Тайная рука в Ватикане. 1 страница

СЛОМАННЫЙ КРЕСТ

П А Й Е Р С К О М П Т О Н

ТАЙНАЯ РУКА В ВАТИКАНЕ.

Издание «The Universe Book», 1965

Veritas Publishing Company PTY, Ltd

Ч А С Т Ь 1.

Что останется, когда погибнет Рим?

Когда погибнет Рим, погибнет мир.

(Вергилий)

Чудовищно! Кто может претендовать на это? Ведь это превосходит все рамки человеческих соображений! Заявлять, что это есть единственный священный властный голос на земле! И от нея исходило научение, суждение и решение всегда в том же тоне авторитета; всегда в уверенности, что ея слово переживет преходящие явления сомнений, перемен и противоречий. Но вот она стояла непоколебимо как здание истины, защищенное ограждениями истины и отразившее немало нападений, брошенных на нее ея врагами. Она говорила о себе, сила ея не от ея исходит, что жизнь и энергия данные ей, нигде нельзя найти, ни встретить и так как нет в мире ничего, что можно бы поставить в сравнение с нею, она возбуждала к себе страх, удивление, насмешку и даже ненависть.

Но вот через века и столетия она не дрогнула ни разу. Она никогда и ни в чем не уступила ни на йоту во всем грандиозном обретенном ею наследстве, и она не допустила нигде ни малейшей трещинки во всех своих покровах, воспринимающих на себя удары врага и всегда оставалась в той же нетерпимостью. Она возбуждала к себе преданность и уважение даже тех, которые с презрением видели ее духовную дисциплину. Она стояла выше всяких измышлений, всяких сравнений и всякой вероятности. От нея звучал единый ответ на не умирающий вопрос - что есть истина?

И она оставалась во всем величии, единственная в мире, как символ постоянства и неизменности в этой жизни и вступления в вечность, будучи символом непоколебимой Скалы и Ключей. Это была Католическая Церковь.

Но вот теперь, даже люди не религиозные пришли к тому, чтобы понять, что это все переменилось. Церковь опустила свою ограду, сдала все свои прерогативы, покинула все свои охранительные укрепления, и вот цель последующих страниц сказывается в том, чтобы проследить, как и почему могло случиться что произошло то, что все, кто к ней принадлежит и даже многие недружеподобные критики считали невозможностью.

Нижеследующий текст написан с точки зрения католика, верного преданию, традиционалистом и то, в страхе, много потерявшем свою прежнюю простоту и приобретшем большую реальность с тех пор, как возникла угроза атомной войны. Впрочем, понятия о кончине нашей цивилизации связаны с осложнениями гораздо более страшными и полными ужаса, чем просто полное разрушение планеты, произойдет оно, как «действие Божие» в результате чьего-то помешательства или всеобщего сумасшествия человечества.

Ибо цивилизация идет к своему упадку тогда, когда разум извращается и ставится вверх ногами, когда посредственность и низость, уродство извращенность представления, как бы они есть норма выражения общественности и культуры, или иначе, и проще говоря, применительно к нашему изложению, когда зло, под какой бы т ни было маской ставится на место добра.

Мы, как люди нашего поколения, в зависимости от нашего возраста и темперамента оказались жертвами такого превращения, жертвами добровольными или по насилию и против нашей воли. Отсюда вокруг нас атмосфера пустоты, чувство, что человек потерял веру в себя самого и во все то, что его окружает в целом.

Надо признать, конечно, что не было такого века, когда человечество не переживало бы ударов войн, революций или бедствий от естественных причин. Однако всегда до этих пор у человека был какой-то путевождь, какой-то компас, в которых он чувствовал руку, на которую он мог опереться и которой он мог довериться. Теперь же он, - почти всегда и во всем оказался одиночным существом, отделенным от действительности, лишенным утешения, которому можно довериться, и не имеющим основания в традиции, связующей его с прошедшим и самое роковое в нем то, что, как скажет всякий правоверный, - оставленным без религии.

До сих пор считалось принятым с точки зрения католицизма, что Церковь создала нашу цивилизацию с ее моральными уставами и с большим объемом откровения, от чего зависит позиция в судьбе человека.

