Будь безмятежен, как тигр

Освободившись из кокона и обретя некоторую уверенность, вы, возможно, начнете ощущать безмятежность. Остро переживая изначальное добро, вы можете почувствовать, что оно вас слегка принижает. Но безмятежность и приниженность — предвестники новых возможностей. Кокон надут изнутри горячим воздухом. Когда вы слишком самоуверенны, разбросаны и напыщенны или, наоборот, угнетены, погружены в себя и зажаты, то с колоссальным самомнением верите в свой кокон. Когда же вы смотрите сквозь дыры в этом воображаемом сооружении и начинаете понимать себя более ясно, такая самоуверенность становится бессмысленной. Можно посмеяться над своей самодовольной спесью и лицемерными жалобами. Это и есть аспект безмятежности.

Безмятежность не равнозначна робости. Напротив, она означает, что мы уже меньше робеем перед тем, кто мы такие. Мы соприкоснулись со своим изначальным добром, поэтому нас уже не беспокоит, что нам не удается понравиться другим или обмануть их ожидания. Мы можем дать себе свободу от борьбы за то, чтобы сбылись честолюбивые планы, которые лелеют на наш счет родители и учителя — или по крайней мере от тех честолюбивых планов, которые приписываем им мы сами. Мы можем освободиться от бремени стыда или вины, вызванных теми дурными поступками, которые, по нашему убеждению, мы когда-то совершили. Мы можем сами сказать, что истинно, а что нет, не полагаясь на утверждения или оценки других. Одна одиннадцатилетняя девочка почти час просидела на собрании дискуссионной группы, слушая, как взрослые не могут разобраться с изначальным добром. В какой-то момент руководитель группы спросил ее, не хочет ли она что-нибудь сказать. «Это просто, — ответила девчушка, — изначальное добро — это когда знаешь разницу — где правда, а где вранье».

Обладая внимательностью и безмятежностью молодого воина, мы низко припадаем к земле, как тигр в лесу, — упираясь лапами в землю, он наблюдает, ощущает, двигается с обостренной осознанностью. Тигр полон достоинства, но осторожен. Тигр умеет двигаться стремительно, но с колоссальной точностью. Безмятежность — это не робость и не застенчивость. Это умение чувствовать, как волоски на хребте встают дыбом, умение, насторожив уши, слушать во всех направлениях, втягивать ноздрями наэлектризованный воздух, наблюдать, выжидать. Мы используем все свои органы чувств, мы заинтересованно и любознательно слушаем свой мир, осматриваем его, трогаем и в эти мгновения сохраняем внимательность. Будьте чутки, как испуганная лань — нервы натянуты, как струны. И вдруг, без всяких услилий с вашей стороны, в коконе появляется трещина

— и в нее можно выскользнуть.

Так и мы двигаемся, шаг за шагом, всегда начеку. Если для того, чтобы проткнуть кокон бабочки, мы воспользуемся гарпуном, это будет перебор. Если мы высунемся слишком далеко, обратный поток энергии может нас ошеломить. Если мы сорвемся с края, то скорее всего вернемся в кокон, чтобы спать там дальше, — нас может оглушить, ослепить, ошеломить энергия, слишком жаркая, чтобы с ней справиться. Есть опасность не суметь взять новые для нас крутые высоты. Поэтому, чтобы продолжить путь, ведущий через лес к чистому, бодрящему воздуху горных вершин, — а это и есть наш следующий шаг, — нужно сохранять максимальную внимательность и на сто процентов объединить ум с телом. Так можно установить связь с миром и начать открываться ему.

Внимательность и осознанность — вот главные средства, вооружившись которыми, мы продолжаем странствие к вершинам воинского искусства: синхронизированные ум и тело — наше средство передвижения, а страх — ступень и порог. Однако, чтобы ринуться в космос, необходима связь с реальным миром, с землей. Именно качество безмятежности помогает нам поддерживать эту связь между умом-телом и землей. Если, осознав, что снова настал момент выйти из кокона, вы наденете маску, изобразите ложную уверенность и притворитесь, что делаете прыжок, вас снова отбросит назад: безмятежность необходима всегда.

Странствие воина необязательно бывает коротким. У него нет никакой конечной точки, где можно сказать: «Слава тебе господи, я выбрался из кокона — теперь о внимательности можно больше не беспокоиться». Мы снова и снова обнаруживаем, что нас обволакивает уютная воображаемая жизнь. И когда мы в тысячный раз понимаем это и ощущаем свое доброе сердце, сердце воина, то только от нас зависит, шагнем ли мы в яркость и неизведанность мира, свободного от обмана. Для этого не существует никакого фокуса, никакого трюка, никакого метода. Никто не сможет сделать это за нас — ни психотерапевт, ни духовный учитель, ни даже лучший друг. Каждый раз, делая шаг по пути, мы утверждаем свое человеческое наследие, возможность жить радостно, без препятствий и притворства.