![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Глава 10. Жизненная задача интериоризации морали ⇐ ПредыдущаяСтр 7 из 7
Мы не можем утверждать, что цивилизация все предопределяет и за все отвечает, и в то же самое время говорить о том, что человек обладает врожденной природой. Одно несовместимо с другим. (А. Маслоу) Интериоризация морали — это та жизненная задача, решение которой связано с прикосновением к самому деликатному вопросу в личной жизни каждого человека— к вопросу о границах его «Я», его внешней свободы. В ее решении проявляется та сторона отношений «Я» и «Другие», которая рассматривалась К. Юнгом как достижение осознанного единения с другими после достижения автономности «Я» от коллективного бессознательного. Это становление особого качества психической реальности, проявляющегося в самообосновании активности «Я» как использование предельных категорий и образов, задающих целостность «Я» и всей психической реальности. Такие предельные категории называются моральными категориями или моральными императивами, так как они содержат предельные обобщения, на которые способен сегодня человеческий разум. В принципе с существованием возможности предельного обобщения человек встречается в знаменитом своими вопросами возрасте от трех до пяти. Тогда он способен поставить вопросы типа: — Кто родил маму первого человека? — Как люди узнали, что собака называется собакой? — Кто придумал смерть? — Почему внутри меня дерется хорошее и плохое? — Почему бывают плохие люди? И т.п. Это все вопросы о начале начал. У взрослых их тоже много. Много вопросов о справедливости и равноправии, долге, вине, ответственности, судьбе, смысле смыслов, смерти... Поиск ответов на них связан с религиозными чувствами человека, с признанием существования сил, управляющих мирозданием — Космосом, и сил, управляющих микрокосмосом — его внутренним миром или же с созданием одного из вариантов той позиции антропологического эгоцентризма, согласно которой человек — центр Вселенной. Предельные обобщения, которые человек может использовать в своем мышлении о жизни как целостности, как особом предмете его мышления, и составляют содержание его морали. В юности есть все предпосылки для интериоризации морали — абстрактное мышление, переживания своей связи с другими людьми и автономности от них, решение задач о жизненном пути — о его целях и средствах, что создает условия для выделения в качестве предмета мышления жизни как целостного явления. Прислушаемся, однако, к языку, который есть форма сознания. В нем существует множество прилагательных, которые уточняют употребление слова «мораль». Вот некоторые из них: общечеловеческая двойная религиозная политическая сексуальная воровская профессиональная групповая собственная бандитская старческая христианская и т.п. Возможно, это неточно выбранное понимание морали как предельного обобщения, применяемого людьми для самообоснования их жизни. Думаю, можно объяснить и так, но есть все основания думать, что в природе «Я» человека существует механизм, позволяющий фиксировать границу его изменчивости, за которой начинается преобразование качеств «Я» в не-«Я». Может быть, это тот механизм, существование которого позволяет говорить о том, что в природе всех людей есть общее, то общечеловеческое, что всех нас объединяет общим понятием «люди». О том, что такой механизм есть и он постоянно работает, говорят все факты выбора человеком формы для проявления качеств его «Я». (О лживости я уже говорила, как об одной из форм существования «Я».) Человек имеет границы трансформации своего «Я», как компьютер имеет границы изменчивости способов работы с программами, которые в него заложены. Если нарушаются границы «Я», оно становится не-«Я», исчезают структуры, гарантирующие его целостность. Аналогичное происходит с компьютером, когда при его эксплуатации таким образом вмешиваются в программы, что они перестают узнавать сами себя, и компьютер перестает работать. Мне думается (опыт работы практическим психологом-консультантом дает для этого достаточно клинического материала), что для каждого человека в каждый момент решения им жизненной задачи в содержании его психической реальности есть структуры, гарантирующие целостность «Я». Это продукты его интеллектуальной деятельности, которые как доступные ему предельные обобщения мышления о жизни входят в содержание концепции жизни. Такими гарантами целостности «Я» при решении жизненных задач могут быть те формы, в которых проявляется новое свойство «Я». Так, став студентом, человек приобретает возможность решать свои жизненные задачи, основываясь на обобщении «студент», которое в данный момент его жизни может стать (а может и не стать) обоснованием целостности его «Я». Тогда возможно появление, например, такого психологического образования, как студенческая мораль, которая выражается примерно так: «Кто из студентов не прогуливал»; «Какой он студент, если не разу не списал»; «От сессии до сессии живут студенты весело» и т.п. Студент может воспринимать и возможности своего «Я», его границы через годы обучения: «Я же еще на первом курсе, какая мне научная работа...» или «Я уже на третьем курсе, я могу работать по специальности» и т.п. Обобщение как форма нового качества «Я», «Я— студент» может стать (чаще всего на время) гарантом целостности «Я». Гарантами целостности «Я» в принципе могут быть любые формы, фиксирующие то или иное качество «Я». Отчасти поэтому любому человеку обеспечена многократная гарантия сохранения его «Я», если есть форма, обобщающая его качества, проявляющая его качества для самообоснования существования «Я». Итак, в концепции жизни человека есть формы обобщения качеств «Я», которые направлены на сохранение его целостности при самообосновании «Я» своей активности. Эти формы существуют как предельные обобщения качеств «Я». Кроме них в концепции жизни человека присутствуют следующие составляющие: понятие человека, понятие нормального человека; понятие эволюции; понятие данности. Они объединяются в целостную систему, позволяющую человеку выделять жизнь как целостный предмет своей интеллектуальной деятельности. Человек нуждается в гарантах целостности своего «Я». Как тело гарантирует целостность всех его систем и возможную слаженность их работы, так и форма обобщения качеств «Я», которую человек использует для самообоснования его целостности, гарантирует (пусть а время) слаженность работы всех параметров психической реальности, ту согласованность высших и низших психических функций, которая обеспечивает целесообразность человеческой активности. Обобщение возможно относительно любого качества. Любое качество может выступить в роли гаранта целостности «Я» в самообосноваии им своей активности пусть в ограниченном пространстве и на ограненное время. В этом смысле можно говорить о морали футбольных фанатов и группы подростков, о морали учителей и депутатов конкретного органа власти, т.е. к списку возможных видов морали можно добавить еще множество всяких обобщений качеств «Я», которые могут гарантировать {и реально гарантируют) его целостность при самообосновании «Я» разных видов активности, н том числе и всей жизни в целом. Молодой человек, чувствующий возрастающую силу своего «Я», естественно ищет новые формы обобщения проявляющихся качеств для самообоснования «Я» в разных видах своей активности, во всей своей жизни. Закон развития таков, что эти формы существуют как система внешних знаков, которые надо интериоризировать — освоить, взрастить, сделать своими собственными формами самообоснования своего собственного «Я». Человек, который развивается, движется в этом направлении к освоению нравственного императива, сформулированного И.Кантом и ставшего основным законом этики. Он имеет две формулировки о работах И.Канта(13): «...поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом» (с. 260); «...поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству» (с. 270). Форма, которую создает этот закон, это форма обобщения сущностных свойств человека вообще, которая может (должна) стать формой самообоснования «Я» его собственной целостности в любом виде его активности, в жизни в целом. Как можно увидеть по материалам дневников, эта форма осваивается мучительно трудно, так как «Я» молодого человека еще не имеет выраженных границ, осознанных в самообосновании «Я» его активности. Я уже не раз говорила о том, что юность — период противоречий и неустойчивости, колебаний, кризисов и выборов формы самообоснования «Я» его целостности. Разнообразие знаковых систем культуры, относительно замкнутых на самих себе, позволяет молодому человеку, освоив пространство одной из знаковых систем, чувствовать себя целостным «Я» и обеспечивать этим самообоснование себя самого. Одновременно это и возможность ограничить свое «Я» моралью этой знаковой системы как той формой обобщения, которая ее объединяет. Так, всю жизнь можно использовать в самообосновании активности своего «Я» систему знаков «Я» — горожанин, где обобщение качеств «Я» строится по принципу территории. Можно использовать любую знаковую систему, даже отождествить себя с машиной и прожить свою жизнь с моралью, например, автомата по продаже сигарет. («Я реагирую только тогда, когда меня просят, когда мне платят», — это строчка из жизни такого человека.) Развивающийся молодой человек движется в поиске формы для самообоснования своего «Я» от одного вида обобщения к другому. Проследим это на материале дневниковых записей. Из дневника Марии А.: «...Я сегодня много думала о людях, целый день было такое чувство, что я наблюдаю со стороны, а не живу с ними. Что я хотела от них? Трудно сказать, словно искала в них то важное, что позволяет им быть уверенными и громкими. Что это такое, чего нет во мне? Они чего-то не бояться, а я боюсь. Боюсь сделать не так, а как надо, не всегда понимаю. Мне часто хочется быть одной — смотреть на природу, читать, думать. Но я люблю людей, почему мне с ними так трудно? ...Сегодня мама сказала такие важные для меня слова о том, что на свадьбе и на похоронах люди ведут себя одинаково — в них раскрывается самое главное, они показывают свое лицо. Я почувствовала это, но не могла выразить. Люди были как голые, у них как-то все ярче выступило, даже черты. В общем было неприятно, если я буду выходить замуж, то никаких сборищ устраивать не буду, хорошо бы и умереть без людей. …Л. приходит в мою комнату, когда ей надо на ком-то сорвать свое зло на жизнь, говорит мне всякие гадости, когда я одна. Я же вижу, что это она от своих бед мучает меня, а прогнать ее не могу — она же инвалид. Слушаю, терплю. Далась им моя худоба и внешность. Нет у меня другого тела, живу в этом. ...Сегодня говорили с В. Я ей рассказала, какое бывает у меня чувство от жизни — чувство яркое и пристальное, когда я вижу и предметы и людей отчетливо и очень красиво. Дух захватывает, и это длится мгновение, но потом долго-долго живешь с этим. Она, кажется, не поверила. А я видела рисунок рыбы, который сделал какой-то мальчик незадолго перед смертью, мне его не передать словами, но виденье как у меня — каждая точка видна, и все разные и соединяются в целое. Когда знаешь, что кто-то так же видит, таким и родными люди становятся. ...Была в толпе. Страшно. Мы все стали каким-то телом, не было ни воли, ни силы. Это тоже жизнь, и ее сделали люди сами для себя, такое можно придумать только ненавидя людей. ...Читала. Не хочу даже писать название и автора. Как тогда в толпе, было чувство общей нечистоты и какого-то безмерного мрака. Почему в таком красивом мире, где есть и солнце, и цветы, и лес... ...Я свои стихи показываю только дома — маме, я же знаю, что скажут, если их кому-то показать. Скажут, что похоже на кого-то. Мне не надо таких суждений, я пишу, как могу, как получается, а не для того, чтобы печататься и деньги за это получать. Я чувствую, что буду писать всегда, что буду искать те строчки, которые жду — ясные и легкие, как дыхание». Переживания, о которых вы только что прочитали, относятся к числу моральных, они связаны с выделением в отношениях между людьми особого качества, которое обычно называют целостным и ценностным отношением к жизни. Это те переживания, о которых в науке говорится, что они в большей степени продукт индивидуального сознания человека, что они могут противоречить и не соответствовать принятым социальным нормам и правилам. Это качественно иное образование в психологической реальности человека, но выполняет ту роль, о которой уже говорилось, роль самообоснования границ «Я». Для того чтобы это произошло, «Я» должно иметь форму, проявляющую его качества. В приведенных страничках из дневника Марии А. такая форма связана с литературным творчеством. Оно вообщеявляется достаточно типичным для развивающихся молодых людей как форма проявлениякачеств «Я», позволяющая организовывать его активность. То, что молодые люди небезразличны к форме существования своего сознания, говорят и широко наблюдаемые факты создания молодежью вариантов родной речи, что приобретает для них особое значение как проявление возрастающей индивидуальности их сознания. Однако, как любая знаковая система, молодежный жаргон обладает и обратной тенденцией. Это тенденция к замкнутости, шаблонности, в конечном счете к самоуничтожению, которое связано с исчезновением контекста для развития значения знаков. (Обычно контекстом для его существования является замкнутая молодежная группировка). Словотворчество в юности неотделимо от становления моральных переживаний. Моральные переживания открывают индивидуальному сознанию его собственную бесконечность, наличие в нем оснований для своего собственного индивидуального бытия, подобно тому как в детстве открытием становится наличие начала начал — существование причин явлений и событий. В юности моральные переживания обращают человека к причинам существования «Я», к необходимости зафиксировать существование этой причинности как самообоснования существования. При этом язык, как знаковая система, дает такую возможность. Молодежный язык возникает из родного языка, можно сказать, на его границе как семиотической системы — на границе индивидуального и коллективного, общественного сознания, на границе индивидуального и коллективного бессознательного, которую и проявляет сам факт существования «Я». Это именно та ситуация, где рождаются новые формы знаков, структурирующие психическую реальность человека, так как возможности всех видов диалога здесь практически не ограничены. Исследователи юношеской речи отмечают, что она порождена стремлением юности выразить свое существование как целостного образования, что это одновременно попытка индивидуализации сознания и в то же время создание его ощутимых границ, так как молодежный язык создается для какой-то замкнутой группы. В этом противоречии, как думается, отражается главное противоречие проявления «Я» как самообосновывающегося образования психики. Суть его в том, что оно индивидуально по месту своего пребывания, только для него есть то место во времени и пространстве, где оно существует, но форма проявления этого места — знаковая форма — социальна по происхождению. Любая форма позволяет «Я» зафиксировать себя в пространстве и времени и таким образом проявить себя, самообосновать себя через выбранную форму. Молодежный язык — это одна из форм проявления переживаний «Я» своих сущностных свойств — природности и знаковости (искусственности), их единства и возможного несоответствия как не соответствуют значение слова и его смысл. Я уже приводила страницы из дневника Ирины В., где она говорила о пустословии. Вот эта обостряющаяся чувствительность к слову как форме индивидуального сознания, как форме «Я» толкает молодых людей к литературному творчеству, к созданию молодежного жаргона и... делает их необыкновенно чувствительными (обидчивыми) к словам, которые характеризуют прямо или косвенно их «Я». Молодежный жаргон существовал всегда. Это огромное заблуждение думать, что он — современное изобретение. О нем как о форме «порчи» языка написано много, но в нем есть и та психологическая необходимость, которую я вам хотела показать, — необходимость фиксации сущностных, моральных переживаний, означающих границы «Я», переживающего свое собственное бытие как самообосновывающееся. Из дневника Марии А.: «...