Заказ № 855. 4 страница

Трудно принимать или отвергать столь авторитетные утвер-
ждения, основанные на фактах, и мне кажется, что самая благо-
разумная позиция, которую мы можем занять при рассмотре-

¹¹⁵ Theodoret. Quaest. XV. ad Exodum (420 A. D.): косЯойси 6ё ceiko
Хацссрешхг IABE, 'louSaioi бе 1АП*. Diod. Sic. I. 94 (59 В. С): лара 5ё тоц
'louSodoi; mcoixt^iv tov law E7tiKaA.a6u.evov 6eov к. т. Х.*.

¹¹⁶ См.: Kuenen. Hibbert Lectures. P. 308.

¹ " Lydus. De Mensibus. IV, 38, 14: Oi Xcu& xtoi t6v 9e6v 1АП Xeyowi, av-rt
tern < f& q vot|x6v Tfj 4> oivi.KCt)v уХЛЬстстп ка! ZABA£ i0 5i яоХХахои Хёуетоа,
otov 6 гжёр mite, ёлтбс JioXcnx;, wutecmv 6 Зтцалструсх; *. Bunsen. Egypt. Vol. IV.
E 193; Renan. Sanchoniathon. P. 44, примечание. Также см.: Diodor Siculus.
1, 94, 2.

¹¹⁸ См.: Kuenen. Hibbert Lectures. P. 311.

нии новых данных, предоставляемых нам учеными, изучающи-
ми историю Ассирии и Аккада, будет состоять в том, чтобы сей-
час сохранять определенную дистанцию и ожидать оконча-
тельного пересмотра наших взглядов на семитскую религию.
Я никогда не имел основания сомневаться в том, что вавилонс-
кие и ассирийские документы расшифровываются в подлинно
научном духе со времени публикации вавилонской версии бе-
хистунской надписи*. Я ничуть не удивлен частыми изменения-
ми в прочтении некоторых имен и в толковании некоторых
предложений. Даже если мы не способны последовать приме-
ру исследователей этих семитских документов, то тем не менее
для нас не составит труда познакомиться с историей расшиф-
ровки персидских клинописных надписей и понять, почему
сначала было так много неопределенностей в прочтении алфа-
вита, похожего на алфавит семитских клинописных текстов.
Что касается расшифровки шумерских надписей, я не вправе
говорить больше того, что сказал о персидской клинописи, но в
то же время я чувствую, что мы должны научиться ждать и не
мешать неутомимым исследователям, пытающимся понять язык,
о котором мы знаем лишь то, что он не является ни семитским,
ни арийским. Я могу только сказать, что если эти попытки ког-
да-нибудь увенчаются успехом, то их достижение будет более
замечательным, чем расшифровка всех других надписей.

Приняв эту точку зрения, я всегда был вынужден при изуче-
нии семитских религий воздерживаться от рассмотрения вави-
лонской и ассирийской, а еще больше аккадской и шумерской
ветвей. Я предпочел заполнять пробел материалом, который по
своей природе был таким же мягким, как и хрупким. Я очень вос-
хищаюсь смелостью других исследователей древних религий, и
особенно смелостью профессора Тиле*, так превосходно ис-
пользовавшего тот же самый материал в своей «Сравнительной
истории древних религий». Но я не могу игнорировать предос-
терегающие голоса других ученых, таких, например, как Гийар,
который утверждает, что боги шумерских и аккадских религий,
называемые Moulge, Silik-moulon-chi, являются в действительнос-
ти неправильно расшифрованными именами Бэл и Мардук*¹¹⁹.

¹¹⁹CM.: AtheriEeum. 17 June, 1882.

Можно сказать, что Гийар не является вполне беспристрастным
авторитетом в таких вопросах. Но он ссылается на м-ра Пинчеса,
чей авторитет едва ли будет поставлен под сомнение и который
отмечает, что такие имена аккадских царей, как Хаммурапи* и
Бурнабуриаш*, в действительности читаются как Кимту-рапасти
и Кидин-белматати.

