Этюд четвертый. Выход в Беспредельность

Не могу сказать, что эти десять лет прошли даром, я все это время продолжал совершенствоваться, продолжал много читать, углублял свои знания, и, естественно, все это наводило меня на размышления. По моему убеждению, только тот, кто неустанно ищет и идет вперед, только такой человек может достичь цели. Об этом свидетельствуют и биографии великих людей - тружеников, фанатиков, посвятивших всю свою жизнь познанию неведомого, открытию нового, того, что развивает и двигает вперед человеческую мысль.

Но, кроме человека, видимо, есть и нечто высшее - Субстанция, которая находится за пределом мыслимого. Она и побуждает нас к размышлению, но только тех, кто готовит себя к этому всю жизнь, кто идет навстречу непознанному, растрачивая жизненные ресурсы.

Все эти десять лет я ни на один день не останавливался. Хотя я не ставил перед собой цели повторить выход в космос, я даже побаивался этого. Но, однако, чувствовал продвижение вперед, потому что во мне крепло познание чего-то запредельного, я все в больших и в больших порциях воспринимал космическую энергию, а она, наполнив меня, позволяла считывать информацию природы. И вот я вновь почувствовал знакомое беспокойство и предчувствие чего-то необычайного, как это случалось со мной и раньше. Произошло это в 1968 году, в городе Карши, куда меня направили работать вторым секретарем обкома комсомола.

Каршинская степь, обрамленная с одной стороны отрогами Памира, а с другой - величавой Амударьей, восхищала меня, хотя климат здесь оказался не из лучших. Жара, в летние месяцы достигающая почти пятидесяти градусов, большие открытые пространства, активная солнечная радиация. Но зато в этих краях был чистый воздух и добрейший, с открытой душой народ. А это не так уж и мало.

Мой второй выход в космос произошел осенью 1968 года, в пятом часу утра, как и в первый раз.

Из года в год, изо дня в день я как-то уже привык прислушиваться к себе, своим сновидениям, ожидая повторения необычного состояния. И вот однажды перед рассветом, находясь между сном и бодрствованием, я внезапно почувствовал приближение такого состояния. Мое тело отяжелело, вновь уплыла куда-то постель. На этот раз страха не было, потому что прошедшие десять лет я духовно готовился к сегодняшней встрече. Я даже на задавал себе вопросов, а просто зафиксировал желание находиться в этом новом состоянии. И вот когда передо мной открылось звездное небо, я увидел иную картину, не ту, что в прошлый раз. Высоко в небе, там, где в плотной синей мгле мерцали звезды, в самом центре, появилось пульсирующее свечение, круг стал расширяться так, что я не видел, где он заканчивается, стало открываться беспредельное пространство. Свечение было холодно-синим и прозрачным. Пространство казалось не просто беспредельным, а многослойным. Один слой раздвигался, за ним следовал второй, более светлый. Если впереди был сначала темно-синий, затем светлее, то дальше шли уже слои нежно-палевого и нежно-розового тонов. Я почувствовал, что начинается полет в ускоренном темпе. Я смотрел вокруг, и все меня поражало. Не могу сказать, что я видел какие-то объекты, видения, ничего подобного. Космическое пространство светилось, манило к себе, притягивало, звало вперед. Огромная радость наполняла меня. Я не мог с уверенностью сказать, сон это или явь. Пребывание в этом пограничном состоянии в подобных обстоятельствах повторялось потом многократно. Много лет спустя я нашел подтверждение в книге Николая Константиновича Рериха " Семь великих тайн космоса", когда прочитал о том, что люди, развившие в себе центры высшего сознания, могут принять сознательное участие в жизни тонкого мира. И что для отлучек в тонкий мир не требуется физического времени. Можно совершать самые дальние полеты в мир тонкий, но часы земные отмеряют лишь секунды.

В этом я убедился на собственном опыте. Когда я ощутил, что возвратился в свое изначальное состояние, в так называемый плотный мир, я долго осмысливал совершенное мною путешествие. Я уже не боялся, что потерял рассудок, потому что понял реальность состояния, открывшегося мне. На следующее утро я был приятно возбужден, полон сил, энергии, бодрости. Я был готов, как говорится, и днем летать над всем миром. У меня появилось страстное желание сделать что-то необычное.

