Независимое существование как жизненная задача

— Не шалю, никого не трогаю, починяю примус...

(М. Булгаков. «Мастер и Маргарита»)

Задача независимого существования — это простые, казалось бы, жизненные вопросы, связанные с самообслуживанием, и вопросы интеллектуальной самостоятельности; и вопросы планирования каждого дня и всей жизни в целом. Это –и вопросы эстетических вкусов, стремления следовать моде и многое другое, что составляет (может составить) многообразие жизни современного человека, если он решает задачу независимого существования/ Независимого от кого и от чего? Почему надо быть независимым, если только что в предыду­щих главах говорилось о взаимозависимости всех людей в их индиви­дуальной и коллективной истории? Почему эта задача становится ак­туальной в юношеском возрасте?

Вот об этом и пойдет речь в настоящей главе.

Но прежде всего поговорим о некоторых свойствах предметов, ко­торые нас окружают. Наше собственное тело и психика — это тоже предметы. Почему надо говорить о предметах? У них есть удивитель­ное свойство делать человека зависимым от себя; у человека есть удивительное свойство попадать в зависимость от предметов. Увидеть это свойство нетрудно — оно лежит на поверхности нашей жизни: у каждого из нас есть что-то любимое из предметов — чашка, рубашка, картина, пейзаж, погода... Они — неодушевленные предметы, а чув­ство привязанности к ним может быть очень сильным иногда человек узнает об их силе тогда, когда расстается с любимым предметом. Вот этот момент зависимости человека от свойств предметов давно заметил и описал известный психолог Курт Левин. Он назвал это свойство предметов валентностью.

Сегодня в психологии не часто встречаются работы, которые по­зволяют понять, как и почему возникает у человека избирательное, зависимое отношение от тех или иных свойств предметов или от предмета в целом. Факт остается фактом – человек зависим от предметов. Зависимость эта может быть и на другом уровне — на уровне естественных, биологических потребностей. Без пищи — продуктов 1 питания — человек не может жить, так же как не может жить без воды и воздуха, тепла и света. Он тоже зависим от этих предметов и их свойств. Но как вы понимаете, это другой тип зависимости, в нем есть то своеобразие отношения, которого нет в зависимости от люби­мых туфель или любимой мелодии. Нужно ли человеку быть независимым от привязанности к различным предметам?

Иногда этот вопрос из теоретического приобретает размеры жиз­ненно важного. Стоит ли рисковать и спасать из огня любимую кар­тину? Стоит ли рисковать и пробовать неизвестного происхождения блюдо, если ты очень голоден? Это уже о быте. Стоит ли тратить силы и время на продление жизни сломавшегося, но любимого будильни­ка (велосипеда, машины) и таким образом продлевать свою зависи­мость от него (от них)?

Я задала достаточно вопросов, чтобы решение задачи независимо­го существования обернулось для вас и ежедневной утренней суетой приготовления завтрака, и генеральной уборкой квартиры, и необхо­димостью поливки грядок и множеством других вопросов, решение которых связывают с проблемами организации жизни.

Из всего сказанного невольно вытекает заключение, что никакого независимого существование нет — человек зависим от вещей, чело­век зависим от людей.

Как и все жизненные задачи человека — задача независимою суще­ствования возникает потому, что в природе человека есть стремление к осознанной автономности (независимости) Автономность — это естественное свойство его сознания, которое реализуется как проявление силы «Я» к самообоснованию своего существования. Как происходит это самообоснование, гарантирующее человеку независимость, авто­номность его сознания? В литературе встречается описание типов юно­сти, которое позволяет создать общую картину проявления различных форм автономности «Я» и выделить те общие особенности, которые можно понимать как проявление закономерности. Из всего многооб­разия описаний человеческих типов, которое встречается в психологи­ческой литературе, мне кажется наиболее реалистической типология юности, предложенная М. Рубинштейном. Я буду использовать ее, до­полняя психологическими характеристиками типов ценностей (Н.И.-Непомнящая), типов ответственности или локуса контроля (Роттер), типами «Я»-концепций, концепции другого человека и концепции жиз­ни, где будут представлены понятия К.Юнга о типах ориентации психи­ческой жизни — интровертированный и экстравертированный тип.

Прежде чем перейти к описанию, остановлюсь на понятиях типов ценностностей и типа ответственности или локуса контроля. Оба эти понятия важны для того, чтобы попытаться уяснить, как происходит самообоснование активности «Я».

Понятие ценностостей было введено Н.И.Непомнящей для опи­сания содержания тех явлений, которые проявляются в фактах устойчивости свойств «Я». Наиболее ярко эти факты можно наблю­дать в обоснованиях выбора. Ценностность — это целостное образо­вание, которое, по мнению Н.И.Непомнящей, характеризуется единством внешней направленности личности и ее представлением о себе (представленность собственного «Я»). Ценностность— это узнавание и воплощение во внешнем, предметном мире актуаль­ных, проявленных свойств «Я». С точки зрения предметного — внешнего, объектного мира — это то, что человек выбрал (одежду, символику, идею и т.п.), с точки зрения самого человека — это пе­реживание присутствия «моего», узнаваемо близкого в выбранном предмете, переживание близости с выбранным предметом или свой­ством предмета. У Н.И. Непомнящей есть слова о том, что ценност­ность можно определить как единство личностной валентности дей­ствительности и объективной валентности личности. Эта термино­логия К.Левина позволяет описать качественное своеобразие само­обоснования через характеристику предметов, от которых человек оказывается зависим, так как именно в них узнает и воплощает себя.

Ценностность отражает целостность «Я» как возможность созда­ния своего мира не только в психической, но и физической (и любой другой) реальности. Ценностность позволяет проводить границу между различными «Я» и потенциально предполагать бесконечное число их миров, так как «Я» может узнать свои проявленные в само­обосновании качества во множестве свойств предметов. На одном полюсе ценностности всегда фиксируется наличие «Я», а на другом -наличие свойств предметов, в которых оно находит себя. Оба эти полюса в каждый момент времени составляют целостность и позволяют человеку переживать мир как свой, как неотчужденный, в психоло­гии еще говорят в этом случае о чувстве авторства. За всем этим сто­ит реализованная ценностность или состояние человека, который в этот момент времени живет в согласии самим собой, так как его «Я» представлено в его предметном мире, традиционно существующие границы между «Я» и предметами стираются.