девочки так любят употреблять некоторые слова, что почти только ими и пользуются. Я заметила, что даже в письмах домой стала их употреблять. Как попугай, хотя это очень бывает весело, мы говорим, а другие не понимают, о чем мы говорим. Тайна получается от всех... Мама надо мной шутила, что я разучилась говорить... ...что мы делаем — заигрались в слова, придумываем и придумываем новые игры!! Это подтолкнул вопрос о том, можно ли корову назвать чернильницей. Что только не выдумали, но, думаю, быстро надоест...» Юношеский жаргон включает, как уже отмечалось раньше, много слов превосходной степени (в прямой или косвенной форме), широко используется ирония или комизм, чтобы оттенить что-либо максимальное. Часто большая группа молодежи использует для этого одни и те же средства, хотя каждый индивидуально считает, что он проявляет оригинальность. Создание новых слов — типично юношеское явление, которое используется как для поддержания единства группы, так и для обозначения границ «Я» в самообосновании активности. Новые слова имеют разное происхождение, но чаще всего это использование переносного значения слов — слова из одной сферы начинают обозначать явления из другой. Специфическим юношеским явлением можно считать и языковую небрежность, когда при общении специально искажаются какие-то грамматические или лексические формы, что тоже создает чувство новой формы, необходимое для фиксации «Я» в его самообосновании. Возрастающая языковая чувствительность рождает и такое явление как распространение в общении различных звуковых сочетаний, которые отражают индивидуальную манеру говорящего, но не обозначают ничего определенного. Девушки могут особенно увлекаться различными именами, которые им кажутся привлекательными по своему звуковому составу. Многие молодые люди испытывают обостренное чувство неприязни к своему обычному имени и пытаются его совершенствовать, отыскивая варианты. Все это— попытки добиться оттенка необычности. Исследователи речи отмечают, что в юности не только идет увеличение запаса слов, но и совершенствуется ее структура, появляются все более сложные формы речи. Многие молодые люди испытывают огромное наслаждение от создания речи, от красоты слова (они переписывают стихи, выписывают понравившиеся мысли разных людей, употребляют их в общении). Можно услышать, как молодой человек, удачно сформулировав свою мысль в слове, сам бывает удивлен этому и повторяет свое изобретение с явным удовольствием, наслаждаясь эффектом, какой может произвести. У молодых людей пользуются популярностью остроты, услышанные ими в средствах массовой информации, они повторяют их с явным удовольствием, не обращая внимания на то, что это не их завоевание. Переживание «Я» как самообосновывающегося качества психической реальности, связанное с поиском его причин, делает молодых людей очень восприимчивыми к музыке — к ее ритмической основе. Можно сказать, ритм— это качество природы; как природное образование «Я» человека также обладает им. Возможно, сегодня у нас еще нет достаточных данных для того, чтобы описывать подробно, как это качество проявляется в «Я», но можно говорить о целом ряде явлений в молодежной среде, которые характеризуют повышенную чувствительность молодых к проявлениям ритма. Это прежде всего массовое увлечение молодых людей музыкой как явлением культуры, как особым семиотическим пространством, которое создается специальными знаками. Увлечение музыкой, так же, как и увлечение танцами, переживают более или менее длительное время все молодые люди. На этом фоне разворачиваются как массовые явления музыкального фанатизма, так и индивидуальное музыкальное творчество. Думаю, что в этом явлении можно наблюдать встречу «Я» юного человека с тем выразимым только музыкой единением души и тела, Космоса и микрокосмоса внутреннего мира человека, которое отражает природную сущность «Я». Музыка и является такой формой единения индивидуального «Я», осознающего присутствие бесконечности, и бесконечности как проявления ритма самой сущности жизни, несущей в себе свое начало и конец. Конечно, это только одна из интерпретаций причин чувствительности молодых людей к музыке, но она показывает, на мой взгляд, важную особенность развивающегося человека — его потенциальное единение с природой своего «Я» как возможное преодоление искусственного характера своей психики. Люди, которые чувствовали и чувствуют это, может быть, острее других, заняты поисками путей такого единения. Сегодня это воплощается в очень конкретных вещах, которые еще называют экологическим мышлением, экологическим сознанием человека, когда он живет и думает в согласии с природой, стремясь не к ее завоеванию, а к ее пониманию. Результат — цветы и деревья, птицы и рыбы, которые бесстрашно живут рядом с промышленными объектами. Это уже есть на земле. Человек еще только учится жить в соответствии со своей природой, с природой своего «Я», познавая его, как познает и другое в мире. В юности, становясь чувствительным к существованию причин бытия, он открывает в себе моральные переживания как отражение этих причин, определяющих самообоснование его собственного «Я». Эти причины должны приобрести форму его жизни, стать содержанием решения жизненных задач, человек должен найти в них отражение своего «Я» как существующего основания своей жизни. Для этого надо найти их различие и единство — различие «Я» и жизни, единство «Я» и жизни—и соединить найденное в форме самообоснования своей жизни. Посмотрим, как это делают молодые люди. Читаем дневники. Из дневника Андрея Н.: «...Сравнить нас. Меня, в частности. Что можно сказать... Сейчас идет работа на уровне саморазвития. Самопостижения высшего «Я». Что тут можно сравнить, причем здесь спор о карме. Все внутри. Постигая себя, отбрасывается все ненужное, мешающее, остается только свет. Поэтому сейчас такое состояние души, что никто и ничто нам не может помешать, разве что только мы сами себе. Человек, почувствовавший вкус к саморазвитию в глубоком смысле этого слова, почувствовал освобождение, хотя и маленькое, но это и есть Свобода с большой буквы. Это и есть Истинная Свобода духа. Это тот огромный свет, объединяющий всех в себе. Поэтому у меня возникла мысль может странная, но все же. Я могу контролировать себя замечать плохое. Убирать постепенно. А заметить хорошее и записать. Почувствовать, кто «Я» и записать, почувствовать, что «Я» могу, и записать. Это огромная ответственность, так как это «Я» Высшее, и, зная его, мы уже не можем отступать. Это огромная работа. Смог же я это сказать искренне и доступно, и главное чисто сказать близким по духу. Это нелегко, потому что этим я ответственен перед ними… Как-то неловко чувствовал себя в одежде, в которой зашел, не думал, что буду раздеваться. Я всегда должен выглядеть хорошо и чисто. Всегда... ...Сейчас внутри грустно. У меня такое бывает частенько. Просто не понимаю, почему. Хочется в этот миг всем помочь. Чувствовать себя сильнее и в то же время не хочется сидеть на месте. Включил И. Баха. Заставляет задуматься. О чем? Хочется иногда заглянуть глубже, дальше. Не хочется этих проблем. Да, а как без них, как жить, развиваться? Сейчас пишу и знаю, что уже с сегодняшнего дня надо сесть за математику. И сяду. Чего бы мне не стоило. Перед тем как писать, мыл посуду под мантру Ош и сам иногда ее пел. Смотрел мультики, разговаривал с родителями. Вот после двух лет разговор с родителями не совсем ладится. Они хотят поболтать, посплетничать. И если они начинают донимать меня вопросами, мне приходится немного, но напрягаться. Я как-то давно не слышал такого обильного пустословия. Я не обвиняю, а констатирую факты. Сейчас как-то четче понимаю то, что значит для человека, чтобы его понимали. Мне еще много над этим работать с моим невниманием слушать, т.