POV Avt. После отлета Тома, Симона уладила свои дела в клубе, переложив ответственность на своего помощника

После отлета Тома, Симона уладила свои дела в клубе, переложив ответственность на своего помощника, и решила поехать к бабушке Билла, не откладывая это в долгий ящик.

И единственное, что было у нее на руках, связанное с этой пожилой женщиной, так это ее адрес и огромное чувство негодования. Хотя, это очень мягко сказано по отношению к тому, что на самом деле чувствовала Симона, отправляясь в эту поездку.
Магдебург, вернее его пригород, небольшой поселок Халденслебен. В общем, это все было не очень далеко от Эльтмана, где она провела свое детство и непростую юность. Жила и не знала, что где-то совсем рядом живет ее сестричка. Симона старалась не думать об этом, начинало болеть сердце. Но и не думать совсем тоже не получалось, особенно сейчас, когда она собиралась вплотную столкнуться с жизнью своей сестры.
Ральф прекрасно видел состояние любимой женщины, и когда она сказала, что собирается поехать в Халденслебен, предложил поехать с ней, вернее поехать на его машине. Но Симона отказалась. Она не хотела во все это впутывать молодого человека, не зная, с чем ей там придется столкнуться, и сколько времени займет эта поездка.
В дорогу она взяла фотографии Тома, и все фотографии, которые были у Билла. Она не знала, пригодятся или нет, но так ей было спокойнее. И уже тогда, когда большой междугородний автобус нес ее по ночным дорогам все ближе к цели, она смотрела на эти фотографии. Как и в первый раз щемило сердце, когда она смотрела на свою сестру. Это было так больно осознавать, что она только сейчас узнала, что был родной человечек, в котором текла твоя кровь, но с которым тебя так жестоко разлучили.
Она так много раз прокручивала свою встречу с этой ненавистной ей Анитой Кернер, так много хотелось сказать, глядя ей в глаза… Но Симона так и не решила, под каким предлогом ей попасть к ней в дом, чтобы не оказаться раньше времени выставленной за дверь, до того, как она сможет задать все вопросы мучившие ее. Она ведь совершенно не знала ничего об этой женщине.
Не знала, что могло, случится с приемными родителями ее сестры. По идее, они же могли забрать Билла после смерти его родителей, но этого по какой-то причине не произошло. Но это были лишь мысли, предположения, ничего определенного.
В таких размышлениях и переживаниях прошла у Симоны ночь в автобусе. А рано утром была пересадка в Магдебурге. Хорошо, что ждать пришлось недолго. Выпив кофе и съев ароматную булочку в местном кафе-баре, она села на автобус до самого Халденслебена. Оставалось ехать меньше часа, и вот теперь Симона начала нервничать по-настоящему.
Эта нервозность заставила отступить даже усталость, которая была вызвана с бессонной ночью. Народу в автобусе было совсем мало, и она прекрасно понимала, что большинство ехали до конечного пункта, а значит, могли знать и фрау Аниту Кернер. Конечно, Симона с удовольствием бы с кем-нибудь поговорила на эту тему. Хотелось просто узнать, что она за человек, раз смогла отказаться от внука. Но надеялась, что и сама скоро об этом узнает.
Симона достала бумажку с написанным на ней адресом и домашним телефоном.
«Der groЯen Ulmen, 15». Она усмехнулась - улица Больших Вязов.

Хорошо хоть не просто Вязов. Тогда точно не нужно было удивляться...

