Испытания сердца

Эмоции — наша энергия. Это они продвигают нас по пути воина. Если же мы проявляем свои эмоции бездумно и рассеянно, они начинают над нами властвовать — так, будто над нами обретает господство что-то чуждое. Например, чувствуя как в вас закипает гнев и просто давая ему разгореться, вы, возможно думаете: «Я разозлился не на шутку». Потеряв голову от гнева, вы теряете контакт с собой и со своей энергией. Вы сместили фокус с чистой энергии гнева на «я», которое думает, что испытывает гнев. Мысль «Я разозлился не на шутку» завладевает вами, и вы можете проявить привычную реакцию: накричать, ударить, швырнуть чем-нибудь или уйти, топая ногами, и лелеять свою злость в одиночестве. Буддийский учитель из Вьетнама Тич Нат Хань говорит: «Проявляя гнев, мы можем его практиковать или репетировать, тем самым укрепляя его в глубине своего сознания. Выражая гнев человеку, на которого мы злы, можно нанести большой вред».

Те, кто практикует воинское искусство в повседневной жизни, часто сталкиваются с ситуациями, когда они реагируют взрывом эмоций на самые незначительные происшествия, от которых раньше просто отмахнулись бы. Это может озадачивать или выбивать из колеи. «Неужели это я?» — удивляетесь вы. Вот что происходит, когда мы даем себе свободу чувствовать. Когда знакомый, с которым вы договорились о встрече, запаздывает, вас охватывают невесть откуда взявшиеся злость и возмущение. Свежий прилив чувств при встрече со старым другом может вас ошеломить. Мелкая на вид неурядица в школе или на работе может повергнуть вас в глубокое уныние.

Раскрыв глаза и сердце, вы обнаруживаете, что мир — неисчерпаемый источник острых углов. Если вы воин, это не значит, что все должно идти гладко как по маслу. Ведь мы не стараемся приглушить свои эмоции — совсем напротив, мы стараемся ощущать мир таким, какой он есть, не надевая на себя пластмассовый защитный футляр. «Если вы хотите быть последователем учения о едином, — писал Сэн Цань, — не восставайте против Мира Чувств. Только приняв Мир Чувств, можно разделять Истинное Понимание». Разница между воином и трусом заключается в отношении к острым ситуациям: воин относится к ним со вниманием и в конце концов может черпать в них наслаждение, трус же их сглаживает или бежит от них.

Когда в свете изначального добра вы начинаете видеть свой кокон более отчетливо, у вас возникает желание быть самим собой. Воины хотят выйти из кокона, несмотря на то, что им бывает страшно сделать шаг наружу. Видя свои маски, мы видим и возможность отказаться от них и начать обращаться с миром непосредственно, с нежной отвагой, может быть, даже с налетом игривой бравады. Можно воспринимать испытания как несильные электрошоки, которые нас пробуждают, или как холодный свежий запах тающего снега ранней весной, который изгоняет городскую затхлость из наших легких и умов.

Это грань, за которой вы будете находить себя снова и снова. Одной ногой вы еще в коконе, а другой — снаружи. Куда идти? Все зависит от нас самих. Выход наружу не обязательно сулит нам какие-то выгоды. И борьба здесь не нужна. Возможно, это будет мимолетное, почти неуловимое прозрение, которое поможет вам увидеть свой кокон, — может быть, ощущение собственного упрямства или привязанности. Если вы его уловите, то, возможно, предпочтете впредь признавать свои интуитивные ощущения. Вот где важна практика внимательности и осознанности — вы замедляете темп и обретаете ту четкость восприятия, которая необходима, чтобы уловить мельчайшие бреши в своей обороне, а затем расслабиться и открыться настолько, чтобы их признать.

Ощущая мир вне кокона, вы, возможно, почувствуете себя очень уязвимо — вас могут донимать любые мелочи. Поначалу жизнь без привычных барьеров рассеянности и безразличия может казаться очень затруднительной, поскольку вы чувствуете грубую энергию эмоций — собственных и чужих. Каждый раз, освобождаясь от эгоистических представлений, вы ощущаете остроту, подлинную неопределенность и хаос окружающего мира. Теперь вы более чутки, а окружение порой кажется чересчур реальным, и это не всегда приятно. Все, что вы воспринимали как должное, уже больше не выглядит само собой разумеющимся. Порой вы ощущаете свою наготу, ощущаете прикосновение энергий и чувств, которые вас ошеломляют и с которыми вы не умеете обращаться.

