Конфликт в лингвистических категориях

Невозможно описать гармоничное общение без выявления таких его качеств и свойств, которые вносят дисгармонию в речевые действия коммуникантов, разрушают понимание, вызывают негативные эмоциональные и психологические состояния партнеров коммуникации. В поле внимания исследователей в этом случае включаются такие явления, как коммуникативный сбой (Е.В. Падучева), коммуникативный провал (Т.В. Шмелева), коммуникативная неудача (Б.Ю. Городецкий, И.М. Кобозева, И.Г. Сабурова, Е.А. Земская, О.П. Ермакова), коммуникативная помеха (Т.А. Ладыженская), языковой конфликт (С.Г. Ильенко), речевой конфликт и др. Эти явления маркируют отрицательное поле коммуникативного взаимодействия. Для обозначения различного рода сбоев и недоразумений в ходе речевого общения чаще всего в специальных исследованиях используется термин «коммуникативная неудача», под которым понимается полное или частичное непонимание высказывания партнером коммуникации, т.е. неосуществление или неполное осуществление коммуникативного намерения говорящего [Городецкий, Кобозева, Сабурова, 1985, с. 64–66]. К коммуникативной неудаче, согласно концепции Е.А. Земской и О.П. Ермаковой, относится также и «возникающий в процессе общения не предусмотренный говорящим нежелательный эмоциональный эффект: обида, раздражение, изумление» [Ермакова, Земская, 1993, с. 31], в котором, по мнению авторов, и выражается взаимное непонимание партнеров коммуникации.

Не всякая коммуникативная неудача вырастает в коммуникативный конфликт. Коммуникативные неудачи, сбои, недоразумения могут быть нейтрализованы в процессе коммуникации с помощью дополнительных речевых шагов: переспросов, уточнений, пояснений, наводящих вопросов, переформулирования, – в результате чего может быть осуществлено коммуникативное намерение говорящего. Конфликт подразумевает столкновение сторон, состояние противоборства партнеров в процессе коммуникации по поводу несовпадающих интересов, мнений, коммуникативных намерений, которые выявляются в ситуации общения. Речевой конфликт имеет место тогда, когда одна из сторон в ущерб другой сознательно и активно совершает речевые действия, которые могут выражаться соответствующими – негативными – средствами языка и речи. Такие речевые действия говорящего – субъекта речи, адресанта – определяют речевое поведение другой стороны – адресата: он, осознавая, что указанные речевые действия направлены против его интересов, предпринимает ответные речевые действия против своего собеседника, выражая отношение к предмету речи или собеседнику. Эта противонаправленная интеракция и есть речевой конфликт.

Конфликт как реальность жизни является объектом исследования многих наук. Для лингвиста важнейшей задачей является установление отрицательного денотативного пространства речевого общения и факторов, обусловливающих зарождение, развитие и разрешение речевого конфликта. Решение такой задачи возможно при выявлении средств и способов, используемых коммуникантами для обеспечения или разрушения гармоничного общения.

Актуальность предлагаемой к обсуждению проблемыопределяетсянеобходимостью разработки теоретических основ и практических методик исследования данных типов коммуникативного поведения. В центре внимания лингвистов оказывается «человек говорящий», который погружен в широкий социокультурный контекст и речевая деятельность которого кумулирует в себе определенные состояния этого контекста.

Изменение в парадигме языкознания закономерно выводит лингвистические исследования на ширококонтекстное изучение общих закономерностей функционирования диалогических текстов, жанров повседневной речевой коммуникации, обращение к тексту как воплощению интенций адресанта и адресата, на выявление факторов, обусловливающих конфликтный или гармоничный тип речевого взаимодействия. В свою очередь, это позволяет выявить предпочтения коммуникантов в межличностном общении, мотивы выбора средств и способов достижения интенций говорящих, принятые в данном социуме нормы поведения, пути достижения эстетического эффекта взаимодействия и в связи с этим определить причины возникновения коммуникативных неудач и речевых конфликтов, а также определить пути гармонизации потенциально и реально конфликтного общения.

