Процент респондентов, имевших в детстве гендерно-неконформные предпочтения и поведение 2 страница

У меня хватило ума притвориться, будто ничего особен­ного не произошло: подумаешь, ребята посмотрели, что у меня в штанах. Ребят эта версия вполне устроила. Мой ав­торитет в классе, за который я больше всего боялся, нис­колько не пострадал, никто меня этим эпизодом не драз­нил, не пытался его повторить и не пугал рассказать о нем девчонкам. Только один парень однажды пригрозил: «Смот­ри, разложим тебя еще раз на сене!», на что я ответил здо­ровой оплеухой, которую он принял как должное. Хотя, по правде говоря, если бы ребята повторили опыт (я одно­временно боялся и хотел этого), я сопротивлялся бы толь­ко для виду. Но хотя никаких неприятных объективных по­следствий этот случай не имел, его психологические по­следствия были страшными. Я понял, что тот, кто держит меня за яйца, всесилен не потому, что может причинить мне боль, а потому, что доставляет мне наслаждение, и сразу же начал мастурбировать (раньше этого не делал, воз­ня с мальчишками воспринималась просто как игра), вооб­ражая одну и ту же сцену и расцвечивая ее новыми вымыш­ленными подробностями. Между 15 и 17 годами я несколь­ко раз затевал возню и игры с раздеванием и взаимной ма­стурбацией вдвоем с мальчиками моего возраста, иногда умышленно поддаваясь. В 19 лет впервые переспал с жен­щиной, в 22 года женился, все вроде бы нормально, но ничто не может сравниться с тем первым опытом. Все бы отдал за то, чтобы снова стать четырнадцатилетним и что­бы мальчишки садировали меня на сене».

В этом рассказе хорошо видна роль мастурбационного воображения, которое закрепляет и кристаллизует случай­ный сексуальный опыт, превращая его в постоянную уста­новку, от которой человек не в силах избавиться. Но дей­ствительно ли Виктора вот так, сразу, «запрограммирова­ли»? До того, как его разложили на сене, была неоднократ­ная возня под партой. Затем Виктор вспомнил, что еще во втором или третьем классе, задолго до начала полового со­зревания, его одноклассники на большой перемене где-то в школьном закутке несколько раз снимали штаны с друго­го мальчика, всегда одного и того же, приглашая посмот­реть на это зрелище девчонок; «жертве» это, кажется, нра­вилось. Хотя Виктор в этой игре не участвовал, смотрел со стороны, у него сохранились о ней яркие воспоминания. В пятом классе, во время борьбы с ближайшим другом, Вик­тор с трудом удерживался, чтобы не стянуть с него штаны, а еще больше ему хотелось самому лежать снизу и чтобы друг применил к нему запрещенный прием, но тому это не при­ходило в голову. Повышенная стыдливость и затрудненность мочеиспускания в присутствии других также говорит о на­личии каких-то психосексуальных проблем. Гомоэротические мазохистские чувства тлели в мальчике задолго до того, как произошел случай, который все расставил по местам, реализовав его собственные тайные желания, мальчишки только соединили в единый сценарий разрозненные элемен­ты его эротического воображения.

Силовые сексуальные контакты типичны главным обра­зом для мальчиков, девочки, если не считать криминально-лагерной среды, предпочитают более нежные и доброволь­ные ласки. Зато страстная дружба-влюбленность, эротичес­кой подоплеки которой они сами, как правило, не осозна­ют, встречается у подростков обоего пола.

«Я не знаю, почему дают какой-то монополь воспомина­ниям первой любви над воспоминаниями молодой дружбы. Первая любовь потому так благоуханна, что она забывает различие полов, что она — страстная дружба. С своей стороны, дружба между юношами имеет всю горячечность любви и весь ее характер: та же застенчивая боязнь касаться словом своих чувств, то же недоверие к себе, безусловная преданность, та же мучительная тоска разлуки и то же рев­нивое требование исключительности. Я давно любил, и любил страстно, Ника, но не решался назвать его «дру­гом», и когда он жил летом в Кунцеве, я писал ему в кон­це письма «Друг ваш или нет, еще не знаю». Он первый стал мне писать «ты» и называл меня своим Агатоном по Карамзину, а я звал его моим Рафаилом по Шиллеру»³².

