддизма с проповедью " нирваны" как ухода из мира в " небытие", Рерих не придавал особого значения. Он так раскрывает глубинное содержание этого понятия: " Гармонию часто не понимают. Так же, как не понимали Нирвану... Нирвана есть качество вмещения всех действий, насыщенность всеобъемлемости. Спокойствие лишь внешний признак, не выражающий сущности состояния. Будда упоминал о покое, но лишь это внешнее условие было усвоено слушателями. Ибо слушатели все-таки люди, которым покой звучит близко. Действие как заслуга мало понятно".

Из современников Рериху особенно близок был Рабиндранат Тагор. Николая Константиновича увлекали не только литературные труды Тагора. Его интересовали также философские взгляды и общественная деятельность этого великого мастера слова. Еще в молодости Тагор познакомился с социалистическими идеями. В 1892 году получила известность его статья " Социализм". " Социализм стремится, - писал Тагор, - вновь добиться единения всех людей путем равномерного распределения богатства между членами общества и, таким образом, обеспечить возможно большую свободу для всех. Цель социализма - осуществление единства и свободы в человеческом обществе". Мировоззрение Николая Константиновича часто связывают с так называемым оккультизмом и вообще с таинственной " мистикой Востока". Прежде всего ознакомимся, как к этому относился сам художник. В 1937 году, когда его книги и статьи получили широкое распространение и стали комментироваться, Николай Константинович отмечал в " Листах дневника": " В разных странах пишут о моем мистицизме. Толкуют вкривь и вкось, а я вообще толком не знаю, о чем эти люди стараются. Много раз мне приходилось говорить, что я вообще опасаюсь этого неопределенного слова " мистицизм". Уж очень оно мне напоминает английское " мист" - то есть туман. Все туманное и расплывчатое не отвечает моей природе. Хочется определенности и света. Если мистицизм в людском понимании означает искание истины и постоянное познавание, то я бы ничего не имел против такого определения. Но мне сдается, что люди в этом случае понимают вовсе не реальное познавание, а что-то другое, чего они и сами сказать не умеют. А всякая неопределенность вредоносна. В древности мистиками назывались участники мистерий. Но какие же мистерии происходят сейчас? И не назовем же мы мистериями научное познавание, которое за последние годы двинулось в области надземные, приблизилось к познаванию тончайших энергий. Спрашивается, - в чем же всякие пишущие видят мой мистицизм? " Для Николая Константиновича такой вопрос вполне естествен.

Мир, лишенный чудес, был для него не живым миром, а мертвой схемой догматиков от религии, философии или науки. Николай Константинович считал вполне закономерными вопросы о бессмертии человека, о его скрытых психических силах, о космической эволюции человечества. Но, обращаясь к таким проблемам, он апеллировал именно к науке, а не к мистике. Можно сказать, что Рерих не считал зазорным задавать вопросы, свойственные самому заядлому мистику, но соглашался получать на них ответы только как реально мыслящий ученый. В области интересовавших его мало исследованных явлений человеческой психики Рерих обращался за разъяснениями к известному психиатру профессору В. М. Бехтереву. Судя по упоминаниям в дневниках Рериха имен Новикова, Аксакова, Даля, Бутлерова и Блаватской в связи с их интересами к " потустороннему", его занимала история проникновения в Россию оккультных учений. Он не скрывал также, что неоднократно посещал спиритические сеансы петербургских " духовидцев". Однако Рериха от проводимых спиритических сеансов оттолкнуло понимание возможных пагубных последствий для их участников, и он выступал с резкой критикой сторонников медиумизма и столоверчения. Говоря о духовном ренессансе в России на переломе двух эпох, нельзя обойти молчанием и такое уникальное явление, как русский космизм. Уже упомянутые выше философы В. С. Соловьев, П. А. Флоренский, а также К. Э. Циолковский, В. И. Вернадский и А. Л. Чижевский каждый по-своему сформулировал гипотезы о взаимозависимости всего сущего в земном и космическом масштабах, о множественности миров, о возможном переселении на другие планеты. Подобные мысли Рерих находил и у восточных мудрецов. Рассматривая мировоззрение Николая Константиновича мы, естественно, проводим параллели между его взглядами и взглядами Толстого, В. Соловьева, Достоевского, Лосского, Вивекананды, Тагора и многих других прогрессивных деятелей культуры. При таком сравнительном сопоставлении еще ярче раскрывается оригинальность его собственных поисков, в которых синтезировались многие передовые устремления эпохи не только в области искусства и философии, но и в сфере научных открытий. Забегая вперед, отметим также, что Рерих в отличие от своих предшественников и современников многое сделал по осуществлению идеи всеединства на практике, к тому же в широком международном масштабе, и это присовокупило к его имени необычный эпитет -" практический идеалист".

Николай Константинович впервые наиболее полно изложил свои взгляды в статье " Радость искусству" (1908). Главнейшую роль в жизни общества он отводил искусству. Именно оно, по его убеждению, несет с собой радость красоты, радость творчества, радость познания мира. Искусство - мера духовной эволюции человека.

