Нынешний Папа, Иван-Павел 11-ой, объявил о своем намерении возобновить

переговоры с протеррористами.

Ч.5.

Есть и еще более устрашающая нота в печальной песне, заключающей приведенное резюме нетерпимости Папы Павла.

Имя откровенного сатанопоклонника Кардоннеля (Cardonnel) известное в ряде стран, через его писания, возбудило разные чувства от благоговейного почитания до отвращения и ужаса.

Будучи членом ордена Доминиканцев, он получил разрешение - говорить в Парижском соборе Нотр-Дам. Это было в середине Великого Поста 1968 года. На слушателей произвело ужасающее впечатление то, что они от него услышали грубые антихристианские выражение, и это дало ему кличку - «богослов Божией смерти» (le theologian de la more dieu). Он хвалился этой кличкой, вышел из ордена, а потом и из Церкви и сделался закостенелым сатанопоклонником. Как это типично для них, он сравнивал христианство Бога со Сталиным, со зверем и, в конце концов, с сатаной.

Папа Павел был в восторге от его трудов. Не обращая внимания на католиков, выступавших в защиту своей религии, Папа, как бы вопреки им, обратился с письмом к Кардоннелю, поздравляя его и посылая ему свои добрые пожелания.

Р А З Д Е Л 9.

О ты, неописуемая перемена!

Ты, перемена мысли, веры...

Мильтон.

Нижеследующая глава написана не без некоторого колебания. С одной стороны она подводит, в соответствующей части, к актам поражающим, неприличным, кощунственным, которые имели место в зданиях, освященных ритуалом и историей, - актам, о которых до сих пор держащиеся Церкви (практикующие) католики быть может предпочитают не знать. С другой стороны здесь речь пойдет о церковном учении о Литургии (the Mass) или, скорее о том, что Церковь учила относительно Литургии в те времена, когда она все еще говорила с властью, признаваемой даже и теми, кто отказывался подчиняться ей,

Поэтому необходимо разъяснить понимание тех, кто, быть может, не знаком с учением Церкви и хотя бы бросить взгляд на некоторые существенные стороны этого учения.

Литургия это не только богослужение. Она всегда была центральным актом в жизни Церкви, великим таинством, которым хлеб и вино освящались и тем самым преосуществлялись в Тело и Кровь Христову. Это было вновь повторяющееся Таинство Голгофы, дело спасения, совершенные Христом, который присутствует там под видом священного хлеба («сие есть Тело Мое», - Матф 26, 26) и вина на престоле.

Где бы католик не находился на чужбине, везде была и Литургия, как кульминационный пункт его богопочитания. Так было и так продолжалось сквозь века при незначительных изменениях для латинских католиков от первых веков христианства, как оно установилось где-то около 70го века. Так все и оставалось бы до конца времен, как Церковь учила и верующие веровали; оставалось бы, будучи крепостью против ошибок, атмосфера святости, - или если хотите, сильный обычай (назовите, как хотите), признавшийся как верующими, так и неверующими.

Типично для тех: кто знал, что так говорил либерал и протестант, Агустин Биррель (Birrell) и кто некоторое время был Секретарем в Ирландии. Он говорил:»Литургия, вот что имеет значение. Литургия создает разницу, линия между ними трудно познается и трудно определяется между католической страной и страной протестанской, между Дублином и Эдинбургом».

Единственное то, что можно назвать вехой на пути жизни религии, то, от чего всегда зависели планы врагов, желавших преодолеть Церковь, была Литургия. Литургия всегда лежала им поперек пути. Об нее они спотыкались, и она им всегда мешала. Для того, чтобы им можно было продолжать свой разрушительный путь, им нужно было покончить с нею. Они ее унизили, свели на уровень суеверия, сказали, что это лишь пустая манипуляция, пустые слова, которые могут обмануть только простаков. Самое сильное и отчасти не безуспешное наступление произошло в ХУ1-м веке (Мартин Лютер вывесил свои 95 тезисов в 1517-м году). Когда Церковь смогла остановиться и «отдышаться» она созвала Собор, получивший свое название от города Трента, где он происходил. Позднее это сделалась провинцией Италии. Здесь были определены принципы контр-реформации, и принципы эти, формируясь, главным образом

соединялись в защите центральной точки, точки, ни на минуту не терявшейся из вида - Литургии.

Формулы эти высказал Пий У-й, впоследствии причисленный к лику святых. Он начал жизнь, как пастушок - мальчишка, и это он, храня верность приговору Рима, по которому брак Генриха У111-го с Анной Болейн был признан незаконным, объявил, что дитя, рожденное в этом браке, то есть английская королева Елизавета 1-ая, является незаконнорожденной и еретичкой. И вот с тех пор отзвуки его твердого, бескомпромиссного, всегда полного достоинства, голоса, подобного грому звучали в связи с именем древнего Романского собора в Тренте, откуда Собор епископов получил название Тридентского, и откуда произошел порядок и обряд Литургии, вышедший в обиход всей Церкви и на все времена.

Составленный им Служебник, в котором это было декретировано, не оставляет в этом сомнения. Там сказано: «Никогда в будущем священник не может быть понуждаем служить Литургию как либо иначе, чем здесь указано. И для того, чтобы предварить какие бы то ни было колебания совести и опасения церковных взысканий или наказаний, мы настоящим объявляем силою нашей Апостольской власти, что мы декретируем и предписываем, что настоящее наше распоряжение имеет длиться вечно и никогда в будущем оно не может быть отменено или изменено по закону».

Декрет этот особо предостерегал: «Все личности, являющие власть, какого бы чина или ранга, не исключая кардиналов, обязаны в порядке строго послушания, никогда не допускать и не разрешать какие бы то ни было церемонии или молитву народной массы иначе, чем это содержится в настоящем служебнике».

Это повторено, как бы для того, чтобы удвоить ясность даже тем, кто уже обращен, что говорит он это, как Папа: «Итак Собор приходит к истинному и подлинному учению об этом чтимом и священном служении Жертвы Евхаристии - учение, которое католическая Церковь всегда содержала, и которого она будет держаться до конца мира, как она тому научена Самим Христом Господом нашим, св. Апостолами и Святым Духом».

Не много было утверждений со стороны Пап, которые были бы так решительны и так отчетливы. Общеизвестно, что Литургия имела сохранятся неизменной и неизменяемой на все времени. Но вот кардинал Буньини, остававшийся на своей должности после того, как его принадлежность к тайным обществам стала известна, и Павел У1, якобы не знавший обо всех этих указаниях, легко и свободно расправились с декретами Пия У-го.

Позднее стало известно, что лет за двадцать до того, как 2-ой Ватиканский Собор сдал в макулатуру традиционный Служебник, одному профессору было поручено составить план для постепенных изменений в литургике, но вот в декабре 1963 года Ватиканский Собор ввел новую практику и новую фразеологию, которые по началу на широкую публику не произвели сильного впечатления. Теперь же, папа Павел У1 и кардинал Буньини, призвав на помощь кардинала Леркара, пошли напрямик совместно с некатоликами, которых считали «авторитетами в священном богословии».

Ч.2.

Экспертами, призванными исправить Священнейшее Таинство Католической Церкви были один или два Протестанта; каноник Рональд Яспер; Роберт Макафи Браун, пресвитерианец; брат Турион - лютеранин; один кальвинист, один раввин и некий Иоаким Еремиас, бывший профессор Геттингенского университета, отрицавший божественность Иисуса Христа.

Буньини говорил, что они присутствуют лишь как наблюдатели и не имеют голоса при обсуждении изменений. Но помимо того, что они сами говорили, что они сыграли активную роль в этом совещании, что они делали свои замечания и комментарии и давали свои рекомендации, напрашивается вопрос, - почему же, в конце концов, они были приглашены к соучастию, если в этом не было никакой преднамеренной цели?

