Trick or Treat

Каждый человек особенный,
все люди – равные.

Утро четверга снова встретило жителей Атланты проливным дождем. Фрэнку казалось, что еще пара месяцев в этом неимоверно дождливом городе, и он возьмет себе псевдоним Спанч Боб, бросит школу и будет готовить крабсбургеры. Серьезно, на дне океана было не так мокро, как в этой Атланте.
Фрэнк натянул на голову капюшон, но его это все равно не спасло. Он промок до ниточки, и его правда можно было выжимать, как губку. Он взглянул на часы. Пять минут девятого. На улице еще даже не выключили фонари.
Почему в восемь утра буднего дня он шатался на улице? Потому что в кой-то веки ему нужно было ко второму уроку. Так почему же он тогда был на улице? Потому что папа, влетевший в комнату в семь тридцать, даже слушать ничего не захотел. А даже если бы захотел, ему бы помешали вопли матери, которая рвала и метала на кухне внизу. Таким образом, Фрэнк еще и без завтрака остался.
И вот он, шагая по мокрому асфальту и уже даже не пытаясь укрыться от ливня, прикидывал, каковы его шансы на смерть, если он прямо сейчас бросится под ту машину. Или под эту. Или вот под тот миленький джип.
Что-то внутри ему подсказывало, что это не может больше продолжаться. Да он и сам прекрасно это понимал, потому что серьезно, ну как можно терпеть то, что его выгоняют с утра на улицу и под дождь, и в воскресенье и с пустым желудком? Но если это все настолько ужасно и неправильно, почему же он тогда ничего не делал? Почему он терпел выходки родителей, почему позволял учителям и парням из школы подминать его под себя?
Оставаться на улице дальше было невозможно. Продрогший до костей, он быстрым шагом направился в сторону школы, глубже пихая руки в карманы джинсов, которые были такие же вымокшие как и легкая куртка и неприятно липли к ногам.
Почему он не мог заступиться за себя?
Из-за этого тупого ливня даже покурить было нельзя, поэтому злой от нехватки никотина Фрэнк сразу вошел в двери школы, не заглядывая на задний двор. Скинув с себя мокрую ветровку в раздевалке, он поднялся на третий этаж и уселся прямо на пол у теплой батареи. В коридорах было непривычно тихо, была середина первого урока и все сидели по своим кабинетам.
Он потянулся к своему портфелю и достал оттуда наушники. Больше ему делать было нечего, но у этой батареи на грязном полу все же было лучше, чем на улице. У этой батареи на грязном полу было лучше, чем дома. У этой батареи на грязном полу одинокому шестнадцатилетнему мальчику было гораздо лучше, чем где-либо вообще в этом холодном мире.
Он обхватил колени руками и опустил на них голову. В наушниках заиграла тихая «Yellow Raven».
Фрэнк не заметил, как просидел так до конца первого урока. Звонок прозвенел совершенно неожиданно, напугав его, и толпы учеников заполнили пустовавшие школьные коридоры. Все о чем-то оживленно разговаривали, смеялись, ребята носились с этажа на этаж, играя в догонялки и сбивая всех с ног.
Вторым уроком по расписанию была физкультура. Самый любимый, мать его, предмет. Но вспомнив, что там он увидит своего нового лохматого друга, Фрэнк, сам от себя не ожидая, невольно улыбнулся. Все-таки Уэй был чокнутым на всю голову, временами правда напоминал ненормальную куклу, но вместе с тем он был самым интересным человеком в этой школе, в этом городе, в этой жизни Фрэнка.
И в таком приподнятом настроении Фрэнк направился в раздевалку для мальчиков, но Джерарда он там не нашел. И даже когда прозвенел звонок на урок, Уэй не появился в спортивном зале. И это было так почему-то по-детски обидно – не видеть лохматую макушку среди остальных самых обычных голов.
Они играли в волейбол, что было довольно забавно, потому что мальчики на этот раз играли против девочек, и, конечно, выиграли у них с большим отрывом. Но даже это не смогло поднять настроение Фрэнка. Боже, он же уже не маленький, почему его так волнует пропажа куклы?
Фрэнк в этот день вообще не видел Джерарда в школе. Ни в столовой, ни в коридорах на перемене, никто не говорил о Джерарде, ни учителя, ни ученики, никто не думал о Джерарде, кроме Фрэнка, которого охватила невыносимая тоска по чему-то непонятному. Он так устал от своей серой жизни, что когда появился Уэй, такой веселый и сумасшедший, и растолкал его хоть немного, Фрэнку захотелось еще. Он не мог сам встать и просто сделать что-то ненормальное, ему нужен был Джерард, который всегда начинал первым и тянул с собой Фрэнка. Джерард – это что-то вроде катализатора. И этот катализатор не появился сегодня в школе, и Фрэнк продолжал тупо сидеть за партами и делать то, что ему не нравится, снова и снова.
Даже последние надежды встретить Джерарда после школы рухнули, разбиваясь о лужи вместе с каплями непрекращающегося дождя. Фрэнк так и ушел домой, разочарованный паршивым дождливым днем и придавленный своими же серыми буднями.
И даже эта тупая пятница началась с мыслей о Джерарде, и это уже начинало пугать. Потому что это не совсем нормально, так много думать о человеке, даже если он тебе друг, и расстраиваться так сильно только потому, что он пропустил в школе всего один дурацкий день.
