Процент респондентов, имевших в детстве гендерно-неконформные предпочтения и поведение 6 страница

Еще разнообразнее архетип мальчика. Поскольку однопо­лая любовь часто обращена к мальчикам, многие отождеств­ляют ее с педерастией. Но возрастные категории довольно расплывчаты и слово «мальчик» в разных культурах означает разные вещи⁴⁵.

Вопреки стереотипу подавляющее большинство геев предпочитает иметь дело не с маленькими мальчиками или подростками, а с представителями собственной возрастной группы, причем возраст их идеального или предпочитаемо­го партнера меняется вместе с их собственным возрастом.

В гомосексуальной выборке Кинзи у 41, 3% белых мужчин большинство сексуальных партнеров были ровесниками и еще 20, 7% имели «много» и «очень много» таких партнеров. Старшие партнеры преобладали у 32, 7% опрошенных; млад­ших партнеров вовсе не имели 40, 9%, «немногих»— 33, 2%, «нескольких» — 7, 9%, «много» — 6, 1%, «очень много» — 2, 2% и «большую часть» — 9, 7%. Показателен возраст само­го молодого сексуального партнера с тех пор, как респонден­ту исполнилось 18 лет. У 33% это были восемнадцатилетние, у 11, 8%— семнадцатилетние юноши, у 18, 1%— 14—16-лет­ние подростки и только у 6, 3% — мальчики младше 13 лет. Среди делинквентов (заключенных) сексуальные контакты с допубертатными и пубертатными мальчиками встречаются в 3—5 раз чаще, чем в нормальной гомосексуальной выборке⁴⁶.

У 65% сан-францисских белых гомосексуалов старшие партнеры составляли меньше половины и у 29% — больше половины, а младшие— 55% и 39%. Однако возрастная разница в обе стороны невелика. Три четверти белых и 86% черных геев не имели по достижении 21 года сексуальных партнеров моложе 16 лет, у остальных юноши составляли меньше половины общего числа партнеров⁴⁷. По другим данным, юноши и молодые 20—25-летние мужчины чаще предпочитают партнера немного старше себя, 25—35-лет­ние — своего возраста, а мужчины старше 35 лет — моложе себя. В большинстве случаев «оптимальная» разница в воз­расте колеблется от 2 до 5 лет. Средняя разница в возрасте реальных сексуальных партнеров составляет около 5 лет, хотя на полюсах она значительно больше⁴⁸. В английском исследовании (проект СИГМА) средняя разница в возрасте реальных партнеров также в пределах 5—6 лет⁴⁹.

Количество педофилов среди гомосексуалов практически такое же, как и среди гетеросексуалов*. Педофилия обра­зует особую сексуальную идентичность, отличную от гомо­сексуальности⁵⁰. Для некоторых педофилов пол ребенка вооб­ще неважен, а человек, которого привлекают допубертатные и пубертатные мальчики, не будет спать со взрослым мужчи­ной, и наоборот⁵¹. Тем не менее взаимоотношения мужчин и мальчиков — сложная проблема.

Сексуальные отношения взрослого с подростком моложе 16 лет по закону являются преступными. Эфебофилы явля­ются заказчиками и клиентами подростковой проституции и порнографии. Хотя «детское порно» повсеместно запре­щено и на эротических снимках и видеокассетах обязатель­но указывается, что все «артисты» — старше 18 лет, их под­польное производство и распространение остается весьма прибыльным.

o В массовой литературе термин «педофилия» часто трактуется расши­рительно. В профессиональной литературе принята более определенная градация: 1) педофилия, влечение к допубертатным детям; 2) гебефилия, влечение к пубертатным подросткам от 12 до 14 лет; 3) эфебофилия, вле­чение к постпубертатным подросткам и юношам от 14 лет и старше. В отличие от первых двух категорий, которые употребляются в качестве ди­агнозов, эфебофилия считается психологически нормальной.

