Глава 12. Август, 1996 год. Малфой-мэнор

ГРЕЙНДЖЕР
- Нарцисса, как ты утром нас напугала!
Женщина опустила голову и задумалась.
- Драко рассказал тебе о Маргарите, - она толи спросила, толи констатировала факт. – Моя маленькая девочка, она была такая добрая, такая наивная… Не могу понять, почему ушла именно она, а не я…
Я испугалась, как бы не начался рецидив.
- Ты нужна Драко.
- Драко? – она подняла на меня взгляд, полный слез. – Ты серьезно? Зачем я ему, он уже взрослый парень, и мало прислушивается к моему мнению.
- Я же вижу – он любит тебя, мне кажется, что ты единственная, кого он любит.
- Любит… Конечно, он меня любит. Только я все меньше значу в его жизни. Все больше влияния приобретает Люциус.
- Это нормально, - я удивлялась сама себе: подумать только – защищаю Малфоя перед его собственной матерью. – Мальчишкам ближе отцы.
- Мне не всегда нравится, что Люциус предлагает нашему сыну. Ты не подумай, что я жалуюсь, вовсе нет. Люциус хочет для семьи только лучшего. Конечно, мы оба любим своего сына, тем более что он у нас теперь единственный. Но при этом каждый из нас любит Драко по-своему. Если я люблю его просто потому, что я его мать, то для Люциуса большую роль Драко имеет как продолжатель рода, наследник, преемник имени и чести семьи. А еще как борец с «грязнокровками». Он хочет, чтобы мальчик шел по его стопам, но зачастую не думает о том, куда это может привести. Это я настояла, чтобы Драко учился в Хогвартсе, а не в Дурмстранге, где Тёмные искусства изучаются глубже, и нет маглорожденных студентов. Я на первом курсе каждую неделю отсылала ему всевозможные лакомства, чтобы сын мог поделиться ими со своими друзьями - настоящими друзьями, которых у него так и не появилось. На втором курсе я умоляла Люциуса не покупать летающие мётлы всей команде Слизерина, но он все равно сделал по-своему. Разве Драко стало от этого легче? Разве у него стало меньше недоброжелателей? На третьем курсе просила подумать, прежде чем подписывать смертный приговор какому-то гиппогрифу, не помню, как его звали…
- Клювокрыл, – подсказала я.
Она кивнула:
- Но мои слова ушли на ветер. На пятом я умоляла сына не вступать в Инспекционную дружину, но опять повлиял отец – и снова ненависть окружающих. Я ничего не могу сделать. Драко с детства восхищался отцом и, как мог, старался быть похожим на него. Знаешь, какая любимая пословица у Люциуса: Если не хочешь, чтоб тебя предавали – не заводи друзей! Поэтому Драко всегда один. Я боюсь за сына. А мне так хочется видеть его счастливым. И я на все пойду, чтобы уберечь его от несчастий.
Я удивилась, насколько она откровенна со мной. Было и приятно, и немного не по себе.
- Знаешь, Гермиона, - Нарцисса вдруг резко сменила тему. - Ты должна понять, что когда ты уедешь отсюда, то в следующий раз, если вдруг мы снова встретимся, я не узнаю тебя, я не буду иметь права тебя узнать.
- Хорошо, - кивнула я. – Тогда и ты заранее извини мое равнодушие.
- Ты должна забыть все, что с тобой… с нами здесь происходило, все, что ты видела, и слышала, и поняла…
- Хорошо, я забуду.
- Но, если честно, мне очень жаль.
- Да, жаль.
- Ты хорошая девушка, мне больно думать, что мы с тобой по разные стороны войны.
- Страшной войны, бессмысленной. Люди убивают друг друга только потому, что в их жилах течет разная кровь. А она одинаковая у нас всех – алая!
- Ты мне очень нравишься. Я надеюсь, что и Драко когда-нибудь изменит свое отношение к тебе.
- Вряд ли.
- Да, вряд ли, – согласилась она. – Может быть, зря я с тобой так откровенна. Меня ведь тоже в детстве учили: Не открывай никому своего сердца – и на него никто не наступит! Но знаешь, я ни о чем не жалею. Я уже так давно ни с кем не говорила по душам. Я все время одна, и так же одинока, как и мой сын.