Не скажу, что это состояние приходило ко мне по первому желанию. Вероятно, его приход зависел от энергии, которая накапливалась от той Субстанции, которая управляет состоянием; человек должен подготовить себя к контакту с Субстанцией, к выходу в космическое пространство. Это во-первых. Во-вторых, Субстанция должна способствовать этому.

Каждый раз, попадая в запредельное пространство, я открывал для себя что-то новое, впитывал новую информацию. И всегда меня сопровождала радость от того, что в меня вселяется необычная энергия, которая затем выплескивалась в реальную жизнь, и ее запаса, как правило, хватало на долгое время. Необычайные явления давали себя знать и таким образом: центр ладони правой руки время от времени начинал гудеть, как будто в него билась какая-то волна, такая же, как у надгробного камня шаманки Ойи или в мавзолее Ахмеда Ясави.

Особенно сильно воспринимал я энергию в горах. Стоит там, оставшись наедине с природой, поднять раскрытые ладони вверх, как через минуту-две ладони начинают гудеть, будто ветер ходит по ним и щекочет.

Постепенно я научился получать энергию от деревьев. Подойдя к дереву, я приближаю ладони на расстояние пяти-семи сантиметров к коре, как будто держу сито. Но здесь есть опасность. Каждое дерево несет в себе определенную разновидность энергии. Поэтому, не зная свойств данного дерева, надо посмотреть, как его энергия сказывается на организме. Особенно сильный заряд энергии дают камни и водные источники.

Чем больше я получал энергии от объектов и из космоса, тем меньше я ел. Первой внимание на это обратила моя жена. Действительно, я всегда ел мало, но в то же время работал очень интенсивно.

Мне кажется здесь скрыта какая-то закономерность. Можно сослаться на особенность физиологии, но все-таки энергии я трачу значительно больше, чем поступает ко мне с пищей.

Есть еще загадка - это сны. Я, как и каждый человек, видел сны. Сначала они были простыми, а потом я заметил, что сны стали сбываться. Для себя я разработал систему символов, по которым определял, что может произойти. Потом в сне " считывал" события, которые никак не соприкасались со мной и на первый взгляд никакого отношения ко мне не имели.

Кто, по каким каналам, с какой целью вселяет в человека это знание? Однозначный ответ пока не найден.

Я уже говорил, что живопись Н.К. Рериха произвела на меня огромное впечатление: " Матерь мира", " Учитель", Праотцы человечьи" - все эти катритины потрясли меня. Под впечатлением увиденного я находился долгое время. Я стал искать и собирать все, что касалось Рериха. Но наши идеологи, видимо, боялись чего-то и прятали от нас его произведения. Я думаю, что сейчас наступило самое время раскрыта многогранность Рериха, русского Рериха, всемирного Рериха нашему читателю.

Сейчас я хочу рассказать о своем астральном общении с этим чудо-человеком.

Как-то вечером, на исходе жаркого летнего дня, я вышел на балкон своего дома. Дом мой стоял на краю города, за ним простиралась Каршинская степь. Солнце опускалось за горизонт. Оно меня поразило - огромное, больше пятиэтажного дома.

Я словно окаменел и, кажется, произнёс: " Господи, запечатлеть бы это". И вот что произошло дальше.

- Не стоит, мой друг, так волноваться и переживать, - раздался голос за моей спиной. И я почувствовал прикосновение руки.

- Кто вы? - спросил я. И, обернувшись, с удивлением увидел пожилого, слегка сутуловатого, с аккуратненькой бородкой и впалыми глазами человека. Вместо ответа он взял меня за руку и произнёс:

- Я слышал, как вы сожалели, что не можете запечатлеть это мгновение, и я захотел вам помочь. - Говорил он так задушевно, что сразу поверил ему и, больше ни о чём не спрашивая, стал помогать ему натягивать холст, готовить краски.

Мы торопились, наши руки делали неточные движения, а солнце исчезало, опускаясь за горизонт. Вот большая часть багрового диска была уже за горизонтом.

- Сейчас солнце совсем уже исчезнет! - не удержавшись, воскликнул я.