Разоблачение таких синдикатов и центров по торговле мальчиками вызывает бурное негодование общест­венности, которая склонна считать всех «совратителей» сек­суальными маньяками и потенциальными серийными убий­цами.

Реальный диапазон психосексуальных отношений между мужчинами и пубертатными или постпубертатными мальчи­ками очень широк, от простой покупки, совращения или изнасилования до нежной дружбы и влюбленности, в кото­рых сексуальные моменты сублимированы или имеют под­чиненное значение⁵². Некоторые авторы даже противопос­тавляют грубо-сексуаль­ной «педерастии» сентиментально-любовную «педофилию».

Наряду с мужчинами, которые покупают или соблазня­ют мальчиков, некоторые мальчики сами «охотятся» на мужчин, из корыстных побуждений или для удовлетворения собственных сексуальных потребностей. Итальянский писа­тель Умберто Саба психологически точно описал такой по­иск в повести «Эрнесто». Нед Рорем подростком долго ис­кал мужчину своей мечты, и, когда однажды в парке ка­кой-то' небритый мужик наконец «инициировал» его, един­ственной утратой для мальчика было «разбитое сердце» от того, что он не мог найти этого человека вторично⁵³.

Но даже в самом благополучном варианте такие отноше­ния чрезвычайно проблематичны. И не только с точки зре­ния права. Гетеросексуальный подросток, не находящий понимания у родителей и ровесников, может высоко ценить дружбу и покровительство старшего мужчины, но сексуаль­ную близость с ним он часто считает платой за любовь и подарки. Хотя подростковая гиперсексуальность делает эро­тические игры и ласки не особенно обременительными и порой даже приятными для мальчика (психологические по­следствия «сексуального совращения» без применения силы для мальчиков также менее серьезны, чем для девочек⁵⁴), по мере своего созревания он сплошь и рядом этот опыт пе­реоценивает. Да и гомосексуальные подростки часто не го­товы к взрослым отношениям.

«Обмен» красоты и свежести на жизненный опыт и покровительство существует и в разнополых отношениях, но там социально-возрастное неравенство считается нормаль­ным, ласкательные обращения типа «детка», «девочка моя», даже при одинаковом возрасте супругов, никого не шокируют (хотя вряд ли мужу понравится, если «мальчи­ком» и «деткой» будут прилюдно называть его). Институци­онализированное гендерное неравенство как бы узаконива­ет асимметричность сексуально-эротических отношений: «Я ее ужинаю, я ее и танцую».

В однополых отношениях все сложнее. Для мужчины со­знание своей зависимости от другого, тем более — от млад­шего мужчины, оскорбительно. Когда его юный любовник опоздал на 20 минут, Джон Чивер записал в дневнике: «Одно из неудобств гомосексуальной любви — что прихо­дится ждать мужчину. Ждать женщину кажется вполне ес­тественным, это судьба, но ждать своего любовника-муж­чину крайне мучительно»⁵⁵.

Не менее двусмысленно положение молодого человека. Хотя власть над зрелым мужчиной льстит его самолюбию, быть объектом чужой страсти ему скучно и унизительно. Оказавшись в «женской» роли, юноша мстит своему по­клоннику тем, что утверждает свою независимость каприза­ми, изменами, внешними демонстрациями своей власти. Борьба самолюбий вносит в их отношения напряженность, для преодоления которой не существует отработанных куль­турных механизмов. В романе Юкио Мисимы «Запрещен­ные цвета» 20-летний красавец Юси постоянно демонстри­рует свою власть над 40-летним богачом Кавадой не только потому, что равнодушен к нему, но и потому, что это под­крепляет его самоуважение. Когда Кавада с трудом выкро­ил время для встречи, Юси заставил его три часа ждать, пока сам без особого удовольствия играл в бильярд. У Кавады «к двойной ревности мужчины по отношению к лег­комысленной женщине и ревности стареющей женщины к молодой красавице присоединялось сознание того, что он любит существо собственного пола. Это чувство бесконеч­но усиливало унизительность его любви, которая, будь она обращена на женщину, была бы вполне приемлемой даже для министра. Ничто не могло ранить мужское самолюбие такого человека, как Кавада, сильнее, чем унижение от сознания своей любви к мужчине»⁵⁶.