- А мне мама говорила «Черствое сердце – мертвое сердце». Я сознаюсь, Нарцисса, что раньше была о тебе не очень лестного мнения – помнишь нашу встречу на Чемпионате? Я рада, что ошибалась. У тебя не мертвое сердце.
Да, оно у нее живое, и оно кровоточит.
- А хочешь, я покажу тебе могилу Маргариты? – предложила вдруг она. – Ты ведь еще не видела наш семейный склеп.
И миссис Малфой потянула меня за руку.

В фамильном склепе Малфоев было жутко холодно, даже не смотря на огромное количество горящих свечей. По каменным надгробиям можно было изучать родословную семьи. Нарцисса вела меня мимо роскошных могил и рассказывала о тех, кто здесь захоронен.
- Фамилия «Малфой» - французского происхождения, известна с очень давних времен. В средние века так (malefica) называли ведьм. Я сама мало кого тут знаю – я ведь из Блэков. Мой сын смог бы перечислить гораздо больше своих родственников - до десятого или двенадцатого колена, я - нет. Первым из известных мне представителей нашей фамилии я могу назвать Гипериона Малфоя, прадеда Драко. Вот его могила. А здесь покоится его жена – Друэлла Малфой, урожденная Крэбб. Тут похоронен Абраксас Малфой, мой свекор. Очень жесткий и требовательный мужчина, даже деспотичный, должна я тебе сказать. Он заболел драконьей оспой в уже зрелом возрасте, а это почти всегда смертельный исход. Его жена умерла молодой, оставив мужа одного воспитывать маленького сына – Люциуса. Вот и она – Регина Малфой фон Вестфаллен, немка по происхождению. Так что в крови Драко намешаны и английские, и французские, и немецкие корни. Регина была очень красива. Кстати, у Драко ее глаза – пепельно-серые.
Я остановилась у надгробия немецкой аристократки. На могиле бабушки Малфоя-младшего были высечены слова: Reine Blut - ü ber alles!
- Как это переводится? – я подняла взгляд на Нарциссу.
- «Чистая кровь – превыше всего!»
- Понятно.
Что-то типа «Полюбите грязнокровок!» здесь вряд ли бы появилось! Стоп!... Нечто подобное про чистую кровь я уже где-то видела. Причем, не так давно. Вот только где? А! Точно! В доме Сириуса. На огромном гобелене золотой ниткой было вышито «БЛАГОРОДНЕЙШЕЕ И ДРЕВНЕЙШЕЕ СЕМЕЙСТВО БЛЭКОВ», а чуть ниже шел девиз – «Чистота крови навек». Везде одно и тоже.
- Здесь оставлены места для меня, Люциуса, Драко и его детей, - Нарцисса продолжала свою странную экскурсию. Она говорила так спокойно о таких жутких вещах. Меня пробрала внутренняя дрожь - я вообще старалась никогда не думать о смерти.
- А это последний приют моей маленькой Марго, - женщина остановилась у могилки, украшенной живыми цветами. На ней сидели и пялились на нас пустыми глазами-пуговками плюшевые медвежата и куклы с фарфоровыми лицами.
Нарцисса поправила венок, посадила поближе к другим игрушкам упавшего зайца с грустными глазами.
- Знаешь, я хорошо помню, как она родилась. Роды в чистокровных волшебных семьях – это сложный многодневный магический ритуал. Время предполагаемых родов всегда окружено тайной. Об ориентировочной дате появления ребенка на свет знает очень ограниченное количество человек – сама роженица, ее мать или свекровь, и повитуха, которая приравнивается к домашнему доктору. Нашу семейную акушерку зовут Патрисия Долсон, ей уже более ста пятидесяти лет, она потомственная повитуха и приняла не одно поколение Малфоев.
Я заинтересованно слушала ее – вдруг вспомнила, что Дамблдор просил нас выяснить, что такое родовая магия чистокровных семей. И то, что сейчас мне рассказывает Нарцисса, может пригодиться для написания курсовой после окончания практики.
