Страхов Н. Н. (1828-1896)

Николай Николаевич Страхов принадлежит к направлению неославянофильства. Пуб­ликовался в не­ославянофильских журналах «Время», «Эпоха», «Заря». Известен рядом полемических ста­тей против Чернышевского и Писарева. Свой взгляд на мир он выска­зал следующим образом:

«Мир есть целое, то есть он связан во всех направлениях, в каких только может его рассматри­вать наш ум. Мир есть единое целое, то есть он не распадается на две, на три или вообще на не­сколько сущностей, связанных независимо от их собственных свойств. Такое единство мира можно получить не иначе, как одухотворив природу, признав, что истинная сущность вещей состоит в различных сте­пенях воплощающегося духа.

Мир есть связное целое, то есть все его части и явления находятся во взаимной зависимости. В нем нет ничего самобытного, никаких особых начал, никаких простых тел, никаких атомов; нет самостоятельных, от века различных сил, нет ничего неизменного, само по себе существующего. Все в зависимости и все течет, как говорил еще Гераклит.

Мир как стройное целое, или, как говорят, - гармоническое, органическое целое. То есть части и явления мира не просто связаны, а соподчинены, представляют правиль­ную лестницу, пира­миду, всего лучше сказать – иерархию существ и явлений. Мир как организм, имеет части ме­нее важные и более важные, высшие и низшие; и отношения между этими частями таково, что они представляют гармонию, служат одна для дру­гих, образуют одно целое, в котором нет ни­чего ни лишнего, ни бесполезного.

Мир как целое имеющее центр; именно он есть сфера, средоточие которой составляет человек. Человек есть вершина природы, узел бытия. В нем заключается величайшая загадка и величайшее чудо мироздания. Он занимает центральное место по всем на­правлениям связей, соединяющих мир в одно целое; он есть главная сущность и глав­ное явление и главный орган мира» (Страхов Н.Н. Мир как целое. Черты из науки о природе. Спб., 1872., с.VII-VIII)

Он нападает на материалистов, которых понимает довольно упрощенно: «Материализм есть представление, при котором мы получаем полную свободу действовать. Тут сущ­ность вещей у нас, так сказать, в руках, и нет в мире ничего, что могло бы помешать нам употреблять эту сущность по нашему разумению. Ради этой свободы, иные готовы приравнять себя к обезьянам и даже к муравьям и пчелам, лишь бы избежать обязательств, которые налагает на человека его истинная природа» (Страхов Н. Философские очерки. Спб., 1895 с.IX)

С крайней симпатией он относился к философии Гегеля: «Философия есть трезвый, здоровый взгляд на мир; я разумею здесь настоящую философию, именно философию Гегеля» (Страхов Н. Философские очерки. Спб., 1895 с.3) Или: «Если вы желаете про­никнуть в тайны бытия и мышления, сидите в комнате и читайте Гегеля..» (там же с.23)

«Мысль иначе относится к себе самой, чем к другим предметам, так как мысль сама себя мыс­лит. Мысль сама собою управляет, то есть свободно подчиняется своим внут­ренним законам.

Невозможно рассматривать мысль наряду с объективными предметами.

Невозможно рассматривать мир так, чтобы в это воззрение не входил такой (то есть субъективный) взгляд на мысль» (Страхов Н. Философские очерки. Спб., 1895 с.122)

«Человек есть зритель мира. Самая удивительная загадка заключается не в том, что мир суще­ствует, а в том, что у него есть зритель» (Страхов Н. Философские очерки. Спб 1895. с.119).