Как указывалось ранее, речевой конфликт – это состояние противоборства участников конфликта, в результате которого каждая из сторон сознательно и активно действует в ущерб противоположной стороне, эксплицируя свои действия вербальными и прагматическими средствами. Поскольку экспликация существующих между двумя сторонами противоречий происходит чаще всего на вербальном и речедеятельностном уровнях, то актуальным становится изучение речевого поведения участников данного типа взаимодействия с точки зрения средств и способов выражения данных противоречий. Однако материальное выражение конфликтных отношений субъектов речи в акте коммуникации в виде конкретных языковых и речевых структур является отражением определенного их докоммуникативного состояния (интересов, позиций, взглядов, ценностей, установок, целей и т.п.). Вместе с тем предполагается, что речевой конфликт закреплен за типовыми сценариями речевой коммуникации, существование которых обусловлено социальным опытом и правилами речевого поведения, установленными в данном лингвокультурном сообществе.

В сознании носителя языка речевой конфликт существует как некая типовая структура – фрейм. Фрейм «конфликт» представляет особую стереотипную ситуацию и включает в себя обязательные компоненты отражающего объекта (верхний уровень фрейма «конфликт»): участники конфликтной ситуации, чьи интересы находятся в противоречии; столкновение (целей, взглядов, позиций, точек зрения), выявляющее их противоречие или несоответствие – речевые действия одного из участников конфликтной ситуации, направленные на изменение поведения или состояния собеседника и сопротивление речевым действиям другого участника посредством собственных речевых действий; ущерб (последствия), который наносится речевыми действиями участника и который испытывает другой в результате указанных речевых действий. Необязательные компоненты фрейма «конфликт» (нижний уровень) могут быть представлены следующими слотами: временная протяженность, отражающая нарушения временной последовательности, характерной для стандартного описания ситуации; пространственная протяженность, связанная с нарушением пространственного представления о речевой ситуации и вносящая обман в коммуникативные ожидания одного из участников ситуации общения; третье лицо, которое может не быть непосредственным участником конфликта, но быть его виновником, пособником, подстрекателем или «третейским судьей» и существенно влиять на исход коммуникативной ситуации. Фрейм «конфликт» закрепляет стандартные способы действий, регулируя речевое поведение его участников через структуру знаний о данном фрейме.

Конфликт как протекающее во времени коммуникативное событие может быть представлено в динамике. Единицами для такого представления являются, во-первых, сценарий, отражающий развитие в рамках стереотипной ситуации «основных сюжетов» взаимодействия, и, во-вторых, речевой жанр с прописанными лингвистическими структурами. Сценарная технология дает возможность проследить стадии развития конфликта: его зарождение, созревание, пик, спад и разрешение. Анализ конфликтного речевого жанра показывает, какие языковые средства выбрали конфликтующие стороны в зависимости от своих интенций, замыслов, намерений и целей. Сценарий закрепляет стандартный набор способов действий и их последовательность в развитии коммуникативного события, а речевой жанр строится по известным тематическим, композиционным и стилистическим канонам, закрепленным в лингвокультуре. Знание сценариев конфликтного типа взаимодействия и соответствующих речевых жанров обеспечивает предсказуемость речевого поведения в ситуациях общения и имеет объяснительную силу для распознавания конфликта, а также прогноза и моделирования коммуникантами как самой ситуации, так и своего поведения в ней. Поскольку фрейм, сценарий и речевой жанр закрепляют стереотипный набор обязательных компонентов, способов действий и их последовательность, то это дает возможность выявить структуру коммуникативных ожиданий участников речевого события, избежать неожиданностей, непредсказуемости в общении, а это, в свою очередь, исключает возможность конфликтного развития взаимодействия.

Однако, несмотря на стереотипность и предсказуемость развития коммуникативного события, заданные сценарием в рамках того или иного речевого жанра, конкретные речевые действия говорящего не оказываются однотипными. Носитель языка – языковая личность – обладает собственным репертуаром средств и способов достижения коммуникативных целей, применение которых ограничено рамками заданного жанра, но свобода выбора у говорящего, тем не менее, существует. В связи с этим развитие коммуникативно обусловленных сценариев (даже в рамках заданного жанра) разнообразно: от гармоничного, кооперативного до дисгармоничного, конфликтного. Выбор того или иного варианта сценария зависит от типа личности участников конфликта, их коммуникативного опыта, коммуникативной компетентности, коммуникативных установок, коммуникативных предпочтений.

