Талантливый

На самом деле Джерард сегодня не ел. Я видел, как он бесцельно тыкал вилкой в еду, пока Хейли смеялась, а Даллон бесконечно рассказывал свои глупые истории. Джерард не был полностью асоциальным — он смеялся и улыбался вместе со всеми, но не сказал ничего, кроме одной странной шутки. Парень удалился, как только ланч подошел к концу, оставив меня, Хейли и Даллона сидеть с наши подносами.

— Джерард не очень-то разговорчивый, да? — поинтересовался Даллон.

— Ты пробыл тут почти неделю и только сейчас это заметил? — меня не волновало, если Джерард был не в настроении, чтобы разговаривать, наоборот, многим людям стоило бы взять с него пример. Патрик считал, что разговоры лечат, но я придерживался иного мнения. Болтовня только ухудшала шумовое загрязнение, и, если мы действительно беспокоились о будущем нашей планеты, нам бы стоило просто заткнуться.

— Чувак, с ним все нормально? — не унимался Даллон. — Ну, в плане психики.

— Очевидно нет, раз он здесь, — напомнил я. Парень лишь закатил глаза и отмахнулся.

— Он просто не любит разговаривать с толпой, — сказала Хейли. — Он асоциален, — Джерард не казался мне асоциальным, просто он был одиночкой. Как койот. Эти животные фантастические. Они прекрасные родители. Койоты заботятся о своих щенках, растят их, играют с ними и учат вещам, которые нужны для выживания в этом жестоком мире. Несмотря на то, что койоты любят собираться стаями и вместе выть по ночам, некоторым из них нравится быть в одиночестве. Их это не тревожит.

Джерард не говорит со мной или с кем-то другим еще несколько дней. Я и не ожидал, что он заговорит. Брюнет так и держался особняком. Он рисовал, пока не гасили свет, а утром пил кофе без кофеина. Я бы солгал, если бы сказал, что меня это не беспокоит. Вопреки сложившемуся обо мне мнению, я не был полностью бессердечным — беспокоился о соседе. Все, о чем хотел говорить Патрик во время терапии, была гомофобия моего отца. Мужчина не понимал, что Бог тоже гомофоб. Быть геем — неправильно. Я не хотел быть неправильным. Не хотел попасть в ад.

Обычно по пятницам я напивался с Джамией и Питом. Они так сильно любили друг друга, что это выглядело почти отвратительно. Однажды Том предложил погулять с ним после школы, и я согласился. Он был славным парнем и быстро стал мне хорошим другом, но недостаточно близким, чтобы познакомить его с Джамией и Питом. Том заехал за мной на машине, и некоторое время мы катались, слушая Black Flag и разговаривая. Я выкурил почти целую пачку сигарет, прежде чем мы решили пойти в кино. Не помню, что мы смотрели, потому что глядел на Тома больше, чем на экран.

Он был очень красивым, и я чувствовал себя неловко от того, что рассматриваю другого парня с такой точки зрения. Я никогда ни к кому не испытывал чувств, кроме Джамии. Том был прекрасен, он тоже смотрел на меня несколько раз. Наконец фильм закончился. Когда мы подъехали к моему дому, я не сдвинулся с места, а продолжил сидеть в теплом салоне машины.

— Ты когда-нибудь целовался? — спросил Том.

— Нет, — признался я. Что за жалкое зрелище — семнадцатилетний парень, который ни разу не целовался. — Кто меня поцеловать-то захочет?

— Не вижу причин, по которым кто-то может не захотеть тебя целовать, — тихо сказал он. Сердце забилось сильнее; я хотел поцеловать Тома, хоть и знал, что это неправильно.

— Иногда я считаю себя очень плохим... — пробормотал я.

— Можно я тебя поцелую? В смысле, ты не против? — спросил парень, меня накрыл поток мыслей. Я наклонился, и мы соприкоснулись губами. Чувство было прекрасным, но мысли вынудили меня моментально отстраниться.

— Прости, Том, мне пора идти, — я вылез из машины и помахал парню на прощание, когда тот отъехал. Я встал на подъездной дорожке и закурил. Выкурил остатки сигарет и только тогда пошел в комнату, чтобы обдумать, что только что сделал. Я напился, пытаясь с этим справиться. Потом позвонил Джамии и сказал, что мне нужно поговорить с ней как можно скорей, но она так и не ответила на сообщение.