«Что бы ни решила эта мешанина понятий и верований, - сказал Папа Павел, - она будет отвечать Божьей воле». Было намерение и в том, чтобы соответствовать темпераменту «совращенного человека». Из суждений этой компании произошел Novus Ordo (Новая Литургия). Это и есть Служебник подлинный знак времен, обозначавших начало эры «мини-обедни», музыки «поп» в Церкви со всей профанацией, которая теперь только начиналась.

Эти новшества требовали слепого послушания от тех, кто верил, что чтобы духовенство не говорило, что бы оно не делало, особенно же в Церкви, - уже есть добродетель. Были такие, у кого возникали вопросы, - им говорилось, чтобы они не шли дальше. Им объясняли, что сомневаться это порочно и противоречит Богу, а тот факт, что многие решительно воспротивились изменениям и обернулись спиной к этому самому «Новус ордо», вызвал обвинение, что они впадают в смертельный грех и наносят еще одну рану любящему Отцу, ждущему их в свои открытые объятия.

В конце концов, Ватикан и главный выразитель его мнения, папа Павел, утвердил изменения. Революция завершилась и все было очень хорошо. Старый Римский Служебник устарел. Прогрессисты ликовали, и вот они пошли дальше первоначально намеченной цели.

Их внимание обратилось на то, что на первый взгляд может показаться незначительным. Было найдено, что в поклонах и коленопреклонениях перед принятием Св. Причастия надобности нет. Входя в храм, внутренний вид которого издавна был привычен каждому, теперь молящийся испытывал шок. Неудивительно. Вместо, зачастую многоценного престола теперь стоит стол, за которым священник, - теперь его называют «председателем», - стоит лицом к народу и вместо красоты древней латыни пользуется местным простонародным языком (враги Церкви всегда ненавидели латынь), и приглашает верующих присоединиться и «покушать».

Весьма изменился также и обычай принятия Св. Причастия. Св. Дары теперь можно преподавать в руку, как это видели те, кто в Женеве присутствовал при Литургии, которую служил Папа Павел. Св. Дары передали девушке, непринужденно стоявшей поблизости, она раздавала частицы в руки, подчас грубые и немытые, тех, кто стоял тут же рядом, а то и те случайным любопытным, кто просто хотел узнать, что там такое раздают.

Другой способ - положить частицы, когда-то считавшиеся священными в чашу и затем пригласить людей подходить и доставать самим. Для вкуса предлагалось частицу, взятую из чаши, обмакивать в вино. До сих пор даже не возникал вопрос о том, чтобы не католики получали Причастие и Литургию. Но Папа Павел внес еще одно приближение к современности. Одной даме, убежденно державшейся пресвитерианства, мисс Барберина Олсен он разрешил принять облатку, освещенную таинством.

Его примеры, последовал Первый кардинал Беа, и вслед за ним кардинал Виллебрандс уполномочил делать открытое приглашение. Следом за ними кардинал Суененс, при окончании Конгресса и Меделлионе, в Колумбии, призвал всех и каждого подходить, то открывая рот, то протягивая руку для принятия Причастия.

Более решительная баталия разыгралась в Риме, когда там в Сикстинской Капелле служили обедню, Новую Литургию по Буньини и затем спросили мнение духовенства. Большая часть присутствовавших прелатов высказались против. По точному числу - семьдесят восемь высказались «за», а двести семь «против». Ортодоксальны кардинал Оттавиани никогда не упускавший нити наблюдений, рассмотрел текст этого «Новус ордо», этой изуродованной версии и нашел, что она содержит до двадцати ересей.

«Новая Литургия, - сказал он, - коренным образом отходит от католического учения и обезоруживает всякую защиту веры». Такое чувство высказал так же и кардинал Вестминстера Хинан (Heenan). «Прежняя похвала, что Литургия повсюду одна и а же,... теперь уже себя не оправдывает» - сказал он.

Кардинал Оттавиани стоял во главе Священной Канцелярии, надзиравшей за верой и нравственностью (мораль). Папа Павел закрыл эту Канцелярию, обстриг кардиналу крылья и, будучи крайне раздражен неблагоприятным для него голосованием, запретил, чтоб кто-либо, где-либо вновь подымал вопрос о Новой Литургии и ставил его на голосование. С тех пор эта Литургия получила официальное, но не народное признание. Тысячи верующих, не желавшие терпеть Литургию, мало чем отличную от протестанской службы Причастия, либо ушли, либо перестали ходить в Церковь. Им последовали многие священники. Те, кто непоколебимо стояли за необратимое учение давнего Папы Пия У-го о Литургии, оказались под угрозой увольнения, или даже отлучения.

Одним из первых, подпавших под анафему за то, что служил по старому, был священник, находившийся весьма далеко от центра церковного напряжения. Это был патер Кармон из Акапулько в Мексике. Епископ Аккрмен из Ковингтона в Америке, оказался в своей епархии перед лицом многих ортодоксов-традиционалистов, оказавших сопротивление. Он беспомощно взывал: «Что же я могу сделать? Я не могу бросить их в тюрьму!» Их сомнения нашли себе выражение в вопросе, ответить на который было представлено Папе Павлу: «Является ли введение новой Литургии началом века новой тьмы на земле, или предтечею беспрецедентного кризиса в Церкви?

Папа отказался ответить. На эту же стену молчания натолкнулась делегация духовенства, просившего возвращения к традиционной обедне, а тысячи из разных частей Европы, отправившиеся в Рим. Имея в виду ту же цель, не были приняты и вернулись восвояси ни с чем.

Против стр.120 оригинала фото стены, украшенной портретами. Фото имеет след. надпись: «Портреты на стене Президентского Дворца во время официального визита папы Ивана-Павла 11-го в Котону (Фран. Африка). Кроме двух портретов президента Матвея Керекова (Mathieu Kerekov), стена украшена портретами Ленина, Карла Маркса и самого Папы. Против стр.121 оригинала фото со след. надписью: «Молодая послушница, азиатка, обучающаяся к принятию монашества танцует перед папой Иваном-Павлом 11-ым в своем национальном платье в папском дворце в Кастель Гандольфо. Папу сопровождают кардинал Росси, глава Конгрегации для распространения веры, и клирик, имя которого не установлено.

Те, кто произвел эти перемены, не работали слепую. Они следовали плану, которые соответствовал тайному предначертанию, о котором пишутся эти страницы. Теперь будущее оказалось в их руках, и то, с какой уверенностью они эти приняли, ясно говорит статья в «Обсерваторе Романо», пишущая о безнадежном будущем, ожидающем тех священников, что осмеливаются возбудить гнев Ватикана, исполняя обязанности, для которых они готовились.

«Это будут, - говорится в этой статье, - лишенные возглавления, автономные священники, перед которыми открывается жалкая, бесплодная жизнь. Без обеспеченного будущего, без повышений по иерархическому пути, без надежды на получение пенсии по окончании их служения».

Один из тех, кто с особенной ревностью проводил перемены, воспевая им похвалы вот в каких словах: «Это есть совершенно иная литургия обедни. Будем говорить ясно. Римский устав, ритуал, как мы его знали до сих пор, более не существует. Он ушел. Одни стены его строения рухнули, другие перестроены. Отныне мы можем смотреть на них, как на развалины, или как на своеобразное основание нового строения. Мы не должны проливать слезы над руинами или же мечтать об исторической реконструкции. Откройте новые пути, или мы будем осуждены, как Иисус осудил фарисеев».

Папа Павел держался той же крайности одобряя новое в деяниях литургической комиссии 2-го Ватиканского Собора: «Старый Устав Литургии это есть выражение устаревшей экклезиологии».

Читая это, иной может вспомнить древнюю присягу, произносимую при коронации. Вот ея текст: «Я клянусь не изменять ничего в воспринятой традиции, и ничего из нее, что я нашел, что до меня хранили угодившие Богу мои предшественники, ни вносить незаметных перемен, ни изменять и не допускать в ней какие либо новшества».