Большая возрастная разница осложняет не только ухажи­вание, но и поддержание стабильных партнерских отноше­ний. Независимо от его сексуальной ориентации, мужчина большей частью женится или обзаводится постоянным парт­нером потому, что хочет постоянства и стабильности. Жен­щин, ориентированных на семью и детей, такое желание вполне устраивает. Напротив, юноше, молодому мужчине хочется не столько постоянства, сколько новизны и при­ключений.

«Я его не понимал. Я хотел семейной жизни и мерил его по себе а он хотел выступать в компаниях и пленять других и совсем не хотел затворяться от мира. Он хотел чтобы но­вые и новые желали его пока в него еще можно было влюб­ляться как в девочку. Мне нужна была жена а ему поле для игры. А я хотел его замкнуть на себе. А ему еще урвать от жизни пока еще есть успех и молодость не прошла и изба­виться от меня»⁵⁷.

Социально-возрастное, имущественное и образователь­ное неравенство усугубляется различиями вкусов и интере­сов. Старший облекает свою любовь к юноше в форму по­кровительства:

Ну что, выпьем еще

Глупенький!

Дурачок мой!

Тело полное шарма и податливости

На, возьми денег

Сбегай на свой очередной идиотский пиф-паф-фильм

Пока я просмотрю новое издание

Анналов

Только не приходи позже одиннадцати

Я буду волноваться⁵⁸.

Старшему хочется раскрыться, расслабиться, а юноше больше импонирует сила.

«Вам хочется слов открыто сказать все как есть, и кажется вы и любите, что перед тем кого любите, наконец, мож­но предстать таким каким есть не боясь разоружиться. Но эти слезы и слабость, чего вам так хочется в минуты люб­ви, и убивают его любовь к вам. В вас, с ваших слов, меньше достоинств чем в нем, иначе бы вы его так не лю­били, и правильно что вы просто боитесь его потерять и дошли до последнего признания что это неизбежно. А ему, как вам и любому, тоже лучше всего припасть к человеку с которым ему самому не сравниться и открыться перед ним, что он сам перед ним ничто, потому что он тоже любит любить за то что только в любви можно так ослабеть и пре­клониться. Поэтому, раз вы хотите любви и счастья в жиз­ни, не надо признаний о себе... Когда вы любите чтобы по­плакаться и покаяться тому кого любите, вы расслабляетесь и теряете то, что ему надо видеть в вас, ваш успех у всех»⁵⁹. При сколько-нибудь стабильных отношениях старший муж­чина хочет быть для юноши не только любовником, но и от­цом, заботливая нежность у него часто превалирует над страс­тью. Но нежность и заботливость считаются женскими черта­ми. Пожилой (или просто старший) гей напоминает не столько отца, в отношениях которого с сыном обычно сохраня­ется и поддерживается некоторое психологическое расстояние, сколько мать, которая боится потерять сына и жаждет иметь его целиком. Принимая свою потребность заботиться о младшем за его потребность в опеке — типичная ошибка любящих мате­рей! — мужчина невольно инфантилизирует юношу, которого это раздражает. Поэтому такие отношения большей частью временные, обе стороны из них рано или поздно вырастают, после чего роман превращается в дружбу либо заканчивается разрывом. Не случайно все институционализированные разно­возрастные гомосексуальные отношения были ограничены ка­ким-то временем или определенной стадией развития.

А как же со «знаменитыми гомосексуалами», которые давали своим юным любовникам творческую путевку в жизнь? Знаменитым и влиятельным людям проще находить любовников любого пола и возраста, но эти отношения пе­рерастают в творческое содружество, только если оба талан­тливы, старший умеет учить, младший — усваивать уроки и между ними нет соперничества. Примеры такого рода мы видели в биографии Дягилева.