При записи типов ценностностей, выделенных в эксперименталь­ном исследовании, используется знак взаимной обусловленности по­люса «Я» и полюса предметного его воплощения, как проявление их единства.

Приведу варианты названия ценностностей, которые дает в своем исследовании Н.И.Непомнящая:

«Я = делаю хорошо».

«Я = делаю правильно, как надо».

«Я = выполняю требования других».

Эти варианты отличаются устойчивостью и позволяют выделить существование различных самообоснований для проявления качеств «Я» во внешней активности, в преобразованиях предметов, в использовании их свойств. Наблюдения и исследования взрослых людей по­казывают, что типы ценностностей являются устойчивым образова­нием, существенно влияющем на содержание задач их взаимодей­ствия с окружающим миром. В юношеском возрасте, как я постара­юсь показать ниже, типы юности воплощают различные варианты ценностностей.

Думаю, есть смысл обратить внимание на то, что во всех вариан­тах самообоснования присутствуют идеальные объекты, которые способствуют созданию целостности мира человека. Это — представ­ление о «хорошем», о «правильном» и «целесообразном», представле­ние о других как о норме. В силу своего происхождения эти идеаль­ные объекты являются знаками, которые структурируют психичес­кую реальность, создают целостный мир человека, воплощающий его «Я». Остается только задаться вечным вопросом, почему человек вы­бирает для самообоснования «Я» именно этот знак.

Думаю, что представление о силе «Я» как природой данном каче­стве человека позволяет обсуждать этот вопрос с позиции ответствен­ности как способности «Я» к самоконтролю за самообоснованием са­мого себя. Попробую воспользоваться примером из практики обще­ния со студентами. Обычно, не умея ответить на вопрос экзаменато­ра, студенты прибегают к такому аргументу: «Читал, но забыл». За этим стоит ситуация, когда самоконтроля за самообоснованием сво­ей активности — чтения — не было. «Я» человека не было проявлено в тексте, который он читал. Чтение было пустым занятием, где «Я» не присутствовало. Иначе это можно объяснить так: данный человек об­ладает слабым «Я», проявление которого не обеспечивается спонтан­но, как бы само по себе, а требует специальных условий, в том числе самовоздействия человека или воздействия извне. Недаром при под­готовке к экзамену многие предпочитают заниматься вместе — это гарантия защиты от слабости собственного «Я», от необходимости проявлять усилия по его самоорганизации.

В работах Роттера очень подробно описаны типы ответственности в понятиях локуса контроля. Он выделил на основе эксперименталь­ных исследований существование двух типов контроля за течением жизни. Одни люди считают, что все течение их жизни определяется внешними факторами и не зависит от их собственных «Я» - усилий (экстернальный тип). Другие в большей степени склонны считать, что именно от их «Я» - усилий зависит течение их жизни (интернальный тип). Взять на себя ответственность — это значит в самообосновании своего «Я» использовать качества своего же «Я». Это явление еще на­зывают верой в свои силы, опорой на свои силы или просто силой «Я». Принятие ответственности — это ориентация в самообосновании «Я» на закономерности его проявления и существования как авто­номного образования, имеющего границы. Это признание «Я» кактого, что есть как качество психической реальности, объединяющее и структурирующее наличие самой этой реальности. По сути дела, принять на себя ответственность за себя — это сказать и себе, и дру­гим, что «Я» есть, что у «Я» есть сила быть. Остается только в связи с этим вспомнить классический вопрос, вложенный Шекспиром в уста Гамлета: «Быть или не быть..»

Решение задачи независимого существования — это и есть ответ на этот вопрос с точки зрения проявления тех ценностностей, кото­рые будут воплощать силу вашего «Я» в ответственности за его же су­ществование, за его жизнь. 3адача будет решаться в предметном мире, где есть множество предметов, уже воплотивших «Я» других людей. Даже если мы не знаем их имен, предметы, созданные ими, воздействуют на наше «Я», так как эти предметы несут в себе универ­сальные проявления человеческой природы.

Одним из таких предметов являются деньги. Независимое существование в нашем мире невозможно без них. Научиться жить сними, а не ради них — одна из граней решения задачи независимого существования. Сила денег бесспорна, она сопоставима только с силой власти и... силой «Я», той силой, которую называют силой духа. Я не собираюсь морализировать. Есть очевидные вещи, которые_со-ставляют правду жизни, ту правду, от которой никуда не уйдешь. Все слова о независимом существовании вашего «Я» будут бессмысленны, если у вас нет, чтобы купить продукты, и вы систематически не доедаете. Тогда просто нет биологических основ для силы «Я», но.. «Но» состоит в том, что в психологических работах тчгма денег практически не анализируется, хотя в системе жизненных ценностей молодых людей, с которыми приходилось работать, она стоит на од­ном из первых мест... Научиться относиться к деньгам в соответствии с их свойствами всеобщего (?) эквивалента, определить их место в, своей жизни так же необходимо, как пережить наличие «Я» и его автономности. Повторю слова Б.Окуджавы: за деньги можно купить все, кроме доброго имени, таланта и любви. Значит, уже не все.

Это как отношение к «Я». Оно у вас есть, оно есть у всех, но у вас — ваше. Его можно бесконечно разменивать на множество предметов (по­мните о реципрокности у Ж.Пиаже), но нельзя разменять до конца, так как оно вам дано вашей природой, а она в конце концов (даже в послед­нюю минуту жизни) напомнит о своем существовании той встречей «Я» и коллективного бессознательного, которая требует быть «Я», быть «са­мостью». Это закон существования «Я», известный сегодня в психоло­гии с той очевидностью истины, которая доступна этой науке.

