X. Знамя Мира 1 страница

Заручившись поддержкой ученых Индии, Америки и Европы, Рерих 29 июля 1928 года, находясь в Сиккиме, заложил основы для создания Гималайского института научных исследований, названного " Урусвати", что в переводе значит " Свет утренней звезды". Однако вскоре Николай Константинович задумал уехать из Сиккима. Еще в 1925 году, будучи в Кашмире, он хотел посетить долину Кулу, но тогда маршрут экспедиции пролег мимо нее. Этой долине отведено почетное место в индийской и тибетской литературах. Вдоль реки Беас проходил древнейший путь из Индии в Тибет, на Кайлас, Ладак, Хотан, а оттуда через Гоби до самого Алтая. На берегах Беаса трудился риши (Риши - Святой, мудрец, подвижник в древнеиндийской литературе.) Вьяса, собиратель Махабхараты и многих пуран. Сюда доходил со своими воинами Александр Македонский. По преданиям, бывали здесь Будда и Падма-Самбхава (Падма-Самбхава ­основатель одной из сект буддизма, получившей распространение в Сиккиме и Малом Тибете). Кулу - колыбель памятников культуры более чем двухтысячелетней давности. В бесчисленных ущельях ютятся старинные храмы, некоторые из них давно уже покинуты и заросли густым лесом. Здесь можно найти замечательные бронзовые изделия IV-V столетий и изумительные гималайские миниатюры XIV-XV веков. Долина отличается благоприятным для европейцев климатом, чего нельзя сказать о Сиккиме. В археологическом, историческом, филологическом, а также ботаническом и геологическом отношениях весь северный Пенджаб с западной частью Гималайского хребта был неистощимым кладезем материалов для института " Урусвати", и Николай Константинович решил переехать именно сюда.

В последние дни декабря 1928 года Рерихи уже были в долине Кулу и приближались к древнему поселению Нагар (в переводе -город). Еще не переправившись через Беас, из Катрайна увидели уединенный дом на крутых горных склонах. Оттуда должен был открываться прекрасный вид на долину, окруженную белоснежными пиками гор. Попросили узнать местных жителей, нельзя ли этот дом арендовать. В ответ последовало категорическое:

- Что вы! Это поместье раджи Манди. Дом никогда не сдавался посторонним.

Тем не менее удалось поселиться именно в этом доме, а потом и приобрести его вместе с традиционными правами и обязательствами, среди которых было трехстороннее соглашение между богом Джамлу, британским правительством и владельцами дома о пользовании водой. Так поместье в окрестностях Нагара, расположенное на высоте 2000 метров, стало постоянным местожительством Рериха в Индии. К дому вела узкая, вьющаяся по горному склону дорога. Его окружал сад, разбитый на укрепленных каменной кладкой террасах. Зимой дорогу заметало снежными сугробами, и на какое-то время прерывалась связь с внешним миром. Но уже ранней весной расцветали фруктовые деревья, а земля покрывалась сочной изумрудной травой и яркими цветами. Почти к самому дому подходил густой лес — величавые голубые сосны, липы, серебристые ели, дубы, клены, достигавшие в поперечнике двух метров. Под этими великанами осенью появлялись знакомые с детства рыжики и волнушки. Однако эту идиллию нередко нарушали свирепые гималайские медведи, пантеры, леопарды. Они рыскали ночами под самыми стенами строений, и собак нельзя было выпускать без специальных железных ошейников с острыми шипами.

На севере высился снежный перевал Ротанг, через который лежал путь в Тибет и Среднюю Азию. Кроме проложенной тропы, с которой изредка доносился звон караванных колокольчиков, к перевалу вели какие-то старинные ступени, сложенные из крупных камней. Легенда связывала эту " богатырскую лестницу" с именем Гэсэр-хана.

К западу на самой вершине горы виднелись развалины. Древние письменные источники говорят о четырнадцати буддийских монастырях, существовавших когда-то в долине Кулу. Теперь от них сохранились лишь загадочные живописные руины. На юг от поместья дорога вела на Симлу, к озеру Равалсар и в жгучие долины Индии.

