Ремормация остановилась на месте

Реформация христианской Церкви в шестнадцатом столетии была еще далеко не полной. Реформаторы сделали многое, но не все истины, утерянные за период отпадения, воссияли вновь. Христианство вышло из кромешного мрака, но все еще оставалось в тени заблуждений. Реформаторы сокрушили железную власть средневековой Церкви, дали Библию миру и восстановили первоначальный смысл Евангелия. Но при всем том они не смогли открыть другие важные истины, такие как крещение посредством погружения, бессмертие, которое будет даровано Христом при воскресении праведных, седьмой день как библейская суббота и другие (см. 7-ю, 14-ю, 19-ю и 25-ю гл. этой книги), все еще остававшиеся в тени. Вместо того чтобы двигать Реформацию вперед, ее сторонники остановились на достигнутом. Они сосредоточили свое внимание на словах и мнениях реформаторов, а не на Св. Писании. Лишь немногие увидели новые истины, но большинство отказалось пойти дальше того, чему верили первые реформаторы. В результате протестантизм выродился в формализм и догматизм, а заблуждения, от которых следовало отказаться, прочно обосновались в Церкви. Пламя Реформации постепенно угасло, и протестантские Церкви сами стали холодными, формальными и нуждались в реформе.

В эпохе, последовавшей за Реформацией, было много внешней религиозной активности, но мало истинного духовного прогресса. Фредерик В. Фарар писал, что в этот период «свобода была заменена рабством; вселенские принципы – жалким суррогатом; истина – догматизмом; независимость – градацией; религия – системой. Живое благоволение перед Писанием уступило место мертвой теории наития. Сердечная искренность превратилась в незыблемое единообразие, а живая мысль – в словесные баталии»20. И хотя «Реформация сокрушила свинцовый жезл старого догматизма»21, протестантские Церкви насадили новый догматизм. Роберт Грант назвал этот новый догматизм «таким же жестким, как любое средневековое богословское построение»22. Протестанты «практически связали себя рамками нынешних своих конфессий»23.

Догматические споры принимали очень острый оборот. «Никогда раньше люди не были настолько заняты выискиванием недостатков друг у друга и оскорбительными выпадами друг против друга, как в то время»24. Таким образом, благая весть превратилась в сплошную полемику. «Писание обращается уже не к сердцу, а к критически настроенному уму»25. «Догмы приобрели ортодоксальность, но духовность исчезла. Богословие торжествовало, но любовь погасла»26.