Я повторяю, что даже таких предостережений недостаточ-
но для того, чтобы пошатнуть мою веру в метод расшифровки
вавилонских и даже аккадских текстов, которому в течение
долгого времени следовало так много именитых ученых, но я
думаю, что можно оправдать выжидательную позицию исто-
рика древних религий, пока он не примет или решительно не
отвергнет новые интерпретации клинописных надписей, про-
ливающие свет на наиболее отдаленные периоды семитской
мысли. То, что некоторые из наших лучших семитологов будут
недостаточно терпеливы и будут указывать на выводы, пред-
ставляющиеся им невозможными в ходе изучения вавилон-
ских и аккадских текстов, совершенно естественно. На эту
критику нельзя обижаться, ее можно только приветствовать.
Так, профессор Кюэнен, известный историк религии Израиля,
возражает против аккадского происхождения Иеговы или
Яхве, потому что он видит ряд трудностей, которые должны
быть устранены прежде, чем эта точка зрения будет принята.
Он отмечает, что в то время, к которому относится надпись
Меша*, датируемая 900 годом до н. э., имя Яхве встречается в
форме слова из четырех букв Y(a)hw(e)h и что такая форма
никогда не могла произойти от IAO; с другой стороны, IAO, как
он показывает, может быть удовлетворительно объяснено как
вторичное образование Y(a)hw(e)h. «В VIII в., — добавляет тот
же самый ученый¹²⁰, — имя Яхве многими рассматривалось
как производное от глагола „быть". Оно объяснялось как „он
есть", и в нем видели выражение неизменности и истинности
Бога, чьей сущности соответствует это имя». Профессор Кюэ-
нен считает, что фактически Моисей был первым, кто назвал
Бога сынов ИзраилевыхЯхве¹²¹ вместо его старого имени Эль-

Шаддай, и можно только удивляться, что он не замечает имени
Яхве в имени матери Моисея Яхобед — «та, чья слава есть Яхве».
Он оставляет в стороне следующее объяснение имени Яхве:
«тот, что есть» или «тот, кто есть единственный», так как других
богов не существует; он предпочитает трактовать корень это-
го слова в каузальном смысле и рассматривает имя Яхве как
означающее «тот, кто дает жизнь, кто есть причина всего суще-
ствующего, творец». Такой ход мыслей делает похожим Яхве
на древневедического Асуру*, дающего жизнь, происходящего
от ас — дышать, быть, асу — дыхание, асура — живой и ожив-
ляющий бог; Ахура «Авесты» еще раз показывает, как те же са-
мые представления и те же самые имена могут возникать на
арийской и семитской почве без необходимости дальнейше-
го признания реальных контактов в доисторический период
жизни арийцев и семитов в Иране¹²².

Независимо от того, включим ли мы имя Яхве в список об-
щесемитских божественных имен или исключим из этого спис-
ка, сейчас, я думаю, мы имеем достаточно свидетельств, чтобы
утверждать, что был период, во время которого прародители
семитской семьи еще не были разделены ни в языке, ни в рели-
гии. Этот период не сохранился в памяти семитских народов,
точно так же, как ни индусы, ни греки, ни римляне не имеют
воспоминаний о том времени, когда они говорили на общем
языке и поклонялись Небесному Отцу, имени которого еще не
было ни на санскрите, ни в греческом, ни в латинском языках.
Я без колебаний называю этот доисторический период истори-
ческим в лучшем смысле этого слова. Это был реальный период,
а если бы он не был таковым, то все реалии семитских языков и
семитских религий в том виде, в каком мы находим их после
разделения семитских народов, были бы непонятны. Еврейс-
кий, сирийский и арабский языки имеют общий источник, так
же как санскрит, греческий и латинский; и если мы не сомнева-
емся в том, что культ главных божеств индусов, греков, римлян
и тевтонцев происходит из общеарийского святилища, то мы
не должны отрицать, что, подобно этому, существовала перво-
бытная религия всей семитской расы и что богу Элу, Сильному

¹²⁰ Киепеп. Hibbert Lectures. P. 311; Idem. Religion of Israel. Vol. I. P. 42.

¹²¹ Idem. Religion of Israel. Vol. I. P. 278.

¹²² Киепеп. Religion of Israel. Vol. I. P. 254.

на небесах, поклонялись прародители всех семитских народов
еще до появления вавилонян в Вавилоне, финикийцев в Сидоне
и Тире, перед тем как евреи появились в Месопотамии* или
Иерусалиме. Свидетельства семитских языков похожи на свиде-
тельства арийских языков, и выводы из них не могут быть раз-
личными.