Независимое, автономное существование «Я» как проявление его силы, возможность достижения автономности способны качественно преобразовать все течение жизни человека, все процессы, обеспечи­вающие наличие индивидуальной жизни. Очевидность этого доказывается и тем, что автономное «Я», способное к проявлению своей силы, может оказывать позитивное влияние на течение болезней че­ловека. В этом проявляется принцип обратной связи — возможность не только реагировать на воздействие, но и изменяться самому и из­менять воздействующий фактор. В настоящее время широко извест­но, что человек может воздействовать на частоту своего пульса и свое кровяное давление. Он может воздействовать силой своего «Я» и на течение болезни. Сила «Я» организуется через создание зрительных образов как желаемых целей и результатов — выздоровления, разру­шения болезни — и это оказывает влияние на иммунитет организма, повышает его естественные защитные функции. Современные иссле­дования в этом направлении не только вселяют оптимизм относи­тельно возможности излечения от тяжелых недугов (рака в первую очередь), но и позволяют обсуждать проблему независимого суще­ствования «Я» как одну из составляющих здоровья человека.

В свое время мое внимание с этой точки зрения привлекла работа К.и С. Саймонтов (30). Они говорили о том, что человек, который стремился жить интересами других людей, отказывал себе в суще­ствовании собственных интересов, оказывается более бессильным перед раком, чем человек, который осознает свое «Я», выделяет его как необходимое качество жизни, заботится о нем. Думаю, что эти факты заслуживают вашего внимания в свете понимания задачи не­зависимого существования.

Описание типичных способов решения этой задачи юными людь­ми начиналось с констатации того факта, что силу «Я» нельзя спря­тать; о ее наличии в другом человеке и в себе мы судим буквально по первому впечатлению. Дело не в том, правильно ли мы оценили ха­рактер человека, а в том, что восприняли связь внешнего и внутрен­него, телесного проявления «Я» как качества внутреннего мира. О том, что такая связь существует, люди знают давно. Работ, описыва­ющих эту связь, великое множество. По сути, они доказывают то, что давным-давно было сказано Аристотелем: так же, как зрачок и зре­ние составляют глаз, душа и тело составляют живое существо. Суще­ствование силы души и силы тела и их возможного несоответствия можно считать очевидным фактом.

В юности, когда «Я» еще только обретает свою форму, было бы ло­гически неверно говорить о каких-то устоявшихся типах «Я». Однако общую тенденцию, которая, как и любая классификация будет нужна только для целей учебного предмета, описать можно. Естественно задача независимого существования каждым молодым человекам решается в конкретных условиях его жизни - в его социальной ситуации развития, которая будет определять конкретный идеал жизни как его жизни, но жизненные задачи молодого человека будут типичны для истории становления «Я» в период физического созревания человека.

Решаются они двумя противоположными способами. Можно ска­зать, что это способы — антиподы. Первый из них — это стремление к уединению; второй — стремление к групповым формам жизни. У некоторых молодых людей естественное стремление к общению и обществу оказывается в эту пору доведенным до крайности. Оно выра­жается в том, что, оставшись вне общества, они становятся вялыми, мрачными, тоскливо настроенными, неработоспособными; у них снижается инициативность, нарастает равнодушие не хотят и не могут заставить себя мыслить. Как только эти юные люди оказываются в обществе вся ситуация меняется. Они могут проявить блеск ума и сообразительности, веселье, бодрость, подвижность и говорливость, глубину обобщений и предприимчивость. Это суть их нату­ры — экстравертированной, ориентированной ценностью общения. Это не только люди со слабым «Я», которые склонны подчиняться, служить, не уверены в себе и ищут руководителя. Это могут быть и лица, склонные к лидерству, с сильным «Я», которые в соответствии со свойствами своей натуры нуждаются в присутствии других людей. Такие люди утомляются от одиночества, но общение бодрит их и придает новые силы, словно высвечивает их «Я» через присутствие других людей.

Однако это относится только к реальному общению. Можно быть среди людей и чувствовать себя одиноким, так как общение, в кото­ром вы не участвуете или не можете участвовать, только сильнее под­черкивает одиночество. (Описание подобных переживаний вы уже встречали в дневниках, цитированных в других главах.) Не только среда может отталкивать молодого человека, но он сам может не при­нимать этой среды и тоже чувствовать себя одиноким. Это то состоя­ние, которое в дневнике Ирины В. звучит в обыденных словах: «В комнате пьянка, а мне все равно. Пусть делают, что хотят...»

Многие семьи жалуются на то, что с молодым человеком невоз­можно общаться, что он дома вял и неразговорчив, что он чувствует себя чужим среди родных. Однако этот молодой человек преобража­ется среди приятелей, может стать просто неузнаваемым. Это тоже тот тип юности, когда человек может проявить свое «Я» только в оп­ределенной групповой среде. Часто именно такие молодые люди ста­новятся инициаторами создания различных обществ со своей струк­турой и правилами поведения. Именно на них держится сама воз­можность существования молодежной субкультуры — относительно замкнутого знакового пространства, которое способствует созданию новых средств фиксации «Я».

Совсем к другому типу относятся молодые люди, которых можно назвать любителями уединения или одиночками. Они представляют собой интровертированный тип человека и реализуют ценность от­ношения к себе. В юности у такого человека часто бывают конфликты с самим собой, пока он не осознает свойств своей натуры, качеств своего «Я». Конфликт начинается тогда, когда человек еще не осоз­нал свои стремления, не нашел форму для свойств своего «Я», а пы­тался примерить на себя то, что предлагает ему ситуация его жизни — общение со сверстниками. Пытаясь общаться, он не получил ника­кого удовольствия, не пережил никакой радости, о которой тосковал до этого. Он начинает чувствовать себя несчастным, даже отринутым, предпринимает попытки, часто смешные и неуклюжие, быть как все. Это противоречит его натуре, вызывает внутренний конфликт, недо­вольство собой, чувство потерянности. Об этом писала Мария А. в своем дневнике:

«...Девочки курят и болтают так весело, я тоже попробовала ку­рить. Гадость, стошнило, а болтать я совсем не умею. Напрягаюсь, не знаю, что сказать, чтобы интересно было. Да и не было ничего инте­ресного, чтобы всем рассказывать».

