Глава 21. В Парящих Садах поверили в Зиму

В Парящих Садах поверили в Зиму. Его признали равным, свободным, богом. Слова слушали, раскрыв рты даже, когда я провел авантюру с Миром. Меньше всего мне хотелось участвовать в публичной расправе над честью некогда лучшего друга. Я поддержал Беркута и отдал ей пленника. Правда, после откровения Лиды, Беркута стали открыто сторониться. Заверения, что все хорошо закончится, помогли, но южные все равно ужасались поступкам властной правительницы. Да, они были на ее стороне как союзники, но чтобы каннибал находилась в городе, открыто выражали недовольство. Мне удалось выцапать у них еще немного времени для своей невесты, но это только сделало наше прощание больнее.

Немного отойти от темы Беркута и Мира помог праздник зимнее солнце. Для южных он означал символ свободы и равенства. Я отнесся к посвящению серьезно, хотя никогда не любил «торжественные пряности», помогающие «вознести просвещенного к ступеням величия». Однако я прекрасно понимал, что значит мое присутствие на зимнем солнце – бог льда и огня остается на безымянной земле, и он на стороне юга. Мне не хотелось разочаровывать их пустые амбиции. Пусть думают, что я их правитель. Они заслужили немного счастья перед ужасом, что ждал их в недалеком будущем. Я также не стал посвящать их в то, что совершил все ради того, чтобы «впечатлить девушку».

Прощание с телом Черной Бороды, когда лучшие воины спустились на колени, чтобы почтить уход умершего правителя к мертвым богам немного затянулось, но и эту церемонию я вынес стойко. Сохранил спокойное лицо и не выдал эмоций, так как больше всего хотел подняться вверх к ней. Я чувствовал ее настроение: смесь разочарования от встречи с Миром и не желание остаться наедине с мрачными мыслями об Арене. Она была не уверена. Ей все время казалось, что что–то упускает. Может момент, а может мелочь, но что–то очень важное лично для нее. От дурных мыслей она злилась. К сожалению, она не видела себя со стороны, какое сильное впечатление производила на окружающих.

Я нашел Беркута на подвесном мосту, украшенном сложным узором из переплетения веток, веревки и вьюна. Мост был так высоко, что под досками не было видно поселения расположенного на деревьях. Казалось, что под ногами пушистая перина из темно–бордовых листьев. Хотелось сделать шаг, чтобы искупать ноги в мягкость пушистых лепестков. Красота Парящих Садов была обманом. Под нами была огромная высота, и упасть с нее означало – смерть.

– Как переговоры нового правителя со своим народом? Они не слишком довольны моим присутствием в Парящих Садах. Некоторые говорят открыто, что не стоило показывать мне путь в город – призрак.

Она рассматривала зимнее солнце, обнимая свои плечи руками. Над нашими головами было небо. Хотелось коснуться его пальцами, потому что оно казалось совсем рядом.

– Я успокоил недовольных тем, что ты вернешься в Арену сразу после праздника. Как ты успела заметить, свободные удивительно похожи на людей. Немного внешне разные, но ум и даже строение тела, внутренние органы…ты знала, что на развалинах Семи Городов стоят пирамиды? Точь–в–точь как на Земле? – очень хотелось обнять ее, но я не знал, какой будет реакция. Лида сильно изменилась с нашей последней встречи на Земле. Примером, был Мир, когда попытался показать ей, что имеет на нее право.

– Зима…

– Лев. Называй меня так, когда мы будем одни.

– Лев, я никогда не была на берегу Великого Водного Простора, поэтому не знаю про пирамиды. Да, и зачем мне это? Если не до конца понимаю… ох, Лев…, – она развернулась и к моему удивлению, уткнулась лбом в грудь, – не нужно было заставлять меня вспоминать. Лучше бы я убила Мира, а не разговаривала с ним. Понимаешь, чем больше я вспоминаю – тем больше возрождаю в себе корабли слабости.

– Корабли слабости, – я невольно улыбнулся этому любопытному словосочетанию.

– Да, когда я упала на металл головой, то моя память разбились на множество воздушных корабликов, которые утонули в грязи и каждый раз, возрождая в себе воспоминания – я поднимаю один из них в небо. Понимаешь? Именно сейчас я должна быть сильной, потому что мне предстоит сразиться правителем Трибун Черной Тенью. Каннибалы очень отличаются от хозяев и свободных юга. У них другие ценности, иное понимание мира. Я даже рада, что вернусь раньше в Арену, потому, что не должна была надолго оставлять их. Не оттого, что Седая Прядь со Звенящей Цепью не смогут подавить мятеж. Нет. Там мой дом. Север моя земля и мои свободные. Что мне теперь до Земли? Моя планета безымянная – «17».