- Женщина в момент родов открыта, и в это время и ей, и ребенку может быть нанесен огромный вред. Поэтому их и прячут от посторонних глаз. Я рожала Маргариту в одном из наших поместьев на берегу океана, подальше от городского шума и людей. Дом и стены несут в себе родовую защиту и помогают уберечь младенца от сглаза. Она родилась такой крошечной и сморщенной, как старушка. Я первое время даже боялась к ней прикасаться, не то что брать на руки. Если бы не миссис Долсон и не эльфы, не знаю, как бы справилась. А потом она стала такой милой, очень резвой и безумно отчаянной шалуньей. Ей все сходило с рук – из Люциуса веревки вила. Не уберегли мы ее…
Нарцисса уже не плакала. Просто как-то сразу постарела, прямо на глазах.
- Пойдем! – я потянула ее к выходу. Тяжелая атмосфера склепа и пропитанный плавленым воском воздух давил на нервы.
Женщина послушно направилась за мной.
Я привела ее к своей любимой беседке в саду и старым скрипучим качелям. Теперь я знала, кому они принадлежат, кто качался на них высоко-высоко, до самого синего неба.

- Нарцисса, объясни мне, пожалуйста, что такое родовая магия? Я много слышала об этом, но разрозненные кусочки мозаики никак не укладываются в общую картинку.
Она задумалась, медленно раскачиваясь:
- Ох, и задала ты мне задачку, Гермиона! Хорошо, объясню, как сумею. Я понимаю так, что родовая магия – это некая информация, которая переходит из рода в род, от поколения к поколению. Она не дается извне, а передается в древних чистокровных семьях с молоком матери. Это определенные правила и обычаи, традиции и магические ритуалы. Они пронизывает нашу жизнь насквозь. Это как замкнутый круг, однажды сомкнутый; цепь, из которой нельзя удалить ни одного звена. Все взаимосвязано: рождение, имянаречение, взросление, занятия при жизни, любовные связи и брак, дети, их воспитание, смерть с погребальным обрядом. Всего не объяснишь вот так, за пять минут. Нужно родиться в чистокровной семье, чтобы понять это.
- Значит, родовая магия – это просто жизнь в семье?
- Нет, не так, это значительно шире, чем проживание под одной крышей, это проблема взаимодействий и влияний внутри семьи и рода. Родовая магия – это наука любви, проходящая через поколения.
- Как сложно!
- Нет, не очень, если знаешь это с детства. Для нас это обыденность. Спроси меня, откуда я знаю тот или иной ритуал – не отвечу, потому что не помню.
Нарцисса отклонилась назад и подставила солнцу свое бледное, не знающее загара, лицо. Я присела рядом на низенькую скамейку с кованными железными ножками:
- Расскажи о своей семье…
Женщина внимательно посмотрела на меня:
- Зачем это тебе, не пойму. Я обычная волшебница, ничего особенного.
- Ну, я же тебе рассказывала о своих родителях!
- Хорошо, – послушно согласилась она. - Меня воспитывали так, что я с самого раннего детства готовилась к главной своей миссии в жизни – стать женой и матерью чистокровного мага. В моей семье главным всегда был отец. Мама выступала в роли хранительницы домашнего очага и занималась домом и детьми. Она никогда не перечила мужу и во всем его слушалась. Слово старших в нашей семье – закон. Кто в молодости соблюдал заповедь " почитай отца и мать ", тот в старости получает щедрые дивиденды от своих детей. В древних чистокровных семьях воспитывают инициативных и заботливых сыновей и послушных дочерей.
- А как же тогда Андромеда, твоя сестра? – не поверила я ей.
- Я не осуждаю сестру – ее безумная любовь сломала все препоны и запреты. Она, наверное, сошла с ума, если решила порвать со своей семьей. Я бы никогда так не поступила – я не такая.
- Не такая смелая?
- Не такая глупая. Жить без защиты рода – страшно.
- Но это же патриархальные устои, девятнадцатый век! Женщина имеет право на голос, на свое мнение.