Лежа на своей постели в двенадцатой комнате, я думал о Томе, которого едва знал. О Томе с прекрасными зелеными глазами. Я терпеть не мог эту кровать и комнату, и заведение. Мне было плохо. Все было плохо. Абсолютно все.

«13. Больше не разговаривал с Томом.»

На утро была назначена групповая терапия. Первый раз в жизни я проснулся раньше Джерарда. Иногда создавалось впечатление, что этот парень — вампир, он никогда не спал. Взяв принадлежности для душа, я посмотрел на соседа. Он спал без задних ног. Темные волосы упали на лицо, одна рука свесилась с кровати. Брюнет даже не укрылся, скомканное одеяло лежало в изножье кровати. Взглянув на его письменный стол, я больше не мог сдерживаться и посмотрел записи в журнале. Они повергли меня в шок.

Мальчик читает монстру. Как Шехерезада. Он будет читать историю каждую ночь — читать и читать, пока монстр не уснет. И тогда мальчик проживет еще один день. Так он будет жить всегда.

Поэтому Джерард не спал? Его монстры — депрессия и зависимость — не давали ему уснуть? Он ждал, пока они успокоятся, и тогда засыпал. Как можно тише я перелистнул страницу, чтобы почитать недавние записи.

Мальчик рассказывает монстру историю своей жизни, но о некоторых вещах умалчивает. Он боится разозлить монстра. Если тот разозлится, то произойдет что-то очень плохое. Мальчик решает, что монстр предпочитает счастливые истории о счастливых мальчиках, поэтому придумывает счастливый рассказ о себе. Он становится экспертом в рассказывании счастливых историй. Он уверен, что они нравятся монстру. Уверен.

Этот мальчик — Джерард. Он должен был им. Я перевернул еще страницу.

Иногда мальчику не хочется читать монстру. Он устал. Бывают ночи, в которые монстр не приходит, и мальчик надеется и верит или хочет верить, что он исчез навсегда. Иногда монстр пропадает неделями или месяцами, и мальчик начинает верить, что освободился. Он молит, чтобы монстр умер. Монстр всегда возвращается.

В животе возникло неприятное ощущение, дальше читать я не мог. Отвернувшись от блокнота, я взял свернутую одежду со своей кровати. В душе не удержался и провел пальцем по маленькому шраму на животе. Вместо обычного места между Бертом и Брендоном я сел рядом с Даллоном; сиденье напротив пустовало. Все заняли свои стулья кроме Джерарда, судя по всему, он опаздывал.

— Кто хочет поговорить сегодня? — спросил Патрик.

— Фрэнки! — воскликнул Даллон, я игриво ударил его по руке. — Слушай, приятель, — парень повернулся ко мне, — мы тут собрались не чтобы заниматься херней и хихикать.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Патрик.

— Взгляни на этот мир, приятель. Он уничтожил нас всех, думаю, Фрэнку стоит перестать вести себя так, будто он лучше остальных, — пояснил Даллон. Несколько человек кивнули.

— Я не считаю себя лучше других.

— Тогда почему ты вечно задираешь нос? — спросил он. Джерард, выглядевший так, будто только что проснулся, выбрал отличный момент, чтобы войти в комнату.

— Простите, — извинился парень и занял единственный свободный стул рядом со мной.

— Новые лекарства помогают, я вижу, — сказал Патрик ему. Джерард кивнул, и мужчина переключился на меня. — Фрэнк, ты считаешь себя лучше других?

— Нет. Вовсе нет, — заверил я. — Нам всем досталось, мы странные, но в равной степени. У нас всех ненормальное поведение, иначе бы мы тут не оказались, — все закивали.

— Кто еще так считает? — спросил Патрик. По комнате прошелся одобрительный гул, а потом заговорил Билли. Этот парень пугал меня до чертиков. Я едва справлялся с одной личностью, а если бы внутри меня сидело два человека, говорящих, что мне делать, я бы давно покончил с собой. Представим, что у меня внутри есть еще два парня, значит, нас трое. Значит, Бог дал нам качество «печальный» трижды. Подумать только. Я бы пил и курил за троих. Ничего хорошего из этого не вышло бы.