Теперь мы подошли к третьему центру языка и, как я надеюсь
показать, религии, которые образуют фундамент туранского
мира. Предмет рассмотрения крайне труден, и я сомневаюсь,
сумею ли я завоевать вашу симпатию и вызвать интерес к рели-
гиозным воззрениям народов, столь чуждых и таких отдален-
ных от нас, как китайцы, монголы, самоеды*, финны и лапланд-
цы*. Естественно, нам интересна древняя история арийских и
семитских народов, так как мы сами арийцы — в отношении
языка и семиты, по крайней мере в определенной степени, — в
отношении религии. Что нас связывает с туранцами, китайцами
и самоедами? Может показаться, что очень немногое; но жел-
тый цвет кожи и широкие скулы еще не составляют сущности
человека. Более того, пристально всмотревшись в черные ки-
тайские глаза, мы обнаружим, что китайцы имеют такую же
душу, как и мы, и что Бог, которого они имеют в виду, есть тот
же самый Бог, которого имеем в виду и мы, хотя и беспомощно
их словесное выражение, хотя и несовершенен их культ.

То, что языки финнов, лапландцев, самоедов, турков, мон-
голов и тунгусов* предполагают древнюю, хотя, возможно, не
очень прочную основу, теперь признается всеми компетентны-
ми исследователями. То, что тамильский, лохитский, гангетс-
кий, малайский и тайский языки предполагают похожую кон-
центрацию — до сих пор является только гипотезой, в то время
как слияние этих двух ветвей — северотуранской и южнотуран-
ской с наиболее древней, китайской, как с их общим центром,
хотя и может быть названо правдоподобным, имеет определен-
ное, но пока еще недостаточно установленное научное доказа-
тельство. Следовательно, если мы пытаемся обнаружить среди
религий этих народов фрагменты, в том числе лингвистичес-
кие фрагменты, указывающие нам на общее происхождение и
исходящие из одного и того же источника, мы никогда не долж-
ны забывать, что пока мы лишь строим гипотезу на гипотезе и

что наше предположение о существовании общетуранских по-
нятий о Божестве не располагает столь убедительными аргу-
ментами, как те, что выдвигаются в пользу общесемитских и об-
щеарийских понятий о Боге. Однако это породило бы в нашем
сознании представление о том, что если мы добьемся успеха,
установив существование имен Божества, общих, по крайней
мере, для некоторых туранских народов, то это обеспечит но-
вую и очень важную поддержку теории, согласно которой ту-
ранские языки в самом деле имеют общее доисторическое на-
чало и общее историческое продолжение.

При рассмотрении религии Китая — наиболее древнего
представителя туранского культа — возникает вопрос, можем
ли мы найти в китайском языке какие-нибудь названия Боже-
ства, которые встречаются в религиях и мифах туранских пле-
мен, таких, как маньчжуры, монголы, татары или финны. При-
знаюсь, что, видя изменчивый и подвижный характер туранских
языков, а также длительный период времени, который должен
был существовать между первыми лингвистическими и религи-
озными образованиями в Китае и более поздней постепенной и
несовершенной консолидацией других туранских народов, я
был не очень оптимистичен в своей надежде на то, что в рели-
гиозных традициях огромного туранского мира смогли бы уце-
леть имена, аналогичные Дьяус-литар у арийцев или Эл и Ваал
у семитов. Такие предвзятые мнения, однако, не должны пре-
пятствовать дальнейшим исследованиям, и если мы обнаружим
хотя бы немногое, то мы не должны забывать, что мы были не
вправе ожидать даже этого. В исследованиях такого рода суще-
ствуют разные уровни достоверности, и я — единственный че-
ловек, умалчивающий о них и представляющий все наши ре-
зультаты одинаково важными. Но если мы хотим достигнуть
terra firma*, мы не должны думать о стремительном продвиже-
нии во всех направлениях; и если мы желаем подняться по лест-
нице, мы не должны бояться сделать первый шаг. Совпадения
между религиозной фразеологией китайского и других туранс-
ких языков определенно не похожи на совпадения между гре-
ческим и санскритом или между древнееврейским и финикийс-
ким языками; но они существуют, и пионеры новой науки не
должны обходить их молчанием.

