Особенный

«Нам нужно расстаться».

Текст смс-сообщения расплывался у него перед глазами. К этому давно все шло. Стас буквально чувствовал нетерпеливое дрожание натянутых отношений, он словно был колонкой, воспринимающей сигнал телефона как вибрирующий, зудящий звук. И он даже чувствовал, что отговаривать ее бесполезно. Но все же он был полностью раздавлен.

Мать умерла. Выгнали с работы. Бросила девушка. Никого и ничего не осталось, некуда ни идти, ни возвращаться.

Плаксивая погода от жалости обливала серыми слезами его, пешеходный переход, светофор. Стас в нерешительности пропустил несколько зеленых сигналов, потом зачем-то двинулся вдоль дороги, хотя собирался перейти на другую ее сторону.

Когда он все же решил перейти, впереди простиралось мокрое дорожное полотно с быстрым потоком машин. Стас огляделся: поток временно поредел, но справа к нему приближалась большая неповоротливая фура. Проскочит или нет? Внезапно он понял, что любой исход одинаково мало его обрадует, и побежал наперерез автомобилю.

Дальше была только темнота.

***

Стас очнулся в странном месте: в поле зрения было только желто-серое марево без стен и потолка, неподвижное, как кисель. Он встал и хотел было оглядеться, но внезапно заметил нависшее прямо над ним существо и в панике отшатнулся. Создание напоминало высокого человека, одетого в длинные серо-белые одежды. Голова у него была яйцеобразная, повернутая острым концом вниз, будто там задумывалось лицо с тонким подбородком, однако ни лица, ни волос не было — только гладкая матовая кожа в тон одеянию. От этой головы исходило слабое желтое свечение. Такое же свечение, только более сильное, двумя лучами вырывалось из спины существа и стремилось вверх, потом угловато изгибалось, создавая очертания крыльев, и упиралось в землю. Благодаря лучам существо висело в нескольких сантиметрах над поверхностью и двигалось к Стасу, но пользуясь ими не как крыльями, а как огромными паучьими ногами. В руках оно держало что-то вроде планшетного компьютера и водило по нему многочисленными серыми пальцами, бахромой усеивающими его ладони и запястья вплоть до края длинного рукава.

— Приветствую тебя, Станислав, и прошу не беспокоиться, — зазвучал от существа приятный спокойный голос. — Предвосхищая твои вопросы, говорю тебе, что ты пострадал в автокатастрофе и сейчас находишься в больнице в коме. Твое состояние тяжелое, но ты не мертв. Сейчас твое сознание находится в месте, которое ты можешь назвать небесами. Творения вроде меня ты можешь назвать ангелами. Ты видишь здесь все таким, потому что твоему сознанию так удобнее все воспринимать. Сейчас я попрошу тебя следовать за мной. Я ответил на все твои незаданные вопросы?

— Да, конечно же… Теперь я все понимаю и совсем не удивлен, — после легкой заминки выдавил из себя Стас.

— Сарказм? Очевидно, ты в порядке, — заметило существо, развернулось и двинулось вглубь марева.

— Что, прямо вот так? Как в огромном количестве американских фильмов и книг? — Стас поспешил за ним.

— Ты думаешь, этому посвятили бы такое количество фильмов и книг, если бы это не было правдой хотя бы отчасти?

Стас не нашел, что ответить. Через некоторое время они достигли места, где марево было чуть более прозрачным, и по правую сторону от шедших просвечивала космическая черная пустота. Здесь в молчании стояли еще несколько ангелов и какие-то новые создания.

— Это души, — сказал ангел и протянул руку в сторону выстроившихся колонной сгустков света. У этих существ были такие же безликие головы, дрожащие, как языки пламени, тела и четыре длинных световых отростка, видимо, символизирующих конечности. В момент, когда Стас с провожатым подошли к колонне ближе, от нее отделилась одна из душ и подлетела к ближайшему к ней ангелу.

— Следи, что будет, а я буду рассказывать, зачем ты здесь, — услышал Стас.

Душе ангел дал небольшой сверток. Она нежно, как ребенка, обняла его световыми щупальцами и начала бережно разворачивать ткань.

— Ты видишь начало новой жизни.

Из свертка вдруг хлынул ослепительный золотистый протуберанец, состоящий из светящихся нитей разной толщины и такой объемный, что душа своими отростками едва смогла обхватить его и не дать ему улетучиться. Сноп света, извиваясь, ринулся сквозь марево в черноту. Душа упиралась изо всех сил, ее щупальца для лучшего сцепления начали разветвляться, все больше напоминая…

— Руки? – вопросительно обратился к ангелу Стас.

