Как коммуникативное событие

Конфликт как жизненная реальность является объектом исследования многих наук: юриспруденции [Дмитриев, Кудрявцев, Кудрявцев, 1993], социологии [Петровская, 1977], психологии [Гришина, 1998], педагогики [Будина, Третьякова, 2000]. Для лингвиста интерес представляет речевая специфика конфликта [Третьякова, 2000], ибо конфликт возникает между людьми, выражающими несогласие в разрешении какого-либо вопроса или ситуации вербальными или невербальными средствами коммуникации. Но несмотря на активизацию исследований в области лингвоконфликтологии, остаются открытыми многие вопросы природы и типологии конфликтов.

Изучение речевых конфликтов в структуре художественного произведения [Дмитриев, Кудрявцев, Кудрявцев, 1993] выдвигает задачу осмысления процесса взаимодействия их с текстовыми категориями, и прежде всего с категорией события [Третьякова, 2000].

Чрезвычайно богатый материал в этом аспекте содержит повесть В.П. Астафьева «Кража», название которой именует центральное событие в Краесветском детдоме, определившее судьбы многих жителей этого далекого заполярного городка, в том числе и главного персонажа повести Вениамина Ивановича Репнина, «жизнь получилась длинной, доверху наполненной событиями, и такими событиями, которые, как гранитная осыпь, завалили все».

Образное выражение «как гранитная осыпь» дает основание видеть в череде жизненных событий только мрачные, жесткие, что подтверждается рядом событий в небольшой промежуток жизненного пути главного героя.

Анализ текста дал возможность обнаружить в повести «Кража» 39 событий, по-разному соотносящихся с речевым конфликтом: все речевые и неречевые события в художественном произведении оказываются неразрывно связанными, взаимно проникающими и определяющими одна другую частями.

События, не связанные с речевым общением, мы квалифицируем как события ситуативные. Таких событий в повести «Кража» мы обнаружили 10. Они могут быть конфликтогенными (тревожная, напряженная тишина после похорон Гошки Воробьева и история появления в детдоме Зины Кондаковой). Таких событий только 2. Неконфликтогенные ситуативные события без речевого общения количественно преобладают – их 8 (например: открытие буфета в детдоме или поездка детдомовцев за дровами).

Остальные 29 событий связаны с речевой коммуникацией, неконфликтной и конфликтной. Примером ситуативного события с неконфликтной речевой коммуникацией может служить визит Валериана Ивановича Репнина «на чашку чая» к Ступинскому и их разговор по душам, результатом которого было установление дружеских отношений между ними. Подобных событий мы насчитали в тексте повести 11. Далеко не все из них оказывались результативными (письмо Светозара Семеновича Мазова, отца Толи, Репнину осталось безответным и разговор Маньки с Толей о письме Зины к нему).

Конфликтная речевая коммуникация в отношении к событию может быть трёх видов:

1) речевой конфликт, вызванный ситуативным событием;

2) речевой конфликт, вызывающий ситуативное событие;

3) речевой конфликт как самостоятельное коммуникативное событие.

Содержанием текста, его сюжетом предопределено большее количество конфликтных ситуаций, провоцирующих речевой конфликт. Сама история появления осиротевших детей в детдоме носит трагический характер. Обитатели детдома, с точки зрения жителей Краесветска, являются инвекторами, то есть обидчиками.

«Особым, вышколенным в беспризорничестве чутьем, каким-то редкостным, почти птичьим наитьем детдомовцы всегда и заранее чувствуют надвигающуюся беду, как покалеченные люди чувствуют перемену погоды» и им приходится защищаться, в том числе и вербально.

Так, конфликтное ситуативное событие – обыск в детдоме – вызывает негативную защитную реакцию его обитателей, укравших деньги из кассы городской бани.

На вопрос Репнина, директора детдома, кто взял деньги, веселым голосом Попик, «сын артистов и сам артист немалый, произнес: Сообразил кто-то. А я рядом с грошами был и недотумкал! Фартит же людям! – Корсары, хранители тайны! – грустно съязвил Валериан Иванович. Сейчас здесь будет произведен обыск… Разумеется, с вашего разрешения, - опять язвительно заговорил он.

- Всё вали на нас! Вали! Вали! – с гневом и обидой завел Борька Клин-голова. Мы люди брошенные! Мы люди безродные! Жаловаться нам некому…Нигде нам ходу нет! Воры! Шпана! Такое наше званье!

- А какое званье ты бы хотел? – рыкнул на него сдерживающийся изо всех сил начальник милиции.

Как раз этого и нужно было: начался спектакль…Борька Клин-голова, поворачиваясь то задом, то передом к очумелому начальнику милиции, истерически кричал: - На, ищи! На, щупай! Милиционер обезоружено озирался и, не зная, какие принять меры, только погрозил пальцем и поспешно скрылся». Речевой конфликт оказался незавершенным.

Но и речевой конфликт нередко провоцирует конфликтное же ситуативное событие. Зину Кондакову незнакомые парни оскорбили грязными намеками. –«Который? – сразу взъерошился Женька Шорников. – Вон тот, у него отец грузчик городского обозу. Си-и-ильный, телегу с конем подымат. – Положили мы на этого грузчика вместе с конем. Женька подошел к лобастому парню и сквозь зубы процедил: - Отойдем, потолковать надо. Парнишка пошел в папу-грузчика, мордаст был, рукаст и росл. Он смерил Женьку уничижительным взглядом и вразвалку пошагал, напевая: - Ну что ж, потолкуем, коли надо! Женька не выдержал и смазал парню по морде. Тот сгреб Женьку за рубаху, но отквитаться не успел. Сыпанула детдомовская братва со всех сторон. Затолкали парня под лестницу».