— Мне не кажется, что Фрэнк считает себя лучше других. Мне кажется, у Фрэнка проблемы с выражением чувств, потому что он боится, что люди его не примут, — пояснил Билли.

— Фрэнк, ты с трудом говоришь о своих чувствах?

— Типа того, — пробормотал я.

— Тебе кажется, что никто тебя не примет? — продолжил Патрик.

— Типа того, — повторил я. Джерард подавил смешок. Мы все повернулись, чтобы посмотреть на него. Я хотел выбить эту кривую улыбочку с его лица. Этот ублюдок смеялся надо мной, когда все прекрасно знали, что он тоже не может говорить о своих чертовых чувствах.

— Очень грубо смеяться над чувствами других, — сказал Патрик.

— Я смеялся не над ним, — пояснил Джерард, выпрямившись. — Думаю, Фрэнк не осознает, что ни у кого из нас нет повода его судить. Взгляните на нас, общество нас не приняло, так какое мы имеем право не принимать друг друга?

— Ты прав, Джерард, — похвалил Патрик. Я осознал, что со мной что-то не так. Но во мне не жило несколько личностей, я не резал себя, не кричал и не плакал большую часть дня, как это делали некоторые люди здесь. Я был ближе всех к нормальности. Но мне нравилось пить, у меня проблемное прошлое. Хотя, у многих людей проблемное прошлое, но они не проходят терапию. Девушка по имени Лиззи рассказала свою историю о жестоком парне, который заставлял ее принимать наркотики; это заняло большую часть времени. Остаток терапии мы потратили на обсуждение того, что мы должны делать каждый день.

— Хочешь покурить? — предложил Даллон после окончания терапии.

— Да, конечно. Пойдешь с нами, Джерард? — я больше не старался избегать Джерарда, на самом деле, никогда не делал этого намеренно, просто выходило само собой из-за отшельнического поведения парня. В смысле, теперь мы иногда болтали, и он уже дважды сидел с нами за ланчем, а во второй раз даже пытался включиться в разговор. Для асоциального человека у него было много друзей. Когда Джерарда не было рядом, Хейли без умолку о нем говорила. Уверен, если бы в клинике не действовало правило «никаких прикосновений», она бы уже висела на нем. Брендон разговаривал только с Джерардом, а тот слушал и рисовал для него. Пользуясь своими «посланиями», Рей всегда доказывал, что брюнет — ангел, его, конечно, никто не слушал. Джерарду даже не приходилось заговаривать с людьми, чтобы подружиться с ними. Не знаю, как ему это удавалось, но все любили его автоматически. Хотел бы я, чтобы Бог сделал меня таким же.

— Ты серьезно ни с кем не разговариваешь из-за этого? — спросил Даллон, как только мы оказались на балкончике для курения.

— Нет, черт подери, — ответил я. — Джерард, я поддерживаю твои мысли, но не разговариваю с людьми не по этой причине.

— А почему тогда? — поинтересовался Джерард.

— Я просто не люблю сбрасывать свои проблемы на окружающих, понимаешь? — пояснил я. — А ты почему?

— Не нашел человека, с которым стоит говорить, — бесстрастно ответил он. Сигарета слегка зажата между потрескавшихся губ, теплый ветер взъерошил грязные темные волосы. За две недели, что Джерард находился здесь, ему удалось сохранять загадочность, и это раздражало. Люди могли иметь секреты, но хоть что-то о брюнете знала только Хейли и только потому, что прочитала его личное дело.

— А как ты это узнаешь? — с любопытством спросил я. Джерард пожал плечами.

— Думаю, я это почувствую, — ответил брюнет. — Когда настанет время, — я старался не думать об этом слишком много и раздражаться. Я хотел, чтобы Джерард рассказал мне, хотел знать, что делало его таким загадочным. Хотел знать, почему он сделал это. Я хотел знать, кто причинил ему боль, испортил его психику, что его вдохновляло, какие группы он любил и где вырос. Да, звучит немного по-сталкерски, но Джерард был интересным. А теперь, когда мне удалось заглянуть в его дневник, я хотел знать все. Зачем он пишет такую бессмыслицу? Как он видит монстров? Каким видит мир? Каким видит меня?

— Вы двое уже закончили со своим гейским поведением или еще нет? — мои мысли прервал Даллон. Моргнув, я посмотрел на Джерард чуть больше, чем следовало.