е. на уход в себя. Были на рынке, так я не смотрел в глаза людям, я не видел ни одних глаз. Лица эти — застывшие комплексы, сосредоточения на себе... ...Сегодня произошел интереснейший шаг. Под конец дня я взбурлился, и что же. Я злился на самого себя из-за того, что я устал от своей игры, это чувствуется, но внутри. Где грань. Разговор с И. мне помог. Получилось интересное. Пишу как есть. Я кипел, всех ругал. И. слушала и смеялась. Вначале мне показалось, что многие не правы. Какое-то препятствие непонятное. А что потом, когда ругался и следил, получил, что злюсь на самого себя и свою неестественность. Почему так получается? Мне хотелось бы обо всем узнать. Научиться. Мне хотелось что-то натворить. А когда я сказал себе «натвори», не смог. Вот здесь грань свободы. Хочу и не могу. Что мешает? Не свобода. Боязнь каких-то стереотипов, комплексы. Мне стало не по себе. О чем говорить, если я не могу сделать то, что хочу, Это же получается игра. Я потом шел, мне очень хотелось что-то сделать, что-либо. Я моментами чувствовал радость звездного неба. Холода. Все возможности были огромны. Я дышу, как хочу. Я не хотел себя в эти минуты понимать, я хотел отдаться этой радости. Но каково эту радость, ясность удержать. Опять это мешает. Почему-то хотелось навредить немного какой-то малости. Не знаю, как это и что, но оно интересно... ...Так хочется быть свободным. Уметь помочь другим. Иметь терпение. Иметь силы. Уметь прощать и не обижаться. А главное — быть радостным, всегда. Быть радостным, я думаю, что это думать и жить ежесекундно и о важном. Это умение совмещать, прошлого и будущего нет, есть только сейчас. И тот, кто это понимает, тот счастлив. У меня уже долго длится период набирания сил, которые я растратил. Все не могу войти в норму, т.е. в ритм... Хочется научиться понимать людей. А я не могу воспринимать их таковыми, какие они есть. Отчего это? Желание быть понятому самому. Т.е. я еще сам себя не реализовал, не проявил. Но мне говорят, что я проявляю себя с помощью других. А необходимо самому. Что я сделал сам? Утверждение в других — это не дело. Нужно утвердиться в себе. Наверное, так. ...Что бы мне хотелось записать — это неумение высказаться о красивом, искренне сказать комплименты и неумение видеть хорошее в человеке... ...Когда беседовал, иногда возникало желание прекратить эти разговоры. А потому, что они были очень длинными. Потому, что я хотел их закончить побыстрее. Это опять неумение слушать и понимать человека. Если бы я выслушал и понял бы его, он это почувствовал, и ему незачем дальше вести разговор. Иногда было желание казаться покупателям лучше, чем я есть на самом деле. И опять где мой идеальный образ странствующего рыцаря в рясе монаха? Где эта простота самого себя?» Из дневника Ирины В.: «…Жизнь ставит в ситуацию необходимости торговли. Идет огромное внутреннее сопротивление, неприятие. Я понимаю, что во имя общего блага, что в этом нет ничего постыдного, но ничего поделать не могу. Надо преодолевать и этот внутренний барьер. И меньше думать о себе. Накопилась усталость. Никак не привыкну к напряженному ритму, постоянной деятельности. Но я не остановлюсь! Я хочу стать сильной. Столько уроков! Столько решений! Попала в ситуацию выбора между личным и общим. На моих глазах человек предпочел личное. И у меня внутри заговорила проснувшаяся самость: деньги, родственники, проблемы. Меня одолел сон, а после пробуждения я внезапно обнаружила, что это ушло, что еще в одной маленькой битве личное проиграло. Я уже не могу не стремиться служить общему благу. Я уже не могу сойти с большой дороги жизни под призрачный навес. Я поеду в Москву, я буду торговать, я наступлю на свое самолюбие, я буду делать все, перед чем ставит меня жизнь. Я буду учиться жить, а не впадать в отчаянье, не укутываться туманом придуманных сказок. Я буду делать то, для чего рождена на земле — творить жизнь. Я не имею права стоять и бездействовать. Я так люблю мою маленькую, больную Землю, я так люблю людей, осиротевших без Великой Иерархии (учение Рерихов. — А.Г.). А помочь можно только действуя. Иначе нашу жизнь делают другие. Можно ли им доверять? Судя по результатам — нет. Так имею ли я право не брать ответственность на себя? Ответственность за Землю. Господи, удостой меня стать орудием мира Твоего... ...Люди не сидят на полочках. Они меняются, растут, развиваются. Меняется и мое восприятие. И эти перемены зависят от нас. Спасибо, мир, за новый шажок к единению. ...Заметила интересную вещь: сила воли меняет привычки нашего организма. Две недели не давала себе выспаться, тренировала выносливость, а теперь не могу долго спать! Утвердить и не потерять. И еда: ем гораздо меньше, перестаю уделять ей много внимания (как заправка для дальнейшей деятельности), меньшая зависимость от чувства голода. Вчера внутри было высокое и чистое состояние. Выглянула в окно и родилось стихотворение: Падает космическая пыль На земные тоненькие плечи. Сказка снова превратилась в быль, И обратно, зажигая свечи, Мы возносим эту красоту В пламени горячего стремленья В этой стороне увижу Ту, В Той припомню этой наважденье. Мир — огромные песочные часы Все перетекает претворяясь, Снова в каплю утренней росы Загляделось солнце улыбаясь...» Получается, что молодые люди в своих моральных переживаниях - долга, ответственности, стыда, совести, чести, вины — даже, если они их так не называют, приближаются к тем сущностным свойствам «Я», которые являются его универсальным гарантом, так как в силу своей всеобщности они присутствуют во всех проявлениях «Я». Эту ситуацию в реальных бытовых отношениях люди чувствуют как моральную силу человека, наделяя его моральным авторитетом, который не зависит от социального положения человека — его должности, профессии, возраста и других качеств, воплощение которых связано с социальными институтами. Вы помните, что психологическую истину, как истину индивидуальной жизни, человек постигает проявлением своего «Я». Это тот моральный авторитет, который был у святых и великомучеников, авторитет, перед которым преклонялась любая социальная, институциональная власть, так как это был моральный авторитет человека, живущего истинной жизнью, открытой им самим. Особенность моральных переживаний такова, что у человека нельзя их вызвать искусственно, создавая некоторые ситуации. Они возникают как решение жизненной задачи, связанной с поиском формы для проявляющихся новых качеств «Я». Появившиеся качества «Я», воплотившись в соответствующую им форму, становятся относительно устойчивыми. Недаром молодые люди стремятся фиксировать те мысли о жизни, которые, как форма, отражают содержание качества их «Я». В дневниках можно встретить много философских цитат, обобщающих в литературной форме, моральные переживания других людей. Знаменательно, что они становятся жизненными кредо молодых людей. В этих фразах, которые характеризуются краткостью формулировок, часто присутствующей иронией или юмором, молодые люди находят (благодаря механизму проекции) отражение содержания своего «Я», еще не нашедшего своего языка. Думаю, что вы тоже пользуетесь подобными фразами, избегая слов о долге, ответственности, чести... Эти слова многим кажутся слишком высокими и обязывающими, поэтому говорят другое, но о том же самом, стараясь выразить в форме, соответствующей проявляющемуся качеству, свое переживание. Так появляется в жизни молодых людей то, что Э. Берн называл «надписями на майке» — словесная форма переживания границ своего «Я», самообоснование своей активности, знак