Через несколько страниц в ее дневнике можно прочитать такие стихи:

лист

одинокий,

ветром его колышет,

а он,

как победный флаг,

утром

инеем вышит...

А он как победный флаг

времени и движенья.

А что одинок?

Не так!

Мгновение заблужденья!

Такие юные люди обретают спокойствие и комфорт, когда они одни. Они любят работать в одиночку любят читать про себя, им трудно жить вместе водной комнате с другими людьми, присутствие другого человека тяготит их. Они могут быть людьми, но восприни­мают это как вынужденное времяпровождение и чувствуют себя свободнее вне общества. Как вы могли заметить, это противоположно переживаниям тех молодых людей, которые склонны проявлять силу своего «Я» в присутствии другихлюдей.

Взрослые считают нормальным стремление молодых людей к кол­лективным формам проявления «Я» и своим неумеренным внимани­ем к тем молодым людям, которые ведут себя иначе, обостряют для них (и так достаточно острую) проблему поиска формы «Я» своими требованиями нормального поведения, своими требованиями быть как все. Иногда внимание взрослых бывает избыточно пристально, а иногда его явно недостаточно, так как потенциально, как уже гово­рилось выше, юные люди склонны ко многим заболеваниям, в том числе психическим, которые начинаются именно в этом возрасте с симптоматики длительного уединения и отказа от контактов с други­ми людьми. Я не буду здесь останавливаться на всей сложной карти­не возможных психических заболеваний, связанных с разрушением «Я» человека. Скажу только, в психиатрии считается, что половина заболевших людей выздоравливает без медицинского вмешательства путем самоисцеления за счет силы своего «Я».

Тяжелые переживания у молодых людей вызывают упреки в их не­нормальности. Еще раз останавливаю ваше внимание на том, что само понятие нормы — это способ мышления, не более. Это форма, и как любая форма она требует наполнения содержанием. Содержа­ние может быть разным: норма может быть мерой ценности, может существовать как этическое требование, как моральный постулат, как идеальное обобщение, организующее поведение. Норма может быть среднестатистической величиной, отражающей частоту явле­ния. Наконец, нормой может быть субъективно хорошее физическое, психическое и социальное самочувствие. Так что не очень спешите принимать на свой счет оценку нормальности или ненормальности. Вопрос остается: «А судьи кто?»

Стремление к одиночеству в юности носит часто очень своеобраз­ный характер — оно протекает на фоне присутствия людей. Этот фон является необходимым условием для возникновения переживаний качеств «Я» Молодые люди увеличивают дистанцию с другими людь­ми, но не теряют их из виду, потенциально оставаясь готовыми к общению. Если у молодого человека сильно развита тенденция к оди­ночеству, то он все равно ищет общения с другими существами, как с заместителями человека. Такую роль часто выполняют домашние жи­вотные. Необходимость в них возникает чаще всего у тех молодых людей, которые не могут легко устанавливать удовлетворяющие их отношения с другими людьми. К. этим молодым людям, неудовлетво­ренным отношениями с другими людьми, можно отнести и тех, кто не умеет общаться, часто испытывает от этого неприятные пережи­вания и поэтому не стремится к общению, а демонстрирует пережи­вание действительных (чаще мнимых) обид на других людей как уход от общения. Молодые люди стремятся культивировать в себе эти чер­ты, если им удается с помощью их манипулировать другими людь­ми — добиваться своих целей через целенаправленное воздействие на другого человека.

Благоприятную почву для развития обидчивости и подозритель­ности создают переживания, связанные с физиологическим созрева­нием, которые изменяют границы «Я» молодого человека и требуют специальных усилий по их построению на новых основаниях. Обида возникает как следствие несоответствия оснований для построения «Я», которыми пользуется молодой человек, и теми основаниями по­нимания его «Я», которыми пользуются другие люди.

В психологии существует понятие акцентуации характера — усиле­ние какой-то группы качеств «Я» человека. Обидчивость может стать формой такой акцентуации. Кроме обидчивости в юности могут стать акцентуированными и другие качества молодого человека, которые только начинали складываться в отрочестве и в детстве. Теперь они уже приобретают длительно устойчивый характер. Так, у молодых людей проявляется черта властолюбия, стремление к доминированию, к ли­дерству. Эта черта может стать социально опасной, если ее используют люди из криминального мира или демагоги, умело ориентирующиеся в своем воздействии на существование у молодых людей этих черт.

Когда я прочитала у М. Рубинштейна, что революция дала немало примеров того, как молодые люди упивались своей ролью в ней и властью, что упоение властью опьяняет не только юных, но и зрелых людей, мне захотелось напомнить вам об этом. Бунтующий человек всегда (почти всегда) воспринимается как юный человек. А когда го­ворят о судящем и казнящем, то кого имеют в виду? Кто становится «карающим мечом «во всяких, весьма неоднозначных, социальных пе­реворотах? Современная наша жизнь не менее очевидно, чем время М.Рубинштейна — время непосредственно после октября 1917 в Рос­сии — показывает, что упоение властью делает юность безжалостной и безрассудной. Возрастающая сила их «Я» находит себя в силе воз­действия на другого человека, часто даже не имеющего возможности сопротивления. Это свойство молодых людей широко эксплуатируют люди криминального мира — международная организованная пре­ступность во всех ее вариантах.