— Думаю, мне нужно еще пару секунд, — поддержал шутку брюнет.

— Простите, — со смешком извинился я. — Выпал из реальности, — выпал из реальности, пялясь на Джерарда, что заставило меня неловко переступить с ноги на ногу.

— Все нормально. Не думаю, что хоть кто-то в здравом уме не станет геем рядом с нашим талантливым другом, — поддразнил Даллон, хлопнув меня по спине. Это раздражало и смущало.

— Я не гей, — ответил я самым серьезным тоном, на какой был способен.

— Ну да, но у всех есть свои исключения, — пошутил парень, но его шутки уже не казались забавными. Даллон продолжал мусолить эту тему и смеяться.

— Спешу заверить, что у меня нет, — сообщил я.

— Кажется, ты волнуешься. Влюбился что ли? — спросил он, дразня.

— Хватит, Даллон. Ему неловко, — прервал его Джерард. Замолчав, Даллон поднял руки в знак защиты.

— Простите, ребятки. Просто пытался развеять атмосферу, — парень сунул руки в карманы.

— Все хорошо, не заморачивайся, — я слегка ударил его по плечу. Даллон кивнул.

— Ладно, мне пора, увидимся, ребятки, — парень ушел в комнату отдыха, а мы с Джерардом — в свою палату.

— Почему ты за меня заступился? — поинтересовался я.

— Хоть мы и ругались несколько раз, но я не мог позволить ему дразнить тебя.

— Он не дразнил! Я не гей! — уперся я, скрестив руки на груди, когда Джерард открыл дверь в комнату.

— Все хорошо, приятель. Я понял, — ответил брюнет, я последовал за ним. Кинув пачку сигарет на кровать, брюнет принялся копаться в шкафу в поисках чистой одежды. — Он тебя смущал, поэтому я вступился. Я не такой мудак, каким ты меня считаешь.

— Знаю, — признался я. Джерард изогнул брови и вопросительно на меня посмотрел. — Да, я считал тебя говнюком, но ты, судя по всему, не такой. Говнюк не даст рыдать у него на плече и не станет выкидывать чужую блевотину, — уточнил я. Сняв футболку, брюнет кинул ее в нашу общую корзину для грязного белья. Я никогда раньше не видел его с голым торсом, и это сразило меня наповал. Я посмотрел на бледную кожу живота.

— Почему ты вообще считал меня таким? О да, ты же думал, что что-то знаешь обо мне, — саркастично заключил он, повернувшись ко мне. Я закатил глаза.

— Я был неправ, ясно? Ты не полный придурок.

— Да, в отличие от тебя, — ответил Джерард, надевая белую футболку. Скинув ботинки, брюнет снял штаны. Во взгляде на живот не было ничего плохого, но я не хотел, чтобы меня застукали, пялящимся на его член. Я отводил глаза, пока Джерард не надел голубые пижамные штаны.

— Хорошо сегодня спал? — поинтересовался, чтобы сменить тему. — Когда я проснулся, ты дрых без задних ног.

— Ага. Мне прописали новое снотворное, — сообщил он.

— Видимо, оно хорошее. А то у тебя были проблемы со сном, если ты не заметил, — сказал я. Джерард закатил глаза и лег на кровать.

— Это у тебя проблемы со сном. Ты хоть одну ночь проспал, не проснувшись с криком?

— Я кричу во сне? — недоуменно спросил я. — Это тебя будит?

— Ну, не совсем крики, но очень, очень громкое хныканье. Да, ты будил меня этим, но потом я сам перестал спать, так что ничего страшного, — признался Джерард.

— Почему ты не спал? — брюнет лишь коротко взглянул на меня. — Прости, — извинился я. — Это был слишком личный вопрос, — парень лишь отмахнулся.

— Почему бы тебе не вздремнуть, Фрэнк? — поинтересовался он, перелистнув блокнот на чистую страницу.

— Еще даже не полдень? — получилось больше похоже на вопрос.

— Если ты не высыпаешься ночью, то должен спать в свободное время, — пояснил он, тихим, практически убаюкивающим голосом. Забравшись под колючее, похожее на тюремное одеяло, я лег на бок и повернулся к кровати соседа.

— Ты будешь в комнате?