принятой морали как проявление своей сущности, Вам нужны примеры? Посмотрите, что написано на столах в вашей аудитории; взгляните, какая надпись у вас в комнате на стене, может быть что-то вы сумеете прочесть из надписей, которые оставляют юс авторы в разных общественных местах... Мораль, которой руководствуются люди, бывает разной, как я уже пыталась сказать. Однако есть одно «но», которое заставляет людей думать об универсальности собственной природы, о похожести всех людей — это возможность существования нравственности, которая в отличие от морали не может быть разной. Она едина как проявление истинной природы человека. Единство ее проявляется в существовании нравственных заповедей, которые по сути своей и отражаютуниверсальность природы людей, общее основание для проявления множества вариантов индивидуального сознания. Можно спорить о происхождении нравственных заповедей, можно пытаться их опровергать всей своей жизнью, но они входят в человеческую жизнь как ее аксиомы. Когда разрушаются аксиомы, как основание, обосновывающее существование явления, явлению ничего не остается, как исчезнуть, превратиться во что-то другое. Жизнь человеческая превращается в не-жизнь. Примеров этому больше, чем достаточно. В психологии как науке существует много гипотез о происхождении нравственных человеческих переживаний. В них так или иначе обсуждается вопрос об их инстинктивной природе или об обусловленности социальными обстоятельствами жизни человека. Мне кажется закономерным обсуждать этот вопрос в связи с понятием «психическое здоровье». Это тот путь, по которому шел А. Маслоу, изучая здоровых людей, способных к жизни. Тогда в понимании нравственных переживаний человека будут присутствовать такие категории, как жизнь, здоровье, человек. В наполнении этих категорий содержанием будет играть роль познание, создавая необходимый интеллектуальный материал для построения идеальных объектов: жизнь, здоровье, человек. Эти идеальные объекты, становясь основаниями для обоснования индивидуальной активности «Я» человека и его социальной активности, будут порождать нравственные переживания. Я попробую сформулировать еще раз то, что А. Маслоу описывал как жизненный выбор здорового (его еще называют зрелым, развитым, самореализовавшимся, индивидуализированным, аутентичным и т.п.) человека, когда у него есть право выбора, когда он в отличной форме и в благоприятных условиях. Для здорового человека естественен выбор истины, а не лжи; добра, а не зла; красоты, а не уродства; единства, а не раскола; радости, ане печали; любви к жизни, а не стремления к смерти; уникальности, а не стереотипности. Это все настоящие ценности жизни, определяющие существование нравственных переживаний человека. Возможность их выбора есть в той или иной степени у всех представителей человеческого рода, именно это качество объединяет людей в род. Для жизни здоровому человеку нужны ценности его развития, те, которые вызывают нравственные переживания, и ценности сохранения гомеостазиса (равновесия всех систем организма). К последним относятся мир и покой, безопасность и зависимость, сон и отдых, капитуляция, защита от реальности, погружение в фантазии, стремление к покою и даже стремление к смерти и т.п. Здоровый человек менее склонен к этим ценностям, но и они присутствуют в его мотивации, входя в ее структуру. Мотивация человека выглядит как иерархизированная система, где есть свои принципы подчинения одних мотивов другим, переход от низших мотивов к высшим и наоборот. Ни один мотив не исчезает, он меняет свою выраженность по силе, находясь в зависимости от других, поэтому нравственные переживания человека отражают наличие в иерархии мотивов удовлетворенных низших потребностей, гарантирующих существование высших. Это части одной системы и они не могут существовать вне друг друга. То, что будет организовывать человеческую жизнь как иерархия мотивов, основывается на концепции жизни, которую он создаст в конкретных условиях своей жизни. Здоровый человек в поисках оснований для самообоснования активности «Я» создает идеал своей жизни, который как определяется современной ему культурой как знаковой системой, так и создается им самим. Этот идеал как концепция жизни также будет определять его переживания, как и присущие только ему способности и потребности. В поисках самообоснования активности «Я» молодые люди естественно обращаются к философским понятиям, которые существуют в культуре в виде бытовой философии или в виде систематизированных учений. Они пытаются найти в них ту целостность, к которой стремятся сами, решая свои жизненные задачи. Из дневников: «Интересная ситуация: внешняя беспомощность, а внутри идет огромная работа. Но внешняя беспомощность ой как тяготит. С утра ходили по магазинам. Опять у меня очень странное отношение к церкви. Когда я смотрю на их магазины, мне вся религия напоминает грандиозный фарс. Золото, шикарные гробы, яркие бездушные иконы. Разве об этом говорил Учитель? Разве это он принес? «Торгуйте именем моим?» И ради чего все это? Это помогает хоть одному человеку приблизиться к свету Истины? А разве может быть другая цель у Его служителей? Нельзя одновременно поклоняться золоту и Мамоне. Это Он сказал. ...Есть два способа людских объединений: внешний и внутренний. Внутренний — это то, что делает с нами Нонна Михайловна. Она стремится пробудить в нас внутреннего человека, помочь нам его воспитать. Любая ориентация, любое движение — это люди. Все держится на человеке, на каждом отдельно взятом человеке. Это невероятно трудно и долго — растить этого человека. Но это навечно, Толпу быстро собрать, но она также быстро разбежится. А МЦР пошел путем внешней организации. Колосс на глиняных ногах. Увлеклись бытовой внешней, забывая, что главная битва идет вчеловеческих душах и за человеческие души... Очень трудно найти эту середину, чтобы внутреннее и внешнее сочетались гармонично. Я чувствую, что с самого детства внутри меня идет этот поиск. Проблема вождя, лидера всегда была для меня самой интересной. На силе человеческого духа и родстве душ может что-либо держаться в этом мире. И ни на чем другом. Все рухнет — деньги, система чинов и званий, репрессий и поощрений. Все, коме этой великой силы.... ...Приходит время, когда начинаешь видеть недостатки в ранее идеализируемых людях. Мы хотим видеть в людях то, что мы хотим, подгоняем их под созданный нами шаблон. А люди все разные, и это прекрасно. И то, что мне кажется недостатком, для человека может таковым не являться. Сегодня я сделала еще один маленький шажочек к принятию людей такими, какие они есть. Видеть и принимать — это не так уж и легко. Но не так уж и трудно, если действительно видеть. Как это здорово — жить и радоваться жизни, не загонять себя в клетку из «надо». Почему к этому долго надо идти? ...Люди обо всех судят по себе и бояться окружающих, если недоброжелательны сами. ...Сначала я переносила на мир свое несовершенство и познавала его в других. Затем в других познавала то хорошее, что есть во мне. Ведь я своими мотивами объясняла их поступки. Я все время теряла себя в других людях...» (Ирина В.). «...При этом выступает один из множества случаев применения этого универсального закона, который рассеивает все преграды и непонимание к сознанию собеседника, когда это случается при обмене идеями и мыслями как бы лоб в лоб. Это тонкое понимание собеседника должно длительно нарабатываться. Здесь, как и всегда, требуется высокая степень отрешенности от себя, своей самости, переполненности сознания своей правотой...» (Владимир О.). «...Почему люди мучаются? Столько всего плохого в них самих? Неужели они не могут быть хорошими? Детские вопросы, так на них и не найду ответа, как нет ответа и на вопрос о том, почему строить всегда труднее, чем разрушать... Действует какая-то сила. ...