У девушек и юношей стремление к власти проявляется по-разно­му. Наиболее отчетливо эти различия видны в криминальных группировках, возглавляемых юношами и девушками. Сразу надо сказать, что группировок, возглавляемых юношами, значительно больше, чем группировок, возглавляемых девушками. Это одно из проявлений об­щей тенденции существующих половых различий девушки склонны больше стремиться к власти над одним человеком, а юноши, если у. них эта тенденция есть, стремятся к власти над группой) (Причем мо­жет случиться так, что это будет не реальная группа, а условная, со­зданная их воображением). Криминальная группировка, возглавляе­мая девушкой, обычно отличается особой жестокостью и изобрета­тельностью, она практически никогда не щадит своих жертв. Одна­ко, в подавляющем большинстве лидерами криминальных групп являются лица мужского пола.

Представители криминального мира широко эксплуатируют есте­ственное стремление юношей к демонстрации силы своего «Я» и пе­реживания девушек, связанные с их физическим созреванием. Со­временный криминальный мир предъявляет к своим лидерам требо­вания не только физической силы, но и высокого интеллекта, обра­зования, что делает его часто привлекательным для молодых людей, которые не могут найти свое место в других сферах жизни.

Встречаются и другие типы акцентуаций, которые воплощаются в виде резонера — любителя рассуждать на любые темы, заменяющего рас­суждениями даже непосредственные действия и подавляющего ими чув­ства. Там, где они находят слушателей и могут удовлетворить свою по­требность в резонерстве, они чувствуют себя, буквально, счастливыми.

Сегодня достаточное распространение получает также тип моло­дого человека проповедника моралиста, стремящегося поучать и оце­нивать, давать советы на все случаи жизни, обличать несправедли­вость. Эта черта в неярко выраженном виде вообще свойственна мо­лодым людям, но в лице проповедника она может стать акцентуиро­ванной, выраженной — характерологической.

Все описанные выше типы представляют собой способы решения задачи независимого существования, так как позволяют молодому человеку воплотить в относительнопостоянную форму его «Я» и та­ким образом пережить наличие его силы как самообоснования своей активности. Приходится констатировать и тот факт, что такая форма может быть воспринята в юности как самоценность, и следование ей превратится в стиль жизни, прикрывающий слабость «Я». Стремле­ние показать несуществующую силу или ее слабую выраженность приводит молодых людей к раннему курению, выпивке, фривольно­сти и развязности — тем формам поведения, которые не только не от­ражают качеств «Я», но и разрушают саму возможность его проявле­ния. (Не сочтите это за поучение, но факты — вещь упрямая).

Любая форма поведения человека, которая не соответствует его «Я», это путь к психологической смерти, основной признак которой — нежелание и неумение радоваться жизни. Жизнь ощущается как тя­жесть, как наказание, сопровождается скукой, страхом (часто неконт­ролируемым и неопределяемым — самому человеку неясно, чего он боится), заменой чувств ритуалами или сверхсильными раздражителя­ми, которые заглушают проявления «Я». Психологическая смерть — это страх перед «Я»-усилиями, которые обесцениваются и отвергают­ся как обоснование своей жизни. Молодой человек в решении задачи независимого существования встречается с вероятностью своей психо­логической смерти, когда испугавшись тяжести ответственности за свое «Я», возникающей как сознательный отрыв от воздействия кол­лективного бессознательного, готов сохранять связь с ним, отказав­шись от собственного «Я». «" Я" как все» — это формула готовности к психологической смерти своего «Я» в юношеском возрасте, так как она потенциально содержит другую тенденцию: «Мне не надо своего " Я"». Остается только повторить, что без «Я» невозможна целостность пси­хической реальности — ее здоровье и продуктивность (способность к созданию нового в жизни всех — в истории человечества).

Склонность к психологической смерти наблюдается у тех молодых людей, которые с присущей им экстравертированностью склонны к реализации ценностности, связанной с ориентацией на мнение дру­гих людей. С присущей юности неуравновешенностью эти молодые люди оказываются во власти того своего качества, которое обычно называют тщеславием. В пору юности такие молодые люди способ­ны подняться или опуститься до совершенно невероятных, казалось бы, для них поступков, только бы слышать о себе лестные отзывы. Это еще называют «звездной» болезнью. Такому молодому человеку существование его «Я» представляется возможным только через воз­действие на его «Я» другого человека.

Особого внимания, на мой взгляд, заслуживает юношеская ложь как способ решения задачи независимого существования. По психоло­гической природе ко лжи примыкает хвастовство. Оба эти явления по глубине их проявленности отражают признакинаступившей психологической смерти или их потенциального присутствия в психической реальности молодого человека. Я не имею в виду патологические при­чины этого явления, а буду говорить только о возрастании роли этих проявлений в обычных условиях развития молодого человека.

Интеллектуальные предпосылки для появления лжи появляются еще в дошкольном возрасте. Они связаны с тем, что формируется так называемая условно-динамическая позиция — возможность для че­ловека смотреть на предметы глазами других людей, видеть мир не только со своей точки зрения, но и с других тоже. Это следствие пре­одоления детского эгоцентризма, когда ребенок уверен, что все в мире происходит под его влиянием и связано с ним. Например, он был уверен, что луна ходит за ним. Так вот, конец дошкольного возраста знаменуется тем, что ребенок освобождается от этого эгоцент­ризма. В большей степени этому способствуют ролевые игры, когда он должен в них действовать с позиции Другого.

Уже в юношеском возрасте условно-динамическая позиция суще­ствует безусловно. Именно она определяет возможность посмотреть на себя со стороны, увидеть себя глазами других людей. В психической реальности это опирается на рефлексию, на внутренний диалог— на те отношения, которые устанавливаются «Я» с другими качествами психической реальности. Отношение может быть установлено и с ка­чествами самого «Я», как проявление самообоснования активности. Такое самообоснование активности свойствами самого «Я» возможно за счет того, что «Я» может воплощаться не во всех свойствах психи­ческой реальности, а только в некоторых. Назовем эти группы свойств, объединенные одним видом активности человека, модальностями. Тогда с полным основанием можно говорить, что существуют следую­щие модальности, создаваемые «Я» для проявления его свойства:

«Я» — хочу (не хочу)

«Я» — могу (не могу)

«Я» — думаю (не думаю)

«Я» — чувствую (не чувствую)

«Я» — не-«Я»

При этом и бытовые факты, и научные данные позволяют гово­рить, что модальности не обязательно соответствуют друг другу: мож­но не хотеть, но мочь или не мочь, но хотеть и т.п. Это уже условия проявления «Я»-усилий человека: условия, которые характеризуются противоречивостью сами по себе, условия, которые создаются самим «Я», условия, которые существуют как природные данные «Я», усло­вия его самообоснования, где сила «Я» проявляется в преодолении противоречий своего собственного существования.