– Ты достойна восхищения! Даже, когда мне не понятен смысл твоих поступков – я восхищаюсь! Почему ты так вцепилась за этих дикарей? Дом, земля, народ – наверно, слишком долго кочевал от одного мира к другому, чтобы понять тебя… – я отстранился от нее и нежно прикоснулся пальцами к ее подбородку, – Твоя сила в тебе. Однажды война закончится и женственная, слегка глуповатая, открытая и смелая Лида проснется. Тогда они увидят не только воина, но и мудрую правительницу. Возрождая в памяти прошлое, ты не слабеешь, а становишься еще сильнее.

– Не хочу выбирать свободного из них. Не оттого, что брезгую ими или… они недостаточно хороши для меня, – она взяла мои ладони в свои, – пойми, я уже выбрала. Вопрос в том пойдет ли он за мной?

– Хм, а кого ты просишь идти с тобой? – это было жестоко заставлять ее сделать выбор, но я должен был знать, кого именно из нас любила Беркут. Если бы она спросила меня, я бы сказал ей правду: Лев любил Лидию, а Зима отдал бы многое за Беркута.

– Неужели ты не догадался кто мой избранный? – она отпустила мои руки и отошла на шаг, – Я не помню Льва. Не знаю, нравился ли он мне или я его ненавидела. Знаю только, что когда слышу имя, в груди становиться теплее. Зима мне снится. Редко, но через сны я вижу, что он не зло. Я могу сказать, какие чувства испытываю к нему… но кто я такая по сравнению с богом? Он – все. А я – ничтожество. Имею ли я право на его милость и внимание? И тогда, что говорить о любви? Даже, если скажу, что хочу быть его – это будет ложью. Он в теле Льва – он часть Льва, а шение часть Зимы. Ваши мысли, слова, поступки – вы одно. И я не знаю, кому из вас отдать свое сердце. Разве только разделить его на две равные половинки, потому что никогда не смогу выбрать одного из вас. Вы оба нужны мне.

Она подошла ко мне: ароматная, сладкая, вкусная. Прижалась всем телом, обвила руками шею, улыбнулась хищно и дерзко. В ее глазах горел тихий, дикий огонек, но не обжигающий огонь правительницы. Это был ее внутренний огонек для меня. Я чувствовал, как он разлился по ее телу и теперь манил меня сладким ароматом. К вкусно пахнущему телу хотелось не только прикоснуться, хотелось раздеть ее до обнаженных изгибов тела и положить на доски, лечь на нее телом, забрать ее к себе, под себя. Искушение было сильнее, чем здравый рассудок. Забыв про осторожность, я запустил когти в ее волосы, а второй рукой стал скользить по ткани, срезав прядь волос шипом. Без раздумий разрезал пояс брюк когтями, я запустил ладонь между ее ног в горячую промежность и на ладони слегка приподнял. Женщина застонала, улыбнулась и жадно, кусая мои губы, поцеловала. При этом огонек в ее глазах стал настоящим пламенем. Аккуратно положив ее на раскачивающийся от ветра мост, я убрал руку из ее брюк и потянул на себя ленточку на блузке, чтобы ослабить ткань прикрывающую грудь…

– Ох, Зима, то есть Лев…Мир прав в одном – ты ломаешь границы, – все еще тяжело дыша, сказала Беркут, когда мы насытились друг другом, – устанавливаешь только свои… правила…

– Если ты про то, чтобы сбежать. У тебя ничего не выйдет. Никуда ты не денешься от бедного, использованного тобой свободного. Я был честен с тобой, когда отдался в жадные руки правительницы севера.

– Что–то девственника в тебе Лев не заметила.

– Неужели?

– Не смешно, – строго сказала она, – и, кстати, про честность…если ты хочешь, чтобы я стала твоей спутницей и возможно, родила тебе маленьких свободных, то ты должен ответить на все мои вопросы – честно.

Она опять затронула во мне маленькую нить. Потянула на себя, потому что знала, что я был эгоистом и не хотел отпускать ее. Даже живущий во мне Зима не мог сопротивляться этому чувству, которое проснулось в моей груди. Уложив Беркута на доски и, набросив накидку–балахон на голое тело, сам устроился рядом и начал рассказ:

– После сражения с Трибунами ты должна увести свободных на Великий Водный Простор. Не переживай, отстроенных кораблей хватит на всех. Тоже сделаю и я со своим народом. То, что задумал я – это отчасти ксеноцид. Нет. Не перебивай. У меня есть причина: все живущие здесь – смертники. А флот порядка давно испытал все мое терпение…