— Пожалуй, — изогнув брови, Джерард посмотрел на меня.

— На всякий случай, — сказал я, брюнет кивнул.

— Хорошо. Спи, Фрэнк, — тихо сказал он. Не знаю, как долго я проспал, но, когда открыл глаза, кровать Джерарда была пуста. Чувствуя небольшую слабость, я со стоном перевернулся на спину. В комнате пахло красками. Проведя рукой по лицу, я сел в постели. Дверь открылась, и в комнату на цыпочках вошел Джерард, несущий поднос со столовыми принадлежностями. На его щеке красовался большой мазок голубой краски.

— Джерард? Какого черта ты делаешь?

Джерард подпрыгнул от испуга.

— О, черт, извини, Фрэнки. Ты спал, и я не хотел тебя будить, — сев на край моей кровати, брюнет поставил поднос между нами.

— Ты принес мне обед? — спросил я, покраснев. Мне очень льстила его доброта.

— Ты спал очень крепко и пропустил обед, поэтому я решил принести его сюда, — быстро пояснил Джерард. Я не смог сдержать улыбку.

— Я был неправ, когда считал тебя мудаком. Думаю, это Бог меня таким сделал, — пошутил я, но брюнет ничего не понял, поэтому мне пришлось рассказать свою теорию о врожденных качествах и прочей фигне.

— А каким Он сделал меня? — поинтересовался он. — Я в Бога не верю, но…

— Талантливым, — со смехом перебил я. Затем, облизав палец, наклонился и стер краску со щеки соседа, заметил еще на ухе. — Какого черта ты делал? Откуда вся эта краска? — рассмеялся я, потирая ухо, пока не исчезло красное пятно.

— Я испачкал руки в краске, потом об этом забыл, так она и оказалась у меня на лице. Ты тоже не такой мудак, каким казался.

— Просто стараюсь защитить себя, — я наконец посмотрел на поднос. Джерард принес мне салат, газировку и пасту.

— Я заметил, что ты не ешь мясо, поэтому решил… — не договорив, брюнет посмотрел на меня и вопросительно поднял брови.
— И правильно, — ответил я. — А себе ты что-нибудь взял?

— О, я не ем очень часто, — с запинкой произнес Джерард и заправил прядь волос за ухо, намеренно избегая моего взгляда. Взяв на вилку немного пасты, я протянул ему, подняв брови. Брюнет покачал головой, но я пододвинул прибор ближе и изогнул брови чуть сильнее, говоря, что у него нет выбора.

— Спасибо, — тихо пробормотал Джерард, жуя пасту. Он не забрал вилку у меня из рук, а просто наклонился и позволил кормить его, как маленького ребенка, что выглядело странно, но я не собирался его останавливать. — Все нормально. Я не голоден.

— Ну давай, еще немножко. Пожалуйста? — уговаривал я. — Не заставляй меня пускать в ход щенячий взгляд.

— Ладно, — брюнет глубоко вдохнул. Мне удалось скормить ему еще немного пасты. Я легко съел остатки обеда. Джерард взял поднос и начал вставать, но я забрал его.

— Я отнесу, Джерард.

— Уверен? — спросил он, я закатил глаза.

— Ты бываешь либо говнюком, либо очень добрым, — пошутил я.

Одарив меня полуулыбкой, Джерард отдал поднос и отошел с дороги.

— И когда ты не ведешь себя, как мудак, тебя вполне можно терпеть, — засмеялся я, направляясь к двери. Грязные тарелки я оставил на кухне. В коридоре меня встретил Патрик.

— Фрэнк! — крикнул мужчина.

— Патрик! — крикнул я в ответ, передразнивая его. Патрик одарил меня своим дружелюбным взглядом.

— Я тебя искал.

— Я обедал, — сообщил я.

— Тебя не было в кафетерии.

— Я спал, поэтому Джерард принес мне обед в комнату, — я начал было объяснять, но мужчина меня прервал.

— Джерард принес тебе обед? — уточнил он, заслужив кивок в ответ. — Кажется, вы становитесь друзьями.

— Не то чтобы друзьями, скорее, у нас перемирие, — ответил я, пожав плечами.

— А он как думает?

— О чем вы?

— Джерард очень… ранимый, — Патрику пришлось поискать нужное слово. — Я тебя возненавижу, если ты причинