Понятие и признаки хищения 1 страница

Под хищением понимается совершенные с корыстной целью противоправное безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества (прим. 1 к ст. 158 УК).

Изложенное понятие играет роль родового по отношению к видовым понятиям кражи, присвоения и других преступлений против собственности, имеющих ряд общехарактерных объективных и субъективных признаков, объединяющих данную группу имущественных посягательств под рубрикой «хищение».

Объективными признаками хищения можно признать: 1) незаконное и безвозмездное изъятие имущества из владения собственника или иного лица, которое совершается указанными в законе способами; 2) обращение его в пользу виновного или других лиц; 3) причинение тем самым собственнику или владельцу имущества реального ущерба вследствие уменьшения на определенную часть объема материальных ценностей, находящихся в его фондах; 4) причинную связь между изъятием имущества и материальным ущербом.

Субъективными признаками хищения являются: 1) прямой умысел на безвозмездное изъятие чужого имущества и обращение его в свою пользу или в пользу третьих лиц; 2) корыстная цель этого изъятия.

Указанные признаки являются обязательными для всякого хищения и, стало быть, отсутствие хотя бы одного из них позволяет рассматривать содеянное уже не как хищение, но как иное преступление, а, возможно, и как деяние, вообще не имеющее отношения к уголовному праву.

Объектом хищения является общественные отношения по поводу имущества, юридически выражающиеся в виде правомочий владения, пользования и распоряжения этим имуществом, которыми обладает собственник или иной владелец этого имущества, и в обязанности других лиц воспринимать указанные правомочия как должное и не препятствовать их осуществлению.

Специфика некоторых способов преступного завладения чужим имуществом при хищении такова, что они посягают не только на собственность, но и на личность самого собственника или владельца имущества, т.е. на общественные отношения, связанные с телесной неприкосновенностью, свободой передвижения и действия, здоровьем и жизнью, что позволяет говорить о двуобъектности этих преступлений. К ним относятся насильственный грабеж и разбой.

Кроме того, если изъятие имущества осуществлялось таким образом, что при этом было повреждено или уничтожено иное имущество, то содеянное (при наличии необходимых признаков) квалифицируется по совокупности хищения в отношении одного имущества и уничтожения или повреждения в отношении другого имущества, поскольку состав хищения ни по объективным, ни по субъективным признакам не включает в себя выведение из строя другого, не являющегося его предметом имущества. Поэтому с какой бы целью ни уничтожалось имущество, не образующее предмет хищения (для обеспечения ли доступа к похищаемым ценностям, для совершения ли их изъятия или для сокрытия следов хищения), такое уничтожение всегда требует самостоятельной оценки по ст. 167 или 168 УК. Напротив, последующее уничтожение или повреждение изъятого предмета хищения есть форма распоряжения похищенным, которая не требует самостоятельной уголовно-правовой оценки.

Если же уничтоженное или поврежденное в связи с хищением имущество было предметом общественных отношений, составляющих другой родовой объект, то совокупность с хищением образуют статьи соответствующих глав, предусматривающих посягательство на этот объект. В частности, если хищение имущества на транспорте было сопряжено с разрушением, повреждением или приведением иным способом в негодное для эксплуатации состояние транспортного средства, путей сообщения, средств сигнализации или связи либо другого транспортного оборудования, которые повлекли по неосторожности причинение крупного ущерба либо физического вреда человеку, начиная от тяжкого и заканчивая смертью двух или более лиц, действия виновного должны квалифицироваться по совокупности преступлений, предусмотренных соответствующими статьями УК об ответственности за хищение и ст. 267 УК (приведение в негодность транспортных средств или путей сообщения).²³

С позиций классической концепции «вещественной» собственности предмет хищения может быть рассмотрен с трех сторон: физической, экономической и юридической.

Со стороны физической имущество как предмет похищения должно быть вещественным (телесным) предметом материального, внешнего по отношению к человеку мира, доступным благодаря своей материальной субстанции чувственному восприятию.

От вещно-имущественных отношений в этом смысле нужно отличать интеллектуальную собственность, под которой понимается совокупность исключительных прав на результаты интеллектуальной (в первую очередь творческой) деятельности, а также на некоторые иные приравненные к ним объекты (в частности, средства индивидуализации участников гражданского оборота и производимой ими продукции, выполненных работ или услуг), конкретный перечень которых устанавливается законодательством соответствующей страны с учетом принятых ею международных обязательств.