***

Симона не спеша, вышла на конечной остановке вслед за другими пассажирами, закинув сумку на плечо и надев солнцезащитные очки, окинула взглядом открывшийся вид.
Вылизанный, приглаженный, отутюженный - такие эпитеты пришли Симоне в голову, когда она увидела этот поселок изнутри, так сказать.
Она невольно скривилась, оглядывая все эти ровно подстриженные кусты, то ли сирени, то ли еще какого-то растения, которое стройными рядами было высажено строго по периметру пятачка автобусной стоянки. Одноэтажные здания, прижавшиеся друг к другу, будто ища поддержки, были ослепительно белыми, словно их покрасили только вчера. Она пробежала глазами по вывескам над открытыми дверями: магазины, какие-то конторы, парикмахерская, ломбард - все как в тысячах других провинциальных городков.
Было около девяти утра, но светило солнце и было не холодно, для начала марта. Вокруг ее был разбредающийся от автобуса народ, и пока она совсем не осталась в одиночестве, обратилась к проходившей мимо молодой женщине.
- Извините, вы не подскажете, далеко отсюда улица Больших Вязов?
- А вам какой дом нужен?
- Пятнадцатый.
- Так это совсем недалеко. Пешком минут пять. По левой стороне, там увидите таблички, - женщина показала направление.
- Спасибо большое, - Симона поблагодарила и когда женщина отошла, достала сигареты и закурила, хотя не любила курить на улице. И почти сразу удостоилась осуждающего взгляда и поджатых губ шагающей мимо местной матроны. Симона усмехнулась. Мда, маленькие поселки, местные обычаи и нравы.
И наверняка, судя по этому презрительному взгляду, курящих женщин тут на улицах немного. А она еще и одета была в джинсы, удобные теплые туфли и курточку мужского покроя, такую как она любила всегда. Но то, что она выглядела, как женщина Симона не сомневалась. Прическа, макияж, все было пристойно и неброско. Но не для маленького городка, где предрассудков больше, чем здравого смысла.
Она не стала ждать, пока докурит и не спеша, куря и разглядывая все вокруг, пошла в указанную сторону.
На улице было немноголюдно. По идеальному полотну дороги шла только она и велосипедист, шедший в впереди нее, и ведший велосипед за руль. Она прошла мимо несколько, почти «кукольных» из-за размера и вида домов, и увидела первую табличку.

" Der groЯen Ulmen, 11".

Ну что же. Все было верно. И она потихоньку приближалась туда, где в идеально чистом домике жили люди, может быть тоже такие же идеальные с виду, но с мелкой душонкой внутри. Так думала Симона. Она не могла принять того, что может найтись веская причина, чтобы отдать в приют собственного внука.
Симона остановилась возле дома с номером пятнадцать и, чувствуя внутреннюю дрожь, окинула взглядом фасад. Ничем не отличающийся от таких же рядом стоящих домов.
Два окна, выходящие на проезжую часть, были занавешены светлым полотном. Маленькие горшочки с цветами украшали подоконники. Пересохло в горле, захотелось пить. Может от только что выкуренной сигареты, а может и от того, что она все-таки стоит перед домом, в котором наверняка бывала ее сестра.
За эти несколько минут, которые она шла от остановки, в ее мыслях перевернулось все, что она до этого думала о разговоре с Анитой Кернер. Сейчас, она знала точно, как начнет разговор и чем закончит.
Спокойно подошла к высокому крыльцу, преодолев несколько ступенек, решительно нажала на маленький дверной звонок, и услышала трель в глубине дома.
Сняла очки и выдохнула, ожидая услышать шаги за дверью. Тишина. И ей пришлось нажать второй раз, и только после этого она услышала звучное: «Иду!», - и шаги.