«Никогда не забуду тех мгновений, слишком редких, увы, и слишком кратких, когда мы всецело принадлежали друг другу. Ты единственная моя любовь! Другой любви ни­когда у меня не будет, ибо тогда мной тотчас же овладели бы страстные воспоминания о тебе. Прощай, меня бьет ли­хорадка, в висках стучит, взор мутится... Не люблю ждать. Напиши мне как можно скорее. Хочу, чтобы ты ответил мне до 4 час., если любишь меня, как я тебя люблю!!...»³³

Между этими мальчиками нет и не будет физической близости. Оставшись в номере гостиницы, они стесняются даже раздеться на глазах друг у друга, но можно ли сомне­ваться в истинной природе их чувства?

Чем больше подростки знают о себе и об однополой люб­ви, тем скорее эта дружба превращается в осознанную влюбленность, которая по своей эмоциональной тонально­сти ничем не отличается от «обычной» любви.

Мне больше ничего не снится —

Лишь только ты, лишь только ты.

Как будто на пустой странице

Я создаю твои черты.

Ты — как высокое заглавье,

Ты — как мечты и яви связь,

Ты — как мечта, что стала явью,

Да только в руки не далась.

Эти стихи пятнадцатилетнего москвича посвящены маль­чику, в которого он был безответно влюблен. Но разве де­вочкам пишут иначе?

Некоторые подростки осознают и принимают свою гомо­сексуальность легко, как нечто само собой разумеющееся, но для большинства это трудный и длительный процесс. Если «натуральные» подростки могут принять себя и окру­жающий мир, так сказать, в готовом виде (хотя далеко не все так делают), то для геев и лесбиянок этот путь закрыт. Прирожденные диссиденты, они не могут обойтись без са­морефлексии и критического отношения к себе и к обще­ству. В жизни каждого из них есть несколько субъектив­ных, но исключительно важных рубежей:

1) первое подозрение о своей гомосексуальности,

2) первый гомосексуальный опыт,

3) уверенность в своей гомосексуальности и

4) coming out (буквально — выход) — более или менее от­крытое признание своей гомосексуальности, самораскрытие другим людям.

Американский социолог Ричард Тройден подразделяет процесс формирования гомосексуальной идентичности на четыре фазы³⁴.

Первая стадия — предчувствие или сенситизация (повы­шение чувствительности) — приходится на допубертатный период, когда мальчики и девочки еще не задумываются о своей сексуальной ориентации или автоматически считают себя гетеросексуальными. Хотя многие пре-гомосексуаль­ные дети уже чувствуют и осознают, что по своим интере­сам, внешности или поведению они отличаются от сверст­ников своего пола и это вызывает у них смутную тревогу, эти отличия еще не отливаются в определенные понятия и описываются скорее в метафорах фемининности и маску­линности (насколько я хороший, «настоящий» мальчик или девочка?), чем эротики (кто меня сексуально привле­кает?).

Вторая фаза — период сомнений и смешанной идентичнос­ти, когда индивид уже задумывается о своей сексуальной идентичности, но еще не может четко определить ее, при­ходится на подростковый возраст и начало юности. Это са­мый драматичный и психологически напряженный этап раз­вития.

Третья фаза — принятие и признание себя также протекает по-разному. Ее возрастные границы и длительность зависят как от индивидуальных особенностей человека, так и от его социальной среды. Чем терпимее общество, тем легче под­ростку преодолеть свои внутренние конфликты и принять собственную сексуальную ориентацию.

Четвертая стадия, гомосексуальной самоидентификации, наступающая лишь у взрослых, да и то не у всех, лучше все­го выражается понятием сопричастности: индивид принима­ет свою гомосексуальность как определенный стиль жизни, поддержание которого для него важнее и приятнее возмож­ных альтернатив. Эта фаза обычно совпадает с появлением более или менее устойчивых партнерских отношений, в от­личие от случайных сексуальных связей. Ее внутренние при­знаки: слияние сексуальности с эмоциональностью, вос­приятие гомосексуальной идентичности как интегральной части собственного Я и удовлетворенность ею.

Эти фазы не являются чисто возрастными. Их длитель­ность и содержание зависят от множества конкретных соци­альных условий, и они по-разному протекают у разных лю­дей.