Отсюда следует, - с принятием данного положения, - что отпадение какой-то части Церкви должно отражаться подобным же отпадением в цивилизации, взращенной Церковью и такое отпадение, как мы его видим и как оно выявилось в нравственности и в культуре нашего времени, оказалось распространенном повсеместно.

Так и получилось, что стоит только упомянуть о религии, как тотчас следует автоматически отказ со стороны людей, которые никогда не думали о Церкви, ни о практических результатах церковной жизни, но думают, что она так или иначе должна исправить широко распространившуюся порчу, или взять ее под контроль. Они испытывают к Церкви чувство презрения (а презрение это вирус гораздо худший чем скепсис) за то, что она не справилась с условиями, возникновение которых требовало немедленного исправления; за то, что она не выступив против, явила готовность идти по течению; и за то, что она даже выступала с поощрением подрывной деятельности: за то, что она во имя христианской любви проповедует жиденькую версию гуманизма: за то, что она является непреклонным врагом коммунизма, ея высокие иерархи вступают в то, что называют «диалогом» с теми, которые ищут путей к полному крушению не только самой Церкви, но и к разрушению всей жизни общества: за то, что она сдалась и допустила искажение своего, когда-то с достоинством ненарушимо оберегавшегося кредо и согласилась признать, что на небе и на земле есть больше богов, чем мыслилось Основателем ея философии.

Сводка этих нарушений обращает наше внимание к вопросу, поставленному в самом начале нашего исследования: в чем же заключается причина, вызвавшая все эти изменения в Церкви?

Ч.3.

Всякая революция, будь-то французская или русская, неминуемо приходит к фронтальному, «лобовому» столкновению в двумя институциями: с монархией и Церковью, Что касается монархии, то как бы глубоко она ни была укоренена исторически и в смысле священного ритуала, легко может быть устранена одним ударом. Но народную религию, хотя бы в нее проник целый ряд дефектов, не может давить никакая сила, идущая извне.

Монархия жива теп, что она общепринята, то она вошла в обычай и процессом признания, которым может быть положен конец одним ударом и выстрелом из ружья. Но религия, и особенно христианская, как бы ее не дискредитировали, как бы ее не подвергали презрению, всегда в себе самой несет зерно воскресения. Не раз и не два ей выносили смертный приговор, но снова и снова она переживала своих палачей. Так и будет продолжаться, и в этом сомневаться нее приходиться, хотя выживет ли она в своей прежней неприкосновенной форме, в своей фигуре и в непогрешимости своего слова, в силе печати своей власти, - это другой вопрос.

Кто-то отвергает эту мысль, как нечто невообразимое. Другие, соглашаясь, что Церковь в чем-то и как-то уступила, усмотрят эти уступки, как части священного предусмотрения, и лишь очень немногие, - ибо стало характеристикой нашего народа, что мы отвергаем самую мысль о конспирации, - увидят в этом работу многовекового тайного заговоров, поставившего себе целью разрушить Церковь изнутри. Как бы то ни было, налицо имеется множество данных служащих свидетельством тому, что такой заговор есть, что он существует, и данных этих имеется гораздо больше, чем для удостоверения обычно принятых фактов исторической действительности.

В мире политики происходит дьявольская вакханалия, в которой в бесконечном числе одна клика работает, и это становится очевидным, когда мы видим промахи в официальных версиях описаний, как заговор о взрыве здания Парламента (5 ноября 1965 г.), как убийство Авр. Линкольна в 1865 г., убийство эрцгерцога Фердинанда Австрийского в Сараево 1914 г., затопление Китчинера в 1916 г. Или президента Кеннеди в 1963 г. И еще ближе к нашим дням таинственная кончина Папы Ивана-Павла 1-го, о которой будет сказано ниже в этой книге.

Ч.4.