Шум открывающихся замков и распахнутая дверь. Плотная высокая пожилая женщина, похожая на ту, что Симона видела на фотографии, но явно прибавившую в годах, в мягком домашнем брючном костюме, цвета ультрамарин, с аккуратной стрижкой, чуть вытянутым лицом и в очках.
- Чем могу быть полезна? - смотрела она на Симону поверх очков, изучая незнакомку.
- Здравствуйте. - Симона натянуто улыбнулась. - Извините, пожалуйста, вы фрау Анита Кернер?
- Да, я, - женщина сняла очки и сложила дужки.
- Очень приятно. Мне хотелось бы поговорить с Вами. Я двоюродная сестра Греты, - Симона увидела, как поджались губы у хозяйки дома. - Жены Вашего покойного сына.
Взгляд Аниты Кернер ушел, куда-то за спину Симоны.
- Доброе утро, фрау Эдит, - кому-то улыбнулась хозяйка дома, и Симона оглянулась.
Мимо проходила старушка с палочкой и очень пристальным взглядом.
- Доброе, - скрипучим голосом отозвалась она. - Я смотрю у вас гости с утра.
- Да. Гостья, - ответила фрау Кернер и, отступив, тихо проговорила, - проходите в дом, пожалуйста.
- Спасибо, - поблагодарила Симона и боком вступила за порог дома, где ей явно были не рады.
Она остановилась у дверей, оглядывая небольшой холл, пока дверь закрывалась на замки.
- Поставьте вашу сумку сюда, - кивок на стул, и Симона избавилась от не очень тяжелой, но все-таки ноши.
- Разувайтесь, можете снять куртку.
Этот почти начальственный тон больше смешил, чем пугал, и Симона с трудом сдержала усмешку.
Они прошли в гостиную, и Симону усадили за круглый стол на старинный стул с резной спинкой. Вся обстановка просто кричала, что тут живут пожилые люди. Было чисто и может даже уютно, со всеми этими рюшечками, разложенным вязанием, фотографиями на стенах.
Но не Симоне. Запах чужой жизни, атмосфера остановившегося времени. Это угнетало.
Она скользнула глазами по портретам, и ей на секунду показалось, что она в музее. Знакомых лиц не было. А большее Симону и не интересовало.
- Вы долго добирались? Может чаю, кофе?
Фрау Кернер стояла возле стола, изображая гостеприимную хозяйку.
- Нет, спасибо, не стоит беспокоиться, я позавтракала, - соврала Симона, и увидела, как женщина с облегчением садится на стул.
- Так говорите, что вы - двоюродная сестра, Греты? Я не знала, что у нее есть сестра, пусть и двоюродная, - подозрение витало в светло-серых глазах.
- Ну, мы мало общались и практически не виделись с самого детства. Я уезжала надолго из страны. Так получилось. А вот недавно я узнала, что она и ее муж, ваш сын, погибли несколько лет назад и, сами понимаете, мне бы хотелось знать, где она похоронена, где ее сын Билли? - выпалила Симона без зазрения совести и теперь, глядя невинными глазами, ждала ответа.
Пожилая женщина моргнула несколько раз, все так же, поджав губы, и Симона видела, как она нервничает.
- Ну, похоронены они тут, в Халденслебене, на местном кладбище. Мы отказались от общих похорон, которые устраивали власти в связи с авиакатастрофой. Не трудно будет найти могилы, просто спросите у сторожа, и он все покажет. А Билли… - опущенные глаза на очки в беспокойных пальцах, - мы не знаем, где Билли. У нас нет о нем информации.
Симона подняла брови.
- Но он же остался жив, насколько мне известно? И ему тогда было лет четырнадцать? Вы должны быть в курсе, что с ним. Или его забрали родители Греты?
Вскинутый взгляд на Симону.
- Девушка, как вы сказали, вас зовут?
Симона замерла на мгновение.
- Нелли, - зачем-то соврала она. - Я не успела представиться.
- Не важно. Но я не могу понять, как вы можете не знать, что родители Греты погибли при пожаре в их загородном доме?
Спина у Симоны взмокла.
- Когда это случилось? - тихо спросила она.
- В девяносто первом году. Утечка бытового газа. Спастись не смогли, - лаконичный ответ.
Симона кивнула.
- Я не могла этого знать. Как и всего остального, - неопределенно сказала Симона и подняла глаза. - Так, где же тогда Билли? Ведь получается, что вы остались единственными родственниками. Я имею в виду вас и вашего мужа Питера, если не ошибаюсь.
- Да, так и получилось. Но, к сожалению, мы не смогли взять такой груз на себя. С нашим возрастом и состоянием здоровья мы просто не имели сил на воспитание трудного подростка.
- Трудного? - Симона даже улыбнулась.
- Да, трудного! - фрау Анита сидела на стуле, гордо выпрямив спину, и в упор смотрела на Симону.
- Вы не любили его? - тихо сказала она, прекрасно понимая, что после этого ее попросят за дверь, но этого не сказать Симона не могла, не удержалась.
- Почему же не любили? - вздернула вверх подбородок фрау Кернер. - Любили. Он же наш внук, в конце концов.
Симона покачала головой. В конце концов?
- Поэтому и отдали в приют? - спросила Симона, но это уже был не просто вопрос.
Это уже звучало как обвинение. И фрау Анита это поняла.
- Да. Мы отдали его в приют, и то, что он оттуда вскорости убежал, еще раз подтверждает мои слова о том, что он был трудным подростком!
Симона стиснула зубы на мгновение, но быстро взяла себя в руки.
- А вам не приходило в голову, что он убежал оттуда не потому, что он был трудным, а потому, что там было плохо мальчишке, неожиданно оставшегося без родительской любви, и которого предали родные бабушка с дедушкой?
Симона пристально смотрела в бесцветные глаза и видела в них поднимающуюся панику. А потом фрау Кернер резко встала.
- Не вам, девушка, осуждать нас. И, наверное, нет надобности вести этот бессмысленный разговор дальше.
Симона не спеша встала.
- Да, вы правы. Только скажите, вы хоть пытались узнать, где Ваш внук сейчас? Что делал все это время? Почти пять лет.
- Он уже совершеннолетний. И волен делать то, что ему угодно.
- Он совершеннолетний всего полгода… - сказала Симона и, понимая, что разговаривать с ней больше не захотят, пошла в сторону выхода, слыша, как за ней идет хозяйка дома. Взяв сумку, и стоя у распахнутой двери, Симона оглянулась на бесчувственное, безликое существо, которое вряд ли знало, что такое любовь и душа, и тихо проговорила:
- Вы бросили родного внука в тот момент, когда он больше всего в жизни нуждался в поддержке хоть кого-то из близких. Вы сломали парню судьбу, и это повлияло на его здоровье. Вы виноваты в этом, как бы ни искали себе оправданий. Будьте вы прокляты с вашими вескими причинами. И спите спокойно дальше, если сможете!
Уже спускаясь с крыльца, Симона услышала негодующий вздох.
- Да как вы смеете!
- Смею! Уж поверьте! - бросила Симона через плечо и, выйдя на дорожку, услышала стук захлопнувшейся двери, и выдохнула. – Тварь…