Но даже несмотря на все эти офигительно-убедительные доводы, Фрэнк делал все слишком быстро. Быстро принял душ, быстро поел, быстро оделся, быстро выбежал из дома, и это все только для того, чтобы поскорее прийти в школу и обнаружить там Уэя. Совершенно не обязательно было с ним разговаривать или даже стоять рядом с ним, просто хотелось знать, что этот чудак в школе, что он просто сегодня есть где-то неподалеку. Фрэнк даже пропустил мимо ушей абсолютно все, что говорила ему мать, и о чем кричал отец, кажется опять что-то об институте, да, он впервые позволил себе не слушать этот бред! И все это только из-за одного мальчика в растянутом свитере.
Фрэнк сам не понимал, на что он надеялся. Он учился в разных с Джерардом классах, он не знал, где у него первый урок, он понятия не имел, как ему найти его, но тем не менее, только переступив порог школы и пошарив взглядом в толпе, он жутко расстроился, не найдя знакомого лица.
Он не встретил его перед первым уроком, не нашел его на второй перемене, и, сидя за партой на третьем уроке, географии, совсем скис. Куда, блин, делся этот придурок?
Но к невероятному облегчению этот придурок нашелся на третьей перемене, в столовой, в своем отстойном углу, со своим отстойным салатом. Обрадованный Фрэнк даже чуть было не рванул прямо к нему, но вовремя себя одернул. Совсем не хотелось быть замеченным в отстойном углу, пусть даже там сидел такой долгожданный Джерард.
Но Уэй сам заметил застывшего со своим вечным рогаликом и пачкой сока Айеро и, поднявшись со своего места и даже оставив свой салат, направился в его сторону.
-Привет, Фрэнки, – он радостно улыбнулся ему и сел за стол.
-Где ты был вчера? – сразу спросил его Фрэнк, усаживаясь напротив него и принимаясь распечатывать свой сок.
-Ты о чем? – не понял его Джерард.
В столовую продолжал вливаться народ. У кассы как всегда образовалась ужасная давка, свободных столиков почти не оставалось. Кто-то кинул пюре в стену.
-Ну, тебя вчера не было в школе, – сказал Фрэнк, пытаясь выглядеть при этом как можно более непринужденно, будто ему и дела до этого нет, – куда пропал снова?
-А, – Джерард снова улыбнулся и потупил взгляд. – Я проспал первые два урока.
Фрэнк промолчал и просто улыбнулся, даже почти не удивляясь.
-Ну, – Уэй мельком взглянул на Фрэнка и тут же отвел взгляд, слегка краснея, – а как насчет сегодня? То есть… ты ведь придешь ко мне?
Он поднял голову и посмотрел прямо в глаза Фрэнку с надеждой и детской невинностью.
-Конечно, я же обещал, – Фрэнк улыбнулся ему и принялся за свой рогалик.
-Здорово! – Джерард подпрыгнул на месте и хлопнул в ладоши. – Я хочу сока. Подождешь меня тут?
-Да… Только ты там аккуратнее ладно? – Фрэнк кивнул в сторону необъятной толпы около раздачи. – По-моему, эти ребята не щадят никого.
Джерард усмехнулся.
-Я постараюсь.
Он ушел, и Фрэнк остался наедине со своим рогаликом и полупустой пачкой сока. Он был невероятно рад, что Джерард сам подошел к нему, что не забыл про их совместный пятничный вечер, что он просто заговорил с ним сегодня. То есть, это серьезно было ненормально, так загоняться по поводу одного жутко странно чувака, так думал Фрэнк, но он все равно не мог ничего с собой поделать, поэтому радостно дергал ногами под столом и представлял, как они здорово проведут этот вечер.
-Фрэнк!
Он неожиданно дернулся и обернулся назад. Перед ним стояла Алекса и широко улыбалась.
-Привет, Алекса, – не очень-то уверенно протянул Фрэнк, но она, по-видимому, этого вялого тона не заметила, потому что, все так же улыбаясь, плюхнулась на свободный стул.
-Как ты? – спросила она, отпивая из его коробочки с соком.
-Нормально, а ты? – промямлил Фрэнк, слишком взволнованный тем, что в любую минуту может вернуться Пьеро, чтобы возмутиться, что его сок похищают.
-Ты выглядишь каким-то загнанным? Все в порядке? – Алекса внимательно вглядывалась в его лицо.
-Да, я просто устал.
Она недоверчиво хмыкнула и протянула руку, касаясь своими тонкими пальчиками его лица.
-Ну у тебя и синяки под глазами, – присвистнула она и дотронулась до его щеки, и именно в этот момент к столу подошел Джерард.
Он выглядел немного удивленным, но прежде чем он успел хоть что-нибудь сказать или хоть что-нибудь подумать, Алекса сама обратилась к нему.
-Ну и чего ты встал здесь?
Фрэнк в шоке вытаращился на нее, не зная, куда себя деть от стыда.
-Я тебе мешаю? – вежливо спросил Джерард.
-Фрэнки, почему он так часто ошивается около тебя? – не обращая на его вопрос внимания, спросила Алекса Фрэнка, который в ответ просто промолчал.
Ему невероятно сильно хотелось сказать Алексе, чтобы она не разговаривала так с Джерардом, потому что он замечательный, но ведь сказать это означает собственноручно подписать себе приговор на место в отстойном углу и издевки до конца школы. Он хотел заступиться за Джерарда, он правда хотел. Но страх быть униженным, избитым, грязным был гораздо сильнее этого желания.