Следовательно, о хищении таких неосязаемых и бестелесных «предметов», как научная идея, сюжет художественного произведения и др., можно говорить лишь в фигуральном смысле, помня, что в строго юридическом смысле можно похитить книгу, аудиокассету и прочие материальные носители творческого труда, а также вещественные предметы, изготовленные в силу осуществления этих прав, но не произведение, мелодию и другие подобные продукты человеческого разума как таковые. Деяния же, посягающие на исключительность авторских прав, квалифицируются по ст. 146, 147 и 180 УК (незаконное использование товарного знака).²⁴ Аналогичным образом должно расцениваться и «компьютерное пиратство», т.е. незаконное завладение программным обеспечением, также являющимся объектом авторских прав.

Информация всевозможного вида, так же, как и интеллектуальная собственность, по своей физической природе существенно отличается от материального имущества, что не позволяет признать ее предметом хищения. Ибо информация – особый объект права. Это ее положение зафиксировано в ст. 128 ГК, которая отдельно называет информацию в качестве самостоятельного объекта гражданских прав, не отождествляя ее таким образом ни с вещами, ни с иным имуществом, ни с результатами интеллектуальной деятельности.²⁵

Особенность информационного продукта такова, что он представляет собой не сложную «информационную вещь», а сложный объект, состоящий из собственно информации (нематериальная часть) и его физического носителя.²⁶ При этом подобно тому, как применительно к интеллектуальной собственности законодатель не связывает авторские права на произведение с правом собственности на материальный объект, в котором оно выражено, так же и права на информацию не связаны с правами на ее материальный носитель. Стало быть, если говорить не об информации, а об информационных ресурсах и продуктах как некой материализованной форме существования информации, то они представляют собой весьма разнообразные и разнородные объекты, ценность которых определяется содержательной сущностью информации, обусловливающей их вовлеченность в сферу различных общественных отношений.

В этой связи весьма спорным является суждение Б. В. Волженкина, который, отрицая возможность похищения информации, идей и иных результатов интеллектуальной деятельности, а также коммерческой тайны, товарного знака или знака обслуживания, технологии и т.п., вдруг делает неожиданную оговорку: «Однако если эта информация, идеи и т.д. зафиксированы на каком-либо материальном носителе, он является предметом хищения, стоимость которого следует определять не по цене материального носителя, а с учетом ценности зарегистрированной на нем информации».²⁷

Бесспорно, в современном мире информация приобрела товарный характер, выступая в качестве самостоятельного объекта договорных отношений, обладающего, как и всякий обычный товар, потребительской и меновой стоимостью. Однако выделение информации в качестве особого предмета в уголовном праве обусловлено не только ее коммерческой ценностью, но и государственной значимостью, необходимостью защиты прав личности и т.д. Ведь диапазон сведений, содержащихся на различных носителях, простирается от конфиденциальных личных данных, могущих быть использованными для преступных целей, до государственных секретов.

В зависимости от социальной значимости информационные ресурсы как объект права могут быть предметом самых различных посягательств, в том числе, не имеющих ничего общего с преступлениями против собственности. Для правильной их квалификации необходимо четкое разграничение информационных объектов с тем, чтобы увязать правовой режим защиты информации с ее правовым статусом, во многом определяемым уровнем ее доступности.

В частности, изъятие информационных объектов с целью овладения содержащейся в них информацией может квалифицироваться как государственная измена (ст. 275 УК), шпионаж (ст. 276), нарушение неприкосновенности частной жизни (ст. 137), нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений (ст. 138), нарушение авторских и смежных прав (ст. 146), нарушение изобретательских и патентных прав (ст. 148), разглашение тайны усыновления (ст. 155), незаконное использование товарного знака (ст. 180), незаконное получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну (ст. 183), и т.д.

Получение несанкционированного доступа к компьютерной информации, не являясь элементом преступлений против собственности, также с успехом может быть квалифицировано по другим статьям самой различной родовой и видовой принадлежности. Иное дело незаконное и безвозмездное завладение вещественными компонентами компьютерного оборудования, которое вполне может быть квалифицировано как обычное хищение.