***

Она решила вернуться на стоянку, что-нибудь перекусить в кафе, которое видела неподалеку и уже там, у кого-нибудь узнать, как добраться до местного кладбища.
Когда она, немного подкрепившись в маленьком кафе, вышла на улицу, то уже знала, что ей нужно подождать еще минут пять местного автобуса, идущего в нужную ей сторону.
Подошли еще два человека, видимо родственники недавно умершего. Женщина с заплаканными глазами и букетиком цветов и молодой парень, державший ее под руку. Симона понимала, что очень нехорошо ехать на кладбище без цветов, но она не видела тут цветочной лавки. И очень надеялась, что таковая найдется непосредственно возле кладбища, как это обычно и бывает.
Автобус подъехал вовремя и почти пустой. Сев у окна, Симона закрыла глаза и откинулась на спинку.
У нее была такая тяжесть на сердце после посещения бабули, что казалось, будто его придавило камнем. Симона так и думала, что серьезных причин для отказа от внука у этих людей не найдется, и, в общем-то, ко всему тому, что она услышала, была морально готова. Почти. Потому, что была-таки надежда: все, что произошло с Биллом, было лишь роковой случайностью. А оказалось так, как она и предполагала. Мальчишку предали. Он оказался просто никому не нужным.
Через пятнадцать минут автобус привез ее к воротам маленького кладбища с кованой оградой, где покоились останки ее родного человека. Нашлась и лавка, где она смогла купить красивый букет, прежде чем подойти к сторожке возле входа. На скамейке сидел щупленький, но еще довольно бодрый старичок, курящий трубку и смотрящий на мир прищуренными, подслеповатыми глазами.
К нему Симона и подошла, оглядывая стройные аллеи деревьев, и такие же ровные ряды ухоженных надгробий. Она слегка поежилась.
- Здравствуйте, вы смотритель?
- И вам не хворать. Сторож я местный, - дедок пыхнул трубкой, - кого ищете?
- Кернеров. - Симона сняла очки, и сидящий старичок впились в нее своим взглядом.
- Молодых, я так понимаю?
- Да. Гретту и ее мужа.
Дедуля не спеша, поднялся.
- Ну, пойдемте, покажу.
И он, чуть прихрамывая, двинулся по одной из аллей.
- А вы кто будете им, если не секрет? - он оглянулся. - Я вас не припомню, вы не местная?
- Не местная. Но родственница, - Симона решила, что этой информации будет достаточно.
- Понятно. – И до самого конца они шли в молчании.
- Вот тут это. Те, кто вам нужен, - дедуля показал рукой на два стоящих рядом надгробия.
- Спасибо, - выдавила Симона. - Можно я на обратном пути поговорю с вами?
- Конечно. - Сторож улыбнулся. – Отчего ж не поговорить с красивой женщиной.
Через пару секунд она осталась одна и только сейчас нашла в себе силы взглянуть на надгробия.