«Наоборот, - с пламенной преданностью почтительнейшим образом ограждать воспринятое доброе, прилагая к сему мою силу и крайнее старание;

Очищать все, что может возникнуть в противоречии в каноническом порядке; Охранять все каноны и декреты наших Пап, как священные предсказания Неба, ибо я знаю тебя, на чьем месте я стою благодатью Божией;

Если я предприму действия, в чем либо противоречащие этому, или допущу исполнение чего либо в этом смысле, Ты не будешь милостив ко мне в Страшный День, Твоего Священного Суда».

«В соответствии с этим, безо всякого исключения, мы подвергаем самому суровому отлучению всякого - будь то я сам, или кто либо иной - кто осмелился бы предпринять что либо новое, противное этой установленной евангельской традиции и чистоте православной вере и христианской религии, или же искал бы противными условиями изменить что-либо, или же соединить бы с теми, кто предпринял бы столь кощунственную затею».

Мне не известно, когда присяга была применена при коронации. Но, вплоть до эры, начатой Ронкалли, эти принципы были безмолвно приняты и утверждены, как часть, обуславливающая долг Папы.

Так например, один из величайших и наиболее одаренных Пап, Пий 2-ой (1458-64) в своей Булле Execrabalis повторил закон, подтверждавший веками и принятый без изменений органом, который всегда почитался как читатель (Magisterium) Церкви: «Какой бы то ни было Собор, созванный, чтобы произвести резкую перемену в Церкви, заранее объявляется недействительным аннулируется».

Но Павел У1-ой, друг коммунистов, сотрудничавший с анархистом Алинским и с гангстером Мафии Синдона, выпустил свое определение. Оно появилось в «Обсерваторе Романо», 22 апреля 1971-го года. «Мы модернисты, люди нашего нынешнего дня, хотим, чтобы все было новым. Наши старики, традиционалисты, консерваторы, измеряли ценность вещей по их длящемуся качеству. Мы же люди современности, мы хотим, чтобы все всегда было ново и всегда выражалось в форме постоянно импровизированной, динамичной и необычной».

Бред этого рода вел ко введению в Святую Жертву Литургии таких вещей, ростбиф, желе и бутербродов с колбасой при запивке потоками кока-колы, с тем, чтобы монашки щелкали каблучками и извивались, как бы отплясывая карманьолу.

В 1929-м году Иларий Беллак говорил: «Антихрист будет мужчина». Но быть может, самое экстравагантное оправдание совершенной перемены высказал один из наших самых прогрессивных епископов, когда он сказал пишущему эти строки: «Новая Литургия началась со звоном вчера. Гитары звенели по всей моей епархии».

Ч.3.

Немного времени было нужно, чтобы доктринальные и литургические перемены Церкви выявились так, как то предсказывали консерваторы, и хотя все это было поразительно - о них не знают многие даже в странах, где они случились.

Когда во время Французской революции на алтарь Собора Парижской Богоматери положили проститутку, когда ее короновали и поклонялись ей, как богине Разума, тогда на это смотрели, как на отвратительный ужас, хуже которого ничего быть не может. Но это было тогда».

А сейчас это бледнее, становится чем-то незначительным в сравнении с теми оскорблениями святыни и с наглостью неприличия, которые имели место, зачастую, при одобрении прелатов, в самых почитаемых католических храмах по обе стороны Атлантики.

Вот что случилось при явном нарушении установленного ритуала, когда торжественную Литургию заменили дружеским ужином. Вот священник с кухонным ножом в руках режет на куски лежащую перед ним ковригу, раздает ломти, берет себе тоже и вот все жуют, выражая на лице приятность от вкушения Тела Христова. Такие ужины, как их подают в приходском доме, сделались обыкновенным делом в семейной жизни Голландии. Иногда, вместо священника эту обедню служила хозяйка дома в своей гостиной.

Во многих местах традиционное служение священника исполняла женщина. Она ходила посреди конгрегации и раздавала Святые Тайны всякому, кто тут стоял, разинув рот и показывая довольно отвратительную картину своего языка и зубов. Иной раз Причастие попадало в потную руку ребенка, или оказывалось между пальцами в дрожащей руке старика, который ронял его на пол, где каждый мог наступить, или же воспринять.

В одном «передовом» районе в Голландии маленькая девочка пришла от обедни домой и рассказала, что теперь знает больше, чем раньше, когда она видела своего братика в ванне. Дело в том, что мальчик-пономарь, как в Англии считали бы школьник четвертого класса, был голый.

Не желая остаться в хвосте в общем беге прогресса, Папа Павел подписал особый эдикт, которым разрешалось, чтобы каждый, кто хочет причаститься Крови Христовой, может это сделать через соломинку. Таким образом, некоторые храмы стали похожи на кофейный бар, особенно когда из святилища раздавался гром дискотеки, аккомпанирующий крики, струнные аккорды и топот ног при служении джаз-обедни с выкриками и отбиванием ритма. Бывали и обедни для подростков - «тинэйджеров». Здесь вместо обычных при таинствах хлебе и вине предлагались бутерброды с колбасой и кока-кола. Бывало и то, что вместо полагающихся элементов появлялись виски и пирожные. Некоторые священники нашли, что фелонь им связывает движения при служении литургии, и они стали служить в рубахе с рукавами.

Нова свобода открыла политическим экстремистам возможность проявлять, обычно левое, содержание. Одну из выдающихся семинарий в Канаде продали красным Китайцам. Те сорвали жертвенник и на его место водрузили портрет убийцы Мао Цзе Дуна. Позднее здесь устроили центр дя тренировки революционеров для уличных боев.

В сентябре 1971 года в католическом училище в Валд’Ор, Абитиби, Квебек, ввели новую игру для мальчиков. Игра состояла в том, чтобы плевать на фигуру Христа, распятого на кресте. Кто больше всех оплюет лицо Распятого, тот и выиграл. Об этом писалось во французской канадской газете Вер Деман (Vers Demain) в сентябре 1971 года.

В одной Южно-американской провинции, где беспорядки редко утихают, местный епископ Касалдалига (Casaldaliga) выступил на стороне повстанцев, инспирированный с Советской стороны. Он стал носить одежду повстанцев с лентой патронов вместо пояса и продолжал проповедовать и совершать богослужения, включая и литургию под именем, которое он сам себе дал: «монсиньор Серп и Молот».

Впрочем, подлинно гнусное и умопомрачающее «действо» было совершенно в Церкви С. Мариа и Гуадалупе в Мексико Сити. Здесь перед высоким алтарем закололи козу. Но комментария заслуживает не только то, что закололи животное в церкви. Присутствующие только разинули рты, страшно удивились и потом спокойно разошлись, несомненно заключив, что это такой новый порядок в Церкви. Так оно и было. Впрочем, архиепископ Гомес, настоятель в церкви, знал больше чем странная толпа, которой он, собственно, сдал церковь в найм для этого случая. А именно, - коза, о которой говорится, что она создана дьяволом, фигурирует в сатанинских сказаниях, в литературе тех, тайным намерением которых всегда было разрушение Церкви. Только что упомянутый случай походит н часть давнего ритуала дохристианского времени, когда коза приносилась в жертву на алтаре в День Прощения (Uom Hunnyr). Грехи Первосвященника и народа перелагались на друге животное той же породы, и это был Козел Отпущения, которого изгоняли в пустыню, как говорится в демонологии, сталкивали со скалы в адский огонь, который поддерживался Азазелем, падшим ангелом.

То есть в Мексико Сити в тот день совершалась не обычная литургия, но это была Черная Месса, при которой был крест основанием вверх, - действие, которое было зафильмовано и записано на звук теми, кто организовал все это.

Но это отмечало лишь начало, т. к. нарастало, при поддержке духовенства требования признания нормальным абортов и полового извращения. Явились священники, чуть ли не с кровли домов кричащие, что они рады быть гомосексуальными, потому что де мол в этом находилось «психологическое исполнение личности». В некоторых местах было признано, что двое гомосексуалистов венчались в церкви.

