Небесные самоцветы.

Надир отнимал все больше и больше Кхалидова времени, и тот становился все более беспокойным. Однажды он пришел к Деванбеги с предложением построить сложные системы дренажа под Бухарой и Самаркандом, чтобы очищать воду в застойных прудах, которых было превеликое множество в обоих городах, но особенно в Бухаре. Это позволило бы освежать воды и уменьшило бы сонм комаров, а также вероятность болезней. Даже чумы, что, по словам индийских караванщиков сейчас опустошала Синд.[135] Кхалид предлагал задерживать всех путешественников снаружи городских стен вне зависимости от их состояния здоровья и задерживать караваны, которые шли из зараженных областей, чтобы убедиться в их чистоте. Очистительная задержка, подобно духовному очищению в Рамадан.

Надира не интересовали эти идеи. Система подземных коммуникаций хоть и была распространена в Персии до монгольского вторжения, сейчас же была слишком дорога. С Кхалида требовали помощь в аспектах военных, не гражданских. Надир не верил, что в гражданских делах Кхалид хоть что-то смыслит.

Кхалид же возвращался на свое подворье и весь день работал с ханской артиллерией. Он пытался каждый аспект представить как опыт, но в суть первичных правил, как он называл, он не влезал. Ну кроме аспектов движения, да и то нечасто. Он работал над укреплением металла вместе с Ивангом, математику Иванга он употребил на исследования баллистики, а сам пытался применить несколько способов, заставляющих ядро вращаться в полете.

Все это делалось с неохотой и в дурном настроении. Лишь поздним днем, после дневного сна и йогурта, либо вечером, покурив наргиле он возвращал свое самообладание и продолжал свои исследования с мыльными пузырями, призмами, воздушными насосами и ртутными шкалами.

- Если ты можешь измерить вес воздуха, ты можешь измерить и температуру, причем гораздо более высокую, чем ту, которую мы измеряем волдырями и ожогами. – говорил он.

Каждый месяц Надир присылал людей, чтобы те получали последние новости о работе Кхалида. Бывало так, что эти люди слонялись по подворью инкогнито, привнося в работу суматоху и беспорядок, подобно тому что поселяется в муравейнике, если сунуть туда прутик. Кхалид всегда был сама вежливость, но затем горько жаловался Бахраму о ежемесячном требовании новостей, особенно потому, что докладывать было особо нечего.

- Я думал, что избавился от ежемесячного проклятья, когда у Федвы наступила менопауза, – ворчал он.

По иронии судьбы эти визиты, которым не были рады, отталкивали от него друзей из медресе. Ведь о нем думали, как о фаворите казначея – Кхалид же не смел объяснить истинную суть вещей. И вот посыпались недобрые взгляды, и шепотки на базаре и в мечети. Были и примеры показного раболепия. Это делало Кхалида все раздражительней. По правде говоря, он с каждым днем забирался на новые вершины раздражительности.

- Немного власти и ты увидишь, насколько люди отвратительны.

Чтобы удержать Кхалида от той черной меланхолии, Бахрам носился по караван-сараям в поисках предметов, что могли бы порадовать старика, забегая то к индусам, то к армянам, а ещё и к китайцам, возвращаясь с книгами, компасами, часами да еще с любопытно устроенной астролябией. Эта штука была создана для демонстрации факта, что все шесть планет блуждали по орбитам, каждая из которых была меньше, чем предыдущая на одну сторону, так что Меркурий обращался в десятиграннике, Венера – в девятиграннике, Земля – в восьмиграннике и так далее до Сатурна, что крутился в большом квадрате. Диковина изумила Кхалида и вызвала разговоры ночи напролет с Ивангом и Заххаром о том, как же на самом деле вращаются планеты и как они расположены относительно солнца.

Новый интерес к астрономии затмил все прочие Кхалидовы интересы. Он быстро превратился в одержимость, после того как Иванг принес любопытное устройство собственноручного изготовления – длинную серебряную трубку, полую, если не считать стеклянных линз в обоих концах. Если смотреть в трубку, вещи становились как будто ближе, да еще и удавалось их разглядеть в прекрасных подробностях.

- Как же это работает? – поинтересовался Кхалид, только взглянув в трубку. Лицо выражало удивление тех кукол, что можно было увидеть в представлениях на базаре. Бахрам был рад увидеть его.

- Подобно призме? – неуверенно предположил Иванг.

Кхалид покачал головой:

- Не то, что ты видишь предмет больше, или ближе, а то, что ты видишь его в подробностях! Как такое может быть?

- Похоже суть кроется в природе света, - отвечал Иванг. – Один глаз может разглядеть лишь часть подробностей. Признаю, я удивлен, но подумай – у большинства людей глаза слабеют, особенно если смотреть на предметы вблизи. У меня так. Первый набор линз я использовал как очки, по линзе на глаз, объединив их в рамку. Но когда я крепил к рамке одну из них, я посмотрел сразу через две. – он ухмыльнулся, дополняя слова жестами. – Я волновался насчет того, подтвердите ли вы мои слова. Своим глазам я не доверяю полностью.

Кхалид опять посмотрел сквозь штуковину.

Теперь они смотрели на всякие предметы. Дальние кряжи, птицы в полете, приближающиеся караваны. Трубку показали Надиру, и ее военное назначение стало для него очевидной. Он взял ту, что была сделана для него, инкрустированную гранатами для хана. Говорили, что хану подарок понравился. Разумеется, присутствие властей на Кхалидовом подворье не уменьшилось. Напротив даже, Надир запросто упоминал, что они ждут новых удивительных открытий от Кхалида, ведь в Китае, если верить слухам, разразилась смута. Кто знает, чем может окончиться подобное дело?

- Никогда это не кончится, - горько приговаривал Кхалид, когда Надир ушел. – Это аркан, который с каждым шагом все туже.

- Корми его небольшими порциями открытий. – предложил Иванг – тогда в запасе будет что-то еще.

Кхалид последовал этому совету, и это дало им немного больше времени, пока он занимался вещами, которые могли бы помочь в бою ханским войскам. Свой интерес к первичным правилам Кхалид утолял по ночам, учась использовать подзорную трубу для наблюдений за звездами, а позже в этом месяце и за луной. Она оказалась скалистым и пустым миром, покрытым кратерами, будто какой то могучий владыка обрушил на нее всю мощь своих циклопических орудий. Одной прекрасной ночью они направили трубу на Юпитер и Кхалид воскликнул:

- Именем Аллаха, это тоже мир, без сомнения. У него полосы по широте и, вон, взгляни, три звезды рядом с ним. Может это вовсе не звезды? Может это луны Юпитера?

Может это они были. Эти тела быстро обращались вокруг Юпитера, причем те, что были ближе к планете, вращались быстрее – точь в точь планеты вокруг солнца. Скоро Кхалид и Иванг смогли увидеть четвертое тело и смогли нанести на бумагу их орбиты, чтобы будущие наблюдатели смогли предугадать появление и таким образом подготовиться к наблюдению. Все это они записали в книгу, очередной подарок хану – вовсе не военного назначения. Они назвали луны именами четырех старших жен хана и ему это пришлось по нраву. Говорили, будто он восклицал:

- Небесные самоцветы! Они мои!