У меня же есть жизненный принцип — не завидовать. Я не завидую людям, если у них есть то, чего нет у меня. Я рада за них, я всегда знаю, что и у меня есть то, чего у них нет. Это еще в детстве пришло, когда делали всякие «секреты», смотришь через цветное стекло и только ты видишь все в этом свете... Знаешь, что есть то, чем нельзя поделиться, а можно только отдать. Читала Экзюпери, я его уже не раз читала, каждый раз он какой-то другой для меня. Я не понимаю многих слов на философии, все слова— слова, а когда его читаешь, то ясно, что он — философ... ...Я не умею повторять то, что не понимаю. А не понимаю, потому что мой ум не хочет понимать, я его не могу заставить. «Структура личности» — это для меня как клетка, как решетка, я не могу думать о ней как о человеческом, глупая я» (Мария А.) «...Внутри чувство неудовлетворенности. Чем?...Нуждался ли я в помощи? Я не хочу оправдываться. Все же я не до конца работал эту неделю. Еще не хочу на себя наговаривать. Но все же я выбрал эту дорогу сам. Помощи просить, как-то не то. Я думаю, что те, кто хочет помочь, сами предложат помощь. Но надо, я думаю, и уметь попросить помощи... ...Я мыл посуду и чувствовал себя таким счастливым, что я могу это делать хорошо. Еще вчера я бы сам смеялся над такими вещами, а теперь понимаю, как это много значит — жить сегодня» (Андрей Н.) Нравственные переживания, естественно, бывают разной степени выраженности. Их можно узнать и в чувстве ответственности, ив чувстве полного присутствия в ситуации, и в переживаниях стыда и потерянности, и в переживаниях красоты или несовершенства мира... Они открывают человеку его сущность, которая равно принадлежит всем его проявлениям — физическим и духовным, материальными идеальным, так как она его жизнь, обобщаемая и конкретизируемая им как концепция жизни. Открытие подлинных ценностей жизни, доступное здоровому развивающемуся человеку, приводит его к пониманию того, что они представляют собой возможности, а это значит, есть выбор, те внутренняя свобода, спокойствие и принятие жизни, которые делают человека бесстрашным перед лицом смерти. Смерть как жизненное явление — одно из качеств жизни как предмета. Естественно, когда молодой человек начинает мыслить о жизни, он встречается с обликом смерти. Создание отношения к ней входит в решение жизненной задачи интериоризации — вращивания — морали. Надо сказать, что разные виды морали, естественно, несут разное отношение к смерти, к разным видам смерти. Я не буду останавливаться на этом подробно, это могло бы стать предметом специального исследования и, соответственно, учебного предмета, покажу только, что, например, криминальная мораль широко использует социальную смерть человека. Уничтожая его репутацию или угрожая уничтожением репутации, человека можно склонить к преступлению. Психологическую смерть человека эксплуатируют многие секты, превращая человека в зависимого, рабски покорного исполнителя воли руководителей секты. В детской жизни каждого человека есть момент, когда он осознал, что смертен. Обычно это бывает около четырех-пяти лет. Несколько позже приходит мысль о том, что своей жизнью человек может распорядиться сам. В трудных ситуациях жизни эта мысль может возникнуть как единственно возможный выход из положения, она может даже реализоваться в самоубийство как предельное решение всех жизненных задач. В юности отношение к смерти особое. Молодые люди еще не выделяют разных видов смерти, хотя чувствуют их присутствие как наличие пустоты в отношениях людей, как наличие пустоты в своих словах и действиях. Подобные замечания молодых людей встречались уже на цитированных страницах из дневников. В большей степени осознаются, естественно, физическая смерть человека и его духовная смерть как отсутствие жизненных ценностей. Именно эти два вида смерти формируют отношение к ней как к свойству жизни. Читаем об этом вдневниках: «...Мне снилось, что я умерла. Это не было страшно, наоборот, мне стало так легко, так светло. Я не хотела просыпаться, то, что я могла бы еще увидеть во сне, казалось более важным, чем дневные дела. Вообще, я люблю спать. Всегда жду от снов чего-то необыкновенного, и это приходит, как в этом сне про смерть... ...Когда я думаю о сестренке, я понимаю, что пока мы живы, жива и она, что мы, действительно, не потеряли друг друга, мы же так ее любили и любим. Она была лучшей среди нас. ...Сказали, что Л. умерла. Сказали просто, это было уже давно — месяц назад. Я как-то не могу это ощутить, мы же встречались недавно.Она шутила, что умрет легко, что ее никто здесь не любит, поэтому уходить будет просто... Я слышу еще ее голос... Мне стало страшно, если и о моей смерти скажут так спокойно, значит... Ничего это не значит, если родились, значит и умрем. Это закон. ...Когда я поняла, что я сама могу это сделать, я стала сильнее. Почему кто-то должен определять мою жизнь, я могу сама. ...Человека можно довести до самоубийства. Н. сделала это — такая хрупкая, нежная девочка. Я не знала ее близко, но она ушла от нас сама. Говорят, что из-за парня. Как-то нелепо все звучит. ...Снился Бог. Он во сне прошел мимо меня — величественный, как на иконе в деревне. Я знала, что увижу его, за ним был Храм, в Храме горели свечи, многие обгорели. Меня подняли, чтобы я их зажгла. Вокруг была темнота, я не видела людей, но понимала, что надо зажигать быстрее, чтобы свечи совсем не догорели. Наверное, это— вещий сон. Я должна что-то важное сделать, спасти, наверное, что-то. Даже во сне понимала, что где-то тут смерть прячется — в Храме было темно, только вверху свет. Вообще, я не думаю о ней. А сон был не страшный, наоборот, словно сил прибавилось. Ведь я зажгла свечи». (Мария А.) «Меня во сне много раз вынимали из тела, я словно умирал и смотрел на все со стороны». {Андрей Н.) «...Я могу уйти из жизни, но у меня то ли смелости не хватает, то ли ума хватает не делать это...» (Александр М.) «...Спокойно восприняла мысль о своей смерти — я ее не боюсь... Я знаю, что могу победить смерть...» (Ирина В.) Для развивающегося молодого человека принятие смерти как данности жизни, как одного из свойств жизни составляет одно из проявлений переживания автономности сознания, его относительной независимости от коллективного бессознательного. Острота этих переживаний является одним из источников индивидуального творчества молодого человека — изобразительное и литературное творчество становятся необходимостью. Я бы проинтерпретировала ее как необходимость материализации «Я» для самого себя. Творчество молодых людей (см. приложения) не предназначено для кого-то. Оно для себя. В творчестве человек получает переживания, принципиально отличные от переживаний смерти, переживания наличия в его психической реальности творящего, созидающего начала, являющегося антиподом смерти, разрушению, тлению. В творчестве — в любом его проявлении — молодой человек получает подтверждение силы своего «Я», способной противостоять смерти и одновременно способной как к самообснованию, так и к самоуничтожению. Творчество молодых людей можно анализировать как проявление б нем архетипических образов (см. приложения). Эти же архетипические образы проявляются и в их сновидениях. Напомню, что К.Юнг рассматривал архетипы как врожденные, вечные сюжеты, не заполненные определенным культурным содержанием. Одним из таких сюжетов он считал сюжет: Смерть — Воскрешение — Преображение. Он считал, что архетипические формы — фантазии — на самом деле воспроизводятся спонтанно всегда и везде, поражая своей однородностью не меньше, чем сходство видимых частей тела человека. Наполнение содержанием архетипических форм происходит в процессе индивидуальной жизни человека, когда его личный опыт переживаний осмысливается на языке этих форм. В молодости обостренное переживание присутствия в психике «Я» как самообосновываюшегося образования приводит к актуализации всех архетипических форм, отражающих это его важнейшее качество — самообоснование, которое воплощается в концепции жизни и смерти, гарантирующих существование «Я» для самого себя. Какое содержание этих концепций несет человек? Будет л и в них места жизни как целостности или она будет разделена на «дом — машину— мебель — путешествия — еду — развлечения и.