В Париже, мужчина и женщина, совершенно раздетые, щеголяли своей наготой перед алтарем при венчании, где священнику преподал им то, что было названо «высочайшим брачным благословением». Не желая оказаться на втором месте, передовая Голландия на это ответила известием, что двое гомосексуальных мужчин обменялись клятвой верности в церковном браке. В то же время один американский священник, продолжавший свое служение вопреки возбужденного против него дела о разводе, драматически бия себя в грудь объявлял, что он был эмансипированный морально извращенный человек, что позднее он подтвердит, соединив в браке двух лесбиянок.

Настало время для моральных уродов и оппортунистов всякого рода и типа. Вот экс-монашка, Рита Мэри, вступила в гражданскую общину, члены которой предавались «новому духу, возникающему из религиозной жизни». Дыхание духа новизны вдруг открыло ей, что «Бог Отец есть женщина». Нашлись другие, сторонники эмансипации женщин. Они восприняли этот лозунг и открыли кампанию, частью которой было украшать автомашины наклейками, призывающими людей «Молитесь Богу, она подаст». Так этот лозунг явился на улицах.

Торговый люд быстро схватил ловкий трюк и вот к автомашинам Рита Мэри присоединились другие, носившие наклейки с более материальным словцом: «Иисус на твоей стороне, ты можешь стать хорошим дельцом».

Продолжим об Америке. В Стубенвилле, штат Огайо, в июле 1976 года было собрание, на котором чуть ли не тысяча священников выступили в пользу нового направления, - «разсвященнить богослужение», что, собственно обозначало - сделать их безработными. Им объяснили, что они должны быть готовы к крушению общественного прядка. Затем, после молитвы, некоторые из них обнаружили, что им дан дар исцеления. После этого они стали полагать руки один на другого, а следом за этим во всем этом пестром собрании начались выкрики, объятия и целование.

Как увидим, взрывы неожиданного восхищения между людьми вскоре сделались принадлежностью Новой Литургии, а с этим также пришла одержимость вопросом пола. «Прикосновение», то есть прикосновение телесное, явилось, как новый вид богопочитания.

Была встреча в Филадельфии, где присутствовали кардинал Райт (Wright) и восемь епископов. Главный оратор, патер Галлагер (Gallagher) объявил слушателям, что «прикосновение решает», и можно полагать, что много подавленных инстинктов встретили долгожданное облегчение в последовавших словах, - «Не ласкайте руки чувства пола». Девять прелатов осенили улыбками и благословением эти «любовные встречи» (love in) как позднее стали именовать такие проявления эмоций.

Вариация той же системы раздалась на Национальном Пастырском Конгрессе в Ливерпуле в 1980 году, где была выслушана декларация, к удивлению представителей английской аудитории, затронувшая самый интимный акт брачной жизни, о котором люди не говорят. Было сказано: «Во время полового общения муж и жена создают Христа», - изречение, подозрительно звучащее, как слова Алейстера Кроули (Aleister Crowley), высказавшего, что половые органы есть образ Божий.

Последний экскурс в область церковной бессмыслицы (январь 1982) принадлежит епископу Лео МакКарти (McCartie), католический викарий епископ Биермингема. «Пусть Растифиане, - по большей части молодые негры. Носящие шерстяные шапки и заплетающие волосы во множество тонких косичек, - говорит он, - получат доступ ко храму. Они почитают покойного императора Эфиопии Хейле Селассии как истинного Бога. Они веруют, что Христос был черным и в порядке религиозного ритуала курят «каннабис».

Епископ признает, что Церковь не может допустить курения каннабиса на своей территории только потому, что это противозаконно. Но, продолжает он, Растафарианство это действительно религиозный опыт и те, кто ему следуют, пользуются каннабисом, как таинством, «что сравнима с чашей причащения в христианском богослужении».... Спасибо за справку. Будем знать.

Возьмем еще один два примера, чтобы видеть, чего достигал в Америке склонность к модернизму, причем все это, - и это надо помнить, - без того, чтобы больше, чем кое-где вызвать один два изолированных протеста со стороны кого либо из иерархии. Более того, все было одобрено Папой Павлом, что видно по присутствию его официальных представителей, передававших папские приветствия плясунам, которые ряжеными извивались в танце и представлялись безрелигиозными идиотами, желая показать новую свободу.

За последние два года, 28 июня, собор св. Патрика (St.Patrick’s Catedral) в Нью-Йорке был заключительным пунктом тому, что как церковным, так и гражданским властям известно под названием «Парад Весельчаков» (Gay Parade).

В 1981-м году толпа в 50 000 человек прошла маршем по 501 авеню (знаменитому центральному проспекту Нью-Йорка). Во главе колонны была мужская фигура с набеленным лицом, в легком дамском платье до колен и в берете. Эта фигура колесила перед собором св.Патрика, то по тротуарам, то по асфальту. Один из публики, глядевший на этот парад узнал в этой фигуре одного почтенного маклера с Уолл Стрит.

Какой-то тип, которого приветствовали, как Великого Маршала Парада, вышел из черного лимузина, покривлялся как клоун на ступенях, держа в руках букет цветов, и направился к главной входной двери, ведущей в собор. В этот момент некий мистер МакКали (McCaley), адвокат из Нью-Йорка, возмущенный тем, что пришлось видеть, выхватил цветы из рук этого «Маршала» и бросил их в лицо, окружавшей его группе. Началась потасовка и полиция увезла протестовавшего зачинщика.

Два часа длилось шествие возле заданного места, пока эта толпа разместилась вокруг собора. Одни вырядились священниками, другие - монашками, на иных были черные кожаные одежды и цепи. Была тут группа под названием «Достоинство» (Dignity), была и другая - «Североамериканская Ассоциация Любви мужчины и юноши». Эти шли с большим плакатом: «Любовь между мужчиной и юношей прекрасна», причем старшие шли об руку с мальчиками лет около тринадцати и некоторые из них были в купальных костюмах.

Социалисты содомисты (Gay socialist) несли красные знамена и делали выкрики ненависти к Богу и к Церкви, но это было превзойдено, когда содомисты - воинствующие атеисты выкрикивали в унисон: «Разгромить Церковь!», «Смерть Церкви!». Слышались и другие выкрики: «Разгромите государство!» и это выдавало, что движущая сила, создавшую эту демонстрацию, была в том, чтобы заставить себя слушать.

Явилась интермедия, когда мужчина, одетый монашкой, держа крест головою вниз, на протяжении получаса плясал, делая неприличные жесты. За этим следовала группа, приблизившаяся к главной двери собора, якобы собираясь здесь зажечь свечу. К этому моменту вернулся мистер МакКали. Он снова запротестовал, обратился к полиции, прося прекратить все эти отвратительные сцены, и тот час же был арестован.

Затем гомосексуалисты стали протягивать большое знамя на устроенных ими баррикадах перед собором. Тут явился капитан городской пожарной команды и просил полицию вмешаться. Полицейский чин отвернулся спиной, в ответ на что капитан схватил знамя, свернул его и бросил на землю.

На него набросилась воющая толпа. Его свалили. Пиджак на нем порвали. Ему крутили пальцы, едва не сломали. Его схватили за ноги и раздвинув их, схватили за гениталии. Когда он пришел в себя, он заявил полицейскому чину, что хочет подать жалобу на тех, кто на него напал. Полицейский чин иронически улыбнулся: «Приходите завтра в это время и посмотрите, можете ли вы узнать их».

Когда капитан пожарник стал настаивать, полицейский чин схватился за свой револьвер так крепко, и так угрожающе, что у него пальцы побелели.

Аресту подвергли только двоих. Это были: мистер МакКали и капитан пожарной команды. Обоих за учинение беспорядков (беспорядочное поведение). Позднее они слышали, как записывались обвинения в протокол. Один полицейский говорил: «Скажи, ты видел, как он бросился на кого-то». Другой сказал: «Пиши, что он прорвался через полицейский кордон».

А парад между тем продолжался. Фасад собора был увешан вызывающими знаками и знаменами. На одном было: «Иисус был гомосексуалистом». Распевали гнусную песенку: «Твои ли детки у твоей жены?» Наконец с двери собора вывесили флаг, исполненный, как американское знамя, но вместо звезд были половые знаки.