Обмен речевыми действиями участников общения имеет свое название в коммуникативной лингвистике – коммуникативный акт. Он имеет свою структуру и содержание. В конфликтном коммуникативном акте (ККА) структура и содержание речевых действий определяется рядом несоответствий и противоречий, которые имеются между участниками. В докоммуникативной фазе ККА – назревание конфликта – происходит осознание его участниками имеющихся противоречий между их интересами (взглядами, мотивами, установками, целями, кодексом взаимоотношений, знаниями), оба субъекта начинают ощущать конфликтность ситуации и готовы предпринять речевые действия друг против друга. В коммуникативной фазе – созревание, пик и спад конфликта – происходит реализация всех докоммуникативных состояний субъектов: обе стороны начинают действовать в своих интересах в ущерб другой стороне путем применения конфликтных языковых (лексических, грамматических) и речевых (конфронтационных речевых тактик, соответствующей невербалики) средств. Посткоммуникативная фаза – разрешение конфликта – характеризуется последствиями, вытекающими из предыдущих стадий: нежелательные или неожиданные речевые реакции или эмоциональные состояния конфликтующих сторон, качество которых характеризуется степенью «вредоносности» применяемых конфликтных средств участниками ККА.

В основе речевого поведения участников конфликта лежат речевые стратегии. Типология стратегий может быть построена на разных основаниях. Мы предлагаем типологию, в основе которой лежит тип диалогического взаимодействия по результату (исходу, последствиям) коммуникативного акта – гармония или конфликт. Если собеседники осуществили свои коммуникативные намерения и при этом сохранили «баланс отношений», – значит, общение строилось на основе стратегий кооперации. Взаимодействие партнеров коммуникации в этом случае представляет собой нарастающее подтверждение взаимных ролевых ожиданий, быстрое формирование у них общей картины ситуации и возникновение эмпатической связи друг с другом. Напротив, если коммуникативная цель не достигается, а общение не способствует проявлению положительных личностных качеств субъектов речи, то акт коммуникации регулируется стратегиями конфронтации. При осуществлении такого варианта взаимодействия происходит одностороннее или обоюдное неподтверждение ролевых ожиданий, расхождение партнеров в понимании или оценке ситуации и возникновение антипатии друг к другу. К стратегиям кооперации относятся стратегии вежливости, искренности и доверия, близости, сотрудничества, компромисса и др. Они способствуют эффективному поведению участников коммуникации и полноценной организации речевого взаимодействия. К конфронтационным стратегиям относятся инвективная стратегия, агрессии, насилия, дискредитации, подчинения, принуждения, разоблачения и др., реализация которых, в свою очередь, вносит дискомфорт в ситуацию общения и создает речевые конфликты.

Стратегический замысел участника конфликтного взаимодействия определяет выбор тактических приемов для его реализации – речевых тактик. Между речевыми стратегиями и речевыми тактиками существует жесткая соотнесенность. Для реализации кооперативных стратегий используются соответственно тактики кооперации: предложения, согласия, уступки, одобрения, похвалы, комплимента и др. Стратегии конфронтации связаны с конфронтационными тактиками: угрозы, запугивания, упрека, обвинения, издевки, колкости, оскорбления, провокации и др.

Существуют двузначные тактики, которые могут быть как кооперативными, так и конфликтными в зависимости от того, в рамках какой стратегии используется данная тактика. К таким тактикам относится, например, тактика лжи. Она выполняет кооперативную функцию при реализации стратегии вежливости, цель которой «не навредить» партнеру, «поднять» своего собеседника. В то же время данная тактика может быть конфликтным средством при использовании ее в рамках стратегий конфронтации, например стратегии дискредитации. К двузначным тактикам относятся также тактики иронии, лести, подкупа и др.

Речевая стратегия связана с планированием речевого поведения. Большую роль в этом процессе играют личностные качества субъектов речи. Личностные структуры не изолированы от более широкого социокультурного контекста, они тесно взаимодействуют. Поэтому коммуникативный акт определяется тем, насколько участники взаимодействия соотносят его с социальными характеристиками ситуации в целом. Исследование закономерностей человеческого общения предполагает включение каждого конкретного высказывания, фрагмента текста в более широкий контекст, в более глобальную систему, которую мы называем национально-культурным контекст. Говоря о национально-культурном контексте, мы имеем в виду русское национально-культурное пространство.