" Вильгельм Кернер 1971 – 2003"
Симона поставила сумку на пожухлую траву и обхватила плечи руками. Вильгельм старший. Билл - младший. Перехватило дыхание.
Даже то, что внука звали так же, как и погибшего сына, мало волновало бессердечных людей. Над выбитой надписью в мраморе была фотография. Улыбчивое лицо. Добрые глаза. Мало чем похожее на лицо его матери. Отец Билла.
Симона перевела взгляд на другое надгробие, и невольно дрогнули губы.
" Грета Кернер 1972 - 2003".
И тоже фотография. Видимо, с какого-то документа.
Очень молодое и строгое лицо. И такое родное. Глаза… Такие же, как у Симоны, такие же, как у Билла.
Симона опустилась на колени и положила цветы на траву. Пальцы коснулись фотографии и полились слезы.
- Здравствуй, родная, - прошептали вздрагивающие губы. - Ты так и не знала, что у тебя сестра была, да? А вот мне довелось узнать все-таки. Я - Симона. - Она шмыгнула носом, улыбнувшись сквозь слезы. - Странно, наверное, знакомится с собственной сестрой-близнецом, да? Ну, вот так получилось, милая. И по-другому уже не будет. Как это обидно… Всегда хотела иметь сестру и не знала, что она у меня есть.
Симона опустила голову, на траву упали горячие слезы.
- Я ничего не знала. Не знала. Если бы не твой сын, Грета… Если бы не такие странные обстоятельства, Господи. Так все сложно… Мой сын, твой сын… Может быть, ты и сама все знаешь, и тогда, наверное, нет необходимости все рассказывать. А если все-таки не знаешь, то просто будь спокойна за своего мальчика, Грета. Он у тебя замечательный. И уже никогда не останется один. Я этого не позволю…