-Уйди отсюда, – бросила Алекса Джерарду и снова повернулась к Фрэнку. – Я же к тебе подошла, чтобы напомнить про вечеринку. Сегодня в шесть встречаемся около школы, и вместе пойдем. Окей?
«Твою мать, вечеринка!»
Он же совсем забыл об этой дурацкой вечеринке! В пятницу! Прямо сегодня!
Видимо лицо озадаченного Фрэнка не очень обрадовала Алексу, поэтому она спросила:
-У тебя ведь нет других планов? Фрэнк, ты не можешь отказаться, потому что я уже всем сказала, что ты придешь. Тебя будут ждать!
Джерард все еще стоял рядом, и вот теперь он выглядел правда удивленным. Он смотрел на все еще молчавшего Фрэнка с непониманием и толикой…нет, не осуждения. Разочарования.
Фрэнка резко затошнило.
-Алекса, слушай, я…я…я…
Он так и не договорил, потому что именно в этот момент Джерард резко сорвался с места и вылетел из столовой. Фрэнк так и замер с открытым ртом, совершенно сбитый с толку.
Он не мог бросить Джерарда. Это был первый и единственный друг в новом городе, единственный самый искренний человек, единственный, кто мог сделать Фрэнка хоть чуточку счастливее.
-Слушай, Алекса, мне очень жаль, но я не смогу пойти. Правда, прости. Но мне совсем никак, – быстро протараторил он и тоже побежал к выходу, прежде чем Алекса успела сказать хоть что-нибудь.
Лавируя между учениками в бешеном подростковом потоке в коридоре, Фрэнк сам не мог поверить, что сделал это. Отказался от нихуевой крутой пьянки ради того, чтобы один мальчик-кукла не обижался на него.
В поисках Джерарда он оббежал все этажи, заглянул во все туалеты и пустые аудитории, и обнаружил его в пустом кабинете астрономии. Он сидел в самом конце класса на пыльном полу, прямо под картой созвездий и разглядывал свои ногти.
-Если у тебя были планы, ты мог бы сразу мне сказать, – тихо сказал он, не поднимая головы. – А не выставлять меня полным идиотом.
-Джерард, я забыл, честное слово, забыл об этой вечеринке, – начал оправдываться Фрэнк, походя ближе к Джерарду. – Совсем вылетело из головы, я очень прошу, прости.
Джерард поднял голову и посмотрел ему в глаза. Он не улыбался, и Фрэнк всего лишь на секунду почувствовал, что он готов сделать все, что угодно, лишь бы улыбка снова заиграла на его идеальных губах.
-Ты стыдишься меня да? – спокойно вдруг сказал Пьеро.
-Что?! Я… нет, Джерард, я…
-Тебе стыдно со мной общаться, – оборвал его на полуслове тот. – Ты не хочешь стать таким же, как я. Ты не хочешь сидеть в отстойном углу. Но знаешь, что я тебе скажу? – Джерард вдруг резко поднялся на ноги и выпятился, уверенно глядя в глаза Айеро. – Там сидят самые замечательные люди в этой дерьмовой школе. Они умные, с ними есть, о чем поговорить, они интересные и веселые. Они, мать твою, ничем не отличаются от этих футболистов и богатых сыночков, они тоже люди!
-Но…
-Скажи мне честно, Айеро, ты уважаешь хоть кого-нибудь из тех, к кому сегодня собирался на вечеринку?
-Джи, я…
-Скажи мне!
-Нет.
-Хоть кто-нибудь из них тебе нравится как человек?
-Нет…
-Тогда какого хрена тебя так волнует то, что они о тебе подумают?!
Фрэнк впервые видел такого Джерарда. Такого сильного, такого мудрого, такого храброго Джерарда. Он стоял перед ним и чувствовал себя обнаженным, казалось, что Джерард видел его насквозь. Фрэнк почувствовал, как от стыда покраснели щеки. Почему его волнует мнение этих людей? Потому что он трус и слабак.
-Почему ты их так боишься? – продолжал Джерард, повышая голос. – Почему ты не можешь заступиться за себя?! Что лучше – быть закинутым в женскую раздевалку или подчиняться этим уродам?!
Фрэнк молчал. Он просто не знал, что сказать. Точнее, не знал, как сказать. Но Джерард понимал все и без слов.
-Думаешь, если хоть раз дашь сдачи, у тебя член отвалится?
Снова повисло молчание. Джерард, по-видимому, сказал, все, что хотел сказать, и теперь ждал хоть какой-нибудь реплики от Фрэнка, который так и продолжал молчать.
-Если ты и дальше собираешься разглядывать свои кеды, то я, пожалуй, пойду? – все-таки не выдержал Джерард и, подтянув на плечо сумку, уже собирался направиться к выходу.
-Я сказал Алексе, что никуда сегодня не пойду, – тихо пробубнил Фрэнк, все так же не поднимая головы, но затем все-таки посмотрел Джерарду в лицо. – Слушай, я знаю, что все это дерьмо, и я – тоже дерьмо, но не пойду я ни на какую вечеринку, и я все еще хочу прийти к тебе с ночевкой! – яростно выпалил он, но сразу же успокоился и чуть тише добавил, – если ты, конечно, все еще не против.
И вот перед ним снова стоял Джерард, лохматый и забавный, который умилительно улыбался и теребил край своей огромной футболки, и от прежнего Уэя, который слишком больно швырялся правдой, не осталось и следа.
