Чаадаев П. Я. (1894-1856)

Петр Яковлевич Чаадаев участвовал в Отечественной войне 1812 года. Был близок к декабристам. После восстания Семёновского полка Чаадаев подал в отставку и уехал за гра­ницу. В 1826 году он вернулся на родину. Царское правительство, в связи с его свя­зями с де­кабри­стами, у становило за ним негласный надзор. После опубликование сво­его «Философиче­ского письма» (1836) в журнале «Телескоп» Н.И.Надеждина, он был объявлен сумасшедшим и посажен под домашний арест. Это письмо, ходившее еще до опубликования в литературных кругах, сыг­рало большую роль в становле­нии историсофской проблематики русской философии XIX века. А. Герцен писал по поводу того общественного резонанса, которое сыграло опубликование этой работы Чаадаева следующее: ««Письмо» Чаадаева было своего рода последнее слово, рубеж. Это был выстрел, раздавшийся в темную ночь; тонуло ли что и возвещало свою гибель, был ли это сигнал, зов на помощь, весть об утре или о том, что его не будет, - все равно надобно было проснуться…. *После «Горя от ума» не было ни одного литературного произведения, которое сделало бы такое сильное впечатление» (Герцен А.И. Сочинения в 2х т.: Т.2. М., 1986. С.219-220). Оно имело такой общественный резонанс, что фактически опровергало официальную доктрину «народности» С.Уварова: «Правосла­вие» – «Самодержавие» – «Народность».

Философские взгляды Чаадаева сложились под влиянием философии Шеллинга, с ко­торым он был лично знаком.

Более того, его можно считать собственно первым русским философом. Как правильно отмечает Н. Бердяев, Чаадаев «…мыслитель самостоятельный, он не повторяет за­пад­ные идеи, он их творчески пе­рерабатывает» (2, С.72), создавая традицию русской фило­со­фии с только ей свой­ственным «проблемным полем» историософского характера.

Как бы то ни было философия Чаадаева знаменует собой определенную «точку перелома» в русской философии. Суть же этой «точки перелома» состояла в оконча­тельно оформившемся «разводе» ка­федральной и масонской философии с философией русского демократического либерализма. Русская философия из кафедр и масонских кружков вышла на сцену реальной общественной жизни.

Вот что писал П.Л. Лавров: «Едва ли не единственный представитель в России школы католического демократизма, Чаадаев, в своем резком противоположении развития русской национальности развитию Западной Европы с особенной ясностью выставил отсутствие в прошедшем России государственной традиции и крепких культурных привычек, возведенных в теорию» (Лавров П.Л. Избранные сочинения на социально-политические темы в 8-ми томах. М., 1934. Т.IV. С. 129)

ЛИТЕРАТУРА:

1. Олейников Д.И. Классическое российское западничество. М. 1996. (87.3. О-53).

ЛИТЕРАТУРА И КРИТИКА ГОГОЛЕВСКОГО ПЕРИОДА

В истории русской общественной мысли принято различать периоды. Это период «шестидесятников» (1855-1868); период «семидесятников» (1868-1881); период «восьмидесятников» (1881-1894), который характеризовался заметным спадом демократического движения, вырождаясь в либерализм со своей теорией «малых дел».

Как правильно подчеркивал С.А. Венгеров: «В силу своеобразного положения русской интеллигенции, принужденной вследствие малой культурности окружающей среды, замыкаться исключительно в сфере интеллектуальных интересов, - в силу этого разлада русская литература есть центральное проявление русского духа, фокус, в котором со­шлись лучшие качества русского ума и сердца» (Венгеров С.А. Собрание сочинений. Т.!. Героический характер русской литературы. СПб., 1911. С.24).

Как писал А.Н. Островский: «Реализм не есть что-нибудь новое, но есть ни более, ни менее, как настоящее творчество» (Островский А.Н. Полное собрание сочинений в 16 томах. Т.13. С.162).

В сороковых годах с выходом «Мертвых душ» Гоголя русская литература вступает в новый период: «в этом новейшем периоде служение потребностям жизни и взгляд на литературу, как на учительную кафедру всецело завладевает умом и сердцем решительно всех людей, стоявших во главе литературного движения. Начиная с 1840 годов, всякий заметный писатель становится в то же время общественным вождем, и в основе всех сколько-нибудь крупных и замечательных произведений лежит проповедь тех или других общественных взглядов и воззрений. Всякий писатель должен идти на­право или налево, а писатель индиферентный к общественным вопросам не имеет ни влияния, ни успеха в соответствующей его таланту степени» (Венгеров С.А. Героиче­ский характер русской литературы \\ Собрание сочинений. Т.1 СПб., 1911. С.37).

1. ШКОЛА «ЧИСТОГО ИСКУССТВА»

Интересно отметить статью Рётшера в «Московском наблюдателе» (1938, первый но­мер Том XVII): «О философской критике художественного произведения». Она вызвала интерес и о ней много говорили писатели.

Особенно процветала философская критика в период 30-40х годов в период увлкечения немецкой философией. В литературных произведениях сремились найти выражение национального или общечеловеческого духа.