п.»? Что примет человек как границу своего «Я»? Это не праздные вопросы исследователя-психолога, это вопросы о том, каким светом наполняться ваши дни, будут ли они вообще светлы или их будут затемнять зависть и ревность, злоба и вражда к жизни, к людям, к самому себе? На этой границе вашего «Я» будут рождаться новые качества его жизни, на этих границах возможно творчество. Где они проходят? Где рождается сознание «Я», позволяющее сделать тот шаг к единению с другими, который уже не будет слиянием, растворением, уподоблением, адаптацией, а будет творением своей жизни среди людей? Это вопросы к вам. Вы знаете свой ответ. Я, как могла, старалась показать свой, используя для этого все, что представляет собой этот текст. Хочу еще процитировать К. Юнга: «Когда же мы понимаем и чувствуем, что уже здесь, в этой жизни, заключена бесконечность, и желания, и помыслы наши меняются. В итоге в счет идет лишь то, что существенно, что мы воплотили, и если этого нет, жизнь прошла впустую. И в наших отношениях с другими людьми имеет значение все то же: содержат ли они в себе некую безграничность. Но чувство безграничности может быть достигнуто лишь тогда, когда мы имеем границы вне себя. Наибольшим ограничением для человека является его Самость; она проявляет себя в ощущении: «Я есть то, а не это!» Только осознание себя — границ себя — соединяет нас с безграничностью бессознательного. И тогда мы узнаем в себе одновременно и вечность, и предельность, и нечто единственное, присущее только нам, но не другим. Зная себя как уникальное сочетание каких-то свойств, т.е. в конечном счете осознавая свою ограниченность, мы становимся способны осознавать бесконечность. И только так!» (37, с. 137) Итак, через самообоснование себя «Я» получает возможность двигаться как к своим границам, так и к бесконечности. Этот факт психической жизни молодых людей может быть дополнен анализом переживаний комического, которые, как и все переживания молодых людей, имеют особое значение для самообоснования «Я». Мне близка мысль В.Я. Проппа (24), что смешное всегда связано с духовной сферой человеческой жизни. Только человек может смеяться, и только человеческое вызывает его смех. Такие исходные положения позволяют рассматривать смешливость молодых людей, их чувствительность к комическому как проявление сензитивности к человеческим отношениям, к себе как к человеку. Это— еще одна сторона освоения молодыми людьми жизни как целостного предмета собственного мышления. Чтобы засмеяться, человеку надо суметь увидеть смешное или дать моральную оценку, которая вызовет смех. В.Я. Пропп говорит о том, что смех — это природное свойство человека, которое позволяет ему обнаружить в себе или в других людях скрытую, но вдруг обнаружившуюся неполноценность. Для того чтобы смех возник, нужно идеальное образование, которое не совпадает с его конкретным воплощением: форма не совпадает с содержанием. Но это несовпадение незначительное, оно только подтверждает необходимость соответствия формы и содержания, показывает целесообразность такого совпадения. Мне эти идеи представляются продуктивными для понимания присущих молодым людям юмора и смешливости как естественного свойства, направленного на поиск форм, соответствующих качествам своего «Я», в смехе переживающих соответствие их или не соответствие этим качествам. Можно сказать, что, смеясь, юность примеряет границы своего «Я» как проявленность его качеств. Это относится к самым разным качествам своего «Я» или «Я» других людей — внешности, отдельным чертам лица или частям тела, к непроизвольным функциям тела. Смешными становятся повторяющиеся, доведенные до автоматизма проявления психической жизни человека, так как они перестают быть индивидуализированными. Вызывает смех и преувеличенная индивидуальность другого человека, так как она воспринимается как странность, как ненормальность. Известно, что благодаря механизму проекции человек воспринимает норму только по отношению к себе, поэтому другое может вызвать чувство комического. Здесь кроется причина того, почему бывают смешны иностранцы, когда они выделяются своими манерами, речью — это воспринимается как нарушение нормы. Чувство комического возникает как переживание несоответствия формы и содержания качеств человека. Оно возможно при сопоставлении форм поведения человека и животного или при отождествлении поведения человека и качеств вещи. В том и другом случае будет возможность еще раз сопоставить смысл и значение, форму и содержание — пережить необходимость их соответствия. Исследователи смеха выделяют несколько его видов. Я думаю, что все они присутствуют в молодежном смехе, составляя его богатство как богатство потенциальных «Я» качеств: добрый смех, злой или циничный, жизнерадостный, обрядовый, разгульный, насмешливый. Добрый смех — смех, фиксирующий наличие недостатка, с которым можно мириться и самому человеку, и окружающим. Злой, циничный смех — человека заставляют страдать специально потом смеются над его беспомощностью в преодолении страдания. Граница злого и циничного смеха — в мере чувствительности к чужой беде или чужому недостатку. Злой смех — смех над мнимыми недостатками людей, мешающими им преодолеть свои страдания, а циничный — это смех над действительными несчастьями, с которыми человек не может справиться сам (смех над уродствами и болезнями, например). Жизнерадостный смех — игра жизненных сил человека, проявление силы жизни «Я». Он не связан с выявлением недостатков, он - проявление гармонии формы и содержания жизни «Я». Обрядовый смех — искусственный смех, смех по правилам. Смех с определенной целью — воздействия на качество жизни (рождение, смерть). Обрядовый смех сохранился в празднике первого апреля. Разгульный смех — от радости физиологического функционирования, от радости тела. Насмешливый смех — изобличение недостатков внутренней жизни человека, которые связаны с соблюдением моральных норм, осуществлением волевых побуждений и умственных операций. Насмешливый смех наиболее часто встречается в жизни. Он стабильно связан с комизмом, так как комизм всегда есть там, где явно или неявно обнаруживаются недостатки того, что или кто способен вызвать смех. Это мнение В.Я. Проппа позволило ему сформулировать теорию комического, некоторые положения которой перекликаются с идеями А. Маслоу о существовании у здорового человека естественного чувства долженствования как следования добру, истине и красоте. Суть идей В.Я. Проппа состоит в том, что комическое связано с существованием особых противоречий. Эти противоречия находятся не в объекте смеха и не в человеке, а в отношениях между ними. В этих отношениях есть специфическая особенность, которая создает противоречие между тем, что кроется в смеющемся человеке, и тем, что ему противостоит и открывается в окружающем мире, в объекте смеха. У человека есть представления о должном, о правильном как качестве жизни. В.