Аристотель был неправ.

На следующий день Кхалид приказал кузнечным подмастерьям вытащить все из алхимической мастерской во двор чтобы уничтожить. Мрачным безумным взглядом смотрел он на приборы, лежавшие в пыли на солнце. Песчанные ванночки, ванночки для жидкостей, котелки, перегонные аппараты, реторты, колбы, дистилляторы с двумя или даже тремя носиками. Все покрыто налетом старины. Самый большой дистиллятор использовался для производства розовой воды. Взглянув на него, Кхалид фыркнул:

- Вот только на что мы способны. Куча приборов, производим же одну розовую воду.

Ступки и пестики, пиалы, флаконы, чаши и бутылочки со шкалой, прозрачные миски, бутыли, тигели, свечные горелки, лампы с нафтой, [128] жаровни, лопатки, щипцы, черпаки, резаки, молотки, алудели, воронки, разннобразные линзы, фильтры из волоса, шерсти и хлопка – все в итоге оказалось вытащено.

Кхалид махнул рукой:

- Сжечь все это. А что не горит – сломайте и вышвырните в реку.

Тут как раз подоспел Иванг, держа в руках механизм из стекла и серебра.

- Что-то ты мог бы продать, - сказал он Кхалиду. – Разве у тебя больше нет долгов?

- Плевать, - сказал Кхалид. – Не буду торговать ложью.

- Лгут не приборы, - ответил Иванг. – Многие инструменты могут оказаться очень полезными.

Кхалид наградил его мрачнейшим из взглядов. Иванг же решил сменить тему и продемонстрировал ему свое устройство.

- Я тебе привез игрушку, ниспровергающую Аристотеля.

Заинтригованный, Кхалид осмотрел предмет. Два железных шарика сидели на проволоке, напомнив Бахраму о качающихся молотах водяных колес.

- Залитая сюда вода надавит на клапан, и вот здесь у нас две дверцы, которые открываются одовременно. Видишь, одна сторона не откроется раньше другой?

- Разумеется.

- Да, может быть, это очивидно, но подумай – Аристотель говорит, что более тяжелая масса упадет быстрее, чем более легкая, потому что имеет большую предрасположенность к столкновению с Землей. Но взгляни. Вот тут у меня два железных шарика – маленький и большой, тяжелый и полегче. Поставим их на дверцы, установим равновесие при помощи пузырькового уровня на высоте твоей внешней стены – как раз подходящая высота для падения. Минарет, конечно был бы получше, Башня Смерти – еще лучше, но и твоя стена вполне подойдет.

Они сделали как было сказано, Кхалид медленно забрался на лестницу, все проверить.

- Теперь заливай воду и смотри.

Вода давила на клапан до тех пор, пока дверцы внезапно не открылись. Два шарика выпали. И ударились о землю одновременно.

- Ого, - промолвил Кхалид, спустившись с лесницы подобрать шарики и попробовать еще раз. А затем он пытался определить их вес, сначала подбрасыванием на ладони, а затем и основательно – при помощи весов.

- Видишь? – сказал Иванг. – Можешь попробовать с шарами одного или разных размеров, не важно. Все падает в одно время, ну только если это не слишком легкое и широкое для планирования по воздуху, не перышко.

Кхалид попробовал еще раз.

Иванг продолжил:

- Тут немного от Аристотеля.

- Ну, - ответил Кхалид, глядя на шарики и подбрасывая их левой рукой. – Он мог тут ошибаться, а в остальном говорить правду.

- Без сомнения. Но все, что он говорит должно быть проверено, и, если тебе интересно мое мнение, сравнено с тем, что говорили Хсинь Хо, Аль-Рази и индийцы. Показать что есть истина, а что ложь. При свете дня.

Кхалид кивал:

- Должен признать, у меня уже есть несколько вопросов.

Иванг кивнул на алхимическое оборудование, лежащее во дворе:

- То же и с этим – испытай все, чтобы узнать – полезно оно или нет.

Кхалид нахмурился. Иванг тут же переключил его внимание на падающие шарики. Вдвоем они роняли при помощи устройства несколько разных предметов.

- Взгляни, что-то, должно быть, тянет их вниз, - указал Кхалид. – Хватает, тянет волоком.

- Верно, - ответил Иванг. – Так и есть. Притяжение, возможно, вызывается силой, действующей по определенным законам. Что же это за сила, впрочем, нам непонятно...

- Это справедливо и для прочего. – глухо проворчал Кхалид. – Мы ничего не знаем ни о чем. Мы живем во тьме.

- Тут слишком много взаимосвязанных факторов.

Кхалид кивнул, покачивая в руке блок железного дерева:

- Как же я устал от этого.

- Ну так давай пробовать. Делай одно, получай другое. Это как цепочка взаимосвязей. Она – логчина, даже математична. И ты сможешь сказать, что сама реальность говорит о себе. Не заботясь об определении того, какая же сила приводит все это в движение.

- Быть может, эта сила – любовь, - неожиданно предложил Бахрам. – То же притяжение, что и между людьми, работает и для вещей в целом.

- Это не объясняет, отчего чей-то член поднимается от Земли, - сказал Иванг с улыбкой.

Бахрам засмеялся, Кхалид лишь сказал:

- Шутим, значит. То, о чем я говорю даже и близко не любовь. Это постоянная сила, подобно звездам на своих местах. Эта физическая, природная сила.