Вы помните, что народным культом в Древнем Китае был
культ отдельных духов, сил или, мы можем даже сказать, имен,
имен наиболее выдающихся сил природы, которые, как счита-
лось, оказывали доброе или злое влияние на жизнь человека. Мы
находим веру в духов неба, солнца, луны, звезд, земли, гор, рек,
не говоря уже о духах умерших.

В Китае, где всегда существовала сильная тенденция к по-
рядку и регламентации, была дополнительно введена система
представлений о двух силах — одной активной, а другой пас-
сивной, одной мужской, другой женской, которые охватывали
собою все и которые в сознании наиболее образованных лю-
дей возвышались над огромной толпой второстепенных духов.
Эти две силы находятся в основе всех вещей и вовне их, потому
что в природе все двойственно; и их часто отождествляли с не-
бом и землей.

Однако для нас очевидно, что дух Неба с самого начала за-
нимает более высокое положение, чем дух Земли. Только исто-
рические книги «Шу-цзин»*¹²³ повествуют нам, что Небо и Зем-
ля вместе являются отцом и матерью всех вещей. В древнейшей
поэзии только Небо является отцом и матерью¹²⁴. Этот дух Неба
известен в Китае под именем Тянь, и в тех случаях когда в дру-
гих религиях мы обнаруживаем имя высшего божества, будь то
Юпитер или Аллах, в Китае мы находим имя Тянь или Небо.
Этот Тянь, согласно словарю императора Канг-Хи*, означает
«Великий», «тот, кто обитает на Небе и управляет всем на Земле».
Фактически мы видим, что Тянь, первоначальное название неба,
проходит в Китае те же фазы от низшей к высшей, которые
прошло в своем развитии арийское название неба — Дьяус в
поэзии, религии, мифологии и философии Индии и Греции.
В китайском языке знак, изображающий Тянь, состоит из двух

¹²³ В «Шу-цзин» (3, 11) Тянь* называется Шан-тянь или высокое
Небо, что является синонимом другого самого общего названия высше-
го Божества — Шан-ди', Высший дух. Конфуцианцы никогда не напол-
няли Шан-ди чувственным содержанием, но даосы представляли своего
Шан-ди в человеческом образе. Medhurst. Inquiry. P 46.

¹²⁴ Chalmers. Origin of the Chinese. P. 14; о различии между Шэнь и
Шан-ди см.: Medhurst. L с. Р. 124.

частей, означающих великий и один. Следовательно, Небо счи-
талось Единственным, Несравненным, Великим, Высоким и
Благородным. Помнится, я читал в китайской книге: «Если су-
ществует одно Небо, как же может существовать много богов?»
Фактически их вера в Тянь, дух Неба, лежит в основе религиоз-
ного словаря китайцев. «Славное Небо, — читаем мы, — называ-
ется ярким, оно сопровождает тебя, куда бы ты ни шел; славное
Небо называется блистающим, оно простирается над тобой в
твоих странствиях». Тянь называют праотцом всех вещей, наи-
высшим. Он называется великим мастером, который создал
вещи, как гончар создает глиняные сосуды. Китайцы также го-
ворят о предопределении и воле Неба, о шагах Неба или Прови-
дения. Мудрецы, которые учат людей, посланы Небом, и о самом
Конфуции говорили, что он использовался Небом как «будиль-
ник» для мира. Тот же самый Конфуций, когда он впал в отчая-
ние оттого, что никто не верил в него, знал только одно утеше-
ние — и этим утешением было: «Небо знает меня». Из многих
отрывков ясно, что для Конфуция Тянь, или дух Неба, был Выс-
шим Божеством и что он смотрел на других богов, духов возду-
ха, гор и рек, а также на духов умерших точно с тем же чувством,
с каким Сократ* рассматривал мифологические божества Гре-
ции. Так, когда однажды его спросили, как нужно почитать ду-
хов, он ответил: «Если мы не способны почитать людей, как же
мы можем почитать духов?». И в другой раз он сказал в своей
краткой и выразительной манере: «Почитайте богов, но держи-
тесь от них подальше»¹²⁵.