Церковь всегда была мишенью для антирелигиозно настроенных людей, видящих в ней препону для их продвижения вперед и для их целей. Я ставлю слово «всегда», потому что борьба против Церкви известна с 58 г. По Р.Христова, как о том св. ап. Павел говорил, обращая свое слово к ефесянам, он же будучи хорошо обучен еще фарисеем, знал, что следует сказать, когда речь шла о подрывных заговорах:»Ибо я знаю, - говорил он, - что по отшествию моем выйдут к вам лютые волки, не щадящие стада: и из вас самих встанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою». (Деян. 20, 29_30)

Стремление к мировому господству, силою ли оружия, культурой ли, или религией, старо, как история. Это свидетельствуется древнейшими текстами, если это только не считать мифов и легенд. Египет первым овладел мыслью и взглядами Востока, никогда не был чисто военной державой, но уже с Ассирией возникает (около 910 г. До Р.Х.) эра войн. Вслед за недолговечным взлетом Вавилона, следует Персия под властью Кира Великого. Затем идет имя, никогда не покрывшее синонимом ту империю, которую мы знаем как Рим. Но все эти силы имели целью не только территориальное господство. Их цель была в том, чтобы подчинить все какому-то политическому или общественному верованию, низвергнуть какой-то стандарт веры и возвысить другой. Это был процесс, который древние связывали с влиянием богов.

Тут является веха - распространение Ариевой ереси, которая внесла раскол в христианский мир 1У-го века в Европе. Здесь были все симптомы революции, анархии, предательства и интриги. Но внутренняя причина не была причиной политической. ЕЕ главная пружина лежала в области религии, даже более того, - и богословия, так как тут речь шла в фразе, пущенной александрийским священником Арием, по имени которого ересь и получила свое наименование: «Должно быть время, когда Христа не было».

Если принижение священного Существа Христова было доведено до своего логического заключения, то мир, центром которого был Рим, превратился бы в отрицательную величину, и у Европы не было бы будущего. Но Рим выжил. Для одних он оказался местом почитания и мишенью для разрешения дел других, и мир средних веков, который ми видим ретроспективно во всю историю, был наполнен отражениями той же самой борьбы.

Когда же в Риме консолидировалась папская власть, цель борьбы выяснилась с большой отчетливостью. Цель не вызывала сомнений ни у кого. Она виделась одинаково и неизменно от того, какие бы тут не предлагались истолкования в зависимости от места и от времени.

Ибо взгляд людей, были ли они во Франции, в Италии, или в Испании или в Англии или в Германии, всегда был направлен на кафедру Святого Петра, и она оказалась центром противоречия, гораздо более веским, чем золото, поскольку речь шла о духе человека, о его уме и о его среде.

Такою была обстановка в Риме в первую четверть Х11-го столетия. Когда два соперника, два семейства, Пиерлеоны и Франджетаны стремились завладеть властью. Оба были богаты, особенно Пиерлеоны, и ни тот, ни другой не блистал чрезмерной честностью, и когда в 1124-м году умер папа Каллист 11-ой, оба выдвинули своего кандидата на папский трон. Пиерлеоны выдвинули своего кандидата. Анаклета, о котором даже его друзья не имели хорошего мнения, но он-то и сумел организовать голосование таким образом, что его соперник, пользовавшийся поддержкой Франджетани, остался позади.

Власть Анаклетуса длилась недолго и популярность он не приобрел, но за власть он держался крепко до самой смерти в 1138-м году, когда его объявили антипапой в пользу Иннокентия 11-го. Так произошло, что организованная клика, захватившая Ватикан хотя и на короткое время, завладела им настолько, что им удалось посадить «своего» человека, который был фигурой желанной для заговорщиков международного сброда вплоть до нашего времени, когда это выяснилось.

Не странно ли, что человек охотнее готов страдать за идею, сколь грубой она бы ни была, нежели за какую либо положительную причину, играющую важную роль в его жизни. Когда в начале Х111-го века в городе Альби, на юге Франции, известная ересь гностицизма подняла свою голову, люди стали собираться вокруг нея с такой же горячностью, как когда-то они собирались для 1-го Крестового похода. Впрочем, на этот раз речь шла о более крайних принципах, чем тем, что тогда привлекали христианских воинов. Было объявлено, что плоть, материя, есть зло. Поэтому смерть, несшая конец плоти, стала более желанной, чем жизнь. Самоубийство, к которому стали прибегать путем голодной смерти для себя и для свой семьи, сделалось актом благословенным и почетным, и, когда сотни священников и монахов и монахинь выступили на стороне, имевшей гораздо более сильную политическую и философскую подоплеку, чем это выражается во многих сообщениях того времени, тогда оказались потрясены самые основания Церкви вместе с папским троном.