-Конечно, Фрэнки! – радостно завопил он, больше не думая о том, чтобы уйти. – Я заеду за тобой в восемь, ладно? Жди меня у крыльца.
-Хорошо, – Фрэнк тоже улыбнулся ему и почувствовал, как щеки залил слабый румянец.
Больше в этот день они в школе не виделись. Фрэнку стоило просто невероятных усилий отсидеть еще четыре урока, потому что уже нестерпимо хотелось домой, хотелось, чтобы часы показали восемь, хотелось, чтобы Старичок уже подъезжал к его дому.
Но время как назло тянулось невыносимо медленно! Уроки стали в два раза длиннее и в три раза скучнее, а вот дорога до дома показалась в сто раз короче. Только добравшись до своей комнаты, Фрэнк тут же вывалил все свои учебники на стол и принялся с ошалелым видом гоняться по комнате в поисках того, что могло бы ему сегодня пригодиться. Первым делом он закинул футболку, в которой он спал. Потом запихнул в маленький кармашек зубную щетку. И это было все, что он смог придумать. Хватаясь за все подряд, за одеяло, тетради, ручку, даже за подушку, он постоянно отбрасывал все обратно за ненадобностью, потому что что-что, а подушки у Джерарда должны были быть.
Он пробегал так несколько часов, не находя себе места и не в силах усидеть на стуле хотя бы пять минут, и только потом его осенило. Он не отпросился у родителей.
И как только он представил, как он попросит у мамы с папой, которые, кстати, сейчас орались внизу, уйти из дома к другу в гости на всю ночь, у него в голове так и зазвучал голос отца: «выпало свободное время? займись учебой! думай о поступлении!»
Фрэнку показалось, что он никогда не испытывал такого чувства всепоглощающего страха. В груди, прямо по середине, что-то сжалось в тугой противный узел. Как он скажет Джерарду, что мама с папой его не отпустили? Как он вообще сможет выйти к нему на улицу и сказать, что все отменяется? Как он после этого будет смотреть ему в глаза?
Но все-таки кое-как взяв себя в руки, он решил не поддаваться панике раньше времени. Сначала нужно было попробовать, а потом уже сокрушаться. И почти на негнущихся ногах он стал спускаться по лестнице вниз, на кухню, где ссора родителей была как раз в самом разгаре.
Наверное, было не совсем разумно идти к ним именно в этот момент, но ведь когда они закончат оскорблять друг друга, папа снова запрется в своей комнате, а мама примется опять пилить Фрэнка или рыдать на кухне, и вот тогда точно не будет никаких шансов. Значит сейчас или никогда.
Ступая как можно осторожней, Фрэнк все-таки добрался до кухни и аккуратно толкнул дверь. Растрепанная мама и раскрасневшийся отец не обратили на него никакого внимания, поэтому ему пришлось издать достаточное громкое «кхм-кхм», чтобы быть услышанным. Они оба одновременно обернулись в его сторону, и Фрэнк на секунду потерял дар речи.
-Чего тебе? – рявкнул отец, и Фрэнку все же пришлось раскрыть рот.
-У меня завтра неучебный день, и я хотел пойти с ночевкой к другу…
-Он уже из-за тебя из дома сбегать начал! – вдруг заверещала мать, стукая отца кулаком по плечу. – Из-за тебя мы теряем сына!
-Мы теряем сына из-за того, что ты его перестала кормить! – загремел в ответ отец, отворачиваясь от Фрэнка.
Мать мигом ощетинилась и сделала шаг назад.
-Да как ты смеешь… – ее нижняя губа задрожала.
-Когда ты последний раз готовила нам завтрак? А своему Энтони наверняка что-нибудь стряпаешь по утрам после бурной ночи!
Раздался звук пощечины.
-Ублюдок!
-Шлюха!
-Мам, пап, так можно мне…
-Да делай, что хочешь! – хором ответили мать, по щекам который скатилась слеза, и отец, прижимавший руку к краснеющему пятну.
Это было немного неправильно. То есть, его родители ведь опять поругались и даже почти подрались, а настроение Фрэнка взлетело до небес. Они его задрали. И он подумал, что пусть они делают, что хотят, он слишком долго переживал по этому поводу. Это, конечно, его родные мама и папа, но что делать, если они довели его до ручки, а часы показывают уже семь вечера? Оставался всего час!
И это был самый ненормальный час в его жизни. За это время он восемь раз умылся, пять раз переодел джинсы, два раза сменил толстовку и три раза всерьез подумал о том, чтобы взять свою подушку. Но когда часы показали ровно восемь, он бросил и подушку и все остальное, схватил свой практически пустой рюкзак и вылетел на улицу, оставляя позади себя все еще ругающихся родителей, неприветливый дом и все свои плохие мысли в нем. Хотя бы на один вечер.
Но на улице была только парочка прохожих и несколько совершенно незнакомых машин, которые даже отдаленно не напоминали потрепанный голубой пикап. Фрэнк снова вперился в часы. Восемь часов и одна минута, конечно, не стоило ожидать, что Джерард окажется настолько пунктуальным.
Следующие пять минут он просто ходил взад вперед и старался не смотреть на часы. Но когда вдали показался помятый капот Старичка, он не смог сдержать радостного вопля и бегом бросился к подъездной дорожке, встречая Джерарда глупой улыбкой.
Он быстро залез на пассажирское сидение, пристегнул ремень безопасности и кинул свой рюкзак на заднее сиденье.