Сопровождаемые толпой, демонстранты прошли в Центральный Парк, где начали зрелище для всей публики - половой акт. Перепуганный люд, отправившийся было в собор, ища успокоения и утешения, всю остальную часть дня отправлялся в ближайшие капеллы. Когда по этому вопросу обратились к церковным властям, но из епархиальной курии (Diocesan Curia) им объяснили что тут не было ничего, что нужно было бы обжаловать.

В шт. Виргиния один священник, желая отметить вход Господень в Иерусалим, проехал на своем «фольксвагене» по главному проходу между рядами скамей внутри храма. Позднее он установил на кладбище подъемную машину для обслуживания уличных фонарей, залез в корзинку и стоял там воздевая руки, когда его поднимали при праздновании дня Вознесения Господня. В Бостоне, шт. Массачусеттс, одетые клоунами священники, налепившими себе на лбы красные сердца, прыгали по церкви, старясь поймать воздушные пузыри. Священник, надев на себя штаны «джинс», и рубашку, гарцевал по церкви с девицей, одетой так, что ея тело нее умещалось в ея одежду.

В этой стране, в одно воскресенье, вечером, телевизия показала викарного епископа в центральном проходе в храме между скамеек в одном из наших католических соборов. К алтарю его вела девица, гарцевавшая перед ним, как молодая лошадка. В другом храме в заключении Священной Литургии была спета веселая популярная песенка «Какой он хороший парнишка» (For he’s jolly good fellow). Об этом можно прочитать в «Сандей Телеграф» от 21-го февраля 1982 года.

Эпизоды этого рода случались даже и в Латинских странах, где таинство Церкви издавна было присуще национальной совести, было кровь и плоть для народной жизни.

В один из дней в 1970-м году посетители храма близ Гренобля, департаменте Изер во Франции. Были удивлены, увидев, что орнаменты и большие подсвечники, стоявшие перед алтарем, были убраны и место расчищено от всего. Затем был протянут канат, как полагается, чтобы получилось как настоящая площадка для бокса, где, согласно билетам, должно было пройти состязание бокса.

В назначенный час с шумом и гамом, далеко не типичными для обычая, приличного храму, сюда ворвалась толпа людей. Большинство были мужчины и многие из них в этом храме были крещены, а некоторые и венчались. Когда они несколько освоились, начались выкрики спортивных условий, начались ставки и пари, но детали боксерских схваток нигде записаны не были. Что считалось выигрышем пункты или нокауты, кто был рефери и кто держал хронометр, сколько поступило в приходскую кассу, кто и что заработал? Ничто из этих данных не значится в приходских книгах. Ни слова об этом не слышно о протесте епископа. Был таковой или не был?

В пятницу, в начале декабря 1974 года Реймский собор, место коронации во Франции, было отдано целой банде хиппи для одной из ночных сессий. Архиепископ и его клир, любезно предоставившие место, вероятно, наблюдали с чувством зависти, как преждевременно состарившаяся молодежь толпою вливалась в храм, далеко превосходя численностью тех, кого люди привыкли здесь видеть у обедни в воскресные дни и по праздникам.

Явилась «апельсиново-мандариновая» группа, организовала свою какофонию, и когда эта пестрая конгрегация утомилась махать руками и подвывать для ритма, возрастая до крика, они уселись и начали оргию наркотиков и гашиша.

Когда все это узналось, прихожане потребовали, чтобы собор, здание занимающее особое место в истории, было не только очищено и убрано, но и вновь освящено. Однако патер Барнар Горэ (Goreau), занимавший при епархии сомнительный пост «культурного атташе», отмахнулся. Он не возражал против факта. Не отрицал, что это курящая и пляшущая орда часами оставалась в темноте готической постройки и могла делать что хочет. «Но,... - прибавил он, - могло быть и хуже».

В самом деле. Нам говорили, что они только мочились и совокуплялись на каменном полу.... по которому Короли старой Франции проходили к алтарю, чтобы принять помазание, и где Жанна д Арк, вернувшись с поля битвы стояла, как солдат, держа свое знамя.

Франция также знала, что служа литургию, священник может курить сигарету.

Даже Рим не остался иммуным к кощунственным пародиям, вторгавшимся в Церковь с новой религиозной свободой через открытые окна. Сценой одной из таких пародий была в 1975-м году классная комната в одном женском монастыре в Риме. Тут присутствовал Папа Павел, но звездой здесь был Фред Ладениус, господин из Средне-западных штатов Северной Америки, приобретший известность на телевизии в Бельгии. О нем с энтузиастом рассказывал его почитатель, говоря, что это «вновь рожденный дух, бог которого назначил, чтобы Иисус 1974-го был богом в 1975-м».

Фред мужественно взялся за работу. Скинув пиджак, он начал голосом издавать почти бессмысленное рычание, происходившее, как он говорил, без его воли. То, что присутствовавшие слышали, были какие-то истины, полученные им в это самое утро из Господних уст, ибо Господь говорил и пророчествовал через Фреда. Эти откровения он сопровождал поднятием рук и поднимал он их так энергично, что на нем выступил пот. Но он нисколько не был утомлен. Он закатил рукава и всех, кто хочет принять Господа призвал поторопиться, подходить «rapido».

Все еще обливаясь потом, Фред отчаянно махал руками над головою тех, кто принимал его приглашение, и сопровождал каждое движение рук выкриком «Аллилуя». При конце этого душепопечения, классную доску отодвинули, чтобы поставить стол, на который уместили две чаши. В одной было вино, а в другой облатки, какими пользуются для служения литургии (у католиков - перевод.).

Затем все стали в очередь и следовали примеры Фреда, который взял одну облатку, обмакнул ее в вино и затем направил ее себе в рот. Встреча закончилась еще более громкими выкриками «Аллилуя», к чему присоединился и Папа, и дальнейшими проявлениями того, что дух действительно был среди них.

Фред был по заслугам вознагражден. Папа подозвал его и тепло благодарил за всю добрую деятельность на благо Церкви. Фред оставался в Риме, где некоторое время был секретарем прессы у Наместника Христова.

Сноска вниз страницы 131-ой: Больше деталей об этом случае и подобных ему происшествия в Риме см. «From Rome, Urgently Stratimari, Rome», из Рима.

Срочно. Автором является Мэри Мартинес. Это живо написанная книга, которой я весьма обязан. Я так же пользовался другим офсетом свидетельских показаний, составленным Луизой Марсиано, ранее принадлежавшей сестричеству Драгоценной Крови. Некоторые эпизоды, описанные здесь у меня, имели место в монастыре этого ордена.

В календаре Церкви каждый двадцать пятый год объявляется Священным Годом. Это есть время особых паломничеств, когда миллионы приносят покаяние, чем выражают свою верность Вере и ищут то, что именуется Великим Прощеньем. Весь этот год Рим полон посетителями изо всех частей света и когда последний раз объявлялся Священный Год, это был 1972-ый. Папа Павел обратился с приветом, который он преподнес в терминах эмансипированной религии «для нового поколения, пришедшего в поисках освобождения, вдохновения и с целью отыскания новых слов и новых идеалов».

Те, кто присутствовал за Торжественной Литургией в соборе Св. Апостола Петра в Риме, 19 мая, т. е. около половины Священного Года и ожидал новых духовных вдохновений, ни в какой мере не были разочарованы. Их было около десяти тысяч. Служил кардинал Суененс за высоким алтарем, и Папа Павел присутствовал. Среди собравшихся находилось пятьсот священников. Вот как один опытный католический журналист описывает что произошло, когда пришло время Св. Причастия.

«Не было ничего необычного в первого взгляда видеть, словно бы белые лепестки цветов были рассыпаны по конгрегации. Только, когда мне удалось протолкаться ближе, я понял, что это были Священные Тайны, облатки, которые священники, ближайшие к кардиналу, горстями разбрасывали по толпе... Они падали на плечи людям, на крашенные прически непокрытых женских голов и, как то было неизбежно, немало упало на пол и было затоптано толпою.