Теперь мы должны посмотреть, сможем ли мы найти какие-
нибудь следы этой веры в высший дух Неба среди других ветвей
туранской группы, среди маньчжуров, монголов, татар*, финнов
или лапландцев. Поскольку для неба существует много названий
в туранских диалектах, постольку нет абсолютной необходимо-
сти в том, чтобы мы искали в них то же самое название, которое
нашли в китайском языке; однако, если бы можно было обнару-
жить следы этого имени у монголов и татар, мы, несомненно,
усилили бы нашу аргументацию. Такой же метод используется

¹²⁵ Medhurst. Reply to Dr. Boone. P. 32.

Ill

во всех исследованиях по сравнительной мифологии. Если мы
обнаруживаем одинаковые понятия, одни и те же мифы и ле-
генды в Индии, Греции, Италии и Германии, то, несомненно, по-
является предположение об их общем происхождении, но не
более. Но если мы встречаемся с богами или героями, имеющи-
ми одинаковые имена в мифологии Вед и в мифологии Греции,
Рима и Германии, мы становимся на более твердую почву. Таким
образом, мы имеем дело с реальными фактами, которые нельзя
опровергнуть, и нам остается только объяснить их.

В туранской мифологии, однако, такие факты нелегко со-
брать вместе. За исключением Китая, мы знаем очень немного о
древней истории туранских народов, а то, что мы знаем об их
современном состоянии, часто исходит из сомнительных ис-
точников. Кроме того, их древнее язычество быстро исчезает
под натиском буддизма, магометанства и христианства. И все
же, если мы возьмем отчеты заслуживающих большого доверия
путешественников по Средней и северной Азии, в особенности
добросовестные наблюдения Кастрена*, мы можем обнаружить
несколько поразительных совпадений в скромных замечаниях
о религии тунгусских, монгольских, татарских и финских пле-
мен. Везде мы находим культ духов природы, духов умерших,
хотя вне и над этим существует вера в какую-то высшую силу,
известную под различными именами: иногда называемую От-
цом, Стариком, который есть Творец и Попечитель мира и ко-
торый всегда пребывает на небесах¹²⁶.

Китайские историки являются единственными писателями,
дающими нам сведения о древнейшей истории некоторых из
этих туранских племен, в частности о гуннах*, которых они на-
зывают Hiongnu, и о тугю*, которых они называют Tukiu. Они
указывали, что гунны поклонялись солнцу, луне, духам неба и
земли и духам умерших и что их жрецы, шаманы, имели власть
над облаками и были способны вызывать снег, град, дождь и ве-
тер'²⁷.

Византийский историк Менандр* считает, что турки в свое
время поклонялись огню, воде и земле, но в то же время они ве-

^12Ь Castrin. Vorlesungen uber Finnische Mythologie. P. 2.
¹²⁷ Ibid. P. 36.

рили в Бога, Творца мира и приносили ему в жертву верблюдов,
волов и баранов.

Еще позднее мы получили некоторую информацию от сред-
невековых путешественников, таких, как Плано Карпини*¹²⁸ и
Марко Поло*¹²⁹, утверждающих, что монгольские племена ока-
зывали великое почтение солнцу, огню и воде, но что они также
верили в великого и могущественного Бога, которого они назы-
вали Натагаи (Натигай) или Итога.

В наше время мы во многом зависим от Кастрена, который
имел глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать то, что другие
путешественники не видели, не слышали или не понимали. Пове-
ствуя о тунгусских племенах, он говорит: «Они поклоняются сол-
нцу, луне, звездам, земле, огню, духам лесов, рек и определенным
священным местам; они поклоняются даже образам и фетишам,

¹²⁸ «Они верили в единого Бога, Творца всех вещей, видимого и не-
видимого, отделившего добро от зла в этом мире, но они поклонялись
ему без молитв, прославлений или каких-нибудь других видов службы.
Тем не менее они имеют войлочных идолов, имитирующих человечес-
кое лицо и имеющих ниже лица что-то напоминающее соски; этих
идолов они помещают на одной или на другой стороне двери. Они ве-
рят, что эти идолы являются попечителями людей, от которых они по-
лучают благотворное молоко и рост. Другие из этих идолов сделаны из
кусочков шелка и высоко почитаются... И если они начинают есть и
пить, они в первую очередь приносят порцию пищи и питья этим идо-
лам». См.: Marko Polo / Ed. Yule. Vol. 1. P. 249.

