Богиня и закон.

Параллельно с изучением религии, Иванг продолжил свои исследования и опыты с Кхалидом. Значительную часть своих усилий они посвятили тому, что интересовало Надира и хана. Они разработали сигнальную систему для армии, что использовала зеркала и небольшие телескопы. Они отливали все более и более огромные орудия, создавали для них хитроумные транспортные приспособления, которые позволяли перемещать пушки с одного поля боя на другое при помощи лошадиных упряжек или на спинах у верблюдов.

- Нам требуется дороги, предназначенные для телег. Иначе далеко мы не уедем, - заметил Иванг. Даже великий Шелковый Путь был не более, чем верблюжья тропа практически на всем своем протяжении.

Их последнее частное исследование касалось маленького телескопа, который увеличивал предметы, слишком маленькие для невооруженного глаза. Астрономы из медресе Улугбек изобрели устройство, которое может фокусироваться в очень узкой точке. Так что исследуемое вещество можно закрепить в этой точке между двумя стеклышками. Еще лучше было видно, когда снизу зеркалом на вещество направлялся луч света. Открылся новый, скрытый раньше мир. Да где открылся-то! Прямо под рукой!

Трое мужчин часами рассматривали через телескоп озерную воду, которая оказалась густо населенной поистине удивительно выглядящими созданиями, что лихорадочно плавали туда-сюда. Они наблюдали за мельчайшими кусочками камня, тонкими срезами дерева и кости. Даже за своей собственной кровью, которая была наполнена шариками, которые до дрожи были похожи на существ из озерной воды.

- Мир становится все меньше и меньше, - протянул Кхалид. – Если бы могли извлечь кровь этих существ, поместить ее под еще более мощную линзу, я не сомневаюсь, что мы увидели бы, что и их кровь состоит из анималкул, подобно им самим. И с теми сущестсвами так же, и так далее…

Он отшатнулся, озирая все пораженным взглядом. Таким счастливым Бахрам его не видел.

- Возможно существует наименьший размер всех предметов. – прокомментировал Иванг. – То, что утверждали ддревние греки. – Микрочастицы, из которых все и создано. Без сомнения, меньше мы вряд-ли увидим.

Кхалид нахмурился.

- Это ттолько начало. Надо делать линзы посильнее. И кто знает, что мы увидим? Может быть это позволит нам понять устройство металлов и как делаются превращения.

- Может быть. – согласился Иванг. Он смотрел в глазок, хмыкая про себя. – Определенно, становится ясным, что гранит состоит из маленьких кристаллов.

Кхалид кивал, записывая заметки в один из своих блокнотов. Он повернулся к линзе, а затем перерисовал на бумагу то, что увидел.

- Очень маленькие и очень большие. – промолвил он.

- Эти линзы – великий подарок Бога, - сказал Бахрам. – Он напоминает нам, что это все – единый мир. Одна субстанция, пусть разнообразная, но все равно единая. От малого к большому.

Кхалид кивнул:

- А над нами ведут свой бег величественные звезды. Быть может звезды – тоже животные, подобно этим существам. Вот бы их рассмотреть получше.

Иванг замотал головой:

- Все едино, ну да. Это становится все более и более очевидным. Но звезды – точно не животные. Похоже в них больше от гор, чем от этих милых зверушек.

- Звезды есть пламя.

- Скалы, пламя, но не животные.

- Но ведь все едино, - настаивал Бахрам.

И оба старших кивнули. Кхалид – подчеркнуто. Иванг – неохотно, глухо хмыкнув.

С того дня Бахраму стало казаться, что Иванг постоянно хмыкает. Он приходил на подворье, присоединяясь к Кхалиду в его опытах, затем шел с Бахрамом в рибат слушать лекции Али, а когда бы Бахрам ни зашел к нему в лавку, он всегда заставлял Иванга возящимся с цифрами, щелкающим туда-сюда китайский абак. Всегда хмурый, всегда хмыкающий. По пятницам он приходил к мечети и стоял за дверью, слушая молитвы и как читаю Коран. Он стоял лицом к Мекке и щурился на солнце. Но никогда не приклонял колен, никогда не кланялся, никогда не молился. Только хмыкал.

Бахрам не думал, что Ивангу нужно принимать ислам. Даже если бы иначе ему бы пришлось вернуться на какое-то время в Тибет, чтобы затем вернуться, Бахраму было ясно, что мусульманином Ивангу не стать. Это было бы неправильно.

Напротив, шли недели а Иванг становился все более и более странным, чужим. Истинный неверный, проводящий опыты, напоминающие жертвоприношения свету, магнетизму, пустоте или гравитации. Алхимик, да, но страннее любого суфия, неведомый чужак с Востока, который не был похож уже и на буддиста. Скорее на последователя Бон – древней религии тибетцев, о которой Иванг как-то рассказывал.