Я заговорил с дамой, стоявшей рядом со мной. Она поедала сразу несколько облаток Св. Тайн. Спросил, откуда она и католичка ли? Он отвечала, что приехала из Египта и что серьезных религиозных убеждений не имеет, впрочем чувствами она расположена к Магометанству.

Все собравшиеся здесь были как бы гальванизированы до крайнего возбуждения. Люди поднимали звукозаписывающие приборы высоко над головами. Вдруг из микрофона, поставлено около алтаря, раздался голос, сказавший, что Бог не только здесь присутствует, но непосредственно говорит, впрочем немного внос и с сильным американским акцентом. Некоторые подумали, не говорит ли это снова проказа Фред, без которого никто, нигде, ничего не мог сделать».

Затем за дело взялся сам Папа Павел. Он набирал полную горсть облаток Св. Тайн, насильно толкал их во рты, и так уже полные, либо в руки, когда люди передавали их другим, тоже в полные руки, так что Частицы падали на полу. Тут папа начал свою проповедь, и, чтобы его слышно было за шумом, повысил свой голос. Но преодолеть шум ему не удалось, и он, подняв руки воскликнул: «Аллилуя!».

Тут некоторые танцевали. Другие присели на корточки или ползали на коленях, по уже растоптанным Частицам того, что, как многие из них получали, было Телом Христовым. Постепенное низкое подвывание перерастало в выражение экстаза, вдохновленного обстановкой. Наконец, этот стон совершенно наполнил базилику.

В этом же самом году посетитель церкви св. Игнатия в Риме на улице, носящей имя основателя ордена Иезуитов, не мог не заметить, как главный алтарь оказался покрыт тяжелой завесой. Более того, сиденья были повернуты, как бы для того, чтобы показать, что посетители храма не желают принять напоминаний о бесценной урне, хранящей останки св. Алоиза Гонзага.

На виду бы целая батарея микрофонов и громкоговорителей и через один из них голос ирландско-американского иезуита, патера Франциска Сулливана обращаясь к конгрегации, объявлял в фельдфебельском стиле, что они сюда собрались для восхваления Бога. Далее этот патер вколачивал в головы служителей, что религия находится в состоянии течения, что все изменяется, и что смотреть скорбным взором на то, во что раньше верили, теперь надо было бы пустой потерею времени. Суждения этого проповедника вызвали улыбку одобрения у кардинала Суененса.

К этому времени жители Рима уже привыкли, что их вера находится под надзором оракулов из Соединенных Штатов, и они со вниманием слушали, когда другой голос, происходивший из тех же мест, что и патер Сулливан, призвал их любить друг друга. Люди, наполнявшие церковь, восприняли поощрение и стали обмениваться взглядами и проталкиваться к тем, кого выбирали. А голос из громкоговорителя продолжал, вопрошая, уж не думают ли они, что дар любви был дан только Церкви в ранние годы?... Конечно, нет!

Услышав это, толпа издала крик одобрения, едва не сорвавший крышу храма. Пары бросились обниматься, руки и ноги переплелись, пальцы и губы предались страсти, теперь уже боязливо не стесненные окружающей обстановкой, но вступившие в свободу, какая бывает с любовником в канаве. Те, кого возраст или болезнь не допускали принять активное участие, со смаком наблюдали происходившее, или пританцовывали, либо воспевали похвалу Господину дома, превращенного ими в Бедлам. Аллилуя! Бог - хороший, и все это говорит, что ходить в церковь может быть даже очень весело и занятно.

В кульминационный момент общего гвалта, одному иноку в коричневой рясе ордена Франциска Ассизского все же,, как то удалось перекричать всех и даже заставить их слушать себя. Он переживал физические корчи, ощущая в себе странное мистическое и материнское чувство. Он ощущал тоже, что ощущала Мария в момент зачатия Сына. Благодатная,... снова аплодисменты, снова Аллилуя.

Останки св. Алоизиуса остались нетронутыми в урне и не было упомянуто его имя, как никого не тронуло вспомнить добрым словом св. Игнатия. Он был солдатом. Он помнит, как звенит меч, извлекаемый из ножен.

Чтобы дать еще одно поражающее явление, бросим взгляд на 1970-ый год, когда в Брюсселе в храме францисканцев имел место Прогрессивный Богословский Конгресс. Как прямая противоположность предварительно намеченной программе темой обсуждений здесь оказался половой вопрос, и обсуждения протянулись к собранию, почти исключительно состоявшему из молодежи.

Было правильно рассчитано, что кардинал Суененс будет присутствовать. С одной стороны его должна была интересовать тема Конгресса, а кроме того он как примас Бельгии не мог обойти этот Конгресс. Бельгия ему как дом родной.

Конгресс открылся маршем девиц в белых одеждах. Они шли извиваясь и танцуя и размахивая шнурками и обрывками цепей, что символизировало их свободу. После танца последовала перерыв, о время которого раздавали куски хлеба и стаканы вина и затем виноград и сигареты. И вот, точно когда юные члены Конгресса думали, что действо закончено, их взоры оказались привлечены к алтарю, с которого что-то стало подниматься, принимая форму, которой не было возможно поверить. (Из отчета в Belgian new servies, переданном в L’giornale d’Italia, 17.1Х, 1970).

Глядя на то, что подымалось, толпа ответила восклицаниями удивления, затем смешками, хихиканьем и в конце концов тут разыгрался пандемонизм, когда стало понятно, что этот пузырь из пластмассы принимал форму гигантского мужского полового органа. Делегаты до хрипоты кричали и визжали, чувствуя, что в этом был вызов признанию их половой зрелости. Здесь явила себя кульминационная точка, которую никто не мог себе вообразить заранее и которая могла явиться лишь в бреду самого экстравагантного забулдыги. Присутствие здесь кардинала украсило блеск вседозволенности и в панораме, которую никто из присутствовавших никогда не мог бы помыслить с благоговением.

Здесь уместно, как отдельный блик нашей темы, более внимательно взглянуть на сцену, имевшую место в церкви в Брюсселе, и на слова «Аллилуя», которое никогда не произносилось между семью холмами, как слово разговорной речи. Служа, как хвала Иегове, это слово было скорее в употреблении у религиозных протестантов. Но вот теперь Папа Павел им пользуется.

Что его заставило? И почему кардинал Суененс, перед алтарем стоял целой выставкой плотской глупости, которой, особенно же люди принадлежащие к Церкви, просто не могут поверить.

Этому есть единственной объяснение. Ни один из названных господ, хотя и носил одежду, приличную духовному сану, не был христианином. Все они, в результате предварительной подготовки, прошли в высшие ранги категории оккультного разумения. Их обучали, за них подписывались и давали им гарантии Мастера Мудрости в одном из главнейших храмов, в которых религию заменяют какие-то аттавистические ритуалы, где место религии занимают подмены секса.

Когда взрослые девушки вскрикнули в радостном смущении увидев громадный, сделанный из пластмассы мужской половой член, кардинал Суененс отлично знал, что они, как то и было задумано, делали воспоминание языческому богу Ваалу, имени которого, разделенному на его коренные слова на языке Шумера (Шумер был частью Вавилона), свойственно несколько значений. Среди них есть господи, хозяин, владелец или управляющий, в то время как и другие имена относятся к функциям этого органа.

Таким образом, что кардинал устроил для молодежи, главным образом для брюссельских девушек, было демонстрацией, показом фаллического поклонения, символизирующего творческую силу, содержащуюся в семенной жидкости, или иначе - в жизненном соке, излившейся на всю жизнь и на природу из могущественного члена Ваала. Преувеличенный фаллус так же был символом Иеседа, одной из сфер луны и в то же время - рогатого бога Дионисия или Бахуса, Вакха.

Хвалебная песня, пропетая Папой Павлом, происходит из того же источника языческого почитания, ибо ея значение, опять таким на основе Шумерских структур, относится к мощным водам плодотворности, или семенной жидкости. Во время общественного явления массового полового общения, что называлось ритуалом плодотворности, эту сперму улавливал жрец, совершавший служение, и возвышал ее для одобрения от Ягве (Иегова), после чего размазывал ее по их телам.