Для него человек «есть свет, который озаряет собою мир, и можно сказать обратно, что мир для каждого человека есть та сфера, которая озарена светом его сознания»(Страхов Н. Мир как це­лое. Черты из науки о природе. Спб, 1872 с.168)

«Движение идей вообще не совершается по самобытным законам логическим правилам, как это постоянно утверждают немцы, а получает направление от нравствен­ной стороны человека. Ум есть сила чисто формальная, бессодержательная, и потому способная двигаться по всевозмож­ным направлениям, образовывать бесчисленные по­нятия, бесконечные сочетания мыслей. Как в пространстве возможны всякие фигуры, так и в уме возможны всякие мысли. Логика и пси­хология, подобно чистой математике, изучают формы и законы этих фигур, но не могут ничего сказать о действительном со­держании человеческих умов, точно так, как чистая математика ничего не знает о на­стоящих, вещественных телах и явлениях» (Страхов Н. Борьба с Западом в нашей лите­ратуре. Исторические и критические очерки. Кн.2 Спб., 1883 с.118)

«Умом заправляет сердце. Мы верим в то, чего хотим, что любим, что удовлетворяет нашим чувственным потребностям. Вот где истинный корень и смысл человеческих мнений» (Страхов Н. Борьба с Западом в нашей литературе. Исторические и критиче­ские очерки. Кн.2 Спб., 1883 с.120)

«..фантазии, в которые верило человечество, часто не имели в себе ничего похожего на действительность, но зато всегда имели высокий и ясный нравственный смысл. А это прежде всего и нужно человеку» (Страхов Н. Борьба с Западом в нашей литературе. Исторические и критические очерки. Кн.2 Спб., 1883 с.120)

«Каждый народ и каждая эпоха предпочитает известные учения не в силу их логического раз­вития, а вследствие некоторого нравственного расположения к ним. Так, англичане до сего дня остаются скептиками и эмпириками; но то же самое учение, которое в Англии имело свойство скептицизма и эмпиризма, будучи перенесены во Францию становятся материализмом и сен­суализмом, а в германии обращается в идеа­лизм» (Страхов Н. Борьба с Западом в нашей лите­ратуре. Исторические и критические очерки. Кн.2 Спб., 1883 с.121)

ПРИНЦИПЫ СЛАВЯНОФИЛЬСТВА

«.. коренное наше зло состоит в том, что мы не умеем жить своим умом, что вся духовная ра­бота, какая у нас совершается, лишена главного качества, прямой связи с нашей жизнью, с на­шими собственными духовными инстинктами. Наша мысль витает в призрачном мире; она не есть настоящая живая мысль, а только подобие мысли. Мы- подражатели, то есть думаем и де­лаем не то, что нам хочется, а то, что думают и де­лают другие. Влияние Европы постоянно от­рывает нас от нашей почвы. Поэтому все наше историческое движение получило какой-то фан­тастический вид. Наши рассужде­ния не соответствуют нашей действительности; наши желания не вытекают из наших потребностей; наша злоба и любовь устремлены на призраки; наши жертвы и подвиги совершаются ради мнимых целей. Понятно, почему такая деятельность бес­плодна, по­чему она только пожирает силы и расшатывает связи, а ничего доброго произвести не может» (Страхов Н. Борьба с Западом в нашей литературе. Исторические и критиче­ские очерки. Герцен. Милль. Парижская коммуна. Ренан. Штраус. Спб., 1912 с.VII-VIII)

Далее о Герцене: «Это первый наш западник, отчаявшийся в Западе, и следовательно потерявший всякую руководящую нить, человек, обратившийся к Западу за мудростью, за нравственным идеалом, и после долгих и усердных исканий убедившийся что Запад ничего прочного дать ему не может» (Страхов Н. Борьба с Западом в нашей литературе. Исторические и критические очерки. Герцен. Милль. Парижская коммуна. Ренан. Штраус. Спб., 1912. С.83)

Далее: «отчаявшийся западник превратился в нигилистического славянофила, а во мно­гих от­ношениях оказался истинно русским человеком» (Страхов Н. Борьба с Западом в нашей литера­туре. Исторические и критические очерки. Герцен. Милль. Парижская коммуна. Ренан. Штраус. Спб., 1912. С.137)

(Страхов Опыт систематического изложения начальных оснований философии. М., 1888.)