Персональная сеть социальной защиты

В советскую эпоху многих людей либо понуждали к мобильности, как это делали с заключенными ГУЛАГа или с рабочими-мигранта­ми, либо вынуждали оставаться на одном месте посредством систе­мы прописки. В постсоветскую эпоху, несмотря на возросшую по­тенциальную возможность отъезда из самых непривлекательных регионов Сибири, Севера и Дальнего Востока, люди, даже имея право свободного выбора, часто предпочитали не уезжать. Причи­ны этого гораздо сложнее, чем просто преграды, создаваемые их мобильности ограничениями по проживанию.

Многие из тех, кто переехал на Север, в Сибирь и на Дальний Восток в 1970-1980-х годах, там и осели. Те же, кто приехал в кон­це в 1980-х и еще прочно там не обосновался, сохранив связи с дру­гими регионами, выехали оттуда в 1990-х годах в числе первой вол­ны отъезжающих, что и нашло свое отражение в статистике. По­жилым людям зачастую некуда было возвращаться, даже если бы они имели возможность переехать на новое место. Евгений Рупа-сов, распорядитель программы «Реструктуризация Севера», отме­чал: «В конце 1980-х годов на Севере проживало какое-то количе­ство состоятельных людей. Сегодня они стали самыми несчастны­ми жертвами. Пятнадцать лет тому назад они могли бы вернуться в более приличный город, чем тот, откуда они приехали на Север, ку­пить там квартиру, дачу, машину и мебель. Сейчас все их сбереже­ния сгорели, и они остались без денег». Один из бывших узников ГУЛАГа в Сусумане уныло замечает: «Мы все здесь арестанты»⁹. Яркой иллюстрацией этого феномена и трудностей миграции стали впечатления немецкого журналиста Майкла Туманна (Michael Thumann) от поездки по Сибири (см. блок 8-1).

Фиона Хилл, Клиффорд Гэдди. Сибирское бремя ______________________________

Блок 8-1. Прощание с краем света

Евгений Янсен, восьмидесятилетний этнический немец с Украины, был де­портирован в лагерь в Закаменске в Бурятии во время Второй мировой войны для работы в вольфрамовом руднике. Лагерь позднее был превращен в город для под­держки местных рудников и перерабатывающих фабрик. Сегодня производство вольфрама в Закаменске пришло в упадок, город заброшен, многие из его жителей уехали. Янсен и его жена живут в маленькой деревянной избе на окраине города посреди огорода, засаженного картошкой, капустой, помидорами и огурцами. Он тратит свою скудную пенсию на покупку семян и живет продуктами со своего участка. В Закаменске не осталось магазинов, лишь несколько киосков, продаю­щих основные продукты питания и скудный набор товаров народного потребления. Янсену и другим жителям был предоставлен шанс переезда в другие города. Но многим это просто не по карману. Елена, которая оказалась заблокированной в Закаменске вместе со своей семьей, говорит, что она и ее муж не могут продать свое жилище, чтобы купить новое где-нибудь еще, - оно ничего не стоит, и они не могут подыскать себе новую работу. Она сказала: «У нас нет иной возможности уцелеть... Мы прикованы к этой квартире».

Город Сарылах в Якутии вырос вокруг золотого прииска. Как и в Закаменске, большинство обитателей Сарылаха переехали в другие места, в том числе в соседний город Усть-Нера. Город снабжается плохо. Основные продукты питания - масло, хлеб, мясо и молоко - стали недоступно дороги, а фрукты просто исчезли из мест­ных магазинов. Жизнь стала «зависеть от того, что удастся найти». Один из быв­ших постоянных жителей Усть-Неры, Геннадий Кумаченко, приехал сюда сравни­тельно поздно, в 1978 году. Когда золотой прииск закрылся, Кумаченко вернулся в свой родной город на Украине, где у него оставались родственники, но не смог найти работу. Сейчас на летние месяцы он приезжает в Сарылах работать на при­иске, который был вновь открыт на сезонной основе. Он живет в заброшенном жи­лище в городе. Во всей Республике Саха (Якутия) 19 горнодобывающих городов были признаны «бесперспективными поселениями» и «ликвидированы». В окре­стностях Усть-Неры, считая жителей самого города (11 000), осталось только 19 000 человек. Каждое лето еще 1000 человек (часто бывшие постоянные жители вроде Кумаченко) приезжают в регион как рабочие-мигранты.

Источник: Michael Thumann. Dossier: Abschied von Ende der Welt // Die Ziet. 31 December 2000.

Традиционная экономическая теория исходит из того, что воз­растание разницы в уровне жизни и возможностях трудоустройст­ва между холодными сибирскими регионами и регионами запад­ной части России неизбежно будет стимулировать миграцию в западном направлении. Но на деле у большинства людей все про­исходит наоборот: продолжающийся спад в восточной экономике еще крепче привязывает их к теперешним местам проживания. Эта ситуация созвучна той, что создалась в Советском Союзе во время кампании по «ликвидации» десятков тысяч деревень в 1960-х годах. Подобно сегодняшним северным поселениям, те де­ревни были признаны «бесперспективными». Некоторых их жите-

__________ Глава 8. Можно ли «сжаться», сохранив территорию?

лей уговорили уехать, а другие - самые бедные - остались там не­редко из-за того, что не могли позволить себе покинуть свои мизер­ные земельные наделы и разорвать семейные связи. История сви­детельствует, что при миграции эти семейные и социальные связи играют серьезную роль. Люди нуждаются в подстраховке со сторо­ны сети социальной защиты.