Каждый переживает это по-своему. Можно слушать окружающих и впервые слышать их по-настоящему. Можно обнаружить, что люди, которых вы давно знаете, совершенно не похожи на то представление, которое у вас о них сложилось. Можно понять, что ваш муж или ваша жена — совершенно незнакомый для вас человек, или понять, что в адресованных вам критических замечаниях шефа или сына-подростка есть доля истины. Расположение, которое демонстрируют друзья, может показаться слегка чрезмерным. Возможно, дружеские отношения будут складываться не так безмятежно, когда вы посмотрите на друзей новыми глазами. Может быть, вы яснее увидите неприязнь и интриги товарищей по работе.

Том, редактор газеты, после нескольких месяцев практики принял участие во встрече дискуссионной группы и признался, что близок к шоку. «У меня больше ничего не получается. Я чувствую себя неловким и крикливым. Вижу, что тираню окружающих, а как работать иначе, не знаю. Вижу, что люди жестоки друг с другом, и не знаю, как их остановить. Как можно ходить на работу без масок? Что в них плохого? У меня такое чувство, будто я превратился в мокрую тряпку». Остальные члены группы сочувственно кивали. Им тоже приходилось не сладко.

Мы так хотим избавиться от боли, вместо того, чтобы посмотреть в лицо простой правде жизни. Но обучение воинскому искусству предназначено не для того, чтобы вы постоянно могли чувствовать себя хорошо. Если вы иногда испытываете боль, это не значит, что вы сделали что-то не так. Когда вы начинаете пробуждаться к пониманию того, кто вы на самом деле, жизнь порой становится более мучительной, может быть, даже гораздо более мучительной. Если долго сидеть, поджав ноги, они затекают, а когда начинают отходить, вы ощущаете покалыва-нье, «мурашки», и это бывает довольно болезненно. Когда вы идете к зубному врачу и вам делают обезболивающий укол, челюсть немеет, а когда она отходит и к ней возвращается чувствительность, это тоже может быть весьма болезненно. Как к онемевшей ноге или челюсти возвращается способность воспринимать физические ощущения, так и пробуждение к ощущению того, кто вы такой, чувство, кто вы такой, может причинять беспокойство и даже боль.

Еще одна участница дискуссионной группы, Сара, рассказывает: «Два года я старалась быть Джозефу хорошим, добрым другом. Однажды я посмотрела на него, поняла, что он мне совсем не нравится и больше не захотела с ним жить. Просто я ничего к нему не чувствовала, и так было всегда. Это меня по-настоящему потрясло. Мне не хотелось причинять ему боль, мне было жаль его и себя, но наша связь была притворством. Я знала, что нужно положить ей конец, только мне хотелось, чтобы это получилось по-хорошему. Я поняла, что уже давно все знаю, просто раньше не могла взглянуть правде в глаза. Теперь мое желание быть собой сильнее страха быть честной с Джозефом или страха одиночества».

Странствие воина не бывает ни легким, ни беззаботным. Любой духовный учитель, утверждающий обратное, не говорит вам всей правды. Если он говорит только о радости и мудрости, которые вам предстоит обрести, вы испытаете горькое разочарование, когда вам откроются истинные испытания духовного пути. Легкость и беззаботность — это часть брони кокона.

Новообретенное сердце воина бывает нежным и неискушенным. Мы ощущаем себя по-новому и не очень-то уверены, как нам быть с миром, от которого мы всегда старались спрятаться. Один из учеников, Питер, рассказал группе: «Я поссорился со своей подругой Мари и понял, что одна из моих масок — это делать вид, что я ее люблю. Но я никогда не показывал ни ей, ни себе свою нежность. В действительности моя показная любовь была футляром, который скрывал сердце, спасая меня от возможной боли. Я понял, что могу быть с ней по-настоящему искренним, только если сумею одолеть страх показать свою мягкость. Впервые за двадцать лет я заплакал — от облегчения и одновременно от грусти».