Возникла борьба не на жизнь, а на смерть, и Церковь, возглавленная папою Иннокентием 111-тьим, ответила крайней и более чем решительной мерой, - созданием инквизиции. Ея цель состояла в том, чтобы выискивать альбигойцев, которые принимая вид православных католиков, вступали в Церковь и занимали самые высокие посты для того, чтобы подрывать церковную власть и повсюду учреждать систему обобществления собственности. Главной их целью было - захватить папский трон, впрочем, большая часть описаний того времени обращает внимание не судьбу тех, что могли правильно прочитать «отче наш», когда того требовали допрашивавшие чиновники.

Акты насилия и жестокости возникшей войны оставили в истории незначительный след. Слова «Альбигойцы» и «Инквизиция» часто применяются для того, чтобы начать ссору. Мало кто знает, подлинное значение борьбы, в которой папский трон остался в безопасности, до сих пор неуязвимым, но всегда оказывался цель. Нападения с той или иной стороны в Европе, под каким бы прикрытием эта борьба не велась.

С тех пор нападение сделалось более концентрированным. Оно усиливалось. В 1482-м году, в Страсбурге, борьба против папского трона сделалась еще более интенсивной, потому что враги папы объявили свою цель вести войну против него. Документ от 1535 года, известный как Кельская Хартия, служит свидетельством этой враждебности, и насыщен он тою же интенсивность. Отражения кампании борьбы с альбигойцами незаметно оставалась в Португалии, - стране традиционно правоверной и малонаселенной, ибо здесь сохранились ячейки альбигойской ереси, последователи которой именовали земную жизнь сатанинским порядком и земной жизни предпочитали небытье. Тут действовала инквизиция, и в промежуток времени от 1619 до 1627, к смерти было привлечено пятьдесят девять священников и монахов.

В последние годы восемнадцатого века по улицам Ингольштадта (в Баварии) прогуливался молодой человек. Его грудь была полна ненависти, а голова - упорной решимости. Его ненависть была направлена против Иезуитов, против религиозной общины, которая дала ему образование и сделала его профессором канонического права в местном университете, общины, которая как бы по случайности, всегда служила парником, где выращивались то святые, то убийцы самого разного рода.

Его решимость, которую с ним разделяло много серьезных и мыслящих юношей, впрочем юношей, не имевших направления своему мышлению, была направлена на то, чтобы работать для низвержения Церкви и Государства. Его же решимость имела глубокие корни, и теперь Адам Вейсгаупт (так было его имя) пожинал плоды общины, которую он возненавидел.

Ибо дух первого иезуита, Игнатия Лойолы сошел даже на отступников среди его последователей. Как это нередко бывает на его родине, в Испании, Игнатий был аристократом и солдатом. Он знал огонь и силу удара, наносимою вражеской сталь. И Адам Вейсгаупт острым взором воина мог созерцать лежавшую перед ним перспективу. Он владел силою неожиданного выпада и у него был острый глазомер. Он знал, что ценность неожиданности связана с тайной, и он располагал упорством, направленным к одной цели. Вокруг себя он видел борьбу, в каком бы роде она не происходила, и противоречия. Он вознамерился слить человечество в одно целое, устранить традиции и предания, вызывающие разнородность среди людей и народов, и подавить догму, потому что она вызывает больше неправду, чем та неправда, которую кто-то вознамерился утвердить.

Не первый раз, и разумеется, не в последний, находится человек, отделяющий себя от всего человечества во имя всемирного братства. Идеальное государство, возникшее в воображении Вейсгаупта, было основано на неосуществленной мечте о человеческом совершенстве. Поэтому его последователи усвоили смелое название перфекционистов - Perfectibilits

Однако, вскоре выяснилось, что нравственная беспорочность не вела к намеченной цели с той же силою, как вела умственная просвещенность, и вот 1-го мая 1776-го года было основано тайное общество, которое глубочайшим образом повлияло на последующие исторические события. Это был союз Просвещенных Иллюминатов. Следует обратить внимание на дату и на некоторые подробности. Знаете ли вы, что 1-го мая празднуется великий кельтский языческий праздник Бельтана, причем празднуется на холмах, особенно же на холмах, имеющих форму пирамиды.