Вот такой смысл заключен в акте Папы Павла, когда он поднял свои руки и произнес от сердца «Алилуя!».

Р А З Д Е Л 10.

Только вступи в разговор с чертом,

ты всегда будешь не прав. Как бы

разговор не шел, последнее слово

будет его.

Андре Жид.

Выскажу надежду, что, возможно, у этой книги будут читатели, не осведомленные в католицизме, и что они теперь схватили существенный факт, состоящий в том, что общее соскальзывание Церкви в сферу разложения совершилось на Соборе, известном под именем Второго Ватиканского. Более того, что Собор этот был созван Иоанном ХХ111-ым, который, равно как некоторые прелаты и много столь высоких лиц под папским крылом, были тайными членами тайных обществ и, согласно древним решения Церкви были отлучены и тем самым отрешены от исполнения каких бы то ни было законных пастырских функций.

Но они получили доступ к этим функциям и совершили их с папского согласия (ибо оба папы после Пия Х11-го, то есть Иоанн ХХ111 и Павел У1, были причастны ко всеохватывающей конспирации, в то время, как последовавшие Иван-Павел 1-ый и Иван-Павел 2-ой не свободны от подозрений), и катастрофические результаты из поступков очевидны даже самому поверхностному наблюдателю. Эти результаты не что иное, как следствие главного желания Павла У1-го относительно применения постановлений 2-го Ватиканского Собора, как это было выражено в последней его воле и в завещании, и как это неоднократно повторялось Иваном-Павлом 2-ым.

«Да буду введены в действие его предписания», - то есть предписания 2-го Ватиканского Собора.

Эти предписания были определены много лет тому назад в политике Адами Вейсгаупта, Нубиуса и других, упомянутых выше, - политике, состоящей в том, чтобы их хорошо обученные ученики инфильтрировались, проникали под доброй личиной и затем разлагали исподволь власть, практику и самую жизнь Церкви. Это они и привели к исполнение под прикрытием лозунгов о прогрессе и освобождении.

Они овладели всеми видами жизни Церкви, духовными и материальными, начиная кафедрой Св. апостола Петра, ея королевскими достоинствами и кончая складной табуреткой в самом незначительном приходе. Тех немногих священников, которые доходили до понимания этого, держали в тени, а если им удавалось возвысить свой голос, и к ним начинали прислушиваться, то их высмеивали, и при общем обозрении поля действий со всеми непорядками, с выставлением на первый план случаев профанации и половых извращений, имевших место в самых чтимых домах, включая и Св. Петра, приводили к искушению: о самой дисциплинированной гвардейской бригаде думать, что она превратилась в банду распущенных хулиганов.

Можно ж от избитой прописи, что мелочи это мелочи, подняться к более осмысленной правде, что мелочный начала вовсе не мелочи. Именно по этому принципу действовали современные управители Церкви, и достигли нужный им результатов, не вызвав серьезной тревоги в широких народных массах.

Они начали с того, что ослабили формальную дисциплину и приинятые правила, как например пост в пятницу. За этим ушли некоторые символы, обычаи ритуала и преданность старому. Практически говоря, древний величественный литургический язык - латынь - просто исчез. Одеяние монахинь, которое внушало уважение даже со стороны совершенно безрелигиозных людей, вышло из употребления, Затем последовала ряса. Явилась мода джинсов. Так два послушника в Риме отправились к алтарю, чтобы принять благословение Патера-Генерала и выглядели они скорее как хиппи, а не как будущие иезуиты. Маленький крестик на вороте пиджака быстро оказался единственным знаком священного сана.

Древняя идея о власти священства, рядового ли клирика или же Папы, оказалась уничтожена, и стоило Церкви отбросить что либо из своего наследия, как это встречало голоса одобрения, «священник теперь уже перестал быть особенной персоной!» - вскричал восторженный Иве Марсаудои, член Высшего Масонского Совета Франции. Конгресс теологов морали в Падуа пошел еще дальше. Вот заявление, раздававшееся с кафедры этого конгресса: «Личная индивидуальная совесть, - вот высшая власть для христианина, стоящая над папским учительским авторитетом».

Постепенно пришло к тому, что общее признание получила мысль, что «в какой то день традиционная Церковь должна будет исчезнуть, или же приспособиться. Ей придется оказаться одною из многих институций, в которой наследие, накопленное в течение двух тысяч лет, будет отброшено как предмет, не имеющий никакой ценности».

Поверхностный взгляд на статистические данные за эти годы указывает на поражающее отпадение во всех руслах церковной жизни. Призвание, крещение, обращение и церковный брак показывают резкое уменьшение. Единственная рубрика, давшая повышение, это число людей, вышедших из Церкви. Многие предпочли вычитывать Литургию у себя дома по воскресным и по обязательным дням, вместо того, чтобы видеть пародию на то, что было полно достоинства, и слышать, как исторический язык Церкви заменен повседневной дешевкой.

Между 1968 и 2974-м годами, как считают, от Церкви отпало два с половиной миллиона людей, а к этому надо добавить падение тиража католической периодики. Самое популярное из этих изданий The Universe, в 1963-м году расходилось почти в 312 000 экземпляров в неделю. Девять лет спустя эта цифра упала до менее чем 180 000.

Во Франции, где 86% населения официально числятся католиками, за период от 1971 до 1976 года 10% прекратили посещать Литургию, и подобные же данные относятся так же и к Риму. За тот же отрезок времени, в Южной Америке, которая считалась самым твердым орехом для антиклерикалов, и где считалось, что люди погружены в суеверия, около 25 000 священников отреклись от своей присяги. Ватиканские источники сообщали, что в год было три тысячи отречений от священства, и в него не включены те, кто выйдя из клира не побеспокоились получить надлежащее слово Церкви.

В католической части Голландии, где новое учение заняло более чем ведущее место, положение оказалось подлинно катастрофическим. В 1970-м году не было ни одного прошения о допущении к священству и в течении двенадцати месяцев все семинарии были закрыты. В Соединенных Штатах за семь лет до 1974-го года одна из каждый четырех семинарий закрывала свои двери.

Движение это было общим, ибо, кроме снижения посещения церкви, наблюдалась колонна священников и монахинь, в новом духе свободы приходивших к убеждению, что жить в браке гораздо лучше, чем жить в пресвитерии или в монастыре. В газете Дейли Экпресс 9-го сентября 1973 года типичная газетная «шапка» говорила: «Восставший священник, 50 лет, жениться на 25 летней девушке». Брак был заключен в протестанской церкви, где толпа друзей новобрачной пары была украшена фигурами патеров и монашек, которых по их прфессии пригласили благословить конфетти.

Много священников и до того говорили об аборте, впрочем лишь намеками, а теперь они стали открыто говорить в пользу. Что касается таинства брака, то поскольку все больше и больше пар не желали год за годом за завтраком видеть ту же физиономию, Церковь открыла, что при венчании была ошибка. Эту пару нельзя было объявлять мужем и женою. В порядок дня вошли заявления о единокровности, неспособности к брачной жизни или о том, что ни одно из сторон, вступивших в брак, не была крещена по всем правилам, и преподавание свидетельств, аннулирующих брак, превратилось в цветущий бизнес.

В 1972-м году, то есть через пару лет, после того, как привился гнилостный процесс, сам Папа разрешил около четырех тысяч пар. Это ободрило всех заинтересованных. Было очень мало таких пар, которым было решительно отказано, впрочем, и им было сказано - сделать еще одну попытку, или прийти потом. В Треноте, Нью-Джерси, епископ Рейсс оказался так перегружен, что ему пришлось назначить на эту работу дополнительно семнадцать священиков, чтобы, как он выразился, «взбодрить» число аннулированных браков.

Ч.2.