Тем не менее тенденция к «дематериализации» предмета хищения обнаруживает себя в ряде зарубежных стран.²⁸ В отечественной литературе также выдвигалось предложение о выделении в ряду форм неправомерного поведения, связанных с использованием компьютера, хищения компьютерной информации.²⁹ Аналогичные мнения высказываются и относительно других видов информации. В частности, Л. В. Григорьева считает, что в перечень предметов мошенничества следует включить и интеллектуальную собственность.³⁰

Проблемы, связанные с «невещным (нематериальным) имуществом», можно, конечно, решать по-разному. Но при этом нужно быть готовым к тому, что в случае признания информации предметом хищений мы столкнемся с неимоверными трудностями при определении видовой принадлежности этих хищений, требующей установления в процессе расследования стоимости похищенной информации.

Более определенной представляется физическая природа таких «вещей», как вода, газ, тепловая, электрическая и прочие виды энергии, хотя вопрос относительно возможности их хищения весьма неоднозначен.

Что касается воды, газа и других подобных предметов внешнего мира, имеющих хотя и не твердую, а жидкую или газообразную, но все же телесную форму, то еще И. Я. Фойницкий категорически отвергал предложения относительно оценки самовольного подключения к газопроводным сооружениям в качестве незаконного пользования чужим имуществом, считая очевидным, что «газ есть предмет физического мира; и коль скоро он стал предметом гражданского оборота, то возможно и похищение его». А далее он добавлял: «То же применяется и к электричеству».³¹

В отечественной истории лишь УК 1926 г. специально предусматривал ответственность за кражу электрической энергии (ст. 163). УК 1960 г. подобной нормы уже не содержал, а в литературе высказывалось мнение, что незаконное пользование электрической и другими видами энергии, за потребление которых взимается плата, нельзя рассматривать как хищение, так как энергия не может рассматриваться в качестве его предмета.³²

В современной уголовно-правовой доктрине также считается, что противоправное корыстное пользование указанными видами энергии не образует состав хищения чужого имущества в силу отсутствия предмета, но при определенных условиях может расцениваться как причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения (ст. 165 УК).

Со стороны экономической предметом хищения могут быть только такие предметы, которые обладают экономическим свойством стоимости.

Что касается потребительской стоимости, т.е. способности вещи удовлетворять те или иные человеческие потребности, то необходимость ее присутствия в качестве обязательного признака предмета хищения под сомнение не ставится. Иное дело – меновая стоимость, вопрос о природе которой криминалистами разных эпох решался по-разному.

Из некоторых дореволюционных работ можно сделать вывод, что ценность, являющаяся главным экономическим признаком имущества, составляющего предмет хищения, предопределяется его способностью быть возможным предметом гражданского оборота. «Только те вещи, которые имеют цену, могут быть похищаемы», - подчеркивал И. Я. Фойницкий.³³

В советском уголовном праве главным экономическим признаком предмета хищения считалось предшествующее приложение к нему человеческого труда. Именно аккумуляция предметом посягательства известного количества общественно необходимого труда, придающего ему искомые экономические свойства, служила решающим критерием отграничения хищений от посягательств на материальные объекты окружающей природной среды, не подвергавшихся трудовому опосредованию.

В силу изложенных соображений похищаемыми признавались лишь такие предметы окружающего людей мира, которые, овеществив человеческий труд, перестали быть частью природы, т.е. выделены из природной среды предшествующим трудом либо хотя и не отторгнуты от естественной среды обитания, но фактически обособлены в ней как имущественные ценности, являющиеся продукцией товарного производства (например, срубленный лес, выловленная рыба, пойманные звери или птицы), тогда как материальные объекты, составляющие природные богатства, находящиеся в естественном состоянии (деревья в лесу, полезные ископаемые в недрах земли, рыба в естественных водоемах, звери и птицы в лесах и т.п.), рассматривались в качестве предметов преступлений против природной среды.