К тому времени иллюминаты в предшествующем году, в Мюнхене, разработали план, по которому их союз должен будет образовывать общественное мнение и управлять им. Должен будет слить воедино все религии, упразднив все различия в верованиях и в обряде, из-за которых происходила разъединенность. Должен захватить папство и на Кафедру Петра посадить своего человека.

В дальнейшем развитии плана следовало низвержение Французской монархии, которая издавна имела большое влияние, уступавшее, быть может, только папскому, и она была охранителем порядка, которым жила Европа. Для этого был найден самый подходящий агент в лице Иосифа Бальзома, который более известен, как граф Калиостро (1743-1795), - один из самых способных мистификаторов, умевших заставлять людей верить во что угодно.

Ему была обеспечена финансовая поддержка, - как и большинству, если не всем, вождям анархистам, - со стороны группы банков дома Ротшильдов. Это под их руководством были разработаны все планы дальнего действия, исходившие от Иллюминатов-Просветителей.

Экскурсии Калиостро в область оккультного заслужили ему разнообразные эпитеты. Его называли Шарлатаном, астрологом, хранителем тайны вечной юности и великой универсальной медицины. Сам он говорил, что им владеет некое влияние потустороннего мира, и нет причин думать, что в этом он был не прав. После того, как он прошел вся испытания, и с тем сделался полноценным иллюминатом (церемонии эти происходили в ночное время в подпольном тайнике близ Франкфурта), он ездил из одной страны в другую в черной лакированной карете, расписанной магическими символами, и убеждал весьма серьезных людей в действительности своего искусства, не сводя при этом своего взора с Французского двора, где вскоре он попал на Марию Антуанетту, бывшую для него наиболее ценной личностью, которая и поддалась его влиянию.

Его операция, в которой он, в конце концов, превзошел самого себя, сманеврировав мошеннический трюк с бриллиантовым ожерельем (знаменитая интрига, в которой замешена подавленная любовь кардинала, фальшивые письма и т.п., послужившая темой для знаменитого романа А. Дюма «Ожерелье королевы»), была частью подготовительного процесса, интригой, поведшей к взрыву Французской революции. Он умер в Риме самой гнусной и жалкой смертью, но все же за ним осталась репутация, в которой ясно не все, типичная для грандиозных результатов, являющихся из контактов с Просвещенными - Иллюминатами.

Как часть таинственности, маскирующей их силу и. Быть может, из юношеского задора показать свою связь с классицизмом, вожди Общины восприняли имена, заимствованные у классиков, по большей части из мифологии и истории Греции и Рима.

Адам Вейсгаупт 1694-1778), низкорослый, тощий и крайне некрасивый, избрал себе прозвище, которому суждено было прозвучать подобно удару грома, - Вольтер.

Обыкновенный читатель, пробегая имена деятелей французской революции, возбуждавших ненависть к Бурбонам, охватившую Париж и большую часть Франции, не дает себе отчет в том, что за этими именами стоит влияние Иллюминатов, занимавших ведущие посты в тех недолгих комитетах и ассамблеях, которые покрыли всю Францию.

Мирабо и Дантон были почти что гигантские фигуры. Изящный маленький Робеспьер представляет принципиальную сторону, а изворотливый Фуше - свою хитрость мозга, холодного, как лед. Таллейран пролез по всему этому пути сквозь все препятствия, которые оказались фатальными для более активных людей. Камилл Демулен (Desmoulins) явил глубокую веру в своих товарищей. Маршалы Мюрат, Массена, Бернадотт и Су (Couit) шли за Наполеоновской треуголкой и гнали своих врагов с одного поля на другое. Келлерман, грузный и тяжеловесный, крепко сидел в своих сапогах со шпорами, а Лафайетт, легко менял свой форменный мундир королевской службы на пиджак республиканца иди дипломата. Все это были иллюминаты. Некоторые шли с открытыми глазами. Это были действительные соучастники, другие же, как Демулен, были поверившие энтузиасты, пешки и дурачье.