Прежде всего, бросаются в глаза половые/гендерные раз­личия. Девочки-лесбиянки, как правило, позже юношей осознают свои психосексуальные особенности, считая свое влечение к женщинам потребностью в дружбе. Гетеросексу­альные контакты у них обычно предшествуют однополым. Гомосексуальные мальчики, у которых либидо пробуждает­ся более бурно, а половая роль допускает и даже требует яв­ных проявлений сексуальности, раньше начинают подозре­вать о своей гомосексуальности и сексуально эксперименти­руют с лицами как своего, так и противоположного пола. Иногда именно для того, чтобы лучше понять свою сексу­альную ориентацию.

Поскольку сексуальная ориентация многомерна, а люди — разные, разброс в темпах и характере самоосозна­ния очень велик.

По данным сан-францисского исследования, до 12 лет только пятая часть пре-гомосексуальных мальчиков и девочек считали свои отличия от ровесников сексуальными и лишь 4% осознавали их как гомосексуальность; это были просто различия в поведении и интересах (для мальчиков особенно важно отсутствие спортивных интересов)³⁵. К старшим классам эти различия и их осознание усиливают­ся. Из 120 18—21-летних гомосексуальных юношей и деву­шек в городе Толедо (штат Огайо) одна треть осознали свою гомосексуальность между 4 и 10 годами, вторая — между 11 и 13, третья— между 14 и 17 годами³⁶. При ин­тервьюировании в 1993—1994 гг. группы нью-йоркских гомо- и бисексуальных подростков от 14 лет до 21 года (80 юношей и 76 девушек) средний возраст первого подозре­ния о своей гомосексуальности у мальчиков был 12, 5, у девочек— 13, 9 года, уверенность же пришла к мальчикам в 14, 6, а к девочкам— в 15, 9 года³⁷. То есть процесс само­осознания занимает приблизительно два года. Восточно­германские мальчики начала 1990-х годов начинали подо­зревать о своей гомосексуальности в среднем около 16 лет. 19% из них эта мысль приходила в голову еще до 12 лет, а 46% — между 13 и 16 годами, но 14% поняли это только после 21 года. Это зависит как от темпов индивидуального полового созревания и силы либидо, так и от уровня обра­зования: более образованные юноши из интеллигентной среды отстают от рабочих почти на два года. Уверенность в своей гомосексуальности приходит к мужчинам в среднем лишь около 20 лет, причем юноши с высшим образовани­ем завершают свое сексуальное самоопределение позже. Видимо, дело в разной степени готовности принять жизнь такой, как она есть.

Однако осознание своей гомосексуальности еще не оз­начает признания себя геем или лесбиянкой. Даже те под­ростки, которые охотно сексуально экспериментируют со сверстниками собственного пола, не торопятся идентифи­цировать себя в качестве геев или лесбиянок. Из 34 700 опрошенных 12—18-летних школьников в штате Миннесота 88, 2% сказали, что считают себя гетеросексуалами, 1, 1%— геями или бисексуалами, а 10, 7% не уверены в своей сексуальной ориентации. Хотя количество подростков, не уверенных в своей сексуальной ориентации, уменьшается с 26% среди 12-летних до 9% среди 18-лет­них, геями, лесбиянками или бисексуалами считают себя только 1, 3%. Так считают только 5% подростков, имею­щих гомоэротические влечения, 27% имевших гомосексу­альные контакты и 10% имеющих гомосексуальные фанта­зии³⁸.

Чтобы убедиться в стабильности своих чувств и предпоч­тений, нужно время и практический опыт. Стабилизация сексуальных предпочтений сопровождается их поляризаци­ей. Большинство подростков развиваются в направлении гетеросексуальности и перестают испытывать гомоэроти­ческие чувства³⁹. У гомосексуалов происходит обратное. Но поскольку этот выбор для многих труден, некоторые подростки и юноши откладывают его, убеждая себя и дру­гих, что их однополые предпочтения случайны, отрицают гомоэротическую природу своих влечений или стараются искоренить их с помощью психотерапии и самовоспита­ния. Вариантов такой психологической самозащиты мно­го. Одни подростки активизируют общение с лицами про­тивоположного пола: «Я думала, что мой интерес к девоч­кам пройдет,.если я буду уделять больше внимания маль­чикам и выглядеть более женственной». Другие, наобо­рот, избегают таких контактов, боясь разоблачения: «Я не­навидел свидания, потому что боялся, что у меня не будет эрекции, и девочки догадаются, что я «голубой». Третьи уклоняются от получения информации которая могла бы подтвердить их опасения, не желают ничего слышать о го­мосексуальности. Четвертые прячутся за стеной ненавис­ти, дистанцируясь от собственного гомоэротизма высмеи­ванием и травлей себе подобных. Пятые стараются пода­вить свой гомоэротизм экстенсивными гетеросексуальными связями: «Я думал, это пройдет, если я буду встречаться и трахаться с разными женщинами». Шестые ускользают от мучительных проблем с помощью водки или наркотиков. Некоторым помогает определение неприемлемых чувств и поступков как случайных («это случилось по пьянке, трез­вым я бы этого не сделал»), временных («это с возрастом пройдет») или периферийных («какой же я гомик, если я сплю с женщинами?»).