В саду под кедром стояло каменное изваяние покровителя этих мест Гуга-Чохана. В долине Кулу почиталось около трехсот шестидесяти богов. В ярмарочные дни они " навещали" друг друга. Гремели барабаны, и толпы празднично разодетых людей несли на плечах алтари с изображениями богов. Одну из таких красочных процессий запечатлел на картине " Боги пришли" Святослав Николаевич. Из Катрайна на берегу Беаса, откуда начинался подъем, до дома Рерихов лучше всего было добираться верхом. На преодоление четырех километров уходило часа полтора. Это затрудняло возведение зданий для института. Строительные материалы, которые нельзя было заготовить на месте, доставляли носильщики.

В незавидном положении оказывались и приезжавшие без предупреждения посетители. Так, однажды гость из Европы, попав в Катрайн уже вечером, решил, что четыре километра подъема не ахти какое препятствие, и отправился пешком. В горах, как известно, темнеет быстро, и путника внезапно окутала непроглядная ночь. Будучи наслышан о гималайских медведях и прочих лесных обитателях, он подумал, что благоразумнее всего переждать до рассвета на верхушке какого-либо дерева, и залез на ближайшее. Измученный бессонной ночью, гость вздремнул только под утро и внезапно был разбужен подозрительным шорохом. Наклонившись, он увидел чьи-то изумленно вперившиеся в него глаза. Оказалось, что это садовник Рериха Кесанг, а дерево, послужившее ночным убежищем, росло в саду неподалеку от жилого дома. Чтобы избежать подобных случаев, Николай Константинович посылал кого-либо встречать своих гостей у самого начала подъема. Все эти житейские неудобства искупались изумительным видом на окрестности, прозрачно-чистым горным воздухом, ярчайшими восходами и закатами, которые расцвечивали землю и небо невиданными красками. Через несколько месяцев после переселения в Кулу Николай Константинович и Юрий Николаевич уехали по делам в Европу и Америку. Для развития деятельности нового института необходимо было наладить более тесные связи с некоторыми научными учреждениями западных стран.

За время пятилетнего путешествия Рериха американские культурно-просветительные организации, возникшие при его участии, значительно расширились и укрепились. Уже ранее в Нью-Йорке решили, что для их размещения целесообразно построить специальное здание. Когда в 1925 году об этом сообщили Рериху, он согласился и даже послал из Индии эскизы и план 24-этажного дома, в котором обосновались бы музей, Институт объединенных искусств, художественная галерея, театр на 350 зрителей, рабочие помещения для секций. Верхние этажи по желанию Рериха должны были отводиться под студии и квартиры для сдачи их за минимальную плату художникам, музыкантам, писателям, ученым, педагогам. Все наметки Рериха были переданы архитектору X. Корбету. Он доработал их и, после того как удалось договориться с банком о займе, приступил к строительству. Когда в июне 1929 года Николай Константинович и Юрий Николаевич приехали в Нью-Йорк, небоскреб был уже почти готов.

Художественный и научный мир Америки встретил Рериха с большим интересом. Его выступления в институтах и на научных конференциях собирали большие аудитории. Николай Константинович знакомил с результатами своих научных исследований, демонстрировал археологические находки и предметы современного прикладного искусства народов Азии. В этот приезд он много говорил и о жизненной ценности искусства. Причины к тому были весьма основательные. В США в это время стремительно падал курс акций, сокращалось производство, росла безработица, катастрофически снижался жизненный уровень. Очередной экономический кризис вступал в свои права. Обращаясь к студентам Нью-Йорка, Рерих утверждал:

" Все видели стремительное низвержение бумажных ценностей. Пусть каждый получает доказательство по мозгам своим. Даже окаменелые друзья вспомнят, как на их же глазах предмет, считавшийся ничтожным, вдруг получал громадную ценность, и наоборот: непоколебимые с точки зрения обыденности ценности оказались грудою бумажного сора. За время революций мы не однажды видели, как банкиры и финансовые деятели оказывались сметенными, тогда как выживали именно художники и собиратели искусства. Сама жизнь показывает, что все связанное с творчеством выживает. Живут научные открытия, и неистребимо живет мысль".