Одной из возможностей проявления силы «Я» является создание идеального «Я», которое будет удерживать свои собственные грани­цы. Когда в тексте упоминалась «Я»-концепция, ее содержание не было раскрыто подробно. Если ориентироваться на те данные, кото­рые есть в психологии сегодня, то она не является однородным обра­зованием, а содержит несколько целостных характеристик «Я», обоб­щенных по разным основаниям. Это значит, что в каждый момент времени человек может обнаружить в себе как бы несколько своих образов. То, насколько они едины, будет говорить о цельности его натуры, о целостности его «Я». Помните, в тексте уже отмечалось, что эта целостность— один из важнейших показателей психического здоровья человека, основание для самоощущения своей силы. Какие образы может принимать «Я» человека?

В психологии описано несколько вариантов обобщений таких об­разов: «Я» — реальное (человек обобщает свои актуальные состояния); «Я» — идеальное (человек обобщает свои потенциальные состояния); «Я» — воображаемое (человек выделяет и обобщает произвольно лю­бое из своих качеств). Таким образом появляются два варианта буду­щего времени. Первый — «Я знаю, что я могу». Второй — «Я знаю, что я мрг бы». Оба этих будущих времени присутствуют в настоящем, со­здавая еще одну составляющую условий осуществления «Я»-усилий человека по созданию и сохранению целостности «Я» в психической реальности. Одновременно это и предпосылка для появления еще не­скольких вариантов условно-динамической позиции, но уже связан­ной не с точкой зрения других людей, а с точкой зрения на себя само­го, т.е. выбора содержания своего «Я» и сопоставления его с другими возможными вариантами образа «Я». О том, что такое действительно происходит и является одним из важных моментов психической жиз­ни человека в юности говорят следующие страницы из дневников.

Из дневника Марии А.:

«Я как-то смешно себя чувствую. Вроде живу, а как понарошку. Так хочу придумать много-много хороших-хороших песен. О ветре, о море, о солнце, о пляске волн и шорохе трав. Хочу узнать — на све­те кто прав?..

...Странный же все-таки человек — его так легко вывести из равно­весия. Дождь или солнце — и вот он уже другой. Может быть, есть люди, которые не так от всего зависят, я же меняюсь вместе с погодой...

А я — жуткая эгоистка, и сама, не обладая теплом, жду его от дру­гих... вот мне начало казаться, что я ничего путного в жизни не сде­лаю. Пройду как нищая, прося добра. Мне все думается, что я хвата­юсь за все непосильное... все это не по мне — учеба эта, занятия все. Мне бы только так, как волу тянуть лямку прямо и весомо, не пуска­ясь в длинные раздумья... И эта вечная скованность словно путы ви­сит на мне — это лицо, которое хочется спрятать, эти руки, которые некуда деть. Даже песен у меня не стало, словно высох родник. И сер­дце, как засохшая бочка — все в трещинках и ранках. Я даже не по­нимаю, что пишу тебе... Но видно так надо, раз пишется.

...Запоем читала Леонида Андреева. Словно слышала себя в его словах, хотя местами было просто страшно и жутко, но оторваться не могла. Как он понимает, что в душе делается, когда нет мира с самим собой...

...Так хочется, чтобы было чувство нужности, собственной прича­стности к делу, моей ответственности и заинтересованности... Слова-то какие пишу, но ведь, правда, очень хочется чувствовать, что ты сам что-то делаешь и что-то в этой жизни значишь...»

Из дневника Ирины В.:

«Я что-то делаю, говорю, а внутри идет работа, и я вся там — внутри......Я только поняла, что за всей моей жизнью стоит какая-то неведо­мая сила и вся моя жизнь, по сути, стремление к воссоединению с ней.... Еще с детства образ — красно-зеленый клоун. Нецелостность формы, которой я пыталась жить, острые углы противоречий, разграниче­ние (полярное) миров. Во мне еще многое есть от этого клоуна. Я еще не до конца слилась с жизнью и еще ищу свое место во Вселенной. Мо­жет, на уровне слов многое я уже приняла, но это еще не вошло в меня......Но в глубине души я неисправимая идеалистка......В эту новую главу я еще вступаю клоуном. Но я уже знаю, что это не я».

Из дневника Алексея П.:

«Я понимаю, что могу еще не сдержаться, но в то же время знаю, что могу это сделать. Такое противоречие мне не нравится».

Думаю, что убедила читателей в том, что у юного человека есть воз­можность выделить в своем «Я» несколько качеств и строить обобще­ния на их основе. Это позволяет ему или ей быть в том состоянии ус­ловно-динамической позиции, которая в конечном счете делает мир «Я» миром вероятностным. Настолько вероятностным, что Э.Берн изображает этот мир в виде диаграммы и показывает на примере жиз­ненных ситуаций, что их можно интерпретировать именно таким об­разом. Вы можете с ними подробнее познакомиться в его работах, я же только покажу мир «Я» (Эго), как его представляет Э.Берн, для того чтобы еще раз поставить перед вами проблему решения жизненной за­дачи независимого существования и потенциального присутствия в этой задаче лживости.

Итак, человеческая личность по Э.Берну выглядит как структура, состоящая из следующих образований: Эго-состояние Родителя (Р); Эго-состояние Взрослого (В); Эго-состояние Ребенка (Д).