Из того факта, что Север, Сибирь и Дальний Восток стали до­мом для миллионов людей в советскую эпоху, вытекает вполне оп­ределенный набор последствий развала российской системы соци­ального обеспечения в 1990-х годах. Потерпевшими оказались, в большинстве своем, социально незащищенные и пожилые люди. Даже если у них и нашлись бы средства, чтобы уехать куда-нибудь еще, жизнь на новом месте, вдалеке от прежних связей с семьями и друзьями, могла привести к трагическим последствиям. Социоло­ги, ученые и журналисты, которые посещали наиболее отдаленные регионы Российской Федерации в прошлом десятилетии, описыва­ли, как люди стараются выжить в условиях истощающихся ресур­сов. Обращали внимание и на то, как именно эти старания и привя­зывают людей к данному месту еще больше, чем прежде.

Нэнси Рис (Nancy Ries) из Университета Колгейт (Colgate University), например, рассказывает о стратегии выживания учите­лей, работников сферы здравоохранения и других государственных служащих, «чьи зарплаты зачастую малы и в ряде случаев не вы­плачиваются», пенсионеров с низкими фиксированными доходами и заводских рабочих «на крупных, но остановившихся предприяти­ях, где низкие зарплаты, часто задерживаемые или выплачиваемые в натуральной форме». Рис пишет, что для «большинства этих лю­дей все десятилетие 1990-х означало непрерывное и неподъемное снижение покупательной способности, сопряженное с уменьшени­ем государственных социальных пособий (здравоохранение, соци­альное обеспечение детей, жилье, энергия, транспорт, субсидии, оплачиваемые отпуска и т. д.)»¹⁰. При низкой покупательной спо­собности и отсутствии субсидий продукты питания, которые люди могли сами производить на своих подсобных хозяйствах или полу­чать от семьи и друзей, стали одной из самых главных опор в жиз­ни¹¹. В результате «самообеспечение - в крайней степени «местниче­ство» - стало логикой выживания для миллионов людей. Это не ме­стничество децентрализованных рынков. Во многих случаях семьи вообще не имеют доступа к рынкам из-за того, что проживают в изо­лированных селениях, отдаленных областях или на разоренном войной Северном Кавказе, где нет постоянно работающих магази­нов, или из-за того, что у них (чаще всего) просто нет денег»¹². Мно­гие люди - как Евгений Янсен, упомянутый Майклом Туманном

Фиона Хилл, Клиффорд Гэдди. Сибирское бремя

(см. блок 8-1) - не хотят уезжать со своих пусть мизерных клочков \
земли и скудных средств к существованию, если им не гарантирует­
ся наличие аналогичных средств существования в другом месте¹³. '{

Следовательно, возможность получения этих средств к сущест- |

вованию играет важную роль при принятии решений о переселе- i

нии. В тех случаях, когда эти средства связаны с промышленным |

предприятием, а не с одним лишь участком земли или квартирой, i

сохранение и укрепление этих связей становится особенно важным..|

Нэнси Рис пишет: «Обретение пусть даже отдаленного отноше- |

ния к пусть даже едва функционирующему предприятию может |

означать обретение минимальных средств к существованию взамен I

безысходности быть предоставленным самому себе. Помимо всего 1

прочего, предприятия могут (в различных вариациях): предостав- 'jj

лять участок земли для выращивания картофеля и других сельско- >

хозяйственных продуктов; субсидировать или предоставлять элект- ^; :
роэнергию, тепло, водоснабжение... вместо зарплаты, товары для

продажи... снабжение продуктами питания и членство в организа- |

циях взаимопомощи»¹⁴. 1

Одним из ярких примеров важности той роли, которую играет конкретное предприятие при принятии решения о переселении, яв­ляется «Норильский никель». Несмотря на свое изолированное и не­привлекательное местоположение и суровый климат (со средними

январскими температурами -35°, он занимает десятое место в списке Д

российских городов, вносящих негативный вклад в российскую |

ТДН), Норильск, как ни странно, оказался притягательным для ми- 1

грантов из Российской Федерации и из-за ее пределов (см. блок 8-2). \

1
Блок 8-2. Норильск и переселение в Российской Федерации, ]

«Норильский никель» - одна из самых крупных в мире металлургических
компаний, производящая помимо никеля одну треть мирового производства пал­
ладиума, четверть производства платины и одну пятую производства меди¹*.
В компании заняты тысячи людей, включая и значительный контингент рабочей
силы из заключенных, используемый в литейных цехах, а также в качестве геоло­
гов, шахтеров и подсобных рабочих на выработке электроэнергии, при региональ- |
ных перевозках, в жилищном строительстве, образовании и здравоохранении²*. Он я
остается, по словам одного из служащих, «островком коммунизма»³*. |

Положение дел на «Норильском никеле» разительно отличается от положе- I

ния дел в других городах с градообразующим предприятием. После развала Совет- Щ

ского Союза и последующей приватизационной кампанией там продолжают вы­плачивать высокие зарплаты (в 6-10 раз выше средних по стране), предоставлять и развивать социальное обслуживание в самом Норильске (включая жилищные субсидии, добавочные пенсии и дотации на обучение). Это оказалось привлекатель­ным для тысяч мигрантов из окрестных регионов, а также из других мест России и бывшего Советского Союза, включая Азербайджан, Казахстан и Украину⁴*.