Творчески плодотворными были некоторые романы Жана Кокто, который всю жизнь протежировал молодым талан­там. Познакомившись в 1919 г. с 15-летним Раймоном Радиге, Кокто сразу же угадал в неуравновешенном подрост­ке незаурядный литературный талант. Четыре года их совме­стной жизни были трудными, но исключительно плодо­творными для обоих. Сначала Кокто пришлось объясняться с отцом мальчика, который нашел их любовные письма. Потом Радиге начал бунтовать против опеки старшего друг га. Литературный успех молодого человека, вероятно, по­ложил бы конец их отношениям (Раймон уже поселился от­дельно от Кокто и даже обзавелся невестой), но внезапная смерть Радиге от тифа решила вопрос иначе.

Самый знаменитый любовник Кокто — Жан Марэ. Двад­цатидвухлетний красавец, который в детстве любил переоде­ваться в женское платье и уже имел связи с мужчинами, по­знакомился со знаменитым драматургом и режиссером ис­ключительно ради карьеры и с первой же встречи был внут­ренне готов к тому, что тот предложит ему переспать. Кокто дал ему желанную роль, не спросив ничего взамен. И вдруг — телефонный звонок: «Приходите немедленно, случи­лась катастрофа!» Эгоцентричный актер подумал, что у него хотят отобрать роль или что-то в том же роде. Но когда Марэ приехал, Кокто сказал: «Катастрофа... я влюблен в вас».

Что оставалось делать Марэ? «Этот человек, которым я восхищаюсь, дал мне то, чего я хотел больше всего на све­те. Ничего не требуя взамен. Я не люблю его. Как может он любить меня... это невозможно». Марэ солгал и ответил: «Я тоже влюблен в Вас»⁶⁰. Под влиянием таланта и доброты Кокто ложь стала правдой, Марэ полюбил Кокто, они по­селились вместе. Тем не менее возраст берет свое, Марэ увлекается молодыми мужчинами. Кокто это видит, и од­нажды Марэ находит под дверью письмо:

«Мой обожаемый Жанно!

Я полюбил тебя так сильно (больше всех на свете), что приказал себе любить тебя только как отец... Я смертельно боюсь лишить тебя свободы... Мысль о том, что я могу стес­нить тебя, стать преградой для твоей чудесной юности, была бы чудовищна. Я смог принести тебе славу, и это единственное удовлетворение, какое дала моя пьеса, един­ственное, что имеет значение и согревает меня.

Подумай. Ты встретишь кого-нибудь из твоих ровесников и скроешь это от меня. Или мысль о боли, которую мне причинишь, помешает любить его. Лучше лишить себя ча­стицы счастья и завоевать твое доверие, чтобы ты чувство­вал себя со мной свободнее, чем с отцом и матерью»⁶¹.

Растроганный Марэ порвал легкомысленные связи, но ненадолго. Со временем у Кокто появился другой любов­ник, однако дружба между писателем и актером сохранилась до самой смерти Кокто.

Исключительно драматичным был роман жизни Уистана Одена (1907—1973). В 1939 г. он мгновенно, со второй встречи, страстно влюбился в 18-летнего студента Честера Калмэна⁶². Начинающему поэту было лестно внимание зна­менитого собрата и он сразу же пошел на сближение и со­вместную жизнь. Хотя глубокое психологическое и сексу­альное несходство делало их отношения невыносимыми, этот брак — именно так понимал это Оден — продолжался 32 года. Что бы ни делал непутевый Честер, Оден не мог жить без него. Большинство биографов жалеют бедного Одена, которому так не повезло с его единственной любо­вью (секса у него всегда было достаточно, юные поэты охотно удовлетворяли скромные желания гения), но по свойствам своей натуры он просто не мог любить иначе:

«Коль нельзя одинаково сильно любить,

Тем, кто любит сильнее, хотел бы я быть».