Речевой конфликт и конфликтные ситуативные события могут составлять даже причинно-следственную цепочку. Прекрасной иллюстрацией такой зависимости является описание противостояния в столовой детдомовцев заведующей детдомом Нениле Романовне Хлобыст.

«Рыба-омуль была причиной тому. Ребят стали кормить прокисшим омулем с картошкой ( ситуативное событие ). Поначалу картошку и омуля в «сиговом засоле» ребята ели, переделав «сиговый» в «фиговый» (зарождение конфликта), потом начали оставлять по полпорции, после и по всей порции…В конце концов нарисовали ребята черную метку – череп с костями – и сунули в карман заведующей. На метке красным карандашом было написано: «Омуля долой!». На этот ультиматум Ненила Романовна ответила со всей решимостью. Во время обеда она потребовала тишины. – Что дают, то и есть будете! (Краткий речевой конфликт).

Утром снова омуля дали (Второе ситуативное событие). В столовой накалились страсти, возбужденно ожидали события. Ненила Романовна как ни в чем не бывало произнесла: - Здравствуйте, дети! Ей никто не ответил. Она не удивилась и не обиделась. Голос её сделался ещё ласковей и мягче: - Как вам понравился завтрак? – Лови! Правое очко Ненилы Романовны залепила горячая картошка (неслыханное ситуативное событие) – Во, блин! Вляпал кто-то! – восхищенно прошептал Попик. – Ворошиловский стрелок!

Ненила Романовна схватила очки и кричала: - Шпана! Вас не в советский детдом надо, вас всех в капэзэ надо… (развитие речевого конфликта).

Все затихли, ожидая ответа на коварный вопрос. Ненила Романовна ничего не понимала со злости, дуром лезла в ловушку.

- Ты, балаганный клоун, со временем обязательно узнаешь, что такое капэзэ!

- Я и сейчас знаю! – обиделся Борька Клин-голова. – капэзэ – это Красноярский пивной завод. – Га-а-а-а!» (пик речевого конфликта).

В это время с возгласом «Прекратить!» ворвался в столовую Валериан Иванович…Он не дал развернуться дальнейшим событиям и увёл Ненилу Романовну Хлобыст.

Текст содержит 2 ситуативных события, последовательно порождающих в цепи и 2 речевых конфликта.

Собственно конфликтным коммуникативным событием является эпизод совещания в гороно. Зарождение конфликта началось во время заведывания Ненилы Романовны детдомом. Ненила Романовна, став инспектором гороно, искала случая выразить своё недовольство «мэтодами» воспитания новоиспеченного заведующего детдомом Репнина и даже предложила новую кандидатуру. Речевой конфликт носит однонаправленный характер, так как Валериан Иванович занял позицию стороннего наблюдателя, понимая, что «его участь давно решена. Валериан Иванович сидел один, на отлете, как бы заранее и добровольно определив себе месть подсудимого». Докладывала Ненила Романовна: «Неформальная обстановка в детдоме создалась из-за панибратского какого-то, извиняюсь за выражение, бабьего отношения к воспитанникам со стороны заведующего». – Он отхлестал штанами одного воспитанника по морде. Паясничал тот…– вставил Ступинский». – Разве? Я этого не знала! – удивилась Ненила Романовна. – Когда это было? – Во время обыска! – Обыск был без меня, я инспектировала школы, – пояснила Ненила Романовна. – А ребятня – кассу! – хмыкнул Ступинский (зарождение речевого конфликта).

- Я заканчиваю, товарищи, - дрогнувшим от обиды голосом заключила Хлобыст. – Надо оздоровить обстановку в детдоме решительным образом, или там откроется резня.

- Если этим дамочкам власть да волю, – подумал Ступинский, – они устроят смех и горе»…Он попросил слова…, прямо и твердо пресёк попытку заменить Репнина человеком, только-только закончившим училище (пик конфликта).

- Пусть новенькая преподавательница посмотрит, попрактикуется, приобретет опыт и, глядишь, со временем заменит Репнина…

- Ах ты, борец за справедливость! Хитер, однако, весьма хитер! – удивился Валериан Иванович. Ишь как ловко вокруг пальца обвёл начальшу-то! Чисто сделал, что хотел, и не обидел как будто никого при этом…» (Разрешение конфликта).

Ступинский сыграл роль «третейского судьи», существенно повлияв на ход речевого конфликта. На его пике в словесной игре Ступинский меняет ход будто бы предопределенного события в пользу Репнина.

Коммуникативное событие завершилось, речевой конфликт погашен, но утверждать, что конфликт между Хлобыст и Репниным со Ступинским разрешен, нельзя, так как каждый из участников педагогического конфликта остался при своем мнении.

В итоге анализа можно сказать, что речевой конфликт в большинстве случаев связан с конфликтным ситуативным событием причинно-следственной связью. Коммуникативным событием он является в специфических ситуациях: совещаниях, беседах.

По средствам выражения, вербальным и невербальным, эти разновидности соотношений речевого конфликта с событием полностью идентичны.