7 октября 1929 года состоялось торжественное открытие музея в помещениях нового здания. Рерих пополнил коллекцию музея сотнями картин, написанных за время путешествия по странам Азии. В небоскребе разместились также и другие культурно-просветительные учреждения. В числе почетных членов организаций, связанных с деятельностью Рериха, были Милликен, Эйнштейн, Дж. Босе, Кумар Халдар, Рабиндранат Тагор, Стоковский, Игнасио Сулоага и многие другие. Международная общественная деятельность Рериха протекала в конце 1920 - 1930-х годов в крайне напряженной обстановке. Конференции по мирному урегулированию спорных вопросов и сокращению армий терпели провал за провалом, хотя в них принимали участие виднейшие политики западных стран. Фашистская Германия уже стала открыто выражать свои претензии на " жизненное пространство" и усиленно готовилась к войне. Николай Константинович в 1929 году вторично поднимает вопрос об охране культурных ценностей в военное время. В 1914 году, как мы знаем, предложение Рериха о заключении подобного международного соглашения не нашло отклика. Да и теперь многие считали намерения Рериха учредить особый пакт безнадежным делом.

Однако Николай Константинович думал иначе. Он указывал на положительный пример Красного Креста, идею которого также в свое время встретили с недоверием, и потребовалось много времени и усилий, чтобы провести ее в жизнь. Общепризнанная полезная деятельность Красного Креста натолкнула художника на мысль воспользоваться некоторыми основными принципами этой организации для выработки специального международного статуса по охране памятников искусства и научных учреждений при военных столкновениях.

Находясь в Европе, Рерих изложил свой план доктору международного права и политических наук в Парижском университете Г. Шкляверу и профессору Жоффр де ла Праделю и попросил их разработать проект Пакта, согласовав его с международным правом. В 1929 году полный текст проекта Пакта с сопроводительным обращением Рериха к правительствам и народам всех стран был опубликован. Первый и второй параграфы Пакта гласили:

" Образовательные, художественные и научные учреждения, научные миссии, персонал, имущество и коллекции таких учреждений и миссий будут считаться нейтральными и как таковые будут подлежать покровительству и уважаемы воюющими. Покровительство и уважение в отношении названных учреждений и миссий во всех местах будет подчинено верховной власти договаривающихся стран без различия от государственной принадлежности какого-либо отдельного учреждения или миссии. Учреждения, коллекции и миссии, зарегистрированные на основании Пакта Рериха, выставляют отличительный флаг, который даст им право на особое покровительство и уважение со стороны воюющих государств и народов всех договорных стран".

Вместе с Пактом Николай Константинович предложил и отличительный флаг, назвав его " Знаменем Мира". Он должен был водружаться на объекты, подлежащие охране. Флаг представлял собою белое полотнище с красной окружностью и вписанными в нее тремя красными кружками. Этот знак, по мысли художника, символизировал вечность (замкнутая окружность), выражающуюся в преемственности прошлого, настоящего и будущего (три заключенных в окружности кружка). Впрочем, иногда этот символ истолковывали и по-другому, против чего художник не возражал. Он объяснял, что всякая интерпретация, если она исходит из понятия жизненно важного синтеза, близка внутреннему смыслу этого знака. Происхождение предложенного символа теряется в далекой древности. Его можно встретить на тамге Тамерлана, на тибетских, кавказских и скандинавских фибулах. Им украшено изображение Страсбургской Мадонны. В России его можно увидеть в иконописи на одеянии святых. Красивый и простой по рисунку, этот знак хорошо различим на белом фоне. К тому же с давних времен он культивировался на многих континентах. Как не вспомнить при этом знак Красного Креста. Он оказался неприемлемым для многомиллионного магометанского мира, где его пришлось заменить полумесяцем. Не исключено, что Рерих учел все эти обстоятельства, предлагая свой проект " Знамени Мира". Идея Рериха нашла широкую поддержку в прогрессивных кругах мировой общественности. Р. Роллан, Б. Шоу, Т. Манн, А. Эйнштейн, Г. Уэллс и многие другие горячо приветствовали смелое начинание русского художника. Постоянные комитеты Пакта и " Знамени Мира" были учреждены в 1929 году в Нью-Йорке, в 1930 году в Париже и Брюгге. В 1930 году проект Пакта получил одобрение Комитета по делам музеев при Лиге наций и передан на дальнейшее рассмотрение Международной комиссии интеллектуального сотрудничества. Рабиндранат Тагор писал по этому поводу Николаю Константиновичу:

" Я зорко следил за Вашей великой гуманистической работой во благо всех народов, для которых Ваш Пакт Мира с его знаменем для защиты всех культурных сокровищ будет исключительно действенным символом. Я искренне радуюсь, что этот Пакт принят Комитетом Лиги Наций по делам музеев, и я глубоко чувствую, что он будет иметь огромные последствия для культурного взаимопонимания народов".

О резонансе, вызванном предложением Рериха, говорит выдвижение его кандидатуры на получение Нобелевской премии мира в 1929 году. В обращении Парижского университета, характеризовавшем Рериха, говорилось: " Николай Рерих своими литературными произведениями, лекциями, исследованиями, картинами и многосторонней деятельностью действенно призывал принять доктрину всемирного братства. Его пропаганда мира охватила свыше двадцати стран и была широко признана. О ее воздействии свидетельствуют многочисленные послания к Рериху со стороны самых различных учреждений. Мы твердо верим, что окончательный международный мир придет лишь через поднятие культурного уровня народов и постоянную действенную пропаганду братства, рожденного культурой и возвышенной красотой во всех областях жизни. Тридцатилетняя трудовая деятельность Н. Рериха была мощным призывом к взаимному сближению народов". Выдвижение кандидатуры Рериха на Нобелевскую премию шло на пользу распространения идеи Пакта и " Знамени Мира", хотя, судя по письмам художника, он не строил себе никаких иллюзий относительно возможности присуждения этой премии. И действительно, к тому были веские обстоятельства.

Несмотря на внешне подчеркнутую " аполитичность" предложенного Рерихом Пакта, он рассматривался некоторыми политиками как далеко не безразличный для них документ. Приобретая сторонников среди видных ученых, писателей, художников, общественных деятелей, Пакт Рериха содействовал антимилитаристской пропаганде. В " Листах дневника" художник замечал по этому поводу:

" Из Парижа пишут: " У нас был Раймонд Вейсс, директор юридического департамента Института кооперации, который полностью подтвердил сведения о германском давлении на второстепенные государства в целях заставить их отклонить Пакт... Помним, что во время последней международной конференции Пакта среди тридцати шести стран, единогласно поддержавших Пакт, не прозвучали голоса представителей Германии и Англии... Правда, нам приходилось слышать, что главным препятствием для некоторых государств было, что идея Пакта исходила от русского. Мы достаточно знаем, как для некоторых людей, по какому-то непонятному атавизму, все русское является неприемлемым... Также мы слышали от некоего компетентного лица, что дуче охотно занялся бы Пактом, если бы идея была предоставлена ему, чтобы исходить исключительно от него".

Подозрительный интерес к Пакту проявил далеко не один Муссолини. Католический Мальтийский орден приглашал Николая Константиновича в Рим для переговоров. С провокационными целями распространялись слухи о связи Рериха с сионистской организацией и о специальных заданиях, которые якобы он выполнял в Палестине. Все это говорит о том, что на мировой политической арене значение Пакта котировалось достаточно высоко и Рериху стоило немалых усилий уберечь свое детище. Весной 1930 года, убедившись в том, что идея Пакта обрела в западных странах достаточно много сторонников, а также закончив все деловые переговоры в США, Николай Константинович и Юрий Николаевич собрались в обратный путь в Кулу. Перед самым отъездом они зашли к британскому консулу в Нью-Йорке, чтобы возобновить свои визы. Их оформление могло занять не более двух дней. Но консул почему-то замялся и предложил взять визы в Лондоне, мотивируя это тем, что путь Рериха все равно лежал через Европу. Когда же Николай Константинович и Юрий Николаевич, пробыв некоторое время в Париже, приехали в Лондон, в британском министерстве иностранных дел им сказали, что виз на выезд в Индию они вообще больше не получат. Было похоже, что наступил час расплаты за. посещение Москвы и за сношения с советскими дипломатами в Европе и в Азии. Николай Константинович отлично понял это, когда при неоднократных посещениях должностных лиц министерства ему вежливо, но без каких-либо объяснений отказывали во въезде в Индию.