(Перевод С. Дудина)

Как же реализуются гомоэротические фантазии? Техника мужского однополого секса почти так же многообразна, как и гетеросексуальная.

Однополые пары уделяют больше внимания взаимному возбуждению и эротическим ласкам и обладают большей эмпатией, т. е. способностью психологически настроиться на эмоциональную волну партнера, почувствовать, что именно доставляет тому удовольствие, и действовать соот­ветственно этому. Это обогащает их эротический репертуар. Например, хотя мужчины охотно играют женскими грудя­ми, собственные соски для многих «натуралов» — табу; из 100 гетеросексуальных пар только 3—4 жены ласкали соски своих мужей, а в мужских парах это делали три четверти⁶⁴. Геи эмоционально чувствительнее гетеросексуальных муж­чин, да и поставить себя на место человека своего пола лег­че, чем на место женщины. При сравнении общего уровня эмпатии американских студентов-геев и гетеросексуалов уровень эмпатии у геев оказался существенно выше. Геи обладают развитой эротической лексикой и зачастую успеш­нее объясняются со своими партнерами, чем их гетеросек­суальные сверстники, у которых многие сленговые эроти­ческие слова табуированы («мужской» язык неприемлем и оскорбителен для женщин), а другого словаря нет⁶⁵ (в Рос­сии эта проблема особенно актуальна).

Хорошо развита у геев невербальная коммуникация. В барах, дискотеках мужчины могут почти ничего не гово­рить, в некоторых ситуациях разговаривать вообще не при­нято, все происходит молча, разве что «спасибо» в конце, тем не менее они отлично понимают друг друга. Секс сам по себе — мощное средство общения, позволяющее выра­зить самые разнообразные чувства и потребности.

В американской геевской субкультуре эротические пред­почтения нередко обозначаются специальными опознава­тельными знаками. Левая сторона обозначает «активную», правая — «пассивную» сексуальность. Серьга или ключ на левом боку или кольцо на левой руке означают желание иг­рать активную, доминантную роль. Предпочитаемый вид сексуальной активности обозначается цветом: белый цвет означает мастурбацию (белый платок слева — мужчина хо­чет, чтобы мастурбировали его, справа — готовность мас­турбировать партнера), голубой — оральный секс, синий — анальный секс, черный — садомазохистские склонности, темно-зеленый цвет — нужен военный мундир. Зачем нуж­ны эти знаки, ведь гораздо интереснее открывать друг друга постепенно, в процессе общения? Геи ценят флирт как са­моценную часть процесса ухаживания не меньше гетеросексуалов. Но поскольку их субкультура долгие годы была под­польной, нужны были опознавательные знаки, по которым можно узнать своих и которые были бы непонятны для по­сторонних.

В отличие от не поддающейся определению любви, сек­суальные желания можно обозначить более или менее чет­ко. Быстрый функциональный секс предполагает, что лю­бой товар должен иметь понятную этикетку. Как в обувном магазине: если нужны туфли 42 размера, зачем примерять 38 или 45, которые заведомо не подойдут? Наконец, в отли­чие от гетеросексуальных отношений, предполагающих в качестве всеобщей нормы половой акт (хотя на самом деле не все это делают, а те, которые делают, делают по-разно­му), в гомосексуальных отношениях нет единой общеприня­той техники: есть мужчины, которые занимаются только анальным или только оральным сексом или только взаим­ной мастурбацией. Если не уточнить условия заранее, не­избежны разочарования. Впрочем, эти знаки и вопросы отнюдь не обязательны, в российской геевской субкультуре они не приняты.

Сексуальная техника одновременно индивидуальна и культурно-специфична. Хотя эрогенность всех телесных от­верстий известна с незапамятных времен — древнейшее изображение орально-генитального секса в виде медведя, лижущего извергающий семя член, относится к каменному веку — разные общества имели на этот счет разные предпи­сания и предпочтения. Кроме того, сексуальная практика зависит от конкретных жилищных, гигиенических и других условий.