Нет, - уверенно произнёс гость. И я увидел, как он легким движением кисти, мазок за мазком наносил виденное мною на полотно. Там, за окном, солнце исчезло, а здесь, на полотне, появлялось, такое же огромное, яркое.

- Вы волшебник, - еле слышно прошептал я.

Солнце скрылось, а мы сидели вдвоём и, не отрывая глаз, смотрели на только что сотворенную картину. Молчали. Сумерки за окном постепенно сгущались. Вот они вкрались в комнату, где всё ярче и ярче разгоралось на полотне оранжевое солнце.

Всю жизнь я видел его высоко над головой, а сейчас оно было совсем рядом, и я, словно завороженный, наблюдал за игрой солнечных бликов в комнате. Гость незаметно ушел, обнаружил я это не сразу.

" Что это? Сон? Нет же! " - успокоил я себя и подошёл к картине, где по-прежнему медленно плыло к закату нарисованное солнце.

" Кто же этот странный человек? " Я бросился к окну, но кроме желтеющих вдали песков и фиолетовой кромки неба, ничего не увидел.

Придя в себя и немного успокоившись, я включил свет и заметил в правом углу холста размашистую подпись; Н. Рерих. И в ту же минуту я понял, что это был не холст, а раскрытый альбом с репродукциями картин художника. И я совсем не удивился, что альбом, который стоял на полке, оказался раскрытым на письменном столе. Я взял его в руки, и мощная волна энергии ударила в меня. " Значит, Рерих действительно был здесь", - подумал я. Я захлопнул альбом, а затем, раскрыл его вновь, не обнаружил этой, только что сотворённой им картины. Я уверен, что это была явь, я действительно встречался с Рерихом, живущем в том самом огненном митре, о котором он говорил. Наблюдая оттуда за нами, он ведёт по жизни тех, кого избрал своими учениками. В своих сочинениях он неоднократно отмечал, что знания о космосе накапливается человечеством медленно. В течение веков человек открывает законы природы, законы космические. Эти законы существовали и тогда, когда человек ещё не знал о них. И сейчас есть законы, которые человечеством ещё не открыты. То, что мы знаем, есть наши знания. Но то, что для нас ещё тайна, для кого-то является знанием. В Космосе есть Существа, которые знают больше. А знать что-то - значит мыслить об этом. Так создаются мысли, и они живут независимо в пространстве. Пространство наполнено образами Истины, люди их называют идеями. В пространстве витают неоценимые сокровища духа. Немногие поймут чудесное значение живой мысли пространственной. Но, каждая пространственная мысль может стать достоянием человека. Искры знания могут открывать все тайны существования. Те, кто может напрячь свою психическую энергию в ритме пространственных энергий, те примут в сознание сокровища.

Так, пространственная мысль становится для таких людей Голосом Безмолвия. Ученый называет её интуицией, поэт - вдохновением, отшельник - озарением. Скрытые проявления Космоса сияют глазу идущего. Кто сумел себя настроить на космическую ноту, тот мог слушать Голос Безмолвия. Но среди монотонности и обыденности лишь немногие ощущают реальность Космоса.

Только в величии Природы, вдали от шума житейского можно услышать Голос Безмолвия. Только в Природе можно осознать величие Космоса. Только в Природе можно созерцать Беспредельность, где все возможно. Вот почему на протяжении всей истории человечества отшельники, подвижники, святые уходили в горы, пустыни, леса... В мерцании звезд они внимали тайнам космической мысли.

В течение многих тысячелетий чуткие люди слушали Голос Безмолвия. Так они узнавали много космических тайн. Одни записывали в священные книги, другие передавали устно, как Откровение.

Для меня встреча с Рерихом стала новым этапом общения с непознанным. Она меня настолько поразила, что я тогда же написал рассказ, назвав его " Встреча с Рерихом". Но передать его для публикации я не осмелился. Во-первых, мне бы никто не поверил; во-вторых, я прекрасно понимал, что не имею права разглашать то, что принадлежит не мне одному. Рассказ пролежал у меня двадцать с лишним лет.

Встреча с Рерихом стала для меня не только духовным этапом, но и началом серьезного творчества: я стал писать повести и романы, а еще через некоторое время занялся живописью.