С одной стороны, национально-культурное пространство, выступая в сознании человека формой существования национальной культуры, является регулятивом, определяющим восприятие действительности, частью которой является человеческое общение. С другой стороны, каждый человек – представитель национально-культурного сообщества – имеет собственное пространство, которое он заполняет значимыми для него сущностями. Среди этих сущностей есть такие, которые являются достоянием практически всех членов национально-культурного сообщества, а есть специфичные, значимые только для данного индивида. Таким образом, существует индивидуальное национально-культурное пространство и общечеловеческое. Какую функцию они выполняют в регулировании общения? Всякое общество вырабатывает свою систему социальных кодов в той или иной ситуации общения. Этот набор типовых программ речевого поведения регламентируется нормами, конвенциями и правилами, выработанными в русской лингвокультуре. Общество заинтересовано в соблюдении и сохранении стандартов и образцов. Однако социально одобренные программы поведения никогда не покрывают всей сферы поведения человека в обществе. И тогда мы говорим об индивидуальных особенностях речевого поведения, его разнообразии и вариативности. Эта область речевого поведения обычно становится предметом исследования лингвиста, когда он пытается ответить на вопросы: «Какие значимые закономерности речевого общения были нарушены?», «Есть ли противоречия между установленными обществом нормами и индивидуальными реализациями общения?». Таким образом, исследуется модель поведения индивида, включенная в широкую социальную и национально-культурную парадигму.

Модели речевого поведения могут существовать на различных уровнях обобщения. Это индивидуальные (личные) модели. Они могут стать значимыми для других людей, оказавшихся в незнакомой коммуникативной ситуации, поскольку «могут быть оторваны от контекста конкретной ситуации и стать более абстрактными, т.е. превратиться в социально значимые сценарии стереотипного знания» [Дейк ван, 1989, с. 276]. Каждый человек участвует в коммуникативных событиях и создании текстов, а значит, и различных моделей речевого поведения, ориентируясь на значимые для него и данного социума идеалы, ценности, нормы поведения. Каждая из моделей несет информацию для пользователей языка, осуществляющих оценку и выбор этих моделей. Задача же общества (в лице отдельных его представителей – субъектов коммуникации, чье влияние на формирование образцовых моделей значимо) заключается в том, чтобы предложить конкретным индивидам такие модели, которые необходимо включить в систему их речевой деятельности, в их «базу данных». Данные модели могли бы быть обогащены «посредством индивидуальных вкладов» [Леонтьев, 1979, с. 135] и впоследствии послужить образцами для практического осуществления речевого поведения. Это должны быть позитивные модели, отражающие способы цивилизованного поведения в различных ситуациях, особенно опасных, угрожающих гармоничным отношениям между участниками коммуникации. Знание вариантов речевого поведения проявляется прежде всего в осознании альтернативных речевых действий, оно необходимо для осуществления практического выбора адекватного варианта и способствует выработке навыков эффективного их использования в каждый специфический момент общения. Отсутствие таких знаний неизбежно приведет к неуместности и нецелесообразности тех или иных речевых действий, к неумению согласовывать свои практические речевые действия с действиями партнера, адаптироваться к ситуации общения.

Существует несколько типов диалогического взаимодействия в конфликте. Одним из типов такого взаимодействия является обоюдный конфликт, когда коммуникант ведет себя агрессивно, нападает на другого, и тот отвечает ему тем же. Второй тип диалогического взаимодействия – это однонаправленный конфликт, когда один из коммуникантов, на которого направлены конфликтные действия, устраняется от конфликтного воздействия, не предпринимая никаких ответных шагов.Третий тип диалогического взаимодействия в конфликте – гармонизирующий. Он характеризуется тем, что один из участников ККА невыдержан, агрессивно активен в противодействии, а другой доброжелателен и не менее активен в стремлении снять напряжение, погасить конфликт.

В зависимости от типа конфликтной ситуации используются различные модели гармонизирующего речевого поведения: модель предупреждения конфликта, модель нейтрализации конфликта и модель гармонизации конфликта. Эти модели имеют различную степень клишированности в силу множественности параметров и компонентов ККА, отражающих объективную сложность планирования речевого поведения в нем. В большей степени моделированию подлежит речевое поведение в потенциально конфликтных ситуациях. Данный тип ситуаций содержит провоцирующие конфликт факторы, которые не обнаруживаются явно: нет нарушений культурно-коммуникативного сценария, нет маркеров, сигнализирующих об эмоциогенности ситуации, а лишь известные собеседникам импликатуры свидетельствуют о наличии или угрозе возникновения напряженности. Владеть ситуацией, не давая ей переходить в зону конфликта, – значит знать эти факторы, знать способы и средства их нейтрализации и уметь их применять. Данная модель была выявлена на основе анализа побудительных речевых жанров просьбы, замечания, вопроса, а также оценочных ситуаций, потенциально угрожающих партнеру по коммуникации. Она может быть представлена в виде когнитивных и семантических клише: собственно побуждение (просьба, замечание и т.п.) + причина побуждения + обоснование важности побуждения + этикетные формулы.Семантическая модель: Пожалуйста, сделай (не делай) это, потому что…. Мы назвали ее моделью предупреждения конфликта.

