Трамвай желаний

Профессор Градов проснулся в плохом настроении. Накануне допоздна правил статьи своих аспирантов, поздно заснул, а будильник будил к 7 часам. В таких случаях он предпочитал не ездить за рулем, а для улучшения самочувствия первую часть пути до университета проехать на общественном транспорте, с тем чтобы вторую половину пройти пешком. Вторая половина пути тихими улицами вела в лесопарковую зону университета, в которой всегда было приятно прогуляться. Отказавшись от завтрака – это тоже входило в профилактику настроения, – он вышел из дому.

Вскоре Градов стоял на остановке трамвая и с неприятным чувством ожидал ту обстановку, которая встретит его в трамвае. «Нескончаемые невзгоды последних десятилетий наглядно видны на пассажирах общественного транспорта, – рассуждал он про себя. – По лицам видно, как по ним прошлась перестройка». Вспомнил и столичное метро, какие в нем усталые, изможденные лица пассажиров. Большинство дремлют. А раньше в метро можно было встретить и известных артистов, и генералов, и элитных красавиц. Да что метро – в наших городских трамваях можно было встретить, как сейчас говорят, самых продвинутых людей. А теперь все продвинутые и преуспевающие мужчины и элегантные дамы ездят на иномарках. А трамваи переполнены спешащими людьми неприглядной внешности, как правило, с двумя и более сумками.

В последнее время дни профессора почему-то довольно заметно делились на неприятные и приятные. Он приготовился к неприятному дню.

Его мысли прервал подъехавший трамвай. Градов вошел в него и сразу ощутил неприятный запах спертого воздуха. Но следующая остановка была у рынка, и вышло много людей с сумками и узелками, стало свободно, и даже возле него освободилось место, которое он занял.

Градов не заметил. как его внимание привлекла женщина, сидевшая справа. Их разделял проход. На ней была водолазка, облегавшая выразительный торс и шею, и ситцевая юбка темно-синего цвета с белыми цветочками. Градов с детства любил ситец такой расцветки. В нем ходили мать и сестра. И даже первая учительница запомнилась в кофточке из такого ситца. Потом, спустя много лет, просил жену надевать ситцевое платье. Но она делала это неохотно и только дома, выговаривая ему, что он далеко отстал от моды. С тех пор Градов не замечал женщин в ситцевых платьях.

Он понимал, что ничего особенного в одежде женщины нет. Всего-навсего ситцевая юбка и водолазка. Но почему она так привлекательна?

Градов сбоку, когда в проходе не было пассажиров, мог наблюдать и другие изящные изгибы ее зрелой женской фигуры. Привыкший все объяснять, Градов вспомнил, что в последнее время многие женщины любят плотной одеждой выделять, даже выпячивать привлекательные для мужчин изгибы своего тела. Но сейчас его привлекло что-то другое.

Гладко причесанные волосы женщины, сзади завитые локонами, доходили до плеч. Заколки в волосах тоже знакомые. Такие заколки в женских волосах у виска он запомнил тоже с детства. Они были у матери, сестры. Потом в отрочестве замечал у Эллы, Ирины... Градов пришел к выводу, что у женщины почти классические черты лица. Не важно, по какой моде той или иной эпохи одета такая женщина. Всегда все на ней и вокруг нее так сообразуется с ее образом, что становится классикой. Рядом с ней сидела дочь, лет шестнадцати. Положив головку на плечо матери, она без участия, почти со скукой слушала ее разговор с сидевшей впереди знакомой, повернувшейся для удобства общения. Джинсовая куртка, джинсовые брюки и кроссовки придавали ей деловой вид женщины с рынка. И говорила она о проблемах торговли. Из долетавших до него отдельных фраз Градов понял, что заджинсованная женщина жалуется на проблемы своей торговли, а ее собеседница, явно далекая от торговли, с легким юмором дает советы последовать примеру какой-то их общей знакомой. Все манеры и внешность озабоченной собеседницы с рынка еще больше оттеняли самодостаточность приглянувшейся Градову женщины.

И вскоре Градова озарило открытие: она одна из тех, кто раньше нередко встречался ему в фильмах, книгах и даже в жизни. Градов всегда влюблялся в них платонически. И тогда его жизнь освещалась дополнительным светом так, что все границы жизни исчезали и в самой жизни и за ее горизонтом становилось бесконечно светло. Но в последние десять и более лет он нигде не встречал их – ни в книгах, ни в фильмах, ни в жизни. Поэтому его жизнь проходила в серых тонах.

Обрадованный открытием, Градов с блаженным выражением лица наблюдал, точнее, созерцал женщину в целом и по частям.

Когда она вышла из вагона и пошла по перрону, стала видна ее статная фигура, теперь уже в полный рост. Длинная ситцевая юбка заканчивалась внизу белой каймой. Непрерывно развевающийся подол юбки с белой лентой каймы придавал походке женщины плавность. Глядя на эту развевающуюся ленту, можно было подумать, что она плывет, если бы ступни ног в туфлях на невысоких каблуках упруго не обозначали каждый ее шаг. Все в ней выдавало породистую женственность, но все в ней также было достойно и элегантно.

Профессор Градов, окончательно очарованный, не заметил, как догнал ее, извинился, стал благодарить, потом обрушил на нее все свое красноречие. Большой опыт лектора чуть не испортил ему все, потому что вначале женщина не могла понять, чего от нее хотят, и стояла с отчужденным, почти сердитым видом. Абстрактные эстетические категории красоты, которыми оперировал Градов, не сразу до нее доходили. Но когда она поняла, что все это посвящено ей, то смутилась и слегка покраснела, от чего стала еще прекраснее. Градов, интуитивно поняв, что надо спуститься ниже в своих признаниях, заговорил уже по-житейски: «Знаете, я как-то не заметил, как исчезли Женщины из нашей жизни. Не люди женского пола – они везде снуют, вон их сколько, больше, чем мужского пола. Но Женщины куда-то делись, – делал он упор на «Ж». – И сегодня я наконец увидел Вас – Женщину моей молодости, моих идеалов, там, где никак не ожидал, – в трамвае! У меня теперь весь день будет отличное настроение. Спасибо Вам! Я не шизофреник, не маньяк, я обыкновенный профессор из этого университета, иду на работу», – окончательно приземлился Градов с высоты своих признаний.

Она легким наклоном головы дала понять, что благодарна за все комплименты, и рассматривала уже его глазами, полными любопытства и веселья.

Когда Градов, поклонившись, попрощался, сзади услышал испуганный голос дочери: «Мама, кто это? Ты его знаешь?!».

Ответа матери Градов не слышал, потому что, подхваченный чистой и светлой энергией, с радостным видом шагал на работу.