¹²⁹ Вот образец их религии. Они говорят, что существует Самый
Высший Бог Неба, которому они поклоняются ежедневно с кадилом и
благовониями, но они молят Его только о здоровье души и тела. Однако
они имеют и несколько других богов, которых называют Натигай'; они
говорят, например, о боге Земли, охраняющем их детей, рогатый скот и
урожай. Они поклоняются ему, оказывают великое почтение, и каждый
человек имеет в своем доме его фигурку, сделанную из войлока и сукна;
и таким же образом они делают фигурки своей жены и детей. Фигурку
жены они кладут по левую руку, а фигурки детей — напротив. И когда
они едят, они кладут жирное мясо и сало в рот богу, а затем — в рты сво-
ей жены и детей. Они берут хлеб и разбрасывают его перед дверью
дома; и, делая так, они считают, что их бог и их семья принимают учас-
тие в их обеде». Marko Polo / Ed. Yule, Vol. I. P. 248. Полковник Юле отме-
чает, что следы Натагаи ведут к Оногот тунгусов и Ногат бурятов*. Сам
Марко Поло приписывает тот же культ Натагаи Cachayans, т. е. китай-
цам (Ibid. Vol. 1. P. 437), но полковник Юле думает, что это может приве-
сти к смешению китайцев с татарами. См. Ibid. Vol. II. P. 478.

но вместе с тем они сохраняют веру в высшее существо, которое
они называют Буга*»¹³⁰. «Самоеды, — говорит он, — поклоняются
идолам и различным природным объектам, но они всегда испо-
ведуют веру в высшую божественную силу, которую они называ-
ют Нум».

Это божество, которое зовется Нум, самоеды называют так-
же Юма¹³¹, и фактически оно является тем же самым боже-
ством, которое в финской мифологии известно под именем
Юмала*. Финская мифология сохранилась лучше, чем мифо-
логия всех алтайских народов, и в ее древних эпических по-
эмах, которые в течение веков передавались благодаря устной
традиции и были записаны достаточно поздно, мы имеем ве-
ликолепные описания Юмалы, божества неба.

Юмала первоначально означал небо. Это имя, как показыва-
ет Кастрен, происходит от Юма — гром и ла — место, означаю-
щее, следовательно, место грома или небо. Оно использовалось,
во-первых, для обозначения неба, во-вторых, для названия бога
неба и, в-третьих, для обозначения богов вообще. То же самое
слово, только модифицированное в соответствии с фонетичес-
кими правилами каждого языка, встречается у лапландцев, эс-
тонцев, зырян, черемисов* и вотяков. Мы можем наблюдать раз-
витие и изменения этого небесного божества, поскольку то
здесь, то там мы улавливаем отблески религиозных мыслей ал-
тайских племен. Одна старая самоедская женщина, которую
Кастрен спросил, молится ли она, ответила: «Каждое утро я вы-
хожу из моего жилища, кланяюсь солнцу и говорю: „Когда ты
встаешь, я тоже встаю с моей постели". И каждый вечер я гово-
рю: „Когда ты закатываешься, я тоже ложусь отдыхать"». То была
ее молитва, быть может, все ее религиозное служение. Нам эта
молитва может показаться простой, но не ей; ибо она заставля-
ет старую женщину по крайней мере дважды в день отрывать
свой взор от земли и смотреть на небо; эта молитва напоминала
старухе, что ее жизнь связана с высшей жизнью; она озаряла по-
вседневную рутину ее земного существования каким-то боже-
ственным светом. Очевидно, она гордилась своей молитвой,

¹³⁰ Не соответствует ли это русскому слову «Бог»?

¹³¹ Castren. Vorlesungen iiber Finnische Mythologie. P. 13.

потому что с выражением полного достоинства добавила: «Есть
дикие люди, которые не молятся ни утром, ни вечером».