— Да. Это нити энергии, которые даны человеку для прохождения жизненного пути. Человек держит их в руках, пока не умрет, он дергает за нити, как за удила, чтобы управлять своей судьбой. Их очень сложно удержать, и на ладонях навсегда остаются отпечатки этой борьбы. Лицо меняется с течением времени, а вот узор на руках остается прежним. Некоторые люди это понимают и даже умеют этим пользоваться. Вы называете их хиромантами.

— А ноги? – не удержался от ехидства Стас.

— Всего лишь попытка копировать руки.

От светового снопа отделились два гибких хлыста. Прицелившись, они вцепились в голову души в тех местах, где у людей располагались бы глаза. До этого момента душа яростно тянула протуберанец на себя, как канат, но теперь скорчилась и стала медленно опускаться, не в силах отвернуться.

— Это – нить жизни и нить смерти. Именно из-за них у людей есть радужная оболочка глаз, которая также не меняется с возрастом.

— Зачем они это делают? – Стас содрогнулся от жуткого зрелища.

— Когда-нибудь сам узнаешь, — уклончиво ответил ангел.

Тем временем душа совсем обмякла, и протуберанец медленно уволок ее в черноту.

— Выглядит не очень приятно.

— Процесс рождения гораздо больнее, уверяю тебя, — ангел повернулся на своих паучьих ногах к Стасу и протянул ему устройство, которое до этого держал в руках. На черном экране отобразился шар, в котором угадывалась Земля. На изображении она была местами покрыта тончайшей светящейся сетью, собирающейся кое-где в небольшие узлы.

— Вот в это превращаются энергетические нити людей. Вы оставляете за собой цепи событий, переплетаете их, умножаете и делите, рождая свою историю. Так постепенно создается ваш кокон.

— Не сильно мы продвинулись за все наше существование, — задумчиво пробормотал Стас, разглядывая картинку.

— О да. Интересно, правда? Каждый из вас — прирожденный Человек, но Человеком становится ничтожно малый ваш процент. Тем не менее, человечество меняется, оно изобретает, преобразовывает, открывает. Меняются мораль, религии, мировоззрения. В конце концов, когда ваших опыта и знаний будет достаточно, кокон покроет всю Землю. И тогда из него вырвется что-то новое, произойдет некий переход из количества в качество, человечество станет взрослым и сформируется, как из юноши формируется зрелая, цельная личность, а еще… А больше мы ничего не знаем. Возможно, вы уничтожите сами себя, или станете равным нам, или станете выше. Эти пути, увы, неисповедимы. Но мы следим за этим, как нам велено свыше.

Они немного помолчали, Стас завороженно смотрел на опутанную светом Землю. Ангел ткнул членистым пальцем в экран.

— Где-то здесь — твое пространство, которое ты должен заполнить своей энергией. Эта авария не должна была случиться, ее вероятность составляла всего лишь один на три миллиона семьсот тысяч триста сорок один. Мы даже не рассчитывали, что будет, если она произойдет. Поэтому сейчас мы отправим тебя обратно, чтобы ты продолжил свой жизненный путь. Очень прошу тебя согласиться на это.

— Я такой особенный?

— Я бы сказал это по-другому. Твой жизненный путь особенный. Причем только в том, что где-то там, внизу, ты дашь начало определенной цепочке событий. На самом деле, почти у всех людей такие жизненные пути, поэтому каждый из вас – особенный. Ты согласен вернуться? Судя по тому, как торопливо ты киваешь, ты не против, — на этих словах ангел отвернулся, заметив, что к ним приближается его собрат. Они некоторое время беззвучно смотрели друг на друга, а потом провожатый Стаса снова обратился к нему, и Стас готов был поклясться, что спокойный до этого голос на этот раз звучал возбужденно.

— Очень интересно. Мы провели расчеты в связи с изменившейся обстановкой. Оказалось, что ты, Станислав, своей смертью принесешь гораздо больше событий в мир, чем своим существованием. Кого-то вдохновишь, кому-то дашь повод для чего-то, освободится гораздо больше энергии. Ты действительно станешь особенным, но после смерти. Поэтому все отменяется. Мы оставляем тебя здесь.

Внутри у Стаса все сжалось.

— И куда меня теперь? Рай? Ад? Чистилище? – охрипшим от волнения голосом спросил он.

— Какая глупость. Разве ты маленький ребенок, чтобы тебя ставить в угол за плохое поведение или угощать конфетами за хорошее? Таких, как ты, у нас слишком много. Мы просто отсортируем тебя и поместим с такими же душами, как и ты.

— Душами?.. – Стас посмотрел на свое тело – оно переливалось огнем и парило над землей, едва касаясь ее двумя щупальцами. – Нет, ох, нет, ни за что! Верните меня обратно!