Э.Берн — последователь З.Фрейда и пытается разрабатывать его идеи о многоуровневом строении психической реальности, описы­вать и анализировать отношения между разными уровнями. Обрати­те внимание на то, что Э.Берн говорит о неоднородности «Я» (Эго) и об активности человека, вызванной этой неоднородностью и направ­ленной на разные качества «Я». «Я» создает самого себя. Это уникаль­ное свойство психического с момента зарождения психологии в ра­ботах Аристотеля не переставало привлекать внимание исследовате­лей и все-таки остается тайной. Но, думается, что не за горами вре­мя, когда в этой тайне будет все меньше таинственного.

Говоря о содержании Эго-состояний и отношениях между ними, Э.Берн пишет, что эти состояния тянут человека в разные стороны, и часто бывает просто удивительно, как человеку вообще что-то удается совершить Каждое состояние имеет то происхождение, которым оно названо. Верхний кружок, обозначенный как «Родитель» (реально их двое) — это то содержание внутреннего диалога человека, в котором он говорит себе о том, что и как он должен делать, насколько он хорош или плох, чем он лучше или хуже других людей. «Родитель» может реализовываться как во внутреннем диалоге, так и во внешнем. Вы его слышите в себе, когда жалеете себя или ругаете: «Бедняжечка», «Мо­лодец», «Давай-давай», «Глупец», «Дурак я, дурак» и т.п. «Родитель» поощряет и наказывает, контролирует и оценивает, он всегда знает, что может быть правильно, а что — неправильно. Думаю, что вы узна­ли в этом описании идеи 3. Фрейда о существовании Сверх-Я.

Средний кружок, который обозначен «В» или «Взрослый» — это го­лос бытового разума. Э.Берн часто называет его хорошим компьюте­ром. Хорошие компьютеры, как известно, выбирают наиболее про­стые решения из всего множества известных им решений. Их пользо­ватели стараются делать так, чтобы избежать небрежности или неакку­ратности, озабочены сохранением программы и защитой ее от сбоев. Узнать «Взрослого» во внутреннем диалоге можно по таким репликам: «Сейчас!», «Слишком много», «Недостаточно» и т.п.

Нижний кружок на схеме обозначен как «Ребенок» или «Дитя», по­этому и стоит буква «Д». Это означает, что внутри каждого большого мужчины живет маленький мальчик, в внутри каждой взрослой жен­щины — маленькая девочка. Это детская часть личности — ребенок, которым вы были когда-то. Как правило, он не бывает старше шести лет. Шесть лет — это время, когда человек расстается со своей непос­редственностью, когда он уже, прежде чем что-то сказать, учитывает позиции других людей; его поведение становится опосредованным мнением других людей и их присутствием. Детские переживания чело­века не исчезают из его психики и, как говорит Э.Берн, превращаются в нашего «Внутреннего ребенка». Как и все дети, эта часть «Я», обла­дает замечательными качествами: спонтанностью, умом, любящим сердцем, способностью к творчеству. Как и реальный ребенок, эта часть «Я» может быть эгоистичной, жестокой и требовательной, не считающейся с мнением других. Э.Берн считает, что человек не может отказаться от своего «Ребенка» — эту часть своего Эго лучше призна­вать и пытаться с ней договариваться во внутреннем диалоге.

Если человек хочет понять свои чувства или свое поведение в конк­ретных ситуациях, то надо рассматривать каждое Эго-состояние отдель­но. Но лучше, считает Э.Берн, выяснять как можно больше относитель­но каждого аспекта «Я», так как они все есть всегда. Надо научить их эф­фективно взаимодействовать друг с другом. И надо научиться это делать самому человеку. Вот в этот момент и вступают в силу такие важные факторы, как сила «Я» и основание для ее самообоснования в той цен-ностности, которую она в себе несет. Мне кажется уместным здесь вспомнить рассуждения Э. Фромма о том, что у людей две ориентации их силы: биофильная (на создание, творчество жизни, сохранение и уп­рочение ее основ) и некрофильная (на разрушение жизни, на смерть как особое качество мира, выражающееся в преклонении перед ней).

Ценностности, которые люди используют для обоснования цело­стности своего «Я», для выбора его формы, порождаются этими ориентациями. Я думаю, что ложь — это создание пустых форм. Как лю­бое создание, оно связано с затратой энергии. Это позволяет челове­ку чувствовать в момент лжи силу своего «Я». Как форма — ложь при­водит к организации, к временной целостности, что позволяет челове­ку испытывать релаксацию от напряжений, вызванных противоречия­ми его психической жизни. Как пустая форма — ложь не способствует проявлению силы «Я» человека, так как создается из материала не­тождественного ему, чуждого ему. В этом смысле можно сказать, что ложь заведомо убивает «Я» — это реализация некрофильной ориен­тации по отношению к собственному «Я». Ведь сейчас нас занимает только вопрос решения задачи независимого существования «Я».

Из какого материала создается пустая форма? Его достаточно как знаков различных текстов, окружающих человека, входящих в кон­текст его жизни, но не ставших его текстом. Это все знаки, которые по своему назначению нужны для опосредованности психической ак­тивности человека. Мы уже говорили об искусственном характере психической жизни человека. Ложь— крайнее выражение этой ис­кусственности. Это жизнь в мире знаков, ради этих знаков и по зако­нам знаков. Там просто нет места «Я» как индивидуальному качеству текста, им же самим создаваемому.

Ложь губит в психике человека его «Ребенка», отвергает «Родите­ля», регулируя всю активность его «Взрослым», занятым играми со знаками по придуманным и принятым им правилам. Это бывает так. Из потребности молодого человека чувствовать свое «Я» рождается феномен лжи, основанный на несоответствии реального «Я», «Взрос­лого» и переживаний «Ребенка», обиженного тем, что другие люди могут и умеют лучше и больше, чем он. Это происходит в среде, где молодой человек претендует на равенство или на превосходство над другими, но достичь его не может. Его слабое «Я» начинает создавать знаки мнимого превосходства над другими. Хвастовство и ложь в этом случае — только бытовые выражения создания пустых форм для слабого «Я». Разум и воля такого молодого человека как проявление его «Родителя» и «Взрослого» оказываются отодвинутыми от области сознания. Все силы и без того слабого «Я» занимает создание пустых знаков тщеславия.