- Суфии говорят, что любовь – это сила, заполняющая собой все, встречающаяся повсюду.

- Суфии! – Кхалид поморщился. – Это последние люди на Земле, у которых я спрошу, как работает мир. Они ноют о любви и пьют много вина – вот и на ногах нетвердо стоят. Ишь ты! Ислам был интеллектуальной дисциплиной до того как появились суфии, постигал мир, как он есть, у нас были Ибн Сина, Ибн Рашд, Ибн Хальдун и все прочие, а потом появились суфии и исчезли все мусульманские ученые и философы, что могли бы расширить наше представление о вещах хоть на лишку.

- Они тоже расширяют, - упирался Бахрам. – Они объяснили важность любви.

- Любовь! Ну конечно! Все есть любовь, Господь есть любовь. Но если все есть любовь и все в Аллахе, отчего, скажи мне, они пьянющие каждый день?

Иванг засмеялся, а Бахрам ответил:

- Они не такие, ты сам знаешь.

- Нет, именно такие! И добрые залы братства наполняют добрые братья, страсно желающие весело провести время, а медресе пустеют, ханы дают меньше денег и вот на дворе тысяча двадцатый год, а мы все спорим об идеях, что высказывались древними френги, даже не имея за душой ни малейшей идеи о том, как все устроено. Мы ничего не знаем! Ничего!

- Начинать надо с малого, - сказал Иванг.

- Мы не можем начать с малого! Все слишком связано друг с другом!

- Ну, нам потребуется изолировать то, что мы можем наблюдать и измерять, затем изучать это и проверять – можем ли мы это постичь. А потом уже отталкиваться от этого. Как например вот это падение, простейшее движение. Если мы поймем движение, мы сможем сказать как оно влияет на прочее.

Кхалид задумался. Он даже прекратил ронять предметы с помощью устройства.

- Пойдем со мной, - сказал Иванг. – Дай покажу кое-что, что возбуждает мое любопытство.

Они последовали за ним в мастерскую, в которой были большие печи.

- Взгляни, как мы получаем такой жаркий огонь. Водяные мельницы дуют на мехи быстрее, чем мог бы любой человек, пропорционально возрастает температура огня. Вот Аристотель говорит, что огонь заперт в дереве и освобождается жаром. В общем, справедливо, но только почему больше воздуха означает более сильное пламя? Почему ветер раздувает лесной пожар? Значит ли это, что воздух и огонь как-то связаны? Можем ли мы это выяснить? Если мы построим камеру, из которой воздух будет вытянут теми же мехами, только работающими в обратном направлении, будет ли огонь гореть слабее?

- Выкачать из камеры воздух? – переспросил Кхалид.

- Ага. Сделать клапан, который позволит возуху выходить, но не позволит проникать внутрь. Выкачать воздух, который там есть и не давать проникать другому воздуху.

- Интересно! Что же тогда останется в камере?

Иванг нахмурился.

- Не знаю. Пустота? Быть может частичка истинной пустоты? Спроси об этом лам или твоих суфиев. Или Аристотеля. Или просто построй стеклянную камеру и загляни в нее.

- Так и сделаю, - ответил Кхалид.

- Еще движение – простейшая для изучения вещь. – продолжал Иванг. – Мы можем исследовать все аспекты движения. Мы можем засечь время притяжения предметов к Земле. Мы можем проверить – одинакова ли скорость на вершине холмов и в низинах долин. Предметы ускоряются по мере падения и это тоже может быть измеримо. Сам свет может быть измерим. Равенство углов отражения постоянно, я уже проверял.

Кхалид кивнул.

- Насос откачивает воздух, освобождая камеру… И тем не менее истинная пустота не получится. Я думаю, в мире невозможно истинное “ничто”. Что-то останется, что-то тоньше воздуха.

- Это вполне по Аристотелю, - сказал Иванг – “Природа не терпит пустоты”. Но что, если не так? Мы сможем узнать, только если попробуем.

Кхалид все кивал. Если бы у него было две руки, он сейчас бы потирал их.

Вторем они пошли к мельницам. В канале речная вода неслась сильным течением, ее блестящая поверхность сияла на утреннем свете. Вода толкала лопасти мельниц, что в свою очередь ремнями были связаны с тяжелыми кузнечными молотами и с мехами, что беспрестанно дули в плавильных печах. Это было шумное место, заполненное звуками падающей воды, дробящегося камня, ревущего огня, свистящего воздуха – все элементы яростно сплелись в великой трансформации, выплавляя новое и оставляя в воздухе запах гари. Кхалид задержался ненадолго посмотреть на мельницы. Это была его задумка, он был одним из тех, кто смог использовать навыки мастеровых для создания этой огромной машины, значительно более могучей, чем человек и лошадь. Бахрам подумал, что они – могущественнейшие из людей, когда-либо живших в мире и все благодаря Кхалидовым предприятиям. Взмахом руки Кхалид мог остановить все это. Теперь он хотел узнать, почему это работает.

Кхалид повел двоих друзей обратно к мастерской.

- Мне потребуется твое стеклодувное искусство, и мои мастера по металу и коже, – сказал он. – Клапан, о котором ты говорил, можно сделать из овечьих кишок.

- Лучше его сделать покрепче, - отвтеил Иванг. – Что то вроде металлических дверок, зажатых в кожаном уплотнителе.

- Согласен. Получится любопытная штука.