Я. Пропп называет даже эти представления инстинктом должного и правильного. Это то, что в природе и в отношениях между людьми со здравой человеческой натурой принимается именно так. Он замечает, что люди, не имеющие моральных убеждений, холодные и черствые люди, тупицы не могут смеяться. Такой инстинкт должного — первое условие возникновения смеха. Вторым условием его возникновения надо считать возможность для человека наблюдения за тем, что в окружающем мире есть нечто противоречащее этому заложенному инстинкту должного, не соответствующее ему. Противоречие это — основа комизма и вызываемого им смеха. Изучение смеха показывает, что переживание комического основывается на наличии недостатков духовного или морального порядка: эмоции, моральное состояние человека, чувства, воля, умственные операции. Все это вызывает переживания комического, если в их реальном проявлении наблюдается несоответствие должному. Недостатки физические рассматриваются либо как сигнал внутренних недостатков, либо как нарушение тех закономерностей в пропорциях, которые ощущаются людьми как целесообразные с точки зрения законов человеческой природы. Именно так возникает насмешливый смех. Во многих случаях недостатки самоочевидны и не требуют особого изобличения. Очевидная ложь, очевидная глупость, несуразность суждений, мелкое плутовство— саморазоблачаются очевидностью. Но в большинстве случаев они требуют изобличения, и тогда необходимо особое искусство показать объект насмешки так, чтобы с его внешней стороны была видна его внутренняя несостоятельность или недостаточность. Здесь огромное поле для активности молодых людей, которые в силу своих жизненных задач озабочены поиском формы для проявляющихся качеств «Я». Они не только сами чувствительны к проявлению комического как несоответствия формы и содержания, но легко создают новые формы для внутренних качеств. Смех появляется на основе бессознательного умозаключения от видимого к тому, что за этой видимостью скрывается. Это умозаключение может привести к выводу, что за видимой формой ничего нет— так обнаруживается наличие психологической смерти как наличие пустой формы без содержания. Смех наступает тогда, когда это переживание возникает внезапно как открытие, повседневное наблюдение за недостатками не вызывает таких переживаний. Общую форму теории комического можно было бы сформулироватьтак: человек смеется тогда, когда в его сознании положительное представление о человеке заслоняется внезапно проявившимися внешне недостатками его внутреннего мира. Внутренний недостаток сам по себе тоже не смешон. Смех возникает тогда, когда внешний недостаток воспринимается как показатель внутренней недостаточности или пустоты В нормальном, здоровом человеке есть не только инстинкт должного как проявление его нравственности, но и чувство гармонии, соединяющее законы природы и целесообразность их. Если они нарушаются, то тоже возникает смех. Если человек видит дисгармонию или внешнее безобразие, то он воспринимает это как показатель более глубоких и значимых недостатков. При последующем размышлении это может оказаться не так, но когда человек смеется, он не рассуждает. Если позже он начнет рассуждать, то впечатление комического может исчезнуть, так как основывалось на обманчивом чувстве. О том, что чувства могут обмануть человека, мы уже говорили с вами раньше. Смех не может продолжаться долго. Долго может длиться только улыбка. При насмешливом смехе человек невольно сравнивает себя с тем, над кем смеется. У себя он осмеиваемых недостатков не предполагает, что позволяет острее переживать свою индивидуальность и испытывать радость от ее проявления. Радость основывается и на чувстве должного, которое как нравственное чувство, позволяет человеку переживать изобличение и посрамление зла. В этом чувстве есть элемент злорадства как чувство торжествующей справедливости. В жизнерадостном смехе отражается чувство радости как торжество сил жизни. Смеется победитель, испытывающий радость от ощущения своих сил в борьбе с жизненными препятствиями. Обычный смех здорового нормального человека — это знак торжества правды, того, что он считает правдой. Смех всегда делает скрытое — явным. Содержание соотносится с формой. Если содержание не соответствует форме или его просто нет, то это — условие возникновения смеха. Благодаря смеху скрытый недостаток может стать видимым для всех, видимым и для самого человека, у которого этот недостаток обнаружен. Смех над собой — особая форма отношения человека к себе, которая возможна при наличии развитой «Я»-концепции и нравственных переживаний. Именно они создадут возможность сопоставления как реальной и должной «Я»-концепции человека и его нравственного чувства. Это и будет основа для появления смеха над собой. Насмешливый смех вызван внезапным открытием недостатков, он кратковременен и не может продолжаться через волевое усилие человека. Но если человек целью своей жизни, например, в профессии, поставил реагирование на человеческие недостатки, то он обречен видеть их в жизни. Переживания человека, который попадает в такую ситуацию, например, становясь профессиональным комиком или писателем-юмористом, могут перерасти в их противоположность; чувство комического — в чувство трагического. Это закон существования чувств — то единство противоположностей, та дихотомичность, которая свойственна им по природе. Смеясь, шутя, молодые люди открывают существование особой логики жизни, которая связана с природой человеческих переживаний. Это та логика, которая может быть названа логикой смысла, логикой ценностей. Она отличается от формальной причинно-следственной логики тем, что в ней присутствует тот момент долженстовования, который выступает со всей очевидностью в комических ситуациях. Именно наличие в жизни этого момента, структурирующего ее целостность, обеспечивающего саму данность психической жизни, привело в свое время Д. Юма к формулировке знаменитого «принципа Юма». Суть дела в том, что человеческие оценки нельзя вывести из описаний. В дневниках молодые люди не раз встречались с этой проблемой, говоря о том, что «хорошее» и «плохое» — это только наше мнение о явлении. Д. Юм первым в истории философии заметил это важное обстоятельство и сумел описать его. «Я заметил, что в каждой этической теории, с которой мне до сих пор приходилось встречаться, автор в течение некоторого времени рассуждает обычным образом, устанавливает существование Бога или излагает свои наблюдения относительно дел человеческих; и вдруг я, к своему удивлению, нахожу, что вместо обычной связки, употребляемой в предложениях, а именно есть или не есть, не встречаю ни одного предложения, в котором не было бы в качестве связки должно и не должно. Подмена эта происходит незаметно, но тем не менее она в высшей степени важна. Раз это должно или не должно выражает некоторое новое отношение или утверждение, последнее следует принять во внимание и объяснить, и в то же время должно быть указано основание того, что кажется совсем непонятным, а именно того, каким образом это новое отношение может быть дедукцией из других, совершенно отличных от него... Я уверен, что этот незначительный акт внимания опроверг бы все обычные этические системы и показал бы нам, что различие порока и добродетели не основано исключительно на отношениях между объектами и не познается разумом» (36, с. 618) Принцип Д. Юма не опровергнут и по сегодняшний день. Он, думается, не может быть опровергнут еще и потому, что в своей собственной логике человек встречает естественные и искусственные — знаковые — образования, которые выполняют разные функции в его психической реальности. «Я» молодого человека в поисках содержания для самообоснования своей активности встречается с ними как с содержанием своих переживаний. Среди них есть особые по силе и значимости переживания — нравственные, — которые составляют аксиологическое основание жизни, иерархизируют все остальные переживания, можно сказать, лирическим языком; они тот свет, в котором человеку открывается его внутренний мир как микрокосмос, гармонично и целесообразно существующий. Сила этих переживаний необыкновенна — они породили идеи бессмертия, они проявляют в человеке тот творческий потенциал, который дает ему силы для творчества жизни. Движение к ним в юности естественно как движение к бесконечности своего «Я». Поставить преграду в этом движении, значит ограничить свое «Я» той нормой, которую задали другие. Тогда жизненная задача будет решена с ошибкой. Вместо переживаний силы «Я» и его возможностей будет переживание зависимости и ограниченности «Я». Думать никому не запрещено...
|