В начале XX в., по клиническим наблюдениям Хиршфельда, 40% гомосексуалов практиковали взаимную мастур­бацию, столько же — фелляцию, 12% удовлетворялись тре­нием друг о друга и только 8% занимались анальным сек­сом⁶⁶. С тех пор многое изменилось.

Самая массовая форма гомосексуального удовлетворения — мастурбация. Мастурбируют не только геи, но и гетеросексуальные мужчины и женщины. Однако геи мастурбируют ин­тенсивнее. Если 18-летние гетеросексуальные немецкие сту­денты мастурбировали в среднем 11 раз в месяц⁶⁷, то гомосексуалы — 25 раз. Среди 26—30-летних аналогичные цифры — 6, 9 и 15 раз в месяц. В 1987 г. у немецких гомосексуалов на мастурбацию приходится 71% всех семяизвержений⁶⁸.

Частота мастурбации зависит прежде всего от наличия партнера. Английские геи, имевшие множество гомосексу­альных контактов, тем не менее мастурбировали по 8—10 раз в месяц⁶⁹. Второй существенный фактор — возраст: мо­лодые геи, как и их гетеросексуальные ровесники, мастур­бируют чаще.

Мастурбация — самый доступный, безопасный и контро­лируемый секс. Кроме того, она позволяет людям «проиг­рывать» их нереализованные сексуальные сценарии. У геев, в силу больших культурных запретов, таких нереализованных фантазий больше, чем у «натуралов». В связи с эпидемией СПИДа на Западе стали популярны специальные клубы она­нистов, где мужчины не только зрительно возбуждают друг друга, но и занимаются взаимной мастурбацией.

То есть мастурбация — не дополнительная, подсобная, как у большинства гетеросексуалов, а самостоятельная фор­ма сексуального удовлетворения. Однако она лишена ком­муникативного начала. Аутоэротизм может способствовать усилению нарциссизма. У гетеросексуальных подростков аутоэротическая практика и чувства разбавляются и посте­пенно перекрываются гетеросексуальными фантазиями, у гомосексуалов такого противовеса нет, это способствует нарциссической самоизоляции некоторых из них. К сожа­лению, вытекающие отсюда клинические и психологичес­кие проблемы в политически ангажированной геевской пси­хиатрии утрачены (в американском руководстве мастурбация и нарциссизм упоминаются вскользь, походя).

Вторая по степени распространенности гомосексуальная практика— оральный контакт, фелляция. Разные культуры относились к ней по-разному. Папуасы самбия смакуют и обсуждают запах и вкус семени с таким же упоением, как наши гурманы — вкус сыра или букет вина, а у их соседей это вызывает отвращение. Сильное предубеждение против орального секса существовало и в викторианской Европе. Сегодня оральный секс считают нормальным и практикуют 75—80% гетеросексуальных мужчин и женщин. Геи делают то же самое. По большинству опросов фелляция — второй по частоте способ сексуального удовлетворения после мас­турбации.

Деление партнеров по оральному сексу на «активных» и «пассивных» сексологически нелепо: рецептивный партнер, который сосет, лижет и т. д., на самом деле активнее инсертив­ного, и соответствующие умения и навыки высоко ценятся в геевской среде*. Выбор позиции чаще всего — дело индивидуального вкуса, партнеры нередко меняются ролями. Однако старшим и менее привлекательным мужчи­нам чаще приходится выполнять рецептивную функцию, которая некоторым кажется унизительной и женственной. Многие хаслеры дают клиенту «отсасывать» у себя, но сами к нему не прикасаются. Это помогает им поддерживать представление о себе как о гетеросексуальных мужчинах, которые просто обслуживают «гомиков». Эту психологию исповедуют и подростки: пока кто-то сосет меня, я в поряд­ке, но сохрани Боже сделать ответный жест.

