Пламя истинной образованности

Возможно, самая сильная сторона настоящей академической реформы – та, которая стремится к победе над разрушительными действиями идеологии политкорректности через победу в войне идей. Более того, некоторые колледжи и университеты продолжают плыть против идеологических течений нашего времени.

Одно из самых известных изречений Эдмунда Берка[20] гласит: «Единственная вещь, которая необходима для триумфа зла – чтобы хорошие люди ничего не делали». Поколения западноевропейцев и американцев относились к высшему образованию с благоговением – это был ключ к их свободе. Но перед лицом политкорректности, для населения Западной Европы и Америки настало время критически посмотреть на ситуацию и призвать университетский мир к ответу. Время для всех добропорядочных мужчин и женщин потребовать от западноевропейской высшей школы быть достойной ее лучших традиций и сбросить тиранию политкорректности.

ПОЛИТКОРРЕКТНОСТЬ: ДЕКОНСТРУКТИВИЗМ И ЛИТЕРАТУРА

Литература – это если и не самый важный индикатор культуры, то, как минимум, важнейший показатель уровня гражданского общества. Наша натура и окружение вместе формируют индивидуальное сознание, которое, в свою очередь, выражает себя посредством слов. Литература – слова, которые общество считает примером для подражания – является своего рода отправной точкой, окном в культуру.

Стоит изучить современную литературную сферу для понимания ее роли в нашей культурной среде. Современная западноевропейская и американская литературная сфера купается в различных «-измах» – марксизм, фрейдизм, феминизм и т.п. Большинство из них – это научные сородичи того, что называется «политкорректностью». Книжные теоретики берут на вооружение свою особую разновидность критики и применяют ее к литературе в попытке самоутвердиться за счет «открытия» в текстах новых значений. Для критиков-феминистов, например, оказывается, что в книге Эндрю Марвелла «Об Эпплтон Хаус»[21] темой произведения на самом деле является вовсе не красота, а пороки патриархальной линии наследования.

Эти «культурные критики», называемые так потому, что оценивают литературу с точки зрения определенной культуры, возникли еще в 1960-х, но их критическая школа по-настоящему стала набирать вес с появлением школы деконструктивизма в 1970-х.

Работы отца деконструктивизма, Жака Дерридá, начал переводить с французского американский профессор Гаятри Спивак в середине 70-х – времена, когда американская литературная сцена созрела для его влияния. Экономические марксисты жили и здравствовали в западноевропейских и американских университетах, и культурные критики все еще подпитывались радикализмом того времени. Феминистки уже получили свой плацдарм еще десятилетие назад, но имели в своих скудных арсеналах только слабое чувство угнетенности. Чего им не хватало, так это философского базиса – смелости, вызванной наличием собственного логоса. С приходом из Франции деконструктивизма они получили нужную им философию.

Тогдашнее поколение университетских работников делало то же, что всегда делали все университетские работники – заявляло, что все, сделанное до них, неправильно. В данном случае, восстание было направлено против «новых критиков» – их называют так даже сейчас, спустя десятилетия. Новые критики специализировались на поиске значений текстов, не обращая внимания на фоновую информацию и мнение автора, их основной принцип – «текст – это все».

Новое поколение критиков перевернуло этот принцип с ног на голову. Вместо «текст – это все», оно провозгласило «все является текстом», и принялось анализировать все подряд с точки зрения литературного труда. Если поэт напишет стихотворение, где упоминается женщина, критики начнут изучать его отношения с матерью, женой, сестрой и т.д., чтобы получить новую интерпретацию работы. Это могло бы дать (и зачастую уже давало) несомненный эффект использования биографической информации для нового понимания произведения; однако эти новые интерпретации не были попыткой раскрыть истинный смысл работы (как делали «новые критики»), или хотя бы раскрыть авторский замысел (к чему стремится традиционная критика). Это новое поколение критиков стало первым практиковать то, что в литературной среде называют «культурной критикой». Они пытались взглянуть на литературу с точки зрения «женщин», «жертв» или «меньшинств». Их целью не был поиск смысла – для этого они были слишком сильно подвержены влиянию релятивистов. Их целью был поиск сексизма, расизма или гомофобии в работах европейских гетеросексуальных авторов или просто авторов-мужчин.

Деконструктивизм Деррида стал орудием культурных критиков. Выражаясь простым языком, деконструктивизм – это направление, утверждающее, что у слов нет смысла, у слов есть «следы» смысла. Смысл слова непрерывно исчезает, от него остается только воспоминание или след того смысла, который слово когда-то могло иметь. Единожды осознав силу этой мысли, культурные критики охотно ей воспользовались. Тут же они нашли метод атаки на традиционные интерпретации литературных работ, используя деконструктивизм для удаления привычного значения слова и замены новым, продиктованным политкорректностью, которая заполонила современное общество. К примеру, после того как традиционный смысл стихотворения «Как я люблю тебя?»[22] расшатан посредством процесса, описанного выше, критик-феминист может согласиться и – вследствие отсутствия устоявшейся традиционной трактовки – заявить, что в этом стихотворении «на самом деле» говорится о том, что в XIX веке в Англии женщины были вынуждены признавать себя второстепенными по отношению к мужчинам.

В стремлении распространить эти политические взгляды, интеллигенция забыла о своей литературе.

К несчастью, это не остановило культурных критиков, продолживших внушать новому поколению феминистические интерпретации, марксистскую философию и так называемую «квир-теорию»[23]. Необходимость читать Шекспира, Мильтона, Чосера и других умерших белых мужчин исчезает, зато появляется возможность изучить «Роли женщин в эпоху Возрождения» (повод посетовать на сексизм в прошлом) или «Библию как литературное произведение» (курс, разработанный для того, чтобы очернить Библию, назвав ее скорее изящной выдумкой, нежели Божьей правдой).

Верным спасителем интеллигенции является обычный человек и его здравый смысл. Здравый смысл говорит, что слова обозначают вещи, а поскольку деконструктивизм утверждает обратное, он должен был оказаться на задворках общества. К сожалению, эффект, произведенный деконструктивизмом, оказался долговременным – он придал осмысленность культурному критицизму и создал рынок для его идей.