— Ты бросился под машину. Ты ждал другого исхода, серьезно?! – сурово воскликнул ангел и двинулся на Стаса, оттесняя его дальше от черноты.

— И с кем мне теперь тут быть? Если с такими же, как я, то – с неудачниками и самоубийцами?!

— Вот ты сам себя и отсортировал. Так даже легче, — ангел все надвигался на него, склоняя к нему безликую голову, но как бы брезгливо не касаясь его руками.

— Пожалуйста! – заорал Стас. – Сделаю все, что угодно! Стану активистом, буду помогать бедным… Верующим, проповедником, хоть монахом, но верните! Неужели вам важнее ваша статистика?!

— Ладно, не кричи. В реинкарнацию веришь? Держи, — ангел сунул Стасу в руки невесть откуда взявшийся сверток, и тот машинально прижал его к себе. – Живи, если так хочется. И держи крепче, это твой единственный шанс.

— Так? А по-другому..? – но Стас не успел закончить вопрос, из свертка в лицо ему ринулось горячее, душное солнце, и рвануло его вперед.

Стас изо всех сил потянул солнце за лучи к себе. Щупальца, которые он ощущал, как свои руки, нестерпимо жгло и кололо, энергетические нити дрожали, словно струны. В грудь бил нескончаемый раскаленный поток, словно Стас держал за сопло целую ракету. С ужасом он наблюдал за тем, как медленно от протуберанца отделяются два толстых канатоподобных отростка. Покачиваясь, словно кобры, они помедлили у самых его глаз, а после резким рывком впились в глазницы и проникли дальше, глубже, страшным жаром выжигая все остатки человеческой памяти.

***

Косматый неряшливый мужчина грустно посмотрел вслед покрытой белой простыней каталке.

— Жалко парня, просто страх! Я же его тихонько только тюкнул, еле вырулил. Это ж надо так чердаком-то стукнуться, чтоб только от того и помереть… — обратился он к врачу, сидящему рядом на больничной скамье. Тот задумчиво просматривал какие-то бумаги и лениво, неохотно ему ответил:

— Да уж. Могу Вас успокоить только тем, что он совсем не мучился. Скончался, не приходя в сознание. Повреждений на теле почти не было. Спокойный конец.

— Разве? Я ведь, пока там, на дороге, с ним сидел, наслушался от него всякого. Бред какой-то нес про небеса и ангелов. Я даже, это… Молиться начал. На всякий случай. Вдруг помогло бы…

Врач неприятно поморщился.

— Судя по всему, это было привычное состояние для бедняги. Он шизофреник.

— Какой веник? – насторожился мужчина. Врач обреченно вздохнул.

— Да с чердаком у него непорядок был! Всю жизнь. А с такого потрясения ему даже второе пришествие померещиться могло.

— Ааа… А я-то думал, отчего меня эта, как ее, репортерша все спрашивала, зачем, мол, несчастного этого веника сбили, да зачем, — мужчина, оказавшийся водителем фуры, облегченно усмехнулся. — А Вы откуда знаете?

— Да его же в больницу привезли в пижаме, тапках и зимней куртке! – почему-то совсем обозлился на недалекого водилу врач. – Ни ключей при нем, ни паспорта, ни телефона, только бумажка с адресом и телефонным номером в кармане. Позвонили, оказалось, больной он на голову, полжизни в комнате за телевизором просидел, только бабка за ним одна и ухаживала, а тут сбежал зачем-то. Пока она сюда приехала, он уже умер. И вот теперь, кроме нее и этой Вашей репортерши, у нас в фойе стоит целый взвод местных сердобольных бабулек и какая-то организация инвалидов. Им эта ненормальная сказала, что мы, как узнали про шизофрению, за его жизнь бороться перестали и даже ото всех аппаратов отключили, отчего он и скончался. И когда только она всех мобилизовать успела?! Как домой теперь идти персоналу? Заклюют ведь, — и он раздраженно бросил стопку бумаг на соседнее сидение. Потом, будто опомнившись, он снова собрал их, буркнул: «Ну и денек… До свидания!» и ушел.

— Бывайте… — протянул водила. Поскребшись в затылке, мужчина встал со скамьи и подошел к окну. Во внутреннем дворе больницы никого не было, хотя где-то как будто бы слышался возмущенный шум толпы. Водитель достал из кармана пластиковую фляжку и посмотрел в небо.

— Ну-с, за упокой бедного того веника! – на этом он сделал несколько глотков, после чего, никем не замеченный, вышел через служебный выход и побрел к своей фуре.

​ Заявка №16