Такая психологическая самозащита может с перемен­ным успехом продолжаться долго, иногда всю жизнь, од­нако она весьма обременительна и часто приводит к нер­вным срывам. Не смея жить своей собственной, един­ственно возможной для него жизнью, «голубой» подросток вынужден ухаживать за теми, кого он не может любить, и любит тех, за кем не может ухаживать. Это делает его жизнь мучительным чередованием «неподлинных» и несов­местимых друг с другом ролей и масок. Порождаемая этим застенчивость еще больше усугубляет коммуникативные трудности. «Мало кто понимает теперь, что я всегда был и даже теперь, в мои крокодиловы годы, остаюсь чрезвы­чайно застенчивым существом, — писал Теннесси Уиль­яме. — В мои крокодиловы годы я восполняю это типич­ной уильямсовской сердечностью и вспыльчивостью, а иногда — вспышками ярости. В школьные дни у меня не было ни укрытия, ни маски»⁴⁰.

Юность — вообще довольно одинокий возраст, но никто не бывает так одинок, как гомосексуальные подростки. Три четверти опрошенных чикагских подростков ни с кем не поделились своими первыми сомнениями, и только 13% по­счастливилось найти понимающую душу. Среди восточных немцев, опрошенных Штарке, нашли, кому открыться, 41%, не нашли — 11%, а 46% «в это время никому не дове­ряли»⁴¹.

Участь юных геев и лесбиянок значительно хуже положе­ния представителей любого расового, национального или культурного меньшинства. Если черный (еврейский, ар­мянский, чеченский, русский — подставьте любое «нехоро­шее» в данной местности меньшинство) ребенок испытыва­ет трудности или подвергается преследованию из-за своего цвета кожи, акцента или национальности, он может пойти к своим, несущим ту же стигму, родителям, поговорить с ними и получить если не помощь, то хотя бы утешение. Маленький гей или лесбиянка не могут открыться родите­лям, которые часто так же предубеждены, как и соученики. Он чувствует себя гадким утенком, единственным на всем белом свете.

Одно из самых страшных последствий этого — так назы­ваемые «немотивированные» самоубийства. От 20 до 35% американских юношей-геев совершают попытки самоубий­ства, это гораздо больше, чем в любой другой социально-возрастной группе⁴². В бывшей ГДР 36% опрошенных гомосексуалов сказали, что думали о самоубийстве, а 13% пы­тались его осуществить⁴³. По данным клинических исследо­ваний, риск суицида среди юных геев и лесбиянок особен­но велик, если они: 1) слишком рано открыто обнаружи­вают свою гомосексуальность, 2) подвергаются в связи с этим насилию и преследованиям, 3) пытаются решить свои проблемы с помощью алкоголя и наркотиков и 4) отверг­нуты своими семьями. Эти молодые люди умирают не от гомосексуальности, а от страха перед ней и от жестокого отношения окружающих.

Снять эти проблемы может только принятие себя и са­мораскрытие окружающим. Открытое признание своей го­мосексуальности — coming out (буквально — выход в свет) или coming out of the closet (выход из чулана) иногда ка­жется одноразовым драматическим событием, чем-то вро­де публичной декларации, после которой пути назад отре­заны и начинается новая жизнь. На самом деле такого крутого, драматического поворотного пункта может и не быть, и даже если он есть, это только кульминация дли­тельного и сложного процесса психосексуального самооп­ределения.

По мере роста терпимости к гомосексуальности средний возраст «выхода в свет» снижается. В конце 1960-х годов средний возраст coming out у американских мужчин был 19, 3 года, теперь он снизился до 14, 5—16 лет. Однако и возраст, и обстоятельства «выхода» — кому и как человек раскрыва­ется — зависят от множества конкретных условий.