Во многом это решение основывалось на том, что в социалистической экономике земля и другие природные ресурсы, будучи отнесенными к объектам исключительной собственности государства, были изъяты таким образом из гражданского оборота. В постсоветский период сформулированный выше критерий экономической оценки предмета посягательства стал все чаще подвергаться сомнению. Основанием для этого послужило то, что Конституция РФ, предусмотрев возможность нахождения земли и других природных ресурсов не только в государственной, но и в частной собственности (ч. 2 ст. 9), вернула их тем самым в гражданский оборот. Почему же тогда, - задаются вопросом авторы одного из учебников по уголовному праву, - незаконная добыча водных животных и растений, незаконная охота, порубка деревьев и кустарников являются экологическими преступлениями, а не преступлениями против собственности?».³⁴

Действительно, с точки зрения гражданского права, к имуществу можно отнести любые предметы материального мира, – созданы ли они трудом человека или даны природой. Вместе с тем оно закрепляет в отношении природных ресурсов два принципиально важных положения, согласно первому из которых ресурсы, не находящиеся в собственности граждан, юридических лиц либо муниципальных образований, являются государственной собственностью, а согласно второму они могут отчуждаться или переходить от одного лица к другому иными способами в той мере, в какой их оборот допускается законами о земле и других природных ресурсах.³⁵

Принадлежность основных природных ресурсов государству и вытекающая отсюда их ограниченность в гражданском обороте, позволяют констатировать ошибочность встречающихся в литературе утверждений о способности любых природных объектов быть предметом хищения. Земельные участки, обособленные водные объекты и другие природные ресурсы могут считаться предметом хищения лишь в той мере, в какой их оборот допускается законом, предполагающим свободное осуществление их собственником права владения, пользования и распоряжения данными объектами недвижимости. Незаконное же пользование теми объектами природы, которые остаются в собственности государства, хищения не образует. Предоставление указанных объектов хозяйствующим субъектам главным образом на праве пользования (без владения), исключающее возможность возникновения у последних ограниченных вещных прав на указанные ресурсы, почти сводят на нет и возможность применения уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за посягательства на вещные отношения посредством приобретения права на чужое имущество.³⁶

Таковы логические следствия, причинно обусловленные тем, что при регулировании земельных, лесных, водных и иных подобных отношений применяется принцип разграничения действия норм гражданского законодательства и норм земельного, лесного водного и другого законодательства, устанавливающего дифференцированный подход к установлению их правового режима, обеспечивая тем самым такое сочетание интересов общества и граждан, при котором регулирование использования и охраны соответствующих природных объектов осуществляется в интересах всего общества при обеспечении гарантий граждан на свободное владение, пользование и распоряжение принадлежащими им природным ресурсам, т.е. основывается на признании приоритета охраны природных объектов в качестве основы жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории.

Указанная дифференциация регулирования просматривается и в Кодексе об административных правонарушениях, в чем можно убедиться сопоставив его главу 7, посвященную охране собственности, с главой 8, предусматривающей правонарушения в области охраны окружающей природной среды и природопользования. В частности, в последней содержатся такие составы деликтов, как порча земель (ст. 8.6); нарушение требований по рациональному использованию недр (ст. 8.10); нарушение правил водопользования (ст. 8.14); нарушение правил лесопользования (ст. 8.25) и др., тогда как среди деликтов, посягающих на собственность, фигурируют самовольное занятие земельного участка (ст. 7.1); пользование недрами без разрешения (ст. 7.3); самовольное занятие водного объекта или пользование ими без разрешения (ст. 7.6); самовольное занятие участка лесного фонда или участка леса, не входящего в лесной фонд, или использование указанных участков без специальных разрешений (ст. 7.9) и т.д.

quest8Столь же неоправданным представляется включение в круг предметов хищения не только лесов, водоемов, но и населяющих их флоры и фауны.³⁷ Выделяя среди объектов вещных прав земельные участки и обособленные водные объекты, законодательство прямо относит их к недвижимому имуществу (ч. 1 п. ст. 130 ГК), вовсе не имея в виду взаимосвязанный с ним животный и растительный мир.

Таким образом, критерий приложения человеческого труда, не будучи исчерпывающим, по-прежнему сохраняет свою актуальность для перехода предметов материального мира из категории природного богатства в категорию созданным человеческим трудом товарно-материальных ценностей.

Соответственно и преступления, имеющие предметом такие природные объекты, посягают не на собственность, а на «стабильность окружающей среды и природно-ресурсный потенциал, а также гарантированное ст. 42 Конституции Российской Федерации право каждого на благоприятную окружающую среду».³⁸

В этом качестве земля как недвижимый предмет права собственности если и может быть предметом хищения, то только в форме мошенничества, направленного на обманное завладение земельным участком как таковым, либо в форме вымогательства (в той части, в какой оно совпадает с хищением).