Через полчаса Симона сидела на скамейке возле сторожа и курила, чувствуя внутреннюю дрожь и пытаясь привести себя в чувство.
- Издалека приехали?
- Гамбург.
- Далеко… Вы к старым Кернерам не заходили?
Симона выдохнула. Нахмурилась, сняв очки, потерла переносицу. Она чувствовала, что устала, как бессонная ночь и нервы дают о себе знать.
- Заходила на минуту. Чтобы узнать, где похоронена… - Симона осеклась.
- Сестра? - закончил дедок, и сердце сжалось в маленький комочек.
- Откуда вы знаете? - хрипло спросила Симона и прокашлялась.
Дедуля выдохнул и хлопнул ладонями по худым коленям.
- Да я тут почитай всех знаю. С детства. И Грету знал, и Билла, мужа ее, и младшего их. Похожи вы, у Вас глаза как у Греты. - Закончил он и потянулся в карман, доставая трубку.
- Может, обычные сигареты? - Симона достала пачку и протянула сторожу.
Какой бы она ни была сейчас уставшей и опустошенной, понимала, что этот человек может рассказать такое, чего она никогда и ни от кого не узнает.
- Не откажусь, давно не курил хороших сигарет, - желтые от табака пальцы достали из пачки сигарету, поднесли ее к носу.
- Хорошо пахнет, - губы бережно обхватили фильтр, и Симона поднесла зажженную зажигалку.
- У нас городок маленький, - старик смотрел, куда-то перед собой. - Ничего не спрячешь, не утаишь. Все знают обо всех. Многие удивились, когда семья Ланг удочерила младенца-девочку с уродствами на лице. Керелл, приемная мать Греты, стало быть, детей иметь не могла, но почему они взяли именно такого ребенка… Так никто и не понял. Были разговоры, что эта девочка из пары близнецов, ну вроде один ребенок нормальный и мамаша его оставила себе, а вот от второго отказалась. А они с мужем ее - оба врачами в роддоме работали, и вроде все получилось на их глазах. Ну и решили они забрать эту девочку, ненужную. Ну, в поселке поговорили, поговорили, да и успокоились. Девочка росла, но они ее все больше дома держали, нигде не показывались, до того возраста, когда не начали делать ей всякие операции, чтобы лицо исправить. Ей уже тогда лет двенадцать было. Немало операций было. Только года через два, когда ей сделали последнюю операцию, все поняли, что получилась-то красавица. Они ж ее в дорогие клиники возили, денег не жалели, видать, любили очень.
Ну, а потом в эту красавицу и влюбился молодой Кернер. - Дедуля кашлянул, - я тогда работал сторожем в школе, где Грета училась. Детишки - народ жестокий. А Вильям защищал ее всегда. Ну и получилось у них все серьезно. А вот когда родители его узнали, с кем их сын встречается, тут-то буча и поднялась. Как же! Их мальчик, красавец, и вдруг, с какой-то уродиной, пусть и бывшей. Не принимали они ее, ни в какую. Столько скандалов было, - старик покачал головой.
- Они и к Лангам не раз бегали ругаться, чтобы те свою девчонку держали подальше от их сына. Но разве такое запретишь? Тем более что молодым уж по шестнадцать стукнуло. Они так и продолжали встречаться, пока Грета не забеременела. Вот тут главный скандал и случился. Его, наверное, до сих пор помнят все местные. Потом были слухи, что так захотел сам Вильям, чтобы их не смогли разлучить. Кернеры же его собирались учиться послать заграницу, то ли в Англию, то ли еще куда - а он не хотел нипочем…
Симона кивнула и затянулась.
- А ее родители? Как они к этому отнеслись?
- Они стали грудью за свою девочку. Ни про какой аборт, на котором настаивали Кернеры, и слышать не хотели. А потом молодые тайно обвенчались, а позже и поженились. Брак в мэрии оформили, как положено. И жили у Лангов. Благо у них дом был большой. Двухэтажный.
- Мне сказали, что этот дом сгорел, вместе с родителями Греты? - Симона внимательно смотрела на старика.
- Так это уже потом случилось, молодые тогда жили в Магдебурге, квартиру, что ли снимали... Кернеры ее так и не приняли. Даже когда внук родился - не интересовались совершенно, и к себе не звали. Это было года через три, наверное, - Вильям тогда учился в Магдебурге, с ним и Грета была. Говорили, что утечка газа произошла, потом взрыв, так толком никто и не знает, что случилось. Пожарные приехали поздно, тушить уж нечего было. Следователь был из полиции, ничего не нашел, записали как несчастный случай. Вот такие дела. А Вильгельм с Гретой потом редко сюда наведывались. Кернеры не рады были невестке. - Сторож покачал головой. - А вот потом, как гром среди ясного неба, авиакатастрофа эта. Они, по-моему, тогда впервые внука у деда и бабкой оставили. Как чувствовали чего… Пришлось срочно куда-то лететь - и вот такое случилось. А потом похороны, я был тогда на тех похоронах, хотя тут тогда весь поселок был. Мальчишка их убивался очень. Я помню его, пацан совсем. Но Кернеры его у себя не оставили - в приют отдали. Так и не приняли они его, даже после смерти сына своего.
Дед надолго замолчал, потом посмотрел на Симону.
- А Грета была хорошей девушкой. Я ее прекрасно помню. У Вас глаза как у нее…
Симона выдохнула и полезла в сумочку.
- Простите, могу я попросить вас об одной услуге? - она достала бумажник и вынула из него купюру в сто евро.
Сторож удивленно приподнял брови при виде денег.
- Конечно, можете.
- Ну, тогда вот возьмите деньги и меняйте цветы на могилке, иногда, сможете?
- Да чего ж тут не смочь, я за тут за многими могилами присматриваю. Только денег вы много дали, - Симона видела, что деду было неудобно.
- Тогда выпейте за покой усопших и за здоровье живых. - Симона взяла сумку и встала.
- Вот это правильно, спасибо, - заулыбался сторож и тоже встал.
- До свидания, - Симона кивнула и, не спеша, пошла на вход.
- А мальчик этот, сынишка их, где он сейчас, не знаете? Он был тут пару раз после похорон, а потом пропал. Не видал я его с тех пор.
Симона остановилась, закусила губу, борясь со слезами, а потом отпустила и, не оборачиваясь, сказала:
- Не пропал он. С ним все хорошо, будет …

POV Avt (двумя днями ранее. Студенческий городок)