Второй тип ситуаций – ситуации конфликтного риска – характеризуются тем, что в них налицо отклонение от общекультурного сценарного развития ситуации. Это отклонение сигнализирует об опасности приближающегося конфликта. Обычно ситуации риска возникают в случае, если в потенциально конфликтных ситуациях партнер по коммуникации не использовал в общении модели предупреждения конфликта. Следовательно, в ситуации риска, по крайней мере, один из коммуникантов должен осознать опасность возможного конфликта и найти способ адаптации. Модель речевого поведения в ситуациях риска назовем моделью нейтрализации конфликта. Данная модель включает целую серию последовательных мыслительных и коммуникативных действий и не может быть представлена единой формулой, поскольку ситуации риска требуют дополнительных усилий по сравнению с потенциально конфликтными ситуациями и более разнообразных речевых действий от коммуниканта, стремящегося гармонизировать общение. Его поведение – это ответ на действия конфликтующей стороны, и то, как он будет реагировать, зависит от способов и средств, которые применяет конфликтующий. А поскольку действия конфликтанта могут быть трудно предсказуемыми и разнообразными, то и поведение второй стороны, гармонизирующей общение, более вариативно и более творческое. Тем не менее, типизация речевого поведения в ситуациях этого типа возможна на уровне выявления типовых, гармонизирующих общение речевых тактик: тактики говорящий знает, а их комбинации составляет сам. Такое речевое поведение можно сравнить с шахматной игрой, когда игрок, зная, как ходят шахматные фигуры, комбинирует игру, делая ход за ходом в зависимости от того, как складывается ситуация на шахматном поле. Поведение коммуникантов в ситуациях данного типа требует от них владения богатым репертуаром конструктивных тактик и умения творчески их использовать. Это высший уровень коммуникативной компетентности человека говорящего.

Третий тип ситуаций – собственно конфликтные, в которых эксплицируются различия в позициях, ценностях, правилах поведения и т.п., образующие потенциал противостояния. Конфликт определяется неречевыми структурами, в связи с чем трудно ограничиться рекомендациями только речевого плана. Необходимо учитывать коммуникативный контекст ситуации. Как показал анализ различных конфликтных ситуаций, люди, столкнувшись со стремлениями и целями других людей, которые оказались несовместимыми с их собственными стремлениями и целями, могут воспользоваться одной из трех моделей поведения. Первая модель – «Подыгрывание партнеру», цель которой – не обострять отношения с партнером, не выносить имеющиеся разногласия или противоречия на открытое обсуждение, не выяснять отношения. Уступчивость и сосредоточенность на себе и на собеседнике – главные качества говорящего, необходимые для общения по данной модели. Применяются тактики согласия, уступки, одобрения, похвалы, обещаний и т.п. Вторая модель – «Игнорирование проблемы», суть которой заключается в том, что говорящий, неудовлетворенный ходом развития общения, «конструирует» ситуацию, более благоприятную для себя и своего партнера. Речевое поведение коммуниканта, выбравшего данную модель, характеризует применение тактик умолчания (молчаливое разрешение партнеру самостоятельно принять решение), ухода от темы или смены сценария. Использование данной модели наиболее целесообразно в ситуации открытого конфликта. Третья модель одна из самых конструктивных в конфликте – «Интересы дела прежде всего». Она предполагает выработку взаимоприемлемого решения, предусматривает понимание и компромисс. Стратегии компромисса и сотрудничества – основные в поведении участника коммуникации, использующего эту модель, – реализуются с помощью кооперативных тактик переговоров, уступок, советов, согласий, предположений, убеждений, просьб и т. п.

Модели речевого поведения абстрагированы от конкретных ситуаций и личного опыта и за счет «деконтекстуализации» позволяют охватить широкий спектр однотипных ситуаций общения, имеющих ряд первостепенных параметров (все учесть невозможно). Любая модель является более простым конструктом по сравнению с отражаемым объектом. Это в полной мере касается спонтанной речевой коммуникации. Вместе с тем предложенные нами модели речевого поведения фиксируют такой тип обобщения, который позволяет, на наш взгляд, использовать их в практике речевого поведения, а также в методике обучения бесконфликтному общению.

Вот так мы себе представляем основные лингвистические категории такого многогранного и сложного феномена, как конфликт.