В мартье 1981 года Ватикан совершил, как показалось многим, совсем излишний шаг. Из Канонического Права было повторено Правло 2335, согласно которому каждый католик, вступающий в тайное общестов, оказывался под угрозой отлучения. Для среднего обывателя, не знающего, что десятки клириков, в том числе и некоторые, занимающие самые высокие места в Церкви, уже нарушили это правило, это повторение прозвучало, как простая формальность. Но Ватикан действовал по уже полученной информации и отлично знал, что он делает. Он заранее готовил себе защиту от всяких возможных скандалов, которые и разразились в мае того же года.

Правительство страны, возглавленное Христианскими Демократами, состояло из коалиции, включающей Социалистов, Социал-Демократов и Респбликанцев. Теперь же и коммунисты потребовали для себя места в калиции ради политических целей, не оставляющих сомнений об их намерениях. «Проблема, - говорили они, - состоит в том, чтобы из структуры власти Христианской Демократии, из демократических институций, из государственного аппарата и из экономической жизни устранить Христианскую Демократию».

Но затея коммунистов провалиалсь. Христианские Демократы держались крепко. Тогда их враги прибегли к оружию, показавшему себя в политической войне столь смертоносным, как убийство. Они вызвали грандиозный скандал, который как они надеялись, вызовет падение существующего порядка в правлении Италии.

Когда часть отраженных звуков, последовавших за провалом финансовой импери Мишеля Сандони прогремело в начале лета 1981 года, тогда было создано впечатление, что обнаружена деятельность широко распространенного и опасного тайного общества, известного как Пропаганда Два, или сокращенно - П2. Но в смешанном мире политики и финансов так просто дело не происходит. Люди, принужденные поступить таким образом, кричат о махинациях громче всех, но всегда оказывалось, что они были частью конспирации с черного хода. Обнаруженные факты подделок, фальшивок и т.п. могут оказаться результатом личного сопротивления, неудавшегося шантажа, или же стараний какого-то перестаравшегося нижнего чина, - «Почему не смолчал?» И тогда самим честнейшим господам, стоящим на высоте моральных пьедесталов, приходится скорбеть о своем кармане, разглашать публично о мошенничестве и ворчать с негодованием у себя дома. Фокус де, мол не удался.

П2 была обнаружена, когда в полицейском управлении был получен таинственный звонов по телефону с указанием сделать обыск на дому в Лиция Джелли (имя, имеющее престиж в тайных обществах) и расследовать его отношения с Мишелем Синдона, который совсем недавно катал тачку с мусором.

Только-только было упомянуто имя Синдони, как членам Курии, которых это могло коснуться, пришлось задуматься о том, как избежать, чтобы их не захватил скандал. Отсюда и явилось, по всей видимости, совершенно ненужное напоминание, что правило (или канон) - 2335 продолжает быть действительным. Между тем полиция в доме Джелли наткнулась на портфель, в котором были имена девятисот тридцати пяти членов П2.

Тут было много выдающихся политических деятелей, включая трех министров кабинета, трех секретарей, были генералы армии и флота, ведущие банкиры и промышленники, начальники из среды тайной службы, дипломаты, судьи и магистраты, гражданские чиновники в службе по иностранным делам, по бороне, финансам и по казначейству; бывшие имена из радио и телевизии и управляющий директор, редактор и издатель ведущей итальянской газеты Корриере Делла Сера (Corriere Della Sera).

Когда список был опубликован, то многие подали в отставку, а множество провалилось как в прорву. Еще более заметная ватага последовала, когда вышвырнули как пинком ноги все правительство Арнальдо Форлани. Обвинители и х жертвы, разумеется, все были из той же шайки. Это случай, когда «братья выпадают» по мести. Обычные обвинения и рекриминации не замедлили появиться с указаниями преступлений, какой угодно степени, не исключая убийств. Фальсификация счетов, шпионаж и кража имущества по месту службы проходили, как второстепенное.

Пока шел процесс, Ватикан на него реагировал только небольшим сердцебиением, так как, хотя Церковь и лишилась сияния, внушающего почтение, внедряться в нее для расследования все еще было нельзя. Дух ее прежнего достоинства все еще был силен. Заряженные пушки, быть может, и направлялись на ее стены, но не было пушкаря, который поднес бы фитиль.

Мудрым циником был тот, кто сказал: «В Италии религия это маска».

Ч.3.

Хотя в этом скандале не было названо ни одно лицо церковного ведомства, раскрытии истории Синдоны косвенным образом повело к тому, что Церковь пересмотрела свое отношение к тайным обществам. Согласно ортодоксальному верованию, это было покончено опубликованием вышеупомянутого Правила 2335, которое под угрозой отлучения запрещают вступать в какое либо из них. Однако, несмотря на это, в силу того, что такое множество клириков, включая и членов самой Курии, нарушили это правило, переговоры между обеими сторонами, начатые в 19610м году, тянулись одиннадцать лет, при участии кардинала Беа, - папский министр иностранных дел, (имя которого так же сомнительно, как и его национальная принадлежность), - имевшего помощников кардинала Кенига из Вены и монсиньора Дж.де Тот (J. De Toth), с целью предложить более приемлемую версию, поскольку дело шло о точке зрения Церкви.

Эти длительные переговоры вращались больше вокруг вопроса о том, как разгладить различия в прошлом, а не разработки положения на будущее. И переговаривающимся сторонам удалось не затронуть тему о деятельности тайных обществ против Церкви, то есть темы, частично вызвавшей со стороны Церкви самый запрет и Правило 2335. Затем последовали новые обсуждения в Аусбурге в мае 1969-го года, где внимание было обращено на те Папские высказывания, которые начисто осуждали эти общества, и в стороне консерваторов была проявлена большая настороженность, когда для объяснения цели этих встреч и обсуждений стали приниматься такие скользкие термины, как постановка Папских Булл в «их исторический контекст» и устранение несправедливостей.

Результат этого нового соотношения вполне оправдал сомнения тех, кто опасался, что Церковь пошла на уступки и отступает от своих суждений, которые ранее определялись как, окончательные. В июле того же года выяснилось, что острый край клинка уже введен. Осталось добивать его. Выяснилось это после встречи в монастыре Эйнзидельн, в Швейцарии.

Профессор Шварцбайер доверительно предсказывал, что внутренняя сторона, изнанка, тайных обществ упоминаться не будет. Так и получилось. Вместо этого было объявлено, что предшествовавшие указания Рима к вопросу об отношениях между Церковью и тайными обществами не содержались ни в Папских Буллах, ни в Энцикликах, а только в Каноническом Праве, которое, как то ведомо каждому современного клирику, теперь подвергнуть пересмотру.

В среде ортодоксов это вызвало еще более серьезные сомнения. Было приведено на память, что Каноническое Право относится к корпусу законов, авторизированных Церковью, и что оно является «обязательным для тех, кто ему подчинены крещением». Могло ли это обозначать, что такие термины, как «обязательно», «пересмотр» и «изменения» теперь подвергнуты новому толкованию? Более того, нет сомнения в том, что осуждение обществ встречалось больше, чем в одной из Папских Булл.

Общества же (и это следует повторить) нисколько не собирались отказаться от своего изначального намерения о том, что подложить мины под Церковь. Да и зачем? До сих пор они с успехом проводили свой план. Их люди проникли в Церковь и овладели ею на всяком уровне, овладели до такой степени, что Церковь словно торопилась отбросить все, что оставалось от ея исходных требований, исторического устава (ритуала) и ея величия. Теперь тайные общества ждали, что намеченные ими люди, кардиналы и т.п., стали в жалкой позе перед миром, с протянутой рукой и стали громко рыдать, оплакивая ошибки своих предшествующих суждений.

В этом смысле уже было сделано в этом направлении решительное движение из когда-то высокого центра, Испании, когда патер Феррер Бенимели выступил с чрезвычайным прошением о том, чтобы теперь не считать действительными те Папские Буллы, в которых содержится осуждение этих обществ.

Когда и Церковь и представители мирских учреждений имели встречу во Дворце Лихтенау в 1970-м году, кардинал Кениг выступил с предложе