В этом качестве земля как предмет труда, как облагороженная, окультуренная почва может быть предметом хищнического изъятия в любой его форме.³⁹ Однако снятие культурного слоя земли не есть хищение земельного участка как объекта недвижимости.

Хищение не ограниченных в обороте земельных участков возможно постольку, поскольку вообще возможно хищение объектов недвижимости. В отношении же других категорий земельных участков приоритет в охране отдается земле как важнейшему компоненту окружающей среды и средству производства в сельском хозяйстве и лесном хозяйстве перед использованием земли в качестве недвижимого имущества (ст. 1 Земельного кодекса).

Что же касается возможности хищения имеющихся на земельном участке полезных ископаемых, то несмотря на принцип единства судьбы земельных участков и прочно связанных с ними объектов, п. 1 ст. 40 ЗК закрепляет за собственником участка лишь право использовать в установленном порядке для собственных нужд имеющиеся на нем общераспространенные полезные ископаемые, пресные подземные воды, а также закрытые водоемы. Следовательно, аналогичные действия, совершенные несобственником образуют не хищение, а незаконное пользование чужим имуществом.

В установлении правового режима недр основное значение также имеет не столько гражданское, сколько специальное законодательство, в соответствии с которым основной задачей государственного регулирования отношений недропользования является обеспечение посредством управления, лицензирования, учета и контроля воспроизводства минерально-сырьевой базы, ее рационального использования и охраны недр в интересах нынешнего и будущих поколений народов Российской Федерации.⁴⁰

В связи с этим недра (как часть земной коры в границах территории РФ, расположенная ниже почвенного слоя, а при его отсутствии – ниже земной поверхности и дна водоемов и водотоков, простирающаяся до глубин, доступных для геологического изучения и освоения) и содержащиеся в недрах полезные ископаемые, энергетические и иные ресурсы, являются государственной собственностью, а участки недр не могут быть предметом купли, продажи, дарения, наследования, вклада, залога или отчуждаться в иной форме, но могут быть предоставлены лишь в пользование.⁴¹

Коль скоро пользователями недр могут быть и субъекты предпринимательской деятельности, которые в установленных случаях обязаны иметь разрешения (лицензии) на соответствующие виды деятельности и должны осуществлять их с соблюдением антимонопольных требований, нарушение указанных обязанностей может влечь ответственность по ст. 171 (незаконное предпринимательство) или ст. 178 УК (монополистические действия и ограничение конкуренции). Платность пользования недрами, предполагающая уплату акцизов, налогов, сборов и других предусмотренных платежей, также может быть охвачена соответствующими статьями главы о преступлениях в сфере экономической деятельности, а в случае их недостаточности – ст. 165 УК (причинение имущественного ущерба путем обмана). Распространение Закона о недрах на отношения недропользования не только на территории России, но и на ее континентальном шельфе, позволяет в необходимых случаях подключить и ст. 253 УК (нарушение законодательства о континентальном шельфе). Редкие геологические обнажения, минералогические образования, палеонтологические объекты и другие участки недр, представляющие особую научную или культурную ценность, могут быть объявлены в установленном порядке геологическими заповедниками, заказниками либо памятниками природы или культуры со всеми вытекающими отсюда последствиями относительно квалификации нарушающих их сохранность деяний. Словом, самовольное пользование недрами охватывается столь многообразным комплексом норм действующего УК, что отсутствие в нем нормы, аналогичной ст. 167 УК РСФСР 1960 г. (нарушение правил разработки недр и сдачи государству золота) не означает, вопреки утверждению некоторых авторов, что «преступные посягательства на недра и их содержимое» следует квалифицировать как хищение, а содержимое недр следует признать предметом хищения.⁴²

quest9Со стороны юридической имущество как предмет хищения должно быть: а) объектом вещного права, б) не изъятым из свободного гражданского оборота, и в) чужим для виновного.

С правовой точки зрения имущество, как объект вещного права и как предмет преступлений против собственности, можно подразделить на а) вещи, б) деньги, в) ценные бумаги.

Вещи как определенные объекты материального мира более всего соответствуют представлениям о предмете хищения. Они обладают некими физическими параметрами (весом, объемом, числом, количеством) и прочими натуральными свойствами. Их эксплуатация связана с физическим господством над этими объектами, легко обособляемыми, благодаря своей пространственной ограниченности. Ведь исходным для права собственности является именно правомочие владения (т.е. физического обладания вещью), от которого зависит содержание и других правомочий (пользования и распоряжения). Но то, что в состоянии сделать с такого рода предметами собственник, может сделать и несобственник (похититель).