Выделялся А.В. Дружинин, к этому направление примыкали В.П. Боткин и П.В. Ан­ненков

1. ДРУЖИНИН А. В. (1824 -

Александр Васильевич Дружинин – довольно известный литератор и литературный критик 40-60-х годов, «честный рыцарь» литературы. Родился в семье состоятельного чиновника, закончил самое аристократическое учебное заведение – пажеский корпус. Сторонник идей «чистого искусства», которую надо отличать от популяр­ной впоследствии теории «искусства для искусства». Прослужив три года в лейб-гвардии Финляндском полку, он начал свою литературную дея­тельность с повести «Полинька Сакс» (1847), в которой поднималась тема эмансипации женщин. Эта тема, иницииро­ванная, в частности творчеством Жорж Санд, была крайне популярная в 40-е годы XIX века.. От этой повести все женщины были без ума, засыпали с этой повестью в руках. Прослыл «адвокатом женского сердца». Отличался нейтральной позицией в общест­венно-политическом отношении. Отличался повышен­ным интересом к английской культуре. Был сотрудником «Современника», но потом, после изменения направления журнала по приходу Чернышевского вышел из состава. В 1856 году стал редактором «Библиотеки для чтения», что было встречено благожелательно среди литераторов. Дружинин – отец «Литературного фонда».

Был антиподом направления, заданного Чернышевским, хотя они не позволяли друг к другу резких выпадов. Критика эстетики Чернышевского содержится в его статье «Критика гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения» (1856).

Смысл концепции «чистого искусства» состоит в утверждении, что истинное «артистическое» искусство состоит в том, что наиболее ценным является внутреннее совершенство литературного произведения, приобщенность его к высшим ценностям. «Дидактическая» же литература, созданная на злобу дня преходяща и не имеет ценности. Смысл истинного «артистического» искусства, в противоположность «дидактическому» состоит в совершенном отражении реальности, без дачи каких-то нравоучительных указаний на злобу дня. Конечно, дидактический писатель часто ока­зывается в более выгодном положении, чем возвышенный поэт. Но, как правильно под­черкивал Дружинин, где сейчас те, которые были на устах у их современников, они за­быты. История оставила в памяти не их, а тех, которые творили не на злобу дня, а для вечности: «Незыблемо и твердо стоят поэты, чтители искусства чистого, голос их раз­дается из столетия в столетие, между тем как голоса дидактиков (часто благородные и сильные голоса) умирают, едва прокричавши кое-что и погружаются в пучину полного забвения. Дидактики-моралисты, несмотря на сатиры и насмешки, возбуждаемые их трудами, еще играют некоторую роль в словесности, благодаря вечному нравственно-философскому элементу в их деятельности, но дидактики, приносящие свой поэтиче­ский талант в жертву интересам так называемой современности, вянут и отцветают вместе с современностью, которой служили» (Дружинин А.В. прекрасное и вечное. М. 1988. С.203)

И далее: «В великом наступательном движении человека и общества десятки годов, со­ставляющие срок жизни целого человеческого поколения, - есть атом, минута, кратчайший срок из вечно переходной эпохи. То, что сегодня было ново, смело и пло­дотворно – завтра старо и неприменимо, и, что еще грустнее, не нужно обществу! Горе поэту, променявшему вечную цель на цель временную; горе мореходцу, доверчиво бросившему якорь не в твердое дно, а в наносную отмель без устойчивости и крепости! И странное дело – и странная сила гения – поэты-олимпийцы, поэты, так невозмутимые поэты, удалявшиеся от житейских тревог и не мыслящие поучать человека, делаются его вожатаями, его наставниками, его учителями, его прорицателями в то самое время, когда жрецы современности теряют свое значение! К ним народы приходят за духовною пищею и отходят от них, просветлев духом, подвинувшись на пути просвещения. Их чтит потомство, давно позабывшее возгласы поэтов-дидактиков, слу­жителей элемента преходящего» (Дружинин А.В. Прекрасное и вечное. М. 1988. С.203).

Здесь он приводит, в частности, пример Гете. По его мнению, Гете – это «Наполеон мысли, величайший гений поэзии, величайший представитель нашего столетия. Влияние Гете только что начинается, оно продлится на тысячелетия и нескоро еще бу­дет оценено в точности» (Дружинин А.В. Прекрасное и вечное. М. 1988. С.205)

Сентиментальность он понимает по-своему…«Сентиментальность в литературе есть вернейший признак талантов болезненных, слабых, заблуждающихся. То, что в нем кажется силою, есть один пароксизм, то, что в нем имеет вид сочувствия к современ­ному, есть или заблуждение юношеской пылкости, или расчет недобросовестности, или совершенное отсутствие практичности» (Дружинин А.В. прекрасное и вечное. М. 1988. С.211)

2. БОТКИН В.П.

3. АННЕНКОВ П.В.

ГОГОЛЬ

На «Мертвые души» в частности обрушился с критикой Н. Полевой, который в статье «Похождения Чичикова, или Мертвые души. Поэма Н. Гоголя» назвал его полной ло­жью и выдумкой, а персонажей романа – «собранием уродов».

К. С. Аксаков сравнивал Гоголя с Гомером и Шекспиром..