Значительно проблематичнее выглядит анальный секс. Анальная пенетрация больше всего напоминает коитус, многие ассоциируют гомосексуальность именно с ней. В то же время это наиболее неудобная, негигиеничная и трудо­емкая сексуальная операция. Поскольку рецептивная анальная позиция ассоциировалась с феминизацией и потерей мужского достоинства, многие мужчины старались заменить ее чем-то другим. К тому же оральный секс легче, быстрее и незаметнее практиковать в таких местах, как обществен­ные туалеты и парки.

o Гораздо более важное различие, которое не учитывают сексологичес­кие вопросники, касается способа осуществления орального контакта. Здесь есть два совершенно разных физически и психологически типа дей­ствия. В одном случае инициатива и контроль принадлежат рецептивно­му партнеру, который сосет и лижет чужой член так, как это ему удоб­но. В другом случае, для.которого нет пристойного сексологического термина, действие больше напоминает половой акт (= «е... в рот»): вмес­то того чтобы пассивно предоставлять свой член чужому языку и губам, инсертивный партнер агрессивно всовывает его в глубину рта и глотки партнера, сохраняя за собой контроль за ситуацией. Те же варианты су­ществуют и в гетеросексуальных отношениях, но здесь мужчина всегда выполняет инсертивную роль.

В середине XX в. анальный секс стал более распростра­ненным и видимым, но затем, под влиянием СПИДа, в гетеросексуальной среде, особенно среди более образован­ных людей, его популярность резко уменьшилась. Хотя этот опыт имеют 20—30% молодых гетеросексуальных мужчин, систематически его практикуют немногие (во Франции — 3%).

Среди гомосексуалов картина иная. В Германии конца 1980-х его практиковали четыре пятых геев™, в Англии 1990—1992 гг. — 70, 5%⁷¹ и т. д. Хотя подавляющее боль­шинство геев не отождествляют гомосексуальность с аналь­ным сексом, они считают его уникальным переживанием и решительно не согласны с мнением, что рецептивная ана­льная позиция компрометирует их маскулинность. 47% ан­глийских геев сказали, что без него они просто не представ­ляют себе секса, так же как гетеросексуалы не смогли бы обойтись без вагинального полового акта.

Важнейшее отличие современной гомоэротики от тради­ционной состоит в том, что позиционно-ролевые разли­чия — кто кого «трахает» — из заданных и социально-иерар­хических становятся индивидуальными, добровольными и значительно менее жесткими*. Среди немецких геев, прак­тикующих анальный секс, только активную, инсертивную роль выполняли 18%, только пассивную, рецептивную — 12% обследованных, тогда как 70% в разных пропорциях чередовали обе позиции⁷². Среди английских геев «актив­ную» роль предпочитают 43%, пассивную — 40%, но боль­шинство (61%) выполняют обе роли⁷³.

o На вопрос, считает ли он себя «верхом» или «низом», один амери­канский морской пехотинец (некоторые из этих бравых парней, вопреки стереотипу, охотно выполняют рецептивную роль) ответил, что он ни то и ни другое: «я — верх, которому нравится, когда его трахают. В боль­шинстве случаев я играю доминантную роль, и чем маскулиннее тот, кем я овладеваю, тем больше моя гордость. Но если встречается кто-то более сильный, я готов отдаться ему, в этом тоже есть элемент самоутвержде­ния». Z е е 1 a n d S. The Masculine Marine: Homoeroticism in the U. S. Marine Corps. N. Y.: Harrington Park Press, 1996. P. 36.

Многое зависит от ситуации и характера партнерских отношений. Анальным сексом занимаются чаще с постоянными, чем со случайны­ми партнерами, причем с постоянным партнером позиции обычно чередуются, а со случайными — нет. Здесь сказы­ваются как эпидемиологические, так и статусные соображе­ния: «брать» — и престижнее, и безопаснее, чем «отдавать­ся».