Затрагивая вопрос о значимости деления имущества на движимое и недвижимое, необходимо отметить, что обретение господства над чужим недвижимым имуществом мыслимо лишь двумя путями: либо «по праву силы», либо «в силу права». Возможности движения по первому пути весьма ограничены по причине естественных свойств недвижимости, во всяком случае, в современном обществе. Объективная неперемещаемость объектов недвижимости диктует лишь один способ завладения ими «по праву силы» – набег, захват, оккупацию и включение в сферу своей среды обитания. Истории известно немало таких походов, предпринимавшихся для расширения сферы жизненного пространства, но сегодня эта тема имеет лишь косвенное отношение к банальным хищениям. Встречающиеся же в современной практике захваты производственных комплексов сами по себе к желаемому результату не приводят, ибо наталкиваются на препятствие в виде особого порядка закрепления вещных прав на недвижимость.

Сравнительная легкость перемещения движимых вещей с места на место, их ординарность и заменимость однородными вещами, равно как и вытекающая отсюда простота их оборота, не требующая (за редким исключением) регистрации прав на эти вещи, позволяют презюмировать едва ли не в каждом фактическом владельце данных вещей если не собственника, то добросовестного приобретателя. Напротив, нахождение недвижимых вещей в одном и том же месте, их уникальность и незаменимость, равно как и обладание ими в силу этого осложненной оборотоспособностью, означающей, что никакое вещное право на недвижимое имущество не может прекратиться или возникнуть без осуществления особого публичного акта, требующего обязательной письменной формы, нотариального удостоверения или специальной регистрации, позволяет легко установить собственника недвижимости и восстановить его нарушенные права на нее.

При таких обстоятельствах, самовольный захват недвижимости сам по себе ничего не решает. Физическое свойства земельного участка и непосредственно связанных с землей и неотделимых от нее объектов таковы, что захватившее их лицо оказывается, по меткому выражению И.А. Клепицкого, «прикованным» к месту правонарушения.⁴³ Унести с собой то, что по определению непереносимо, «захватчик» не в состоянии. Распорядиться же захваченной недвижимостью посредством купли-продажи и других сделок, связанных с изменением и прекращением вещных прав, он может не иначе как, предварительно вступив публичным образом в права собственника на нее. В результате перед ним возникает дилемма: либо ограничиться временным (пока собственник не прибегнет к защите своих прав) владением и пользованием чужой недвижимостью, либо утвердиться каким-либо образом в статусе ее собственника и обрести тем самым весь спектр присущих последнему правомочий.

Таким образом, завладение чужим недвижимым имуществом нарушает лишь фактическую связь собственника с данным имуществом, но не колеблет связи юридической.⁴⁴ Опираясь на нее собственник мог защитить свои права и восстановить фактическую связь со своей недвижимостью, прекратив неправомерное владение «захватчика», если конечно, последний не скроется, прекратив тем самым свои неправомерные действия.

Для обретения же полного и постоянного господства в отношении недвижимости не остается иного способа, как побуждение или принуждение собственника к передаче прав на недвижимое имущество, что по прямому указанию закона возможно только путем мошенничества и вымогательства.

В современной литературе также подчеркивается, что посягательство на ряд недвижимых вещей возможно не во всех формах.⁴⁵ Физические и юридические свойства, присущие некоторым видам недвижимого имущества, исключают возможность их похищения тайным или насильственным способом, характерными для кражи, грабежа и разбоя. Например, представляется затруднительной возможность грабительского или разбойного завладения чужой квартирой в многоквартирном доме. Точно также нельзя квалифицировать в качестве кражи самовольный захват земельного участка или водоема. Подобные объективно неперемещаемые природные объекты, не могут быть предметом столь рутинных способов хищения, поскольку сам по себе захват недвижимости, не сопровождаемый оформлением прав на нее, еще не образует хищения. Единственными способами хищнического обращения чужой недвижимости в свою пользу остаются «приобретение права» на нее посредством понуждения потерпевшего к передаче этого права при помощи мошеннического обмана либо принуждения его к тому при посредстве насилия и угроз, характерных для вымогательства, но последнее только примыкает к хищению, не являясь таковым.⁴⁶