Человек открывается не всем сразу, а в определенной последовательности, и прежде, чем открыться другим, он должен осознать и принять себя сам. Первым конфидентом подростка чаще всего бывает однополый друг-сверстник.

Например, в чикагском обследовании средний возраст пер­вого самораскрытия составил 16 лет для девочек и 16, 75 года для мальчиков, причем две трети мальчиков и свыше поло­вины девочек сначала раскрылись другу (подруге), подели­лись с матерью только 5% и ни один — с отцом⁴⁴.

«Каминг аут» подчас проще и прозаичнее, чем рисуется в воображении. Молодой человек ждет, что его исповедь будет для его друзей сенсацией, громом средь ясного неба, но иногда его сбивчивый рассказ воспринимается как нечто уже известное: «Мы давно догадывались. Обычный парень не уделяет столько внимания одежде, не смотрится посто­янно в зеркало и не бывает таким нежным». Казалось бы, надо радоваться, что с друзьями нет проблем? Не тут-то было! «Я чувствовал себя уязвленным и обманутым. Мое великое откровение пропало даром. Вместо того чтобы ра­доваться, я был обижен, что мои друзья обсуждали мою личную жизнь за моей спиной и никто из них не сказал мне об этом».

Какой бы трудной ни была сексуальная идентификация, ее завершение приносит огромное облегчение. Люди, ко­торые приняли свою сексуальную ориентацию, в большин­стве случаев считают ее естественной, нормальной и един­ственно возможной для себя, подстраивая под нее прочие самооценки и установки.

Ослабление социальной стигмы и дискриминации облег­чает принятие себя. В гомосексуальной выборке Кинзи 46% мужчин и 26% женщин сожалели о своей гомосексуаль­ности. В 1970-х годах на вопрос, хотели бы они, если бы это было возможно, изменить свою сексуальную ориента­цию, 95% сан-францисских лесбиянок и 86% геев ответили «нет». 87% опрошенных Штарке восточных немцев прини­мают свою гомосексуальность полностью, 16% — с некото­рыми оговорками и только 1% — с трудом. Однако полное принятие себя большей частью происходит уже за рамками подросткового и юношеского возраста. Тут есть большая социально-педагогическая проблема.

Несколько лет назад пара озабоченных родителей спроси­ла у меня совета, что делать с шестнадцатилетним сыном, который, как им кажется, не просто дружит с однокласс­ником, а влюблен в него. Я посоветовал оставить мальчи­ка в покое. Однополые влюбленности часто проходят сами собой, независимо от педагогических усилий. А если это действительно любовь, вы не можете искоренить ее. Конт­роль, надзор, хождения по психиатрам могут отравить под­ростку жизнь, заставить его прятаться, довести до само­убийства, но они не могут изменить его сексуальную ори­ентацию.

Истинная родительская мудрость в этой драматической жизненной ситуации — проявить терпимость и понимание к сыну или дочери, принять их такими, какими они себя ви­дят, и поддержать их в этот самый трудный и драматичес­кий момент их жизни. От родительской помощи больше, чем от чего бы то ни было другого, зависит находящееся под ударом юношеское самоуважение, с которым, в свою очередь, связаны все остальные психологические свойства личности.

К сожалению, многие родители не выдерживают этого испытания. В бывшей ГДР информации об однополой любви было гораздо больше, чем в России, тем не менее понять своих гомосексуальных сыновей пытались только 19% матерей и 7% отцов; 70% матерей и 78% отцов об их про­блемах вообще не знали. И только 8% матерей и 5% отцов приняли сексуальную ориентацию сыновей сразу и безого­ворочно; остальные были к этому не готовы, надеялись, что все еще изменится, просили сохранить все в тайне. Со вре­менем отношения обычно налаживаются. Но часто понима­ние приходит с большим опозданием.

А что делать учителям и психологам? Рассуждая абст­рактно, чем раньше подросток осознает и примет себя, тем легче ему будет. Однако поспешное и преждевремен­ное — лишь бы снять мучительную неопределенность — сексуальное самоопределение может, как и в других сфе­рах бытия, закрыть пути к более глубокому осмыслению собственных возможностей и стремлений. Даже если под­росток не сомневается в своей сексуальной ориентации, что бывает далеко не всегда, преждевременно обнародовав ее, он рискует оказаться в изоляции в школе и дома и не выдержать враждебной реакции окружающих, от кото­рых ему некуда уйти. Единственным противовесом до­машней и школьной враждебности окажется криминаль­ная уличная среда, которая быстро и незаметно для него самого проституирует подростка, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому лучше отложить «выход» до совершеннолетия и осуществить его в более благопри­ятных условиях. Это не трусость и не лицемерие, а жи­тейский здравый смысл. Однако убедить в этом подростка вы сможете, только если он увидит, что вы уважаете его право на выбор сексуальной ориентации и не пытаетесь им манипулировать.