Если в данном случае божество неба представляется в виде
солнца, то Юмала при некоторых обстоятельствах понимается
как божество моря. Когда однажды вечером Кастрен прогули-
вался с самоедским моряком по берегу Северного моря, Каст-
рен спросил его: «Скажите мне, где находится Нум?» (т. е. Юма-
ла). Ни минуты не колеблясь, старый моряк указал на морскую
пучину и сказал: «Он здесь».

В другом месте, в эпической поэме «Калевала»*, хозяйка из
Похъелы*, трудясь, взывает к Юмале и говорит: «Снизойди те-
перь в воду, Юмала, в тепло, о, владыка воздуха».

В другой раз Юмала — бог воздуха, и к нему взывают в следу-
ющих строках:

О, владыка воздуха, Юмала,

Ты легко управляешь конями

И блистающими санями.

И упряжка, что ярко искрится,

Пусть над нами стремительно мчится.

Пусть летит по костям нашим бренным,

По разорванным жилам, по телам нашим тленным.

Укрепи наше тело скорей,

Серебром наши кости отлей,

Жилы с жилами соедини,

Волнами злата пусть блещут они.

Золото пусть в них дивно струится,

Словно упряжка твоя, искрится.

Во всех этих случаях божество, к которому взывают, являет-
ся одним и тем же богом неба, Юмалой; но его характер столь
неопределенен, что нам трудно сказать, является ли он богом
неба или солнца, или моря, или воздуха или он является Высшим
Божеством, которое присутствует во всех этих сторонах при-
роды.

Однако вы, естественно, спросите, где находится сходство
между именами этого божества и китайским божеством неба
Тянь? Общее почитание Юмалы может доказать существова-
ние определенного вида религиозной концентрации среди

различных алтайских народов на севере Азии, но оно не доказы-
вает какой-либо доисторической связи культа этих народов и
древних жителей Китая. Верно, что китайский Тянь, с его тремя
значениями Неба, Бога неба и Бога вообще, является точной ко-
пией северотуранского Юмалы; но мы хотим большего; мы хо-
тим по возможности найти похожее имя божес'тва в Китае, в
Монголии и Татарии, точно так же, как мы обнаружили имя
Юпитера в Индии и Италии и имя Эла в Вавилоне и Палестине.

Давайте вспомним, что китайский язык является однослож-
ным языком и что позднейшие туранские диалекты вступили в
агглютинативную* стадию, т. е. стали использовать производ-
ные суффиксы, и тогда мы без труда откроем следы китайского
слова Тянь во всех его значениях у некоторых, по крайней мере
наиболее важных, туранских народов. В монгольском языке мы
находим Тэнгэр¹³², и это означает прежде всего Небо, затем
Бога неба, затем Бога вообще и, наконец, духа или демона, либо
доброго, либо злого.

Таким образом, мы достигли твердой почвы и мы можем те-
перь сделать следующий шаг. Наше счастье, что слово тэнгэр яв-
ляется одним из немногих слов, современные формы которых
могут быть исторически выведены из более древних языковых
форм. Когда китайские писатели говорят о древней истории гун-
нов, они рассказывают нам, что название, которое гунны давали
своим вождям, было тангли-куту (или техен-ю)¹^. Это назва-
ние на их языках о? ю означает «сын неба», что напоминает нам
до сих пор сохранившийся титул императора Китая, т. е. «Сына

¹³² По-турецки «тангри-> или «тенгри», по-якутски «тангара». У буря-
тов Дзайагачи или «Главный Творец судьбы» находится в центре их хи-
жины, на почетном месте. У двери находится Эмелгелий, охраняющий
стада и молодой рогатый скот, из которого выделывают овчину. С внеш-
ней стороны хижины находится Чандагхату (имя этого идола показы-
вает, что он сделан из шкуры белого зайца); он — покровитель охоты и,
возможно, войны. Все это было вытеснено буддизмом, кроме Дзайага-
чи, которого они называли Тенгри* и ввели в пантеон буддистских бо-
жеств. См.: Marko Polo / Ed. Yule. Vol. I. P. 250: «Появляется Верховный
Добрый Дух, которого монголы называют Тэнгэр (небо) и Кхормузда, а
Шмидт* отождествляет его с персидским Ормуздом. Во времена буд-
дизма он отождествляется с Индрой».

¹¹³ См.: Schott. Uber das Altaische Sprachegeschlecht. S. 9.
116