-Ты выглядишь ужасно счастливым, – с улыбкой сказал Джерард, когда они тронулись с места. – Случилось что-то хорошее?
Фрэнк не мог перестать улыбаться.
-Просто рад свалить из дома сегодня, – сказал он, откидывая голову назад и расслабляясь. – Спасибо, Джи.
Джерард заметно покраснел и сделал вид, что внимательно следит за дорогой.
-Не за что ведь…Кстати, Фрэнки! – вдруг воскликнул он и даже подпрыгнул на своем сиденье от восторга. – Я совсем забыл! Счастливого Хеллоуина, Фрэнки!
С этими словами он полез в бардачок и достал оттуда реально большую шоколадную конфетищу.
-Шалость или гадость? – сказал он и сам же бросил конфету Фрэнку, и весело рассмеялся, и Фрэнк тоже рассмеялся вместе с ним.
-Джерард, это не конфета, это просто шоколадный мутант! – сказал он, возясь с оберткой.
-Ага, круто да? – сказал Джерард, странно выпучив глаза. – Офигительная конфета!
Фрэнк даже и не думал спорить, он разломил конфету пополам и одну часть отдал Джерарду, который немного удивился, но все-таки принял конфету и снова слегка покраснел.
Оказалось, что Джерард жил не так далеко, поэтому доехали они быстро. Семья Уэев обитала в двухэтажном доме светло-бежевого цвета, с уютной верандой и креслами качалками на ней и с маленькими гномами в саду.
-Это не наши гномы, – пояснил Джерард, когда они проходили по кирпичной дорожке к входной двери. – Они были здесь, когда мы въехали. Остались от прежних хозяев, а у нас совести не хватает их выбросить.
-Они вам как родные?
-Типа того.
Джерард открыл дверь и пропустил Фрэнка вперед себя. Фрэнк оказался в маленькой прихожей с такими же теплыми светло-бежевыми стенами и огромным количеством обуви на полу.
-У вас тут сороконожка живет, что ли? – поинтересовался он, стягивая кеды.
-Типа того, – отозвался Джерард, проходя в гостиную и приглашая Фрэнка за собой.
Это была самая уютная в мире гостиная. Там было напихано так много вещей: штуки три мягких пуфиков, огромный диван и два огромных кресла вокруг круглого деревянного стола на маленьких ножках, куча разных статуэток и фотографий в рамках на камине и на полочках, прибитых к стенам, огромное окно, завешенное тяжелыми темно-зелеными шторами, – но все это смотрелось так гармонично, а куча подушек на диване и даже на полу, который покрывал мягкий и пушистый ковер, побуждали остаться в этом месте навечно.
Пока Фрэнк с живым интересом оглядывался по сторонам, он заметил какое-то шевеление на диване под горой мягкий одеял.
-Джи, а что это за сгусток энергии у тебя на диване? – осторожно поинтересовался он, стараясь говорить шепотом.
-А, это просто Майки, мой брат, – ответил Джерард и потянул Фрэнка за руку, в сторону лестницы. – Пошли, покажу, где я обитаю.
Фрэнк, все еще немного удивленный новостью о том, что у Джерарда оказывается есть брат, пошел за ним.
-А у вас лохматость – это семейное, что ли? – спросил он, поднимаясь следом по лестнице.
Комната Джерарда резко отличалась от гостиной, да и вообще от любой комнаты любого нормального подростка. Самое главное отличие заключалось в том, что из мебели здесь были только кровать, стол, кресло и один огромный шкаф во всю стену, но зато в этом кресле могли бы уместиться человека три не меньше, а на кровати так и все шесть. В углу, где обычно стоит комод или что-то вроде того, у Джерарда была целая стопка белых альбомных листов, куча карандашей и гора комиксов. Казалось, что Джерард любил все эту супергеройскую муть, потому что даже стены украшали постеры с эмблемами Бетмэна, Человека Паука и Кларка Кента.
-Да ты комиксанутый! – воскликнул Фрэнк, оглядывая комнату.
-Больше всех я люблю Росомаху! – радостно заявил Джерард, поправляя комиксы в углу. – Ладно, Фрэнки располагайся, где тебе будет удобнее, но тебе будет удобнее на кровати, потому что мы будем смотреть фильм. Я сейчас вернусь. Ты пока можешь познакомиться с Мистером Апрельским.
-С кем? – не понял Фрэнк, глупо оглядываясь по сторонам.
-У кресла, – Джерард кивнул в ту сторону, где стояло огромное кресло.
И правда, около кресла лежала огромных размеров собака, которую невозможно было заметить сразу только потому, что она сливалась с таким же пушистым ковром, как и она сама.
-У тебя даже собака лохматая! Вы тут все лохматые! – воскликнул Фрэнк. – Что? Мистер Апрельский?
-Это официальное имя. Мы зовем его просто Апрель. Он добрый, не бойся его.
С этими словами Джерард вышел из комнаты, оставляя Фрэнка одного наедине с сонным псом. Ему вообще-то тут до ужаса нравилось. Он забрался на кровать, на темно-синее покрывало, прямо в кучу мягких подушек и еще раз оглядел комнату. Она была очень странная, прямо как Джерард. И очень уютная, прямо как Джерард. И в ней так же пахло чем-то сладким и свежим, прямо как от Джерарда.