Гомосексуальные подростки и юноши нуждаются в пси­хиатрической и психологической помощи не потому, что они больны, а потому, что они оказались в очень сложной ситуации, разобраться в которой может только специалист. К сожалению, найти такую помощь в России трудно, ни психологов, ни врачей этому не учат, а геевские организа­ции маломощны и занимаются не столько конструктивной деятельностью, сколько политическими играми и выпраши­ванием денег на собственное существование.

Человек или организация, берущаяся за оказание помо­щи гомосексуальным подросткам, оказываются в ситуации повышенного социального риска, их подозревают во всех смертных грехах. Во время моего пребывания в Лос-Андже­лесе в прессе появились сообщения, что в одном из геевских подростковых центров кто-то из воспитателей якобы имел с воспитанниками сексуальные отношения. Ничего невозможного в этом нет, в подростковых учреждениях лю­бого типа сексуальные скандалы нередки. Но прежде чем факты были проверены (в данном случае все оказалось вы­думкой), пресса и местные власти предложили попросту закрыть этот центр. Эта ментальность чрезвычайно харак­терна. Самая многочисленная категория совратителей под­ростков — католические священники, но никому не прихо­дило в голову требовать закрыть церкви. С геями это кажет­ся возможным.

При работе с гомо- и пре-гомосексуальными подростка­ми есть несколько общих правил. Какова бы ни была соб­ственная сексуальная ориентация консультанта, он должен исходить из жизненных проблем сидящего перед ним подро­стка. Что его мучает? Трудности самопознания? Стигмати­зация? Социальная изоляция? Необходимость скрываться? Чувство своей особенности? Отсутствие родительской под­держки? Преследование и насилие? Сексуальная депривация? Или что-то еще?

Проблемных подростков необходимо принимать такими, каковы они есть, не морализируя и не запугивая. Первая задача психотерапевта не изменить сексуальную ориентацию подростка, а помочь ему понять и прояснить свои чувства. Нужно дать объективную и точную информацию обо всем, что его волнует, особенно важен опыт других юношей и де­вушек со сходными проблемами. Развитые геевские органи­зации поддерживают такие подростковые группы, выпуска­ют специальные брошюры и т. п. (одна такая брошюра из­дана и в Москве*). Очень важно помочь подростку разо­браться в его проблемах и найти адекватные способы пре­одоления стигматизации, депрессии, семейных и школьных конфликтов, научить азбуке любовных отношений и прави­лам безопасного секса. Нужно внимательно следить за воз­можными признаками суицидных намерений, алкоголизма и наркомании и в случае необходимости своевременно на­править подростка к специалисту. Не забывать о семейных условиях, помочь подростку разобраться в его отношениях с родителями, если возможно — поговорить с ними, но только с согласия самого подростка. Обучать других специ­алистов, давая им адекватную информацию о подростковой гомосексуальности. Соблюдать строгую конфиденциаль­ность. Быть готовым защищать подростка и вместе с тем не нарушать границ профессиональных отношений, в частнос­ти избегать общения с подростками вне консультационного центра и, само собой разумеется, не иметь с ними никаких сексуальных контактов.

Зосимов А. Ф. Если ты «голубой». М.: АРГО-РИСК, 1995.

o ГРУППОВОЙ ПОРТРЕТ БЕЗ ИНТЕРЬЕРА

Геевская жизнь по своей приро­де является философской.

Это люди, которые должны изобретать себя...

Когда человек открывает, что он гей, он должен

выбрать все, начиная с походки, одежды и манеры

разговаривать и кончая тем, где жить, с кем и

на каких условиях.

Эдмунд Уайт

Каковы психологические особенности мужчин-гомосексуалов и геевского стиля жизни? Говорить о «геях вообще», без учета демографических, социально-группо­вых и индивидуальных различий бессмысленно, эти муж­чины очень разные и их групповой портрет вне интерьера неизбежно будет схематичным и условным, тем более что почти все научные данные касаются немногих западных стран, а среднестатистический американский гей отлича­ется от среднестатистического российского «голубого» так же сильно, как средний американец от среднего россия­нина. Тем не менее без обсуждения этих вопросов не обойтись.