Их влияние не ушло с их смертью. Оно осталось надолго после того, как гильотина вышла из употребления, и его можно проследить, как силу, исподволь руководившую Директорией. Оно ослабело во время Консулов, но возникло вновь, когда Людовик ХУ111-ый был вновь поднят на трон после Ватерлоо, и оно еще послужило искрой для революции 1830 года, в которой пришел конец династии Бурбонов, давно приговоренной Иллюминатами к полной гибели.

Ч.5.

Разрушительные, злокосные планы Вейсгаупта и его общины сделались известны Баварскому правительству в 1785-м году, благодаря грозе, - удару молнии.

Преданный Вейсгаупту, расстрига священник, Иосиф Ланц, получили поручение, - доставить какое-то известие, и когда он находился в пути на улице, разразилась гроза, и он был убит ударом молнии. Его тело внесли в капеллу Бенедектинского монастыря, и монашка, которой поручили приготовить тело к погребению, натолкнулась на папку документов, зашитых в одежду Ланца. Тут же выяснилось, что значение этих документов далеко выходит за предел интересов монастыря. Бумаги были переданы в полицию и органы власти, не веря своим глазам, поняли, что им в руки попал план низвержения Церкви и Государства.

Вейсгаупта выслали из Баварии, но благодаря заботам принца Саксен-Гота, оказавшего Вейсгаупту покровительство и давшему ему пенсию, он быстро вновь стал на ноги.

Ко времени смерти Вейсгаупта в 1830-м году руку созданного им общества можно было проследить не только во Франции, и это несмотря на то, что его деятельность иногда нельзя отличить от деятельности более острого в политическом смысле итальянского общества карбонариев (углекопов). Общество карбонариев было основано в Италии неким Магеллой (Maghella) в Неаполе в то время, когда там был бывший маршал Мюрат (Murat), которого Наполеон сделал королем Неаполя. Его декларированная цель была в том, чтобы изгнать иностранцев и учредить республиканскую конституцию.

Странным образом сила таких организаций была в их искренности, в их тайне, и это не было связано со знаками и символами, которые они применяли. Иногда знаки эти имели подчеркнуто таинственное значение, причем предполагалось, что это производит впечатление. Поэтому они вводили в свои ритуалы посвящения действия наивные, абсурдные и даже неприятные. Был, например, один кружок иллюминатов, где кандидатов убеждали войти в ванну с водой, причем убеждали, привязывая бечевку к мужскому половому органу и за веревочку вводили в ванну. Убеждали! И эта извращенная сексуальная одержимость доводила некоторых последователей Вейсгуапта до того, что они шли на самокастрацию.

Но некоторые ритуалы у них и некоторые символы имели не подлежащее сомнению значение из области, называемой черной магией или из призывания сатанинской силы зловещий, штрих которой находится на страницах проверенных библейский, легендарных или исторических писаний.

В своем сочинении Сартор Томас Карлайль пишет: «Символы руководят человеком в его жизни. Они повелевают, они делают человека то счастливым, то несчастным Символы окружают человека повсюду, признает он или не признает».

Иллюминаты восприняли для своего употребления форму, которая вероятно была уже древней в ту эпоху, когда Египет был на вершине своей истории. Это была пирамиды или треугольник, символ, издавна известный посвященным, как знак мистики и веры в солнце. Вверху пирамиды, или иногда внизу, и, как факт, есть сейчас изображение отдельно человеческого глаза. Его толковали по разному, то говоря, что это открытый глаз Люцифера, утренней звезды или вечный наблюдатель за миром и за жизнью человека.

Пирамида была одним из символов, представляющих неведомое и безымянное божество дохристианских культов. Прошли века и она воскресла, как символ разрушения Католической Церкви, и когда совершилась первая ступень этого разрушения руками тех, кто, как мы видим, проникли в Церковь и сумели занять в ней высокие посты, тогда они воспроизвели этот символ, как знак своего успеха.

Этот символ глядел сверху на толпы, собравшиеся в 1976-м году в Филадельфии на Евхаристический Конгресс. Он был воспринят иезуитами, которые издавали ежегодник иезуитского братства и он же появлялся на ряде Ватиканских марок, выпущенных в 1978-м году.