Нарцисса покачала головой:
- Не знаю, не уверена в этом! Гермиона, не смотри на меня такими удивленными глазами! Пусть ты назвала нас патриархальными, но именно в наших семьях нет конфликта авторитетов и мнений между супругами. Жена всегда подчинена мужу. Поэтому чистокровные мужчины из древних магических родов выбирают женщину только из своего круга, воспитанную подобным образом. Жена в такой семье более защищена, чем в иных условиях.
- Это почему?
- Потому что наши семьи дают женщине стабильный брак с заботливым мужем, признают только серьёзные отношения. Мы женимся или выходим замуж один раз - " доколе смерть не разлучит нас". Брак – это навсегда. Мы не разводимся! Покажи мне хоть одну чистокровную семью, где супруги бы развелись. Даже среди предателей крови таких нет. Жене не нужно бояться, что муж бросит её – его с детства научили нести ответственность за своих близких.
- А если измена?
- Прелюбодеяние одного из супругов не является причиной для развода, также как и психическое заболевание. Изменщика ждет жестокое наказание…
Да уж, представляю себе, одним «Круциатусом» тут явно не обойдется!
- … А сумасшедшего – клиника, - Нарцисса продолжала свой рассказ. - Но муж не оставит больную жену, и наоборот. Он всегда будет заботиться о ней.
- В наших семьях, - продолжала защищать свои устои миссис Малфой, - дети получают хорошее домашнее воспитание. Возьми, к примеру, Драко. Он отлично знает немецкий и французский – это языки его предков по отцовской линии, с детства занимался танцами, верховой ездой, музыкой. В обучение входили этикет, полеты на метле, основы волшебных наук – зельеваренье, травология, заклинания. Кроме того, чистокровная семья воспитывает в мужчине настоящее лидерство, столь необходимо для успеха в жизни.
- А вы сами выбираете себе мужей?
- Долг любящей дочери – выйти замуж за парня, предложенного родителями, даже если она и не чувствует к нему влечения.
- Значит, Люциуса Малфоя для тебя выбрал отец? – не удержалась я и задала-таки мучавший меня вопрос.
- Да. Это была хорошая партия во всех отношениях.
- А как же любовь?
- А кто сказал, что в наших семьях нет любви?! – Нарцисса весело рассмеялась, видя мое недоуменное лицо. - Ведь, что такое любовь - привязанность к человеку, доверие и уважение. Я люблю своего мужа, не сомневайся! А есть еще материнская любовь, тебе пока не понять этого – ты так молода. Но поверь мне – любовь к своему ребенку ничуть не уступает по силе любви к мужчине, а может быть она даже глубже.

МАЛФОЙ
Наконец-то я застал ее в гостиной совершенно одну. Без Грейнджер.
- Привет, мам, как ты себя чувствуешь?
- Спасибо, дорогой, хорошо.
- Замечательно, тогда…, - я не знал, как начать неприятный разговор. - Я давно хочу с тобой серьезно поговорить. Но тебя не возможно поймать, ты не уловима.
- Догадываюсь о чем, - тихо проговорила она. - Драко, не волнуйся, все в порядке!
- В порядке? – я начал медленно заводиться. - Что ты называешь порядком – Грейнджер, которая хозяйничает здесь, словно в своем доме, или эти ваши задушевные беседы до утра, или бесконечные проблемы, которые создает в замке ее присутствие? Словно у нас без нее нет других забот!
- Успокойся, Драко! – Нарцисса тоже на полтона повысила голос. - Возьми себя в руки! Скоро все будет по-старому. Я тебе обещаю.
- Я одного не понимаю, зачем ты вообще связалась с этой девчонкой?
- Что ж тут непонятного, - пожала она плечами, – вы с отцом постоянно оставляете меня одну. Я устала от одиночества. А тут новый человек - почему бы с ним не пообщаться, не поговорить?!
- Нашла с кем общаться! – вспылил я.
- Драко, скоро ты вновь уедешь, - она снова заговорила тихо и абсолютно спокойно, - а я опять останусь одна в огромном замке. Неужели ты не можешь понять и простить мне мои маленькие слабости?