Инсертивная позиция ближе к гетеросексуальной практи­ке, не обременена стигмой и легко позволяет достичь оргаз­ма. Рецептивная позиция выглядит менее физиологичной, ассоциируется с подчиненностью и требует специальной физической (смазка) и психологической (умение рассла­биться) подготовки. Мало кому она доставляет удоволь­ствие с первого раза. Популярные руководства по гомоэро-тике⁷⁴ подчеркивают, что первый анальный контакт физио­логически и психологически не менее сложен, чем дефло­рация девушки, поэтому с неопытным или эгоистичным партнером, который будет спешить и думать только о себе, лучше не связываться.

Психологические смыслы анального секса многообраз­ны. Одни английские геи видят в нем ядро своей гомоидентичности: «Это больше, чем что-нибудь другое, позволяет мне чувствовать себя геем». Для других это прежде всего «восхитительное чувство, я просто не могу без этого»; «мне нравится, когда меня трахают». У некоторых анальный секс вызывает самый сильный оргазм: «Трахать кого-то — самый лучший и наиболее физиологичный путь к оргазму»; «кон­чить, когда кто-то находится во мне, — величайшее наслаж­дение». Анальная пенетрация часто ассоциируется с макси­мальной телесной близостью, любовью и интимностью: «Главное в этом — абсолютная близость, телесная откры­тость», «это высшее проявление любви и интимности». Ре­цептивный партнер реализует таким образом свою потреб­ность в безоговорочной самоотдаче. Многие мужчины подчеркивают момент доверия и релаксации. Часто звучат мо­тивы власти, господства и подчинения: «Это демонстрация могущества и власти», «Это делает меня сильным, мне нра­вится быть сверху» или «Мне нравится чувствовать себя бес­помощным, когда меня трахают и кто-то обладает властью надо мной». То есть мы снова выходим на индивидуальные различия.

Важное место в гомосексуальной порнографии и эротике занимает садомазохизм (СМ) или, как его иначе называ­ют, чтобы избежать психиатрических ассоциаций, «кожа­ный секс» (Leather sex) или «связывание и дисциплина» (bondage and discipline)⁷⁵. Признанные классики этого жан­ра — американские писатели Сэмюел Стюард (Фил Андрос) (1909—1993), Джон Престон (1945—1993) и Ларри Таунсенд (р. в 1936). Издаются специальные журналы — «Drummer», «Dungeon Master», «The Leather Journal», «Manifest Reader» и др.

Как и все остальные типы гомоэротики, эта практика не специфична для однополых отношений и в той же сте­пени распространена среди гетеросексуалов. Хотя психиат­ры долго и безуспешно пытались найти «этиологию» СМ, единой «садомазохистской перверсии» или типа личности не существует⁷⁶. Ее элементы в той или иной форме при­сутствуют во всех эротических фантазиях и действиях. При этом добровольные СМ, в отличие от психотиков, в своей эротической игре не мучают и не унижают, а дразнят, тантализируют и затем удовлетворяют друг друга. Их пове­дение — театр, игра как форма психологической самоза­щиты против импульсов враждебности, жестокости или вины. С настоящими насильниками и террористами садо­мазохисты предпочитают дела не иметь и считают их сумас­шедшими.

Есть по крайней мере три разных сексуальных сценария⁷⁷, которые лишь с натяжкой можно считать разными степеня­ми одного и того же.

1) Отношения господства и подчинения (dominance and submission), где нет ни боли, ни унижения, только жестко асимметричное распределение власти и ролей. Инсценируются разные степени и формы властных отношений: учите­ля и ученика, отца и сына, тюремщика и заключенного, начальника и подчиненного. Господствующий партнер (Мастер или Верх) командует и инициирует все сексуальные действия, а подчиненный партнер (Низ, Мальчик, Раб) несвободен и подвергается танталовым мукам: его «наказы­вают» задержкой или лишением удовольствия, сексуально возбуждают, дразнят, не позволяя получить желаемую раз­рядку.