Обращаясь к истории России, а также Франции, Испании, Бельгии и других стран, Рерих стремился выявить неоспоримые для него факты о единстве духовных корней человечества. Характеризуя эпоху каменного века, он писал о том, что на ранней стадии развития человечества, когда не было классов, государств, национальностей, люди, свободные от этих оков современного общества, жили радостнее и привольнее. Искусство было тогда подлинно народным, входящим в повседневную жизнь и преобразующим ее. В статье читаем:

" Радость жизни разлита в свободном каменном веке... Движимый чудесными инстинктами гармонии и ритма, человек, наконец, вполне вступает в искусство. В двух последних эпохах палеолита блестящий победитель совершенствует жилище свое и весь свой обиход". И такое " счастливое прошлое, - утверждается в статье, - было суждено всем".

В этом оригинальном тексте Рерих выступил более всего как философ. Явно идеализируя историю, он утверждал принцип всеединства, начиная с глубокой древности. Такая строго продуманная концепция была направлена не столько на прошлое, сколько, на преобразование жизни человечества в настоящем и будущем. Поиски гармонии бытия (" Красоты" с большой буквы) лежат не только в основе философских взглядов Рериха, но и в основе его искусства - будь то пейзаж, историческая или мифологическая композиция, театральные декорации. Эти поиски определили и специфику работ Николая Константиновича в области религиозной живописи.

В дореволюционной России оформление церковных интерьеров давало возможность проявить себя художникам-монументалистам. Храмовыми росписями занимались замечательные современники Рериха - В. Васнецов, Врубель, Нестеров. Напомним, что Нестеров отдал иконам и росписям свыше двадцати лет напряженного труда, причем он часто отказывался от " выгодных" заказов, если их условия ограничивали его творческие интересы. Что касается Рериха; то наиболее характерным для него являлось само отношение к храму не как к " дому молитвы", а как к самой " молитве". " Под знаком красоты мы идем радостно. Красотою побеждаем. Красотою молимся", - любил повторять Николай Константинович, и работы для церкви были далеки у него от канонической трактовки религиозных образов. Не случайно вопрос о несоответствии его произведений церковным требованиям поднимался в Петербургской, Смоленской, позднее в Харбинской и Парижской епархиях. А небезызвестный архиепископ Иоанн Сан-Францискский (князь Д. Шаховской), избравший впоследствии для своих проповедей трибуну " Голоса Америки", потерпев в религиозном споре с Рерихом фиаско, вообще отказал ему в праве переступать церковный порог.

Большие познания и любовь к старине выработали у Николая Константиновича чуткость и бережность к лучшим традициям древнерусской иконописи. Тот же Александр Бенуа, проявляя интерес к иконописи художника, замечал: "...если уж выбирать, то я бесконечно предпочитаю поверхностные, но декоративно прекрасные " фрески" Рериха всему тому богохульству, которое так нагло располагается на стенах упадочных наших церквей. В имитациях Рериха есть все же отражение настоящего искусства, а в том, чем принято " украшать" огромное большинство храмов, видно только отражение корысти ремесленников да глупого чванства " благодетелей". Примерно то же писал и критик С. Маковский: "...останавливаться на иконописи Рериха я не буду. Отдавая дань его археологическим познаниям, декоративному вкусу и " национальному чутью", - все это, бесспорно, есть и в иконах, - я не нахожу в нем призвания религиозного живописца. Рерих - все, что угодно: фантаст, прозорливец, кудесник, шаман, йог, но не смиренный слуга православия". Сам же Николай Константинович явно предпочитал библейское изречение, обращенное к людям: " А я говорю, вы - боги".

К наиболее известным произведениям Рериха на религиозные темы относятся исполненные в 1904 -1907 годах станковые композиции и эскизы для мозаик " Сокровище ангелов", " Борис и Глеб", " Апостолы Петр и Павел", " Архистратиг Михаил". Эти произведения созданы на основе тщательного изучения древнерусской живописи. Для них характерны старые иконописные принципы композиции, плоскостность изображения, сочетания трех-четырех цветов. В 1906 году Рерих, получив большой заказ для церкви в имении Голубевых в Пархомовке под Киевом, создает двенадцать эскизов. За этой работой следуют эскизы мозаик для церкви " На пороховых заводах" близ Шлиссельбурга (1906) и для Почаевской лавры (1910), четыре эскиза для росписи часовни во Пскове (1913), двенадцать панно для виллы Лившиц в Ницце (1914). Николай Константинович очень своеобразно раскрывал религиозные темы. В этом отношении особого внимания заслуживает оформление церкви св. Духа в Талашкине (1914). Уже издалека бросается в глаза изумительная по красоте мозаика на портале храма. Она сверкает огненно-красными, золотистыми, бирюзовыми тонами. Центральную часть мозаики занимает громадное изображение Нерукотворного Спаса. По лаконизму это изображение напоминает иконопись XII- -XIII веков. Справа и слева от лика расположены трубящие архангелы. За ними - крепостные башни и стены, а выше, над пламенеющими облаками, композицию замыкает " град нездешний". Скорбные, как бы насквозь пронизывающие глаза Христа преисполнены человеческой болью. Стремясь возродить принципы древнерусской мозаики, Рерих отказался от характерных для мозаичных работ конца XIX - начала XX века измельченных, зеркально отшлифованных материалов и остановил свой выбор на горящей чудесными переливами нешлифованной смальте. Значительность образа, выразительность композиции, крупные куски смальты делают мозаику подлинно монументальной. Не сохранился до