- Слабости?! А ты подумала, что мы расскажем отцу, когда он вернется домой? О милой гриффиндорской девочке в гостевой комнате на втором этаже? – мой голос был словно пропитан ядом. - О поездке в магловский театр? О конной прогулке ранним солнечным утром? Или, например, поведаем ему о твоих маленьких слабостях?!
- Не кричи! Сядь! – она указала мне на место рядом с собой на диване. – От твоего крика у меня начинает болеть голова.
Я сел, она крепко обняла меня за плечи:
- Дорогой, давай решим следующее: если вся эта многодневная практика закончится спокойно, то не зачем нам ставить в известность отца о нашей невольной гостье. Ты сам сказал, что у него и без этого проблем хватает.
- Знаешь, мама, о чем я сейчас думаю. Однажды вы случайно встретитесь с ней, и эта полоумная девчонка просто подставит тебя – бросится к тебе навстречу с поцелуями и обниманиями. У нее же на лбу написано, как она обожает тебя. И тогда вся наша конспирация не будет стоить ни кната! Да она вообще сдаст нас с потрохами!
- Нет, Драко, не бросится и не сдаст. Гермиона - умная девочка, и она правильно понимает ситуацию. Сегодня мы с ней все обсудили, я уверена, что она не наделает ошибок.
- В ней что, тоже умерла великая актриса?!
- Ты читал мой дневник?! – поразилась она.
- Читал! – откровенно признался я. – На, руби мою виноватую голову!
Я улегся к ней на колени.
- Повинную голову и меч не сечет! – она начала перебирать руками мои волосы, мурашки побежали по моей спине. Обожаю, когда она так делает! – Сегодня я тебя прощаю, негодный мальчишка! Но никогда больше к нему не прикасайся! Это слишком личное!
- Не буду! – пообещал я и тихо добавил:
- Я тоже тебя люблю, мама, и очень за тебя волнуюсь.

ГРЕЙНДЖЕР
Я сидела в библиотеке с книгой в руках, как обычно поджав под себя ноги. Солнце за окном уже садилось, в просторном зале становилось темнее, но было еще достаточно светло, чтобы разбирать буквы. Я торопилась успеть дочитать последнюю главу, чтобы не тащить пыльный том с собой в спальню.
Я вздрогнула от неожиданности, когда совсем рядом кто-то чуть слышно кашлянул. Испуганно оторвала голову от книги – передо мной стоял Малфой.
- Ну, - спросил он тихо, - как будем дальше жить?
Я спустила ноги вниз и выпрямилась:
- Не поняла, чего ты от меня хочешь?
Он отошел в сторону, взял стул с резной спинкой, принес и поставил его прямо напротив меня. Удобно откинулся на спинку и уставился своими серыми глазищами. Я отложила книгу в сторону – дочитать сегодня уже вряд ли удастся, и тоже поудобнее устроилась в кресле. Он смотрел на меня, я на него, он не произносил ни слова, я тоже молчала.
Я первая не выдержала:
- Так чего ты хочешь, Малфой?
Он оторвался от спинки стула, протянул руку, чтобы взять недочитанную мной книгу.
- «Родовая магия: обычаи и обряды»? Не знал, что у нас есть такая.
Слизеринец неторопливо принялся перелистывать страницу за страницей, но я видела, как он сквозь ресницы продолжает пялиться на меня. Что за игру он затеял?
- С самого первого дня твоего пребывания здесь, - начал он, - я усиленно думал, что сделать, чтобы ты отсюда сбежала?
- Что, так ничего и не придумал?
Он не прореагировал на мою колкость, словно и не заметил.
- Потом я начал строить в голове разные планы твоего убийства: придушить тебя где-нибудь в саду, чтоб никто не видел, столкнуть с качелей, чтобы ты переломала себе все кости, утопить в фонтане, подлить тебе за обедом что-нибудь из последних ядов, разработанных мной и отцом…
- У тебя изощренная фантазия, не проще ли Авадой…
- А еще лучше было бы затащить тебя вниз в подземелья и попробовать на тебе все те железные штучки, которые остались там с древних времен, и которые отец использует для наказания недобросовестных эльфов. Авада - это слишком быстро, хочется, чтобы ты помучалась хорошенько…
Я побледнела.
