Закон и Евангелие

Спасение даруется благодатью через веру, его нельзя получить делами Закона (Еф. 2: 8). Никакие дела Закона, никакие старания, как бы похвальны они не были, и никакие добрые дела – будь их много или мало, будь они жертвенны или нет – ни в коей мере не могут оправдать грешника (Тит. 3: 5; Рим. 3: 20)18.

Всюду в Писании Закон и Евангелие находятся в совершенной гармонии, утверждая друг друга.

Закон и Евангелие до Синая. Когда Адам и Ева согрешили, они познали, что такое вина, страх и нужда (Быт. 3: 10). Бог откликнулся на их нужду, но не устранением Закона, осуждавшего их, а послав им благую весть, которая восстановила бы их общение с Богом и послушание Ему.

Эта благая весть была обещанием искупления, которое совершит Спаситель, «семя жены», придя однажды и победив зло (Быт. 3: 15). Система жертвоприношений, которую установил Бог, учила их важной истине о примирении: прощение может быть получено только через пролитие крови – через смерть Спасителя. Веря в то, что принесение в жертву животного символизировало примирительную смерть Спасителя, Который умрет ради них, они получали прощение грехов19. Они получали спасение по благодати.

Это евангельское обетование было сутью вечного Божьего завета благодати, предложенного человечеству (Быт. 12: 1–3; 15: 4, 5; 17: 1–9). Оно было тесно связано с послушанием Закону Божьему (Быт. 12: 18, 19; 26: 4, 5). Поручителем Божьего завета стал Сын Божий, Который как центр Евангелия был «Агнцем, закланным от создания мира» (Откр. 13: 8). Таким образом, благодать Божья вступила в действие сразу после того, как согрешили Адам и Ева. Давид говорил: «Милость же Господня от века и до века к боящимся Его... на... хранящих заповеди Его, чтобы исполнять их» (Пс. 102: 17, 18).

Закон и Евангелие на Синае. Десять Заповедей и Евангелие связаны между собой. В преамбуле к Закону, например, сказано о Боге как об Искупителе (Исх. 20: 1). После того как было провозглашено Десятисловие, Бог учил израильтян, как строить жертвенник и начинать приношение жертв, которые должны были открывать Его спасательную благодать.

Именно на горе Синай Бог дал Моисею значительную часть церемониального Закона, касающуюся устройства святилища, где Он будет обитать со Своим народом и встречаться с ним, чтобы посылать Свои благословения и прощать их грехи (Исх. 24: 9–31, 18). Это расширение простой системы жертвоприношений, существовавшей до Синая, предвещало посредническое служение Иисуса Христа для искупления грешников и защиты авторитета и святости Закона Божьего.

Место обитания Бога было в Святом Святых земного святилища, над крышкою ковчега, в котором находились Десять Заповедей. Каждый аспект служения символизировал Спасителя. Кровь жертвенных животных указывала на Его примирительную смерть, которая искупит род человеческий от осуждения Закона (см. 4-ю и 9-ю гл. этой книги).

Декалог находился внутри ковчега, а церемониальные законы и гражданские установления, данные Богом, были записаны в «Книгу Закона» и положены рядом с ковчегом как «свидетельство» против народа (Втор. 31: 26). Если люди совершали грех, «свидетельство» осуждало их действия; ожидалось исполнение подобных требований, чтобы примириться с Богом. От Синая и до самой смерти Христа преступники Десятисловия обретали надежду, прощение и очищение верою в Евангелие, представленное служением в святилище по церемониальному закону.

Закон и Евангелие после креста. Как верно замечают многие христиане, Библия учит, что смерть Христа упразднила церемониальный закон, но утвердила непреложность нравственного закона20. Обратите внимание на следующие свидетельства:

1. Церемониальный закон. Когда Христос умер, Он исполнил пророческий символизм системы жертвоприношений. Образ встретился с прообразом, и церемониальному закону был положен конец. Несколькими столетиями ранее пророк Даниил предсказал, что со смертью Мессии «прекратится жертва и приношение» (Дан. 9: 27; см. 4-ю гл. этой книги). Когда Иисус Христос умер, завеса была сверхъестественным образом разодрана сверху донизу (Мф. 27: 51), указав тем самым на то, что служения в храме более не имели духовного значения.