- Привет, - улыбнулся парень, открывший дверь комнаты, в которой Тому предстояло жить все время практики.
- Привет! Я – Том, - крепкое рукопожатие, открытый взгляд.
Чувство симпатии, к высокому, темноволосому, улыбчивому парню.
- Будем знакомы - Ян. Проходи, располагайся.
Том поставил свой чемодан, скинул на него сумку с плеча, рассматривая жилье. Скромно, но чисто и уютно. Есть все, что нужно для нормальной жизни, даже кофеварка в углу, отведенном под небольшую кухню. Маленький холодильник, стол, пара стульев, телевизор на невысокой тумбочке, письменный стол, раскладное кресло, две кровати.
- Не люкс в Хилтоне, но жить можно, - подтвердил его мысли сосед по комнате, - даже матрацы не очень раздолбанные.
Том понимающе приподнял бровь, и они вместе рассмеялись. Это позволило расслабиться полностью, и он сел на застеленную постель. Немного попрыгал на ней и утвердительно кивнул:
- Нормально.
- Устал? Откуда ты?
- Да есть немного. Из Гамбурга. - Том снял курточку и кинул ее на спинку кровати.
- Мы в одной фирме будем с тобой стажироваться. - Ян откинулся назад и вытянул ноги в развязанных кедах, с улыбкой глядя на Тома, бросившего взгляд на его обувь.
Эти болтающиеся шнурки почему-то напомнили ему Билла, отчего защемило в груди.
- Хорошо, - он пытался улыбаться. - А добираться туда как?
- С этим проблем нет. Мини-вен отвозит и привозит, тут есть, где пожрать, недорого и вкусно, кафешка рядом. Люблю поесть, - признался Ян, погладив плоский живот.
- А по тебе не скажешь, - покачал головой Том.
- Ну, это потому, что калорий много расходую. На девушек. - Он подмигнул. - Я рад, что мне такой сосед, как ты, попался, а не какой-нибудь хмырь в очках, отпугивающий женский пол.
Том усмехнулся и кивнул.
- Не отпугиваю, это точно. Скорее наоборот. - Он мысленно вздохнул, и заныло сердце. В сознании проплыл образ любимого.
- Ну и замечательно. - Ян подскочил. - Ты голодный? Может, пока ты тут будешь устраиваться, я за выпивкой сгоняю? За знакомство, так сказать. Ты как? Сегодня мы еще свободны, можем себе позволить. А вечером можно будет в бар сходить на разведку.
- Окей, давай, - Том достал купюру и протянул Яну. - Мой вклад. Возьми хорошего вина, а? Не люблю пить что попало.
- Угу, понял, ладно. Я скоро, - Ян натянул куртку и выскользнул за дверь.
Том выдохнул, и с его губ стерлась улыбка. Он закрыл глаза, стиснул зубы и застонал, откинувшись спиной на кровать. Первый день. Всего лишь первый. И так их много еще будет впереди. Без Билла.

Мальчишки замечательно провели вдвоем первый вечер. Им было не скучно вместе, по крайней мере, в день знакомства, и время они скоротали за рассказами о себе, о своих друзьях и знакомых. Решили все-таки не ходить в бар и не искушать судьбу, чтобы в первый день на практику придти, по крайней мере, выспавшись.
А перед этим был звонок от Кула. Том вышел в коридор, просто не хотел напрягаться при разговоре, рядом с Яном.
- Ты такой молодец, что позвонил, знаешь? - Том улыбнулся, он действительно был рад слышать Кулара, понимая при этом, как ему было непросто решиться на звонок.
- Ты, правда, так думаешь? - чувствовалось, что и Кул улыбался.
- Конечно. Я хочу знать, как у тебя дела, и вообще, - Том запнулся. - Как настроение?
- Нормально настроение. Пока не ходил еще никуда, потом сделаю разведку боем, - Кул выдохнул, - привыкну немного и думаю, все будет супер. Кто у тебя сосед? Как устроился?
- Хорошо, нормальный сосед попался, выпили с ним слегка уже, отмечали знакомство. - Том оглянулся на приоткрытую дверь комнаты.
- Ну, понятно! Как без этого? - подковырнул Кул. - Я один пока, должны завтра подъехать из Кельна. Обычная общага университетская, но новая и все пока прилично.
- Так ты скучаешь? - усмехнулся Том
- Есть немного, и тебе вот решил позвонить,
- Ну и молодец. Держи меня в курсе, окей?
- Конечно, Том. Без проблем.
И они действительно за все время практики часто звонили друг другу. Это было нужно и Кулу, и Тому. Разговоры были чисто дружеские, это не напрягало их, и как бы возвращало, пошатнувшееся было, равновесие в их отношениях.