Однако Европа - не пустынное Тибетское нагорье, и Рерих скоро привлек к делу о своей визе внимание дипломатов, ученых, писателей и общественных деятелей многих стран. В британское министерство иностранных дел посыпались запросы и ходатайства. Писали кардинал Брун, архиепископ Кентерберийский, директор Лондонской библиотеки X. Райт, писатель Д. Голсуорси, послы многих аккредитованных в Англии государств. Между тем чиновники министерства хранили упорное молчание или отделывались лаконичными отписками...

Рериха ждали дела во Франции, и до отъезда из Лондона он еще раз зашел в министерство иностранных дел за окончательным ответом. При этом ему пришлось воочию убедиться, что его дело о въезде в Индию так разрослось, что папки с бумагами перевозили по коридорам министерства в специальной тачке. Когда художник потребовал обоснованного ответа, ему опять повторили:

- Несмотря на все ходатайства, виза на въезд в Индию вам выдана не будет!

- И это окончательно? - спросил Рерих.

- Окончательно! - последовал ответ, сопровождаемый учтивым поклоном.

- По счастью, в нашем мире ничего окончательного не бывает, - отпарировал Николай Константинович. Через несколько дней он уже был в Париже, откуда продолжал атаковать министерство иностранных дел Великобритании. Но англичане не сдавались. И когда, например, шведский посол во Франции Эренсверд сделал запрос о визе Рериху, то из Лондона невозмутимо ответили, что державы посильнее Швеции никакого успеха не имели и поэтому он совершенно напрасно себя обеспокоил. Убедившись в бесполезности всех усилий добиться визы, Николай Константинович изменил тактику и выехал во французскую колонию в Индии - Пондишери, которая расположена около самого Мадраса, причем, по традициям, для жителей Пондишери не требовалось разрешений на въезд и временное пребывание в Мадрасе. Покидая Францию, Рерих телеграфировал английскому министру иностранных дел Гендерсону о том, что намерен поселиться в Пондишери. Ответная телеграмма гласила: " Принято во внимание". Но это было чисто внешнее безразличие. Британский консул в Пондишери не на шутку встревожился появлением Николая Константиновича. На вопрос консула, что он намерен здесь предпринять, Рерих ответил:

- Приобрету имение и буду ездить в ваш Мадрас, французский Шанденагор, что рядом с вашей Калькуттой, в Гоа, Каракал и другие места, куда я запасся визами. - При этом художник показал консулу разрешения на въезд во все граничащие с Британской Индией страны.

Создавалась весьма странная ситуация: в Кулу шли письма и запросы, связанные с деятельностью института " Урусвати". Там же проживали жена и младший сын Рериха, а он сам со старшим сыном не мог туда попасть по причинам, которые британское правительство предпочитало не разглашать. В прессе по этому поводу стали появляться разноречивые догадки, усилился поток протестов в министерство иностранных дел Великобритании, и после месячного пребывания в Пондишери, где художник начал археологические раскопки, ему и его сыну были выданы въездные визы, но уже от имени вице-короля Индии. По возвращении в Кулу Николай Константинович и Юрий Николаевич приступили к налаживанию прерванной работы института " Урусвати". Через несколько лет Рерих уже мог записать:

" Когда мы основывали институт, то прежде всего имелась в виду постоянная подвижность работы. Со времени основания каждый год происходят экспедиции и экскурсии... Ведь не для того собираются люди, чтобы непременно, сидя в одной комнате, питать себя присылаемыми сведениями. В этом была бы лишь половина работы. Нужно то, что индусы так сердечно и знаменательно называют " ашрам". Это - средоточие. Но умственное питание " ашрама" добывается в разных местах".