- Ты говорила, что не боишься меня…
- Не боюсь! – я пристально смотрела на него и не отводила взгляда, хотя внутренне вся напряглась и невольно сжала в кармане халата волшебную палочку. Не известно, что придет в голову этому гаду.
- Зря! Ведь все, что я говорил сейчас, может реально воплотиться в жизнь.
- Так почему же ты не воплотил до сих пор столь заманчивые планы?
Он не ответил. Я сама знала ответ – Нарцисса. А он знал, что я знаю.
- Так чего ты боишься, Грейнджер? А? На чердаке, где валяется всякий хлам, есть замечательный не очень маленький шкафчик, старинный такой, весь источенный жуками. В нем живет один миленький боггарт. Никто не знает, как он там поселился и почему до сих пор не ушел. Видимо, ему нравится у нас. Ты знаешь, что это такое боггарт, Грейнджер? Конечно, знаешь, ведь ты же у нас лучшая ученица! У тебя по СОВ одни «превосходно»! - его голос звучал издевающе-насмешливо. - Мне безумно хочется посмотреть, чего же ты боишься больше всего на свете…
Если бы я не чувствовала себя сейчас так омерзительно, то, наверное, рассмеялась бы ему в лицо. Милое привидение боггарт попался мне на экзамене по Защите от темных искусств на третьем курсе. Тогда Люпин приготовил нам массу сложных испытаний. Что бы Малфой сказал на то, что Гермиона Грейнджер больше всего на свете боится профессора МакГонагал, сообщающую, что ее лучшая студентка благополучно завалила все экзамены. Вот уж по полу бы катался от истерического смеха, услышав это!
- Малфой, почему ты так ненавидишь меня? Что я тебе сделала?
- Я не ненавижу тебя, ты ошибаешься, я презираю. Ненавидят равных, презирают низших. Я ненавижу твоего дружка Поттера. И презираю тебя, его грязнокровную шлюшку…
- Не смей так говорить, ты, злобная слизеринская дрянь!...
Хлоп! Я давно хотела это сделать – врезать ему по наглой усмехающейся роже. Но то, что сделал он – не влезало ни в какие рамки. Его рука резко размахнулась и… Моя щека заполыхала огнем. Он ударил меня в ответ! Сволочь! Из моих глаз невольно брызнули слезы. Я прижала руку к раскаленной щеке и сжалась в кресле.
Малфой злобно сощурил глаза:
- Больше никогда не смей прикасаться ко мне своими грязными руками! В следующий раз я прикончу тебя, не задумываясь! Кстати, это тебе за Нарциссу, не зачем было запудривать ей мозги и перетягивать ее на свою сторону!
Хороша благодарность! Я еле сдерживалась от охватившей меня ярости и беспомощности! Подонок! Как мог у такой матери родиться такой сын?!
- Замечательно, - его лицо расплылось в довольной ухмылке. – Вот, кажется, мы все с тобой и выяснили, за все расплатились. А теперь я буду так добр, что закрою двери с той стороны и дам тебе возможность дочитать столь интересную книгу. У тебя осталось не так много времени находиться у нас в гостях, боюсь - не успеешь!
Он швырнул в меня довольно увесистым томом и вышел из библиотеки, довольный исходом нашей «милой» беседы.

Ночью я снова не могла заснуть – все думала, думала, думала. Почему он так обошелся со мной? Ведь он специально спровоцировал меня на пощечину. Зачем? И что плохого в наших беседах с Нарциссой?
До самого утра я размышляла о том, что слизеринский принц признает Гарри за равного себе, о том, как миссис Малфой несчастна в собственном доме, и о том, как ненависть убивает в людях все самое лучшее. Но сильнее всего меня в ту ночь мучил вопрос «А чего больше всего на свете боится сам Драко Малфой?». Ответ напрашивался один-единственный – он боялся, он безумно тревожился за мать. Вот его самое слабое место!