Образуют ли гомосексуалы единый психофизиологичес­кий тип, с характерным телосложением, внешностью и т. д.? Многие люди уверены, что могут безошибочно распоз­нать геев по женственной внешности, высокому голосу, мягким манерам и т. д. Это, конечно, иллюзия. Гетеросексуал может иметь женственную внешность и высокий го­лос и тем не менее быть гетеросексуалом, а мощное тело бодибилдера сплошь и рядом — оболочка, скрывающая зас­тенчивую женственность и гомоэротизм. Сами геи распоз­нают «своих» (эту способность, в основе которой лежит на­тренированная интуиция, они часто называют «Гейдар» или «геевский радар») не столько по телесному облику, сколь­ко по психологическим признакам (особый взгляд, поход­ка, жесты, манеры).

Тем не менее какая-то корреляция между гомосексуально­стью и некоторыми аспектами телосложения, по-видимому, существует. Многие пре-гомосексуальные мальчики отлича­ются мягкими, женственными чертами лица, а взрослые геи — более легкой, изящной фигурой. Например, при оп­росе 318 канадских гомо- и 318 гетеросексуалов от 18 до 22 лет геи оказались в среднем на 1, 5 см ниже ростом и на 5 кг легче «натуралов», а половое созревание они пережили на 1, 2 года раньше¹. Эти три момента (более легкий костяк, менее развитая мускулатура и более раннее сексуальное созревание) могут быть показателями соматической феминизации. Но нельзя забывать и о психологических факторах: подобно жен­щинам, гомосексуалы очень заботятся о своей внешности, особенно о весе, соблюдают диету и т. д. Сообщалось также о наличии статистической корреляции мужской гомосексу­альности с женственной формой тазобедренного сустава, но специалисты относятся к этим данным скептически. Чтобы проверить их, нужны объективные антропометрические ис­следования на больших выборках.

Интересен социально-демографический портрет геев. За­падноевропейские и американские геи — преимущественно горожане. 27% американских геев и лесбиянок (и только 18% гетеросексуалов) живут в городах с населением свыше 3 млн., а 61% — свыше 1 млн. жителей². 89% канадских геев также проживают в городах³. В больших городах геи имеют свои излюбленные районы проживания, где они составляют значительную часть и даже большинство населения (напри­мер, в Западном Голливуде).

Уровень образования американских геев значительно выше среднего. 49% из них учились в колледже и 14% — в аспирантуре (среди гетеросексуалов соответствующие циф­ры — 37% и 7%). 72% канадских геев учились в университе­те, 31, 2% окончили университет, а 12, 8%— аспирантуру⁴. Среди восточногерманских геев доля интеллигентов вдвое превышала средние показатели по ГДР⁵. В другом немец­ком исследовании высшее и среднее специальное образова­ние имели 59% гомосексуалов⁶. Это объясняется психоло­гическими факторами. По многим психологическим тестам (и особенно по направленности интересов) гомосексуаль­ные мужчины больше похоже на женщин, чем на гетеросек­суальных мужчин, а лесбиянки — наоборот. В детстве это проявляется особенно сильно. Школьные отметки гомосек­суальных мальчиков, как правило, выше среднего уровня. У маленьких геев есть также дополнительный мотив к уче­бе и интеллектуальному развитию: поскольку многие из них не могут преуспеть в типичной мальчишеской деятельности, спорте и соревновательных играх, их самореализация идет по другому пути. Но так поступают не только геи, а и многие другие будущие интеллектуалы. Считать всех геев интеллек­туалами так же нелепо, как подозревать всех интеллектуалов в гомосексуальности.

Среди американских геев и лесбиянок больше людей, имеющих собственное дело, и лиц так называемых свобод­ных профессий (18% против 11% в среднем по США). Муж­чины-геи предпочитают работе на производстве индустрию развлечений и сферу обслуживания (актеры, шоумены, ди­зайнеры, продавцы и т. д.). В целом это весьма успешная социальная группа⁷. Однако данные об уровне их доходов противоречивы. По одним источникам, их годовой доход выше среднеамериканского, по другим — ниже, чем у ге­теросексуальных мужчин той же профессии и квалифика­ции⁸.