Деятельность института была рассчитана на широкие международные связи. Рерих привлек к сотрудничеству и обмену информацией десятки научных учреждений Азии, Европы, Америки. Непосредственно работой института руководил Юрий Николаевич. Он же ведал этнолого-лингвистическими исследованиями и разведкой археологических памятников. Проводилась также грандиозная работа в области лингвистики и филологии Востока. Собирались и переводились на европейские языки редчайшие письменные источники многовековой давности, изучались полузабытые наречия.

Младший сын художника - Святослав Николаевич - занимался вопросами тибетской и местной фармакопеи и изучал древнее искусство народов Азии. Приглашенные специалисты и временные сотрудники собирали ботанические и зоологические коллекции. Из Кулу поступали научные материалы в Мичиганский университет, Нью-Йоркский ботанический сад, Пенджабский университет, Парижский музей естественной истории, Гарвардский университет в Кембридже, Ботанический сад Академии наук СССР. Известный советский ботаник и генетик академик Н. И. Вавилов обращался в институт " Урусвати" за научной информацией и получал оттуда семена для своей уникальной ботанической коллекции.

При участии тибетских лам-лекарей сотрудникам института удалось составить первый в мире атлас тибетских лекарственных трав. При институте была организована биохимическая лаборатория с отделом изучения рака. Велось исследование космических лучей в высокогорных условиях.

Научные отряды института работали как в самой долине Кулу, так и далеко за ее пределами - в Лахуле, Бешаре, Кангру, Лахоре, Ладаке, Зангскаре, Спити, Рупщу. Многие экспедиции возглавлял сам Николай Константинович. Так, по приезде из Пондишери в Кулу была начата подготовка к посещению Лахуля, а в 1931 году Рерих уже вел караван за Ротангский перевал. " Опять гремят бубенцы мулов караванных, - читаем в его дневнике. - Опять крутые всходы горного перевала. Опять встречные путники, каждый из них несущий свою житейскую тайну. Опять рассказы о местных духовных сокровищах, о памятных местах". Азиатские походы Николая Константиновича обогатили науку множеством новых фактов, в частности, в области парапсихологии. И на вопрос: " А как же с чудесами в Индии? " - он отвечал: " Чудес не видели, но всякие проявления психической энергии встречали. Если говорить о проявлении " высшей, чудесной" силы - тогда вообще не стоит говорить. Но если осознать материально достигаемое развитие психофизической энергии, тогда Индия дает и сейчас самые замечательные проявления". Рерих считал неправильным огульное отрицание, осмеивание или умышленное замалчивание тех психических феноменов, изучение которых заслуживает научного подхода. В статье " Парапсихология" (1937) он писал: " Во времена темного средневековья, наверное, всякие исследования в области парапсихологии кончались бы инквизицией, пытками и костром. Современные нам " инквизиторы" не прочь и сейчас обвинить ученых исследователей или в колдовстве, или в сумасшествии. Мы помним, как наш покойный друг профессор Бехтерев за свои исследования в области изучения мысли не только подвергался служебным преследованиям, но и в закоулках общественного мнения не раз раздавались шептания о нервной болезни самого исследователя.

Также мы знаем, что за исследования в области мысли серьезные ученые получали всякие служебные неприятности, а иногда даже лишались университетской кафедры. Так бывало и в Европе и в Америке. Но эволюция протекает поверх всяких человеческих затворов и наветов... Будет ли наука о мысли, будет ли психическая или всеначальная энергия открыта, но ясно одно, что эволюция повелительно устремляет человечество к нахождению тончайших энергий. Непредубежденная наука устремляется в поисках за новыми энергиями в пространство, этот беспредельный источник всех сил и всего познания". С 1931 года при институте " Урусвати" стал издаваться ежегодник, в котором публиковались результаты научной деятельности его сотрудников. Первый номер ежегодника был посвящен выдающемуся санскритологу профессору Ланману (Кембридж). Статьи по специальным вопросам, разрабатывавшимся в Институте гималайских исследований, появлялись также в научных периодических изданиях Азии, Европы и Америки. Николай Константинович никогда не замалчивал фактов, которые плохо укладывались в общепризнанные теории. Скорее он даже искал их, как предвестников новых открытий. " Наука, если она хочет быть обновленной, должна быть прежде всего неограниченной и тем самым бесстрашной", - любил напоминать ученый. Он не боялся прослыть фантазером, призывал к познанию глубочайших тайн бытия и верил в неограниченные возможности человеческого разума. Еще в 1926 году, радуясь успехам авиации, Николай Константинович записал: " Явление штурма неба легко обратить на поиски дальних миров". Космос всегда воспринимался Рерихом как реальное пространство для деятельности человека. " Если простота выражения, ясность желания будет соответствовать неизмеримости величия