-Почему ты даже не залаял, когда я вошел? – спросил он у Апрельского, глядя на то, как медведеподобный чау-чау зевает. – Ну, ты бы мог хоть подняться и понюхать меня. Так вроде все нормальные псы делают.
Собака промолчала.
Джерард вернулся совсем скоро, с большой пачкой попкорна, бутылкой колы и ведром мороженого и сообщил, что Майки свалил из дома к друзьям, и они с Фрэнком остались совершенно одни.
-А где твои родители? – спросил Фрэнк, забирая из рук Джерарда мороженое.
-Мама у подруг, пятница же. Отца у нас нет.
Фрэнк не стал больше об этом спрашивать.
-Ну, что будем смотреть? – спросил Джерард, присаживаясь рядом с Фрэнком. – Что ты хочешь?
-Мне без разницы, если честно, – признался Фрэнк, и это была чистая правда, потому что какая разница, что смотреть, когда рядом Джерард.
-Тогда сейчас что-нибудь поищем.
Джерард встал с кровати и подошел к своему столу в поисках чего-то, а Фрэнк решил задать вопрос, который уже давно волновал его.
-Джи? – позвал он.
-Да? – откликнулся тот.
-А как ее звали?
-Кого?
Фрэнк немного смутился и уставился на свои носки.
-Ну, Мальвину твою, – проговорил он, сгибая и разгибая пальцы ног.
-Фрэнки, я не уверен, что хочу говорить об этом, – выдохнув, ответил Джерард.
-Почему? – тут же отозвался Фрэнк.
Джерард набрал в грудь побольше воздуха.
-Это как в Гарри Поттере, понимаешь? – сказал он. – Никто не хотел произносить имя Темного Лорда. Вот и я не хочу произносить ее имени.
-Уэй, – серьезно проговорил Фрэнк.
-Да?
-Ты псих.
-Посмотрим Гарри Поттера? – невозмутимо спросил Джерард.
-Уэй!!! – завопил Фрэнк, в который раз пораженный отсутствием логики у этого существа. – А давай, – сдался он, махнув рукой, потому что если просто не сдаться, есть вероятность тоже стать психом. – Но только я Принца-Полукровку люблю.
-И я!
Джерард загрузил фильм, и они оба расположились на мягких подушках. Попкорн из них никто брать не захотел, поэтому они ели мороженое из одного ведра и запивали его колой. Апрель учуял запах сладости и тоже перебрался на диван. Оказалось, что Джерард захватил и третью ложку, специально для пса, и они все втроем лежали на диване, ели и смотрели в экран, даже Апрельский с интересом наблюдал за происходящим.
-Он не равнодушен к Драко, – пояснил Джерард.
-М-м-м, – понимающе промычал Фрэнк.
Они смотрели целый час, редко перекидываясь парочкой фраз или комментируя реплики героев. Когда на экране показали запыхавшуюся и растрепанную Гермиону, которая долго и упорно билась над своим зельем, и Гарри, которого горячо расхваливал Слизнорт, Апрельский фыркнул.
-Мне нравится прозвище Принц, – сказал Джерард, не отрываясь от фильма.
-Это фамилия его матери, – ответил Фрэнк, так же глядя на экран.
-Я знаю. Просто классно.
Прошла уже большая часть фильма, когда мороженное закончилось, и пустое ведро вылизывал Апрель. На экране Драко Малфой возился с исчезательным шкафом и вот-вот готов был впустить в школу Пожирателей смерти. Джерард и Фрэнк завернулись в одеяло и с волнением наблюдали за происходящим, вытащив наружу только носы.
Часы показывали почти полночь, когда на экране замелькали титры, и заиграла такая родная музыка. Джерард, который очень тяжело воспринял смерть Дамблдора, и смотрел этот фильм уже сто раз, выключил компьютер и вернулся обратно на диван, где сидел только Фрэнк, потому что Апрель сразу ушел, как только на мониторе мелькнуло лицо Беллатрисы Лестрейндж. В комнате воцарилась тишина.
-Фрэнки, смотри, – сказал Джерард тихо, кивая в сторону часов на столе. – Через пять минут будет ноябрь.
-Да? – так же тихо отозвался Фрэнк. – Значит, через пять минут будут ровно сутки, как мне семнадцать.
Джерард мигом выпрямился и гневно уставился на Фрэнка.
-У тебя сегодня День Рождения? В Хеллоуин? И ты мне ничего не сказал?! – завопил он, отчаянно махая руками. – Как так? Я же даже подарка тебе не приготовил! Айеро!
-Но что я должен был сделать? – попытался оправдываться Фрэнк, отодвигаясь от Джерарда подальше. – Привет, Джи, у меня сегодня День Рождения, так что гони мне подарок!
-Не утрируй! – прервал его Уэй, стукнув в бок. – У тебя хоть был торт? – спросил он, все еще злобно, но уже не так, глядя на Фрэнка.
-Нет, не было, – пожал плечами Фрэнк.
-Как так?!
-Понимаешь, мои родители слишком увлечены руганью, чтобы помнить о том, что мне сегодня семнадцать, так что…
-А-а-а-а! – громко завопил Джерард, вскакивая с кровати.
-Ты чего? – испуганно взглянул на него Фрэнк.
Джерард вдруг стал очень серьезным и даже немного суровым и внимательно посмотрел на Фрэнка.
-Потому что День Рождения без торта – не День Рождения.
С этими словами он вылетел из комнаты и загрохотал на лестнице, а Фрэнк только смог подивиться его способности говорить глупые вещи с серьезным видом. На часах было без трех минут ноябрь.
Джерард вернулся очень быстро. Он открыл дверь с ноги, потому что в руках он держал что-то очень большое.
-Вот! – радостно провозгласил он, снова усаживаясь на постель.– Я принес торт!
Тортом он назвал просто огромную гору взбитых сливок, которые он выдавил в посудину для запекания, а поверх всего этого было натыкано ровно семнадцать…спичек.
-Значит так, – быстро заговорил он, – я зажигаю спички, фу ты блин, свечки, ты загадываешь желание, задуваешь их и ешь первый кусок торта, – он протянул Фрэнку ложку. – И побыстрее, осталось всего две минуты!
Фрэнку даже не захотелось говорить, что вообще-то это все детский бред. Джерард выглядел таким взволнованным, что он тоже почему-то разволновался и ничего не мог с этим поделать. Боже, всего две минуты!
Джерард быстро зажег свечки, и Фрэнк ни секунды не раздумывал над желанием.
«Я хочу, чтобы моя жизнь изменилась»
Он одним разом задул все свечки и, быстро схватив ложку, оторвал приличный кусок от торта и целиком пихнул его в себе рот.
-Ура-а-а-а! – закричал радостный Джерард, тоже хватаясь за ложку и нападая на торт.
На часах был ровно ноябрь.
Фрэнк почему-то заулыбался, просто так, потому что это было так классно – сидеть на огромном диване и кушать очень смешной и странный торт в компании очень смешного и странного Джерарда. Он понял, почему так хотел сюда. Потому что в свой День Рождения он не хотел чувствовать себя одиноким, брошенным и забытым. Потому что в этом городе Джерард – это единственный человек, с которым Фрэнк правда хотел отметить этот праздник.
-С Днем Рождения, Фрэнки! – улыбаясь, завопил Джерард и чмокнул его прямо в щеку перепачканными в сливках губами.
-Ну тебя, отстань, – все так же улыбаясь, отпихнул его Фрэнк, потирая сладкую щеку. – Спасибо, Джи.
В ответ Джерард только улыбнулся и снова захватил большой кусок торта. Они сидели так очень долго, два мальчика в ноябре, и болтали обо всем на свете. Джерард поведал о том, что Мистер Апрельский – Апрельский, потому что родился в апреле пять лет назад и уже через несколько дней был подарен Джерарду на день рождения. А Фрэнк рассказал о своей жизни в Нью Джерси, о своих друзьях и прежних смешных преподавателях, о том, как научился кататься на скейте и какую татуировку он хочет. Оказалось, что Джерард хорошо рисует, а Фрэнк неплохо играет на гитаре, что брат Джерарда младше его на два года, и что у Фрэнка и вовсе нет братьев.
Было уже три ночи, когда они решили, что было бы неплохо забраться под одеяло. Пока Джерард внизу искал еще больше подушек, Фрэнк нацепил свою майку и забрался под теплое одеяло. Джерард вернулся без подушек, но в легкой хлопковой пижаме, которая состояла из какой-то огромной кофты и штанов. Прежде чем залезть в кровать, он подошел к столу, чтобы выключить свет, и когда он повернулся к Фрэнку спиной, тот громко засмеялся, до слез и боли в боках, хватаясь за живот и свернувшись калачиком на кровати.
-Что такое?! – возмущенно спросил Уэй, гневно глядя в сторону заливающегося Фрэнка.
-Уэй, – кое-как сквозь смех проговорил тот, – у тебя заячий хвост на заднице!
И он снова засмеялся, еще громче прежнего.
-Это пижама такая!
Джерард выключил свет, забрался в кровать, повернувшись спиной к Фрэнку, и обиженно засопел.
Фрэнк продолжал смеяться еще минуты три, изо всех сил пытаясь остановиться. Он кое-как смог успокоиться и, все еще продолжая широко улыбаться, пододвинулся к Джерарду и потряс его за плечо.
-Джи-и-и, – веселым голосом проговорил он, – ну не обижайся, просто это правда… забавно.
Джерард промолчал.
-Ну, Джерард, ну чего ты, – продолжал свои попытки достучаться до него Фрэнк, но Джерард только засопел еще громче, всем своим видом показывая, как он обижен.
Тогда Фрэнк принял решительные меры. Он просунул руку под одеяло и со всей силы схватил Джерарда за хвост, от чего тот громко взвизгнул и подпрыгнул на кровати. Фрэнк снова не удержался и громко засмеялся. Его смех разливался по всему дому и отдавался эхом на нижних этажах, пока Джерард колотил его кулаками по плечам.
-Ну ты блин засранец! – вопил он, но в его голосе не было ни капли обиды или злости, он тоже смеялся вместе с Фрэнком.
В конце концов, он оставил его в покое и рухнул рядом на кровать, на спину и, продолжая весело улыбаться и тихонько посмеиваться, они оба уставились в потолок.
-Уэй, ты такой странный, – проговорил Фрэнк, тяжело дыша, – я не понимаю, почему к тебе так относятся в школе и как тебя можно не любить.
-Как-то, видимо, можно, – сказал Джерард. – Они же так делают.
-Козлы.
-Да.
-Ты их, наверное, ненавидишь и всю эту школу вместе с ними.
-Да нет.
Фрэнк в шоке вытаращился на него, не веря своим ушам.
-Что ты сказал? – переспросил он его, поднимаясь на локтях.
-Фрэнки, я не думаю, что ненавижу их, – спокойно повторил Джерард.
Фрэнк лег обратно, и они с минуту лежали в тишине.
-Как так, – продолжал допытываться ничего не понимающий Фрэнк. – Они же тебя столько…ну, ты понимаешь.
Джерард тяжело вздохнул и поднялся на кровати.
-Не могу я их ненавидеть, – сказал он и достал колу, которая так и стояла около кровати.
-Почему?!
Джерард сделал глоток и повернулся к нему лицом.
-Ладно, вот смотри, – сказал он, усаживаясь перед Фрэнком поудобнее. – Помнишь Адамсон?
-Кого? – не понял Фрэнк.
-Ну Алексу.
-А, ну да.
-Так вот, – продолжил Джерард, – ее родители – алкоголики. Они достаточно богаты, но гораздо беднее, чем раньше, потому что они все пропили. И продолжают пропивать.
Фрэнк внимательно слушал Джерарда, вглядываясь в его черты в темноте.
-У них два ребенка, да, у Алексы есть сестра, которую она, кстати, очень любит. И, вообще-то, пытается заботиться о ней. Она поэтому так часто прогуливает уроки. Родители напиваются вдрызг, и за сестрой никто не смотрит. А она маленькая, лет пять, – Джерард немного помолчал, – этого никто не знает, она никому, естественно, не говорит. Я случайно узнал об этом, потому что они живут недалеко отсюда, и я часто вижу из окна, как они проезжают на машине и горланят пьяные песни на всю улицу. Я не могу ее ненавидеть, понимаешь, Фрэнки? То есть, она та еще сука, по ее милости меня избивали и мокали головой в унитаз, она постоянно задевает меня и все такое, но когда я вижу, как почти в двенадцать ночи она гуляет с маленькой сестрой по улице, потому что ее родители устроили дома пьяный дебош, как я могу ненавидеть ее?
Фрэнк молчал, потому что в голову не приходило ничего нужного, но Джерард не ждал его ответа, поэтому продолжил:
-И у всех есть нечто подобное. Они меня злят, раздражают и все такое, но я их не ненавижу. Они ведь такие же как я, тоже люди.
-Такие же как ты? – тихо переспросил Фрэнк. – Нет, вы же совсем разные.
-А вот и нет! – протестующе воскликнул Джерард. – Ты даже не представляешь, сколько у нас у всех общего.
Фрэнк поднялся и тоже сел напротив Джерарда.
-Например? – спросил он.
-Ну… – Джерард почесал затылок, – Фрэнки, а ты мазал в детстве руки клеем, чтобы потом с кайфом отдирать его большими кусками?
Фрэнк расплылся в улыбке, вспоминая маленького мальчика, который по-тихому тырил клей и запирался с ним в ванной, чтобы потом родители удивлялись, куда так быстро девается в доме клей.
-Мазал, – сказал он, улыбаясь.
-Вот видишь! – воскликнул Джерард. – Не ты один, мы все. Или знаешь еще, когда родители укладывали спать, а спать не хотелось вообще, ты кричал, что хочешь пить.
-Да-а-а-а.
-И таких примеров миллион. Мы каждый день делаем одинаковые вещи, потому что мы все люди. В нас гораздо больше общего, чем мы можем себе представить. Понимаешь?
-Понимаю.
-Мир не однобокий, Фрэнки.
Фрэнк снова улегся на подушку и закутался в одеяло.
-Ты вгоняешь меня в депрессию, – пробубнил он.
-Ну, не грусти, – усмехнувшись, сказал Джерард, потрепав его по голове. – А знаешь, что у меня есть?
-Что? – спросил Фрэнк, высунув голову из-под одеяла.
-Клей.
Они просидели до пяти утра, выливая в руки клей, сдирая его кусками и снова повторяя все сначала. Джерард весело смеялся и ерзал на месте, как маленький ребенок, а Фрэнк сосредоточенно сдирал клей со своих рук, будто занимаясь самым важным делом в мире. И это было так легко и весело и казалось правда самым важным и веселым занятием в мире. Только когда клей закончился, они снова улеглись в постель, принюхиваясь к запаху клея в воздухе.
-Боже, я так хочу спать, – прозевал Фрэнк, потягиваясь под одеялом.
-Хороших снов, Фрэнки, – ласково сказал ему Джерард, лежа на боку и глядя на него сквозь темноту.
-А спой мне колыбельную, – вдруг попросил Фрэнк.
-Ты серьезно, что ли?
-Ну да.
С этими словами Фрэнк тоже повернулся лицом к Джерарду, немного повозился на кровати и закрыл глаза.
-Ну же, – шепнул он и положил руки под щеку.
Джерард тяжело вздохнул, помолчал несколько секунд и все-таки запел, шепотом, растягивая каждую строчку:
-Я родился на свет из звуков струнных,
Чтобы отдать всё кое-кому,
Стать песней лишь на твой слух.
Закрой глаза, я попробую проникнуть
И разбудить твоё сердце подобно весне,
Ведь я был рожден пробудить твои чувства.

Наверстай упущенное, слушай песню и радуйся,
Будь свободен как птицы, не грусти.
Твоё время придет, я научу тебя чувствовать,
Ты еще так молод, словно солнце после ливня.
Следуй за солнцем, поверь, это все не напрасно,
Вот увидишь, я пробужу твои чувства.

Когда Джерард пропел последнюю строчку, Фрэнк уже мирно дышал во сне.