Одну из наиболее выраженных форм тщеславия лжеца принимает тогда, когда он в своей лжи видит превосходство своего ума над умом других людей. Такой молодой человек считает особой доблестью лгать, а потом искренне презирает людей, поверивших ему. Он получает особое наслаждение, глумясь над людьми, которых обманул. Уничтожая «Я» других людей, он не переживает при этом того, что то же самое де­лает с собственным «Я». Собственная слабость «Я» выступает в его со­знании ее антиподом — силой К. Юнг говорил о Тени как архетипическом образе коллективного бессознательного. Выше я упоминала идеи Э. Фромма о существовании различных жизненных ориентации лю­дей. Думаю, что есть смысл сослаться еще на одного классика— М. М. Булгакова и его роман «Мастер и Маргарита» (5, с. 632):

«— Я к тебе, дух зла и повелитель теней, — ответил вошедший, ис­подлобья недружелюбно глядя на Воланда.

— Если ко мне, то почему же ты не поздоровался со мной, бывший сборщик податей? — заговорил Воланд сурово.

— Потому что я не хочу, чтобы ты здравствовал, — ответил дерзко вошедший.

— Но тебе придется примириться с этим, — возразил Воланд, и ус­мешка искривила его рот, — не успел ты появиться на крыше, как уже сразу отвесил нелепость, и я тебе скажу, в чем она — в твоих ин­тонациях. Ты произнес свои слова так, как будто ты не признаешь те­ней, а также и зла. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выг­лядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от де­ревьев и от живых сушеств. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп.

— Я не буду с тобой спорить, старый софист, — ответил Левий Матвей».

Цитата была нужна, чтобы еще раз сказать, что «Я» человека нео­днородно по природе. Необходимы его же «Я»-усилия, чтобы свой­ства «Я» были проявлены. Тогда есть основания для переживаний полноты жизни.

Лжец, наслаждающийся своей ложью, готовит себе только одно положен ие – то, в котороеон ставит других. Всегда найдется другой человек, который окажется сильнее его.

В юности нередко встречаются типы лжи, которые развились из лжи детской. Молодые люди, «завираясь», начинают путать реальность и собственную выдумку, принимая ее за правду. Позже приходит осоз­нание, но оно бывает недолговременным. «Дитя» в Эго-состояниях та­ких молодых людей оказывается очень сильным в том проявлении дет­ской лживости, когда с ее помощью они манипулировали другими и создавали выгодные для них отношения с людьми. В малом количестве такая ложь встречается в природе даже очень сильных людей, когда они пытаются таким образом скрыть свою слабость (реальную или мнимую). Лгущий молодой человек— это известный литературный образ Хлестаков. В быту это— жалкий врунишка, которому давно не верят домашние и быстро перестают верить знакомые.

Есть еще один вид лжи, присущий юности, это драматическая ложь. Человек, пользуясь этой ложью, стремится произвести впечатле­ние, создать поразительный эффект собственного присутствия продемонстрировать выраженную индивидуальность своего «Я», которой на самом деле нет, за счет введения в свою жизнь необыкновенных обсто­ятельств, якобы им пережитых. Он прибегает к такому виду лжи, о ко­тором говорят, что человек лжет «как очевидец». Он умеет украшать рассказ о событиях, преувеличенно драматизируя их, испытывая удо­вольствие от самого процесса рассказа, от чувств, которые он вызыва-ет у других. При этом ему практически безразлично разоблачение, возможное принимается за действительное. Важен сам процесс построения воображаемой действительности. Кто не знает барона Мюнхаузена. Кто сам не испытывал желания после охоты или рыбалки, после экзотического путешествия рассказать что-то такое, чтобы все... Такая ложь — это особая форма слабого осознания своего реального «Я», ко­торое для выявления нуждается в присутствии других людей в ситуа­циях, где необходимы переживания для осознания качеств «Я». Другие люди своими переживаниями'дополняют глубину «Я»-переживаний, делают их более выраженными, что и обеспечивает их актуальность для самого человека, не обладающего достаточными средствами и спо­собами сохранения качеств своего «Я».

У молодых встречаются формы лжи, как у детей, — ложь из страха или из желания избежать наказание. При слабом «Я» ложь может стать постоянной формой проявлениями» и не вызывать напря­жения, связанного с потенциальным существованием и других форм. В таких случаях говорят, что она становится его натурой. Пустые формы «Я» при их употреблении уничтожают реальное, осознаваемое «Я». Это свойство психической реальности мы уже обсуждали, когда говорили о психологической смерти.

Основные типы решения молодыми людьми задачи независимого существования описаны. Может быть в данной главе надо было бы сказать о том, что кроме собственного «Я» придется осваивать пред­метный мир — мир прозаических кастрюль, совсем не психологичес­ких стиральных порошков и ста рецептов приготовления картошки; мир вянущих цветов, которые забыли полить (вы?); мир носков и ру­башек, которые надо содержать в порядке... Или не надо об. этом в главе о независимом существовании «Я»? Вы тоже знаете это не хуже меня, поэтому не боитесь жить в ладу с ними — предметами, которые выражают ваше «Я». Скажу только об одном важном свойстве, кото­рое есть у предметов — у любого из них: они могут стать сильнее ва­шего «Я», если попасть к ним в зависимость. А в зависимость попасть можно, если предмет будет не вашим, а вами, если не он будет вашей собственностью, а вы — его. Граница обычно людьми ощущается сла­бо — та граница, когда предмет из слуги становится хозяином вашего «Я». Безразличие к предметам, так же как и полная привязанность к ним, — это недостаток силы «Я», его способности к самообоснова­нию, т.е. к тому независимому существованию, о котором шла речь.