Хотя церемониальный закон имел жизненно важное значение до смерти Христа, но он был совершенен лишь будучи «тенью будущих благ» (Евр. 10: 1). Он служил временной цели и был установлен для народа Божьего до «времени исправления» (Евр. 9: 10; ср. Гал. 3: 19), до времени, когда умер Иисус Христос, истинный Агнец Божий.

Со смертью Христа юрисдикция церемониального закона закончилась. Его примирительная жертва принесла прощение всех грехов, «истребив учением бывшее о нас рукописание, которое было против нас, и Он взял его от среды и пригвоздил ко кресту» (Кол. 2: 14; ср. Втор. 31: 26). Не было более необходимости совершать замысловатые обряды, которые никоим образом не могли уничтожить грехи или очистить совесть (Евр. 10: 4; 9: 9, 14). Не нужно было более беспокоиться об исполнении церемониальных законов с их сложными требованиями, касающимися приношений и возлияний, празднования различных праздников (Пасхи, Пятидесятницы и т.д.), новомесячий и церемониальных суббот (Кол. 2: 16; ср. Евр. 9: 10), которое были лишь «тенью будущего» (Кол. 2: 17)21.

Со смертью Иисуса верующие не нуждались более в тенях, бывших лишь отражением действительности во Христе. Теперь они могли приблизиться к Самому Спасителю непосредственно, ибо «тело – во Христе» (Кол. 2: 17).

Церемониальный закон был так истолкован иудеями, что сделался стеною между ними и другими народами. Он стал серьезным препятствием их миссии просвещения мира славой Божией. Смерть Христа упразднила «закон заповедей, выраженный в обрядах» (англ. пер.), разрушив «стоящую преграду между иудеями и язычниками, чтобы создать новую семью верующих, примиренных в одном теле посредством креста» (Еф. 2: 14–16).

2. Декалог и крест. Смерть Христа, положив конец авторитету церемониального закона, в то же время утвердила авторитет Десяти Заповедей. Христос устранил проклятие Закона, освободив тем самым верующих от осуждения. Но это не означает, что Закон был упразднен и нем дано право нарушать его принципы. Многочисленные свидетельства в Писании о непреложности Закона опровергают подобную точку зрения.

Кальвин выразился очень метко по этому поводу: «Мы не должны считать, что пришествие Христа освободило нас от власти Закона, ибо он служит вечным мерилом благочестивой и святой жизни, и поэтому должен быть таким же неизменным, как и правосудие Божие»22.

Апостол Павел описал взаимосвязь между послушанием и благой вестью о спасающей благодати. Призывая верующих к святой жизни, он требовал, чтобы они представляли себя «Богу в орудия праведности, и грех не должен над вами господствовать, ибо вы не под Законом, но под благодатью» (Рим. 6: 13, 14). Потому христиане не соблюдают Закон с целью получить спасение. Те, кто пытается это сделать, попадают в более жестокое рабство к греху. «До тех пор, пока человек находится под Законом, грех также господствует над ним, ибо Закон никого не может спасти ни от осуждения, ни от власти греха. Но те, кто под благодатью, получают не только освобождение от осуждения (Рим. 8: 1), но и силу побеждать (Рим. 6: 4). Тем самым грех не имеет больше власти над ними»23. «Конец закона – Христос, – продолжает апостол Павел, – к праведности всякого верующего» (Рим. 10: 4). Поэтому всякий верующий во Христа осознает, что Он – конец Закона как способа достижения праведности. Сами по себе мы грешники, но в Иисусе Христа – праведники, ибо нам вменяется Его праведность»24.

Однако пребывание под благодатью не дает верующим права «оставаться... во грехе, чтобы умножалась благодать» (Рим. 6: 1). Наоборот, благодать наделяет силой, делающей послушание и победу над грехом возможными. «Итак нет ныне никакого осуждения тем, которые во Христе Иисусе живут не по плоти, но по Духу» (Рим. 8: 1).

Смерть Христа возвеличила Закон, утвердив его всеобщий авторитет. Если бы можно было изменить Декалог, Ему не нужно было бы умирать. Но поскольку этот Закон абсолютен и непреложен, исполнением вынесенного им приговора должна была стать смерть. Христос полностью удовлетворил Своей смертью на кресте это требование, предложив жизнь вечную всем, кто принимает Его величественную жертву.