Око, этот символ можно проследить у вавилонских лунопоклонников, или у астрологов. Он символизировал египетскую троицу: Озирис - солнце; Изида - луна-богиня, и их дитя Ор. Изиду встречаешь так же в Афинах, в Риме, в Сицилии и в других центрах древности, под разными именами, в том числе - Венера, Миневра, Диана, Сивилла, Верес, Прозерпина и Беллона. Оно также встречалось в мистических символах солнцепоклонников, как Иов, Ваал и Аполлон.

Община иллюминатов не шутит, когда говорит, что все ея члены всегда стоят под взором этого глаза. Есть текст общества, гласящий, что; ‘Да будет ведомо, что всякий и каждый, кто бы ни выдал наши тайны, добровольно или же недобровольно, тем самым подписывает свой смертельный приговор.

Эти слова не раз нашли свое подтверждение, Один из первых случаев был один француз, по имени Лескюр, игравший заметную роль в революцию Лескюр старший был допущен до культа Ока и Пирамиды. Но вскоре он раскаялся и не стал посещать собрания. Его недавние «братья» стали видеть в нем возможную опасность, вскоре он умер от отравления. В последние моменты, когда он еще был в создании, он указал на виновников своей смерти - «та безбожная орда иллюминатов»

Ч.6.

Выше мы уже упоминали о Карбонариях, высшая Дирекция у которых называется Alta Vendita Буквально это значит: «Старая лавка» или «Старый торг». Собрания тайных обществ часто камуфлировались под вывеской аукционной распродажи. Эта «Альта Вендита» вскоре сделалась своего рода ядром клетки, нуклеус, для всех тайных обществ, распространившихся в Италии. По своей организации и по своим намерениям она была очень схожа с иллюминатами. Ее руководители воспринимали странные прозвища (как например Тигренок, Нубиус, Виндекс, Минос) и она проявляла ту же непримиримую враждебность к Церкви и к Государству.

Это было ясно вычерчено в собрании Постоянных Инструкций, или в Кодексе Правил, который вышел в Италии в 1818-м году. Составил году Нубиус и он был адресован другому конспиратору по имени Вольпи с указанием руководящих линий и новостями о том, чего до сих пор удалось достичь.

Нубиус оказывается человеком высокого ранга в Риме. Он начинает скромным описанием весьма значительной задачи, которая была ему поручена. «Как я сообщал раньше, мне было поручено демократизировать церковную молодежь». Но он не чувствует уверенности, не вполне сознавал, что перед ним было одно величайшее препятствие. Оставалась громадная проблема. Он пишет:»Папство всегда имело решающее влияние в Италии. В его распоряжении рука, голос, перо и бесчисленное множество епископов, монахов, монахинь и правоверных мирян всех рангов. В них папа находит людей, готовых на жертвенный подвиг, даже на мученичество, находит людей, готовых умереть за него или пожертвовать ради него всем»

«Это мощный рычаг, полную силу которого папы поняли и которая используется только в части... Нашу крайнюю цель указал Вольтер и Французская революция. Это - полное уничтожение католицизма и в заключении - всего христианства. Если христианству удалось бы выжить, даже на развалинах Рима, оно, в конце концов, вновь восстанет, и будет жить»

«Не обращай внимания на этих хвастунов тщеславных французов, на тупоголовых немцев и на английских ипохондриков, которые думают, что с католицизмом можно покончить неприличной песней или оскорбительным сарказмом. В католицизме есть жизненная сила, которая легко выдерживает такие атаки. Церковь видела противников более решительных, последовательных и более жестоких и иной раз не без злорадства крестила святою водою самых отчаянных из них».

«Вот почему папство было воткано в историю Италии на протяжении семнадцати веков. Италия не может ни дышать, не двигаться без Верховного Первосвященника. С ним Италия - это сторукий богатырь. Без него она обречена на плачевное бессилие. Такое положение вещей не должно продолжаться. Необходимо искать средства для того, чтобы покончить с ним».

«Прекрасно. Средство это в наших руках, Папа, кто бы он ни был, никогда не вступит в тайное общество. Отсюда вытекает, что тайные общества должны сделать первые шаги, чтобы приблизиться к Церкви и к Папе с той целью, чтобы победить обоих. Дело, к которому мы себя готовим, не сделать ни за день, ни за месяц, ни за год. Тут речь идет о многих годах, может быть даже о столетии. В наших рядах солдат умирает, а дело продолжается».