Мои картины поражали фантастичностью не только зрителей, но и меня самого. Я это с полным основанием могу охарактеризовать как игру моего духа, как его грезы. Пути человеческого духа неисповедимы. Ничто в жизни не проходит бесследно. Но от человека зависит, как он воспитывает свой дух. Что в нем развивает, а что преднамеренно заглушает. Если у человека добрая натура, то это сказывается по-доброму, если злая, то зло переходит на других. Надо смотреть в корень человека. Доброе может творить добрый человек. И все, что ему дает жизнь, окружающий мир, люди, он превращает в добро. Это и есть высший смысл жизни человека.

А сейчас я хочу рассказать о том, что произошло в 1979 году, почти через десять лет после описанных событий.

Итак, Карши, 1979 год. К этому времени я уже работал в обкоме партии. Я прошел трудную дорогу: был экскаваторщиком, затем учился в Ташкентской школе милиции, работал в уголовном розыске, был даже начальником отдела уголовного розыска в городе Ташкенте.

В уголовном розыске пригодились мои провидческие способности: я быстро раскрывал преступления. Но меня всегда поражало, что человек, рожденный на свет для добра, становится врагом самому себе, нарушая законы природы.

Работал я также в Центральном Комитете комсомола Узбекистана, а с 1970 по 1972 год учился в Высшей партийной школе в Москве. Там я смог пользоваться библиотекой имени Ленина, закрытыми фондами, диссертационным залом, где в течение двух лет проводил все свободное время.

Хорошая библиотека была и в самой Высшей партийной школе. Помимо учебной программы, я сдал экзамены по юридическим дисциплинам, философии и немецкому языку. Пройдя курс философии, я решил сдавать два самостоятельных экзамена: по диалектическому и историческому материализму.

Таким образом, за два года я прочел и законспектировал более 120 трудов по философии. Особенно интересными и глубокими мыслителями я считаю таких философов, как Платон, Лейбниц, Монтескье, Спиноза, Декарт, Кант, Гегель, Шопенгауэр, Ницше и Фрейд. Очень много внимания я уделял работам Ленина, Плеханова, Соловьева, Бердяева. После окончания учебы мне предложили остаться в аспирантуре, и я получил степень кандидата юридических наук.

В сентябре 1975 года я был направлен работать в город Карши заведующим отделом обкома партии.

Теперь я по-новому взглянул на здешнюю жизнь. Восток и его люди поразили меня так, будто я увидел все это впервые. Как только представлялась возможность, я выезжал в сельские районы, подолгу беседовал с жителями кишлаков, с аксакалами. Чем чаще я встречался со старцами, делившимися со мной мудростью Востока, тем глубже я проникался уважением к духу этих людей, к природе их жизни. Я изучал быт, обстановку, в которой они жили так же, как и десятилетия назад. Мне стала открываться мудрость Востока и психология восточного человека. И желание понять целиком овладело мной, и мое существование как бы разделилось надвое: с одной стороны - работа, должность, с другой - духовная потребность общения, познания всего, что окружало меня.

Я стал изучать восточную литературу, древние рукописные книги, записывал легенды и мифы. И чем больше я занимался этим, тем больше увлекался, тем глубже становилась загадка духа узбеков, таджиков, казахов, туркмен. Впервые я прочел Коран, откровение пророка Мухаммеда, ниспосланное ему Богом. Коран переводили академик И. Ю. Крачковский и востоковед Г. С. Саблуков.

И хотя я хорошо знал Библию, Коран открыл мне тайны, ранее не ведомые.

От ислама я перешел к углубленному изучению индуизма и его течений. Но особо меня заинтересовал буддизм. В каждой религии человек находит откровение и символ истины. В этом и проявляется свобода духа человека.

Углубляясь в учения Востока, я углублялся и в духовное состояние людей, окружавших меня. И хотя внешне они, казалось, приняли образ жизни, привнесенный извне, но тысячелетние духовные традиции требовали сохранения прежних устоев. Прошлое и настоящее в их жизни существовало параллельно: повседневная жизнь - это декларации, а духовная жизнь, унаследованная от предков, никак не соединялась с этими декларациями. Я все больше размышлял о возможности единения жизни духа и реальной жизни.