Глава 8. Можно ли «сжаться», сохранив территорию?

В 2001 году, по официальной статистике, численность населения в Норильске составляла примерно 235 000 человек. Там же, как сообщалось, проживали 35 000 дополнительных «неофициальных» (не зарегистрированных) постоянных жите­лей⁵*. Наплыв новых мигрантов был так велик, что в марте 2001 года мэр города Олег Бударгин и генеральный директор «Норильского никеля» Джонсон Хагажеев обратились к российскому министру по чрезвычайным ситуациям Сергею Шойгу с просьбой ограничить миграцию путем восстановления ограничений советских вре­мен (Норильск был зоной, запрещенной для заселения, до 1990 года). Они утверж­дали, что это необходимо для предотвращения приезда в город «преступников и террористов». Их апелляция, однако, в первую очередь имела в виду ту нагрузку, которую накладывает приток мигрантов «на эффективность государственных и ме­стных социальных программ и на предприятие»⁶*. Мэр позднее посетовал на то, что (как и повсюду на Севере) «содержание неработающих людей здесь вчетверо до­роже, чем на «материке»⁷*. Просьбу Норильска об ограничении миграции россий­ское правительство удовлетворило. С 25 ноября 2001 года ограничения на въезд ту­да были введены. От потенциальных посетителей города при покупке авиабилета стали требовать приглашение и специальное разрешение⁸*.

В соответствии с условиями проекта «Реструктуризация Севера» и другими инициативами, Норильск намерен к 2010 году уменьшить численность своих жите­лей на 160 000 человек. «Норильский никель» уже уменьшил численность своих ра­бочих со 125 000 в 1996 году до 60 000 человек и хотел бы снизить ее до 50 000 чело­век, чтобы повысить доходность⁹*. Однако компания продолжает оказывать под­держку не только городу, но и большей части окрестного региона. Один западный журналист, посетивший Норильск в августе 2001 года, сказал: «В советские годы развитие Крайнего Севера происходило организованно, и чувствовалось, что на госу­дарство можно было положиться, но за последнее десятилетие, когда государству, похоже, пришлось следовать марксистскому принципу постепенного отмирания го­сударства, «Норильский никель» заполнил вакуум, оказывая региону такую боль­шую поддержку, о какой и не мечталось никакому советскому партийному боссу»'" *.

'* См.: Geoffrey York. Even Prosperous Russian Towns Yearn for Soviet Rule. Noril'k Could Have Barred Fortune-Seekers under the Old System // Globe and Mail (Canada). 24 July. P. A3. ²* Российский географ Владимир Каганский утверждал, что порядка 3000 заключенных из местных тюрем работали на комбинате «Норильский никель» в 1997 году. См.: Что такое «Норильский никель» // Каганский В. Культурный ландшафт и советское обитаемое прост­ранство. М., 2001. С. 238.

'* Colin McMahon. Siberian City Balks at Reform: Old-Style Subsides Keep Town Alive, To Russia's Dismay // Chicago Tribune. 20 July 2001. P. 3.

'* Sharon LaFraniere. A City Built by Stalin Chooses to Stay Frozen in Time // Washington Post. 25 May 2003. P. A29.

°* Russia Closes Its Nothernmost Industrial Center for Foreigners // BBC Monitoring. 24 November 2001.

'* Noril'sk Asks for Travel Restrictions // Moscow Times. 14 March 2001. P. 4. '* Тарасов А. Свои и чужие. Норильский промрайон закрывают для иностранцев // Известия. 2001. 26 апреля. С. 2.

^s* Robin Dicxon. Russian City to Ban 'Outsiders': Authorities in Noril'sk Say Decree is Aimed at Curbing Crime and Drug Problems // Los Angeles Times. 9 November 2001. P 30A. " * Colin McMahon. Siberian City Balks at Reform; Sharon LaFraniere. A City Built by Stalin Chooses to Stay Frozen in Time; Robert Kaiser. Siberia Dioary: Noril'sk, Stalin's Siberian Hell, Thrives in Spite of Hideous Legacy // Washington Post. 29 August 2001. P. CI. * Тага Warner. Building a Home in Russia's Far North: Subsidies and High Wages Lure Some to Harsh Arctic Land // Russian Journal. 24-30 August 2001.

Фиона Хилл, Клиффорд Гэдди. Сибирское бремя ______________________