нашего времени внутренний декор храма -композиция " Царица Небесная". Она особенно интересна своеобразным толкованием религиозного сюжета. Намерение разместить роспись в алтарной абсиде вызвало протест со стороны Смоленской епархии, но церковь строилась на личные средства М. К. Тенишевой, и это препятствие удалось обойти. " Царица Небесная" изображена сидящей на троне без традиционного младенца на руках. Основание трона опирается на незыблемую твердь земную, которую омывает " река жизни". К ногам царицы, борясь с бурными волнами, устремляются в утлых челнах люди. Ангелы славят Владычицу. Роспись венчает шествие пророков, поклоняющихся кресту.

Используя архитектурные детали храма, Рерих с большим мастерством решает сложную, трехъярусную композицию. Особую красоту и декоративность придают ей богатейшие орнаменты, созданные по мотивам русского прикладного искусства. Но в самом решении образа " Царицы Небесной" уже явно чувствуется пантеизм религий Востока, которые признают бога лишь в его творении. Впоследствии Рерих выразил эту идею более конкретно в полотне " Матерь Мира" (1924). По композиции картина близка " Царице Небесной", но задумана она в совершенно ином, обобщенно-космическом плане. На глубоком синем фоне звездной бездны, в мерцающих серебряно-золотистых лучах вырисовывается сидящая на троне матерь мира. Как и в " Царице Небесной", трон опирается на землю. " Река жизни" обозначена теперь лишь тремя прозрачными золотыми рыбками. Образ лишен каких-либо культовых и национальных признаков. Мягкие, ниспадающие складки одеяния Матери Мира украшены скупым орнаментом из геометрических фигур. Лик до половины скрыт покрывалом. Пантеистическая " Матерь Мира", близкая Востоку, далека от канонической милостивой заступницы рода человеческого. Не за милостью, а за знанием обращаются к ней изображенные на картине люди, ибо многие законы мироздания еще не познаны ими. Если над росписью церкви в Талашкине Рерих начал работать лишь в 1911 году, то замысел самой " Царицы Небесной" сложился значительно раньше. Первые эскизы были созданы еще в 1906 году, что совпадает с появлением в творчестве художника произведений, посвященных Индии. В 1905 году Николаем Константиновичем была написана сказка " Девассари Абунту", а в 1906 году появились полотна " Девассари Абунту" и " Девассари Абунту с птицами". Рерих отмечает в дневнике эти произведения как свою первую творческую дань Индии.

В 1910 году Рериху пришлось пережить тяжелую утрату - смерть своего первого Учителя жизни - Архипа Ивановича Куинджи. Тяжко, как бы оправдывая народное поверье, что добрые люди трудно умирают, уходил из жизни Архип Иванович. Сердечная болезнь с приступами удушья и сильными болями доводила его до отчаяния. Лето этого года Николай Константинович проводил в Прибалтике, откуда его вызвали, когда Куинджи стало особенно плохо. У постели художника постоянно дежурили его ученики, и Рерих вспоминает: " Когда я и Зарубин дежурили ночью, Архип Иванович вдруг привстал на постели и, вглядываясь куда-то между нами, глухо спросил: " Кто тут? " Мы ответили: " Рерих и Зарубин". - " А сколько вас? " - " Двое". - " А третий кто? " Было жутко. Архип Иванович хотел повидать всех своих учеников. Но сделать это было очень трудно. В летнее время все были в разъезде... Я сделал целое расписание - кому и куда написано. В минуты облегчения от страданий Архип Иванович требовал этот лист и обсуждал, когда к кому могло прийти письмо, когда кто откуда мог выехать, по какой дороге. Осведомлялся, нет ли телеграммы, спрашивал: " Но ведь они торопятся? Они знают, что спешно? " Это было очень трагично". Конец наступил 11 июля. И вот Николай Константинович с другими учениками стоит у гроба и прощается с тем, кто наставлял его в начале трудного творческого пути. Жизнь и смерть, творчество и разрушение, вечность и кратковременность - кого не тревожили эти вопросы перед лицом ухода близкого человека? Как постичь закономерную последовательность того и другого, как проторить свою стезю между беспредельностью жизни и бездной небытия?.. Николаю Константиновичу вспоминается один из заветов уже безмолвного Куинджи: " Объяснить-то все можно, а вот ты пойди да и победи! " И, может быть, следование этому совету удесятеряло силы Рериха в смелом попрании устаревших догм, в поисках нехоженых путей служения человечеству.