Этой зимой он сидел в своей лавке с Бахрамом, перед открытой печкой, в которой горел огонь. Ладони тянулись к дверце, чтобы согреть озябшие пальцы. Во рту у него был мундштук длинной трубки для курения гашиша, что время от времени передавался Бахраму. И так эти двое сидели до тех пор, пока в неверном мареве угольки остывали до темно-алого цвета. Как то одной ночью, что бушевала снежной метелью, Иванг вышел во двор, чтобы принести еще дров. Бахрам на мгновения оторвался от созерцания углей и увидел старуху-китаянку, что сидела у печи, с волосами, собранными наверх и заколотыми в пучок, одетая в алое платье. Бахрам вскрикнул. Старая женщина повернула к нему свое лицо и он увидел, что ее черные глаза были полны звезд. Он свалился с табурета и поспешил встать, но старухи больше не было. Когда в комнату вернулся Иванг и Бахрам сбивчиво описал гостью, тот кивнул, хитро улыбнувшись:

- В этом районе полно старух. Тут живут бедняки, а среди них и вдовы, которым приходится ночевать на полу лавок, что оставили им их мертвые мужья, даже если у лавки теперь и новый хозяин – им же приходится как то кормить себя, ну и жить им где-то все равно надо.

- Но этот алый наряд! Ее лицо! Ее глаза!

- Судя по твоим словам, ты просто повстречался с богиней печи. Ее можно заметить у очага, если повезет, конечно.

- Больше я твоего гашиша не курю!

Иванг засмеялся:

- Ах, если бы этого было бы достаточно!

Другой морозной ночью, несколько недель спустя, Иванг постучался в ворота подворья. Он был необычайно возбужден, пьян, и, как в таких случаях говорят люди, потерявший самообладание.

- Смотри же! – сказал он Кхалиду, ухватывая его за укороченную руку и таща в сторону кабинета. – Гляди, я наконец нашел его!

- Философский камень?

- Нет, нет! Никакой подобной ерунды! Это один закон, закон, что выше всех прочих. Уравнение. Смотри же.

Он достал мелок и начал быстро чертить на доске, используя алхимические символы, которые они с Кхалид выбрали для записи всяких значений, различных, в зависимости от ситуации.

- Что наверху, то и внизу, как Бахрам и говорил. Все предметы притягиваются друг к другу этой силой притяжения. Умножь два тела, что взаимодействуют друг с другом, раздели это на квадрат дистанции, которая их разделяет, умножь на скорость с которой движется главное тело – и ты увидишь силу притяжения. Вон, попробуй проерить мое утверждение по орбитам планет, обращающихся вокруг Солнца – это работает. Орбиты – эллипсы, ведь они не только притягиваютс к солнцу, но и оказывают влияние друг на друга, так что на одном конце этого взаимодействия – наше светило, на другом – все прочие притяжения. – попутно с этими речами, он яростно царапал мелом доску, возбужденный, как никогда прежде; таким Бахрам его не видел. – уравнение объясняет неточности в набл.дениях обсерватории Улугбек. Оно действует для планет, без сомнения и звезд тоже, на полет ядра над Землей, на движение этих маленьких зверушек у нас в крови и в озерной воде!

Кхалид кивал:

- Это сама сила гравитации, выраженная математически.

- Да.

- Притяжение есть обратная пропорция к квадрату расстояния.

- Да.

- И действует на все.

- Я так думаю.

- А как же свет?

- Не знаю. Свет сам по себе обладает, должно быть, очень маленькой массой. Если вообще обладает ею. Но все, что имеет массу, притягивается другими массами. Масса притягивает массу.

- Но это, - продолжал Кхалид, - снова воздействие на расстоянии.

- Да, - Иванг улыбнулся. – Может быть тут играет роль ваш вселенский дух. Действие имеет причину, о которой мы не знаем. Таковы принципы молний, магнетизма, гравитации.

- Что-то врожде невидимого огня.

- Или, возможно, пламя в живых существах, от самых маленьких, что могут быть найдены везде, до нас с вами. Внутренняя сила живых существ. Ведь ничего не укрывается от нее. У всего она есть. Мы все живем с нею и внутри нее.

- Дух живых существ.

- Это любовь, - встрял Бахрам.

- Да, как любовь, - тут же согласился Иванг. – ведь без этой силы, на Земле не было бы жизни. Ничто бы не притягивалось, не взаимодействовало, не циркулировало, не менялось, не жило бы тем или иным способом. Лишь валялось бы, мертвое и холодное.

А затем он улыбнулся, его лицо исказилось, толстые тибетские щеки раздвинулись и обнажили крупные лошадиные зубы:

- И вот, полюбуйтесь на нас! Так ведь и есть, вы же видите? Все движется – все живет. А сила действует строго в обратной пропорции к расстояюнию между предметами.

Кхалид открыл было рот:

- Не уверен, что это позволит нам трансформировать... – но тут же был прерван криками и смехом двух других:

- Свинец в золото! Свинец в золото!

- Взгляните, это и есть истинное золото, - сказал Бахрам. Глаза Иванга неожиданно озарились, будто богиня печки вошла в его тело, он притянул Бахрама к себе и по-обыкновению хмыкнув, заключил того в неуклюжие объятья, которые подошли бы для хватания баранов.

- Ты хороший человек, Бахрам. Истинно замечательный человек. Слушай, если я верю в твою любовь, можно ли мне здесь остаться? Почтешь ли ты богохульством, если я буду верить в гравитацию и любовь, в единство всех вещей?

Теории без применения.