Проснулись Том и Ян в первый день практики с более-менее нормальными головами, даже таблетки от головной боли не понадобились. Том был благодарен своему соседу и за этот вечер, и за то, что была возможность провести время, отвлекаясь от своих мыслей, а еще был благодарен ему за то, что не лез в душу, особенно не расспрашивал ни о чем, а сам рассказывал смешные истории из его студенческой жизни. Тому было комфортно с этим парнем.
Время не стояло на месте, проходили часы, и первые дни прошли на удивление быстро. Том уставал на практике. Потом отсыпался, а вечером они с Яном или шли в бар, или сидели у себя в комнате, просто болтая, попивая пиво. А в субботу вечером Ян вытащил Тома в город уже с целью снять девочек.
Том сначала отказывался, но потом решил, что проще будет согласиться, а потом отмазаться, тем, что не понравился никто, или еще что-то придумать. Не мог Том прямо сказать Яну, что не нужны ему девочки, так же как и мальчики. Нужно было поддержать компанию, что Том и сделал. Народу в баре было много, но друг друга мало кто знал, в связи с новой партией практикантов, приехавших в студенческий городок. Ян быстренько заметил, что девушки с интересом поглядывали на них с Томом, и принялся выбрать тех, кто посимпатичнее, ежесекундно спрашивая его мнение о той или иной кандидатуре.
Том вообще не смотрел по сторонам, в отличие от Яна, ему ну очень был интересен состав коктейля в бокале, рассматриваемый им с таким самозабвением.
- Бля, Том! Не тормози, друг, - Ян пихнул его в бок. - Ну, выбирай, а? Ты видишь, как на нас те двое посмотрели!
Том вздохнул.
- Ян, ну я-то тебе зачем? Выбирай и вперед, а?
- Блин, ты не понимаешь! Снимем подружек и тогда сможем в одной комнате тусоваться, - возмутился Ян. - Друг, ну ты чего?
- Окей, - выдохнул Том и отвернулся от барной стойки, пробежавшись взглядом по сидящему и танцующему народу. - Пойдем, самец.
И не спеша двинулся в сторону двух девушек, сидящих за столиком.

Через сорок минут они были уже у себя в комнате с этими девчонками и с несколькими бутылками алкоголя, которые непонятно где, в этом царстве суровых условий, доставал Ян.
Тому не нужны были такие развлечения, но он понимал, что может, остановится в любую минуту и прекрасно знал, что ни до секса, ни до поцелуев дело не дойдет. Том намеренно выбрал себе девочку поскромнее с виду, и, в общем-то, не ошибся. Ее подружка оказалась девицей более развязной. Когда девица с Яном уже в открытую начали лапать друг друга, Том внезапно вспомнил о важной встрече, которую никак нельзя отменить.
Его предполагаемая на этот вечер подружка оказалась на удивление сообразительной и тоже засобиралась домой, сказав, что ей нужно освежить в памяти пару конспектов перед завтрашним зачетом.
Таким образом, первое свидание было благополучно провалено, и второго за ним явно ожидать не приходилось. Том вздохнул с облегчением, решив про себя, что больше он не поддастся на уговоры Яна, чтобы потом не выглядеть идиотом как в глазах девушек, так и в глазах своего соседа.

Практика у Тома проходила достаточно успешно, глава юридической фирмы и непосредственный куратор Тома были им довольны. Том прекрасно ладил с людьми, завоевывая симпатии на первой же минуте общения, но ни с кем сильно не сближаясь. Так было всегда, и сейчас это очень помогло ему.
Медленно проходили часы, которые складывались в дни. Каждый день Том звонил маме, и она рассказывала ему о Билле, о его состоянии, о том, что он поправляется, о том, что Хельга очень довольна ходом восстановления. Том ликовал. У него пела душа от счастья за своего мальчика.
А ночами, тоскуя, плакала, когда Том не мог уснуть.