Космоса, - утверждал он, - то этот путь истинный. И этот Космос не тот недосягаемый Космос, перед которым только морщат лоб профессора, но тот великий и простой, входящий во всю нашу жизнь, творящий горы, зажигающий миры-звезды на всех неисчислимых планах".

Одной из главных задач, которую Рерих решал как ученый, была борьба за пересмотр сложившихся на Западе " европоцентристских" теорий об эволюции человечества и мировой культуры. Эти теории были как воздух необходимы колонизаторам. В то же время научная информация о достижениях и исторической роли народов Востока была крайне ограниченной. Советский востоковед академик Н. И. Конрад в книге " Запад и Восток", вышедшей в 1966 году, пишет:

" Необходимо учесть теоретическую мысль Востока во всех областях науки о человеке и об обществе, памятуя, что именно эти области разработаны на Востоке в масштабах и подробностях исключительных. Работу в этом направлении я и называю преодолением европоцентризма в науке, а такое преодоление считаю одной из самых важных в наше время задач науки о человеке и об обществе. Таким путем она, эта наука, сможет стать по-настоящему общезначимой, то есть действительной для изучения жизни и деятельности человечества во все времена его исторического существования".

Николай Константинович, устраняя многочисленные препятствия, добивался помещения своих востоковедческих статей в специальных научных сборниках, в журналах более общего характера и даже в ежедневных газетах. Он писал на самые разные темы. И по истории культуры народов Азии, как, например, статьи - " Риши", " Индийская точка зрения на этику и эстетику", " Меч Гэсэр-хана", и о росте народного самосознания ­" Слово Индии", " Служителям Индии", " Друзья Востока", и о выдающихся деятелях - Рамакришне, Вивекананде, Тагоре, Ганди и Неру.

Рерих состоял членом Французского общества доисторических исследований, членом Югославской академии наук и искусства, членом Академии международного института науки и литературы в Болонье (Италия), вице-президентом общества Марка Твена (США), членом Парижского общества антикваров, почетным протектором Исторического общества Парижской академии, членом-основателем Этнографического общества в Париже, почетным членом Нью-Йоркского общества охраны исторических памятников, почетным членом института имени Джагадис Босе в Калькутте, членом Бенгальского королевского азиатского общества, почетным президентом и доктором литературы Международного буддийского института в Сан-Франциско, членом Ассоциации международных исследований в Париже, вице-президентом Американского института археологии, членом-корреспондентом многих других научных учреждений в Азии, Европе и Америке. Все это помогало Николаю Константиновичу объединять усилия отдельных исследователей и укреплять научные и культурные связи между странами Востока и Запада.

В то время как Николай Константинович был занят работой в Гималайском институте и водил экспедиции по просторам Азии, в Европе и Америке росло движение сторонников выдвинутого им Пакта. В 1931 году в Брюгге под руководством члена комиссии по охране памятников Бельгии К. Тюльпника был организован Международный союз Пакта Рериха. В сентябре этого же года в Брюгге прошла Первая международная конференция, в работе которой приняли участие официальные представители некоторых государств и деятели общественных и культурных организаций.

Обращаясь к делегатам конференции, Рерих отмечал:

" Понятие Культуры предполагает не отвлеченность, не холодную абстракцию, но действительность творчества, оно живет понятием неустанного подвига жизни, просвещенным трудом, творением... Поэтому для нас " Знамя Мира" является вовсе не только нужным во время войны, но, может быть, еще более нужным каждодневно, когда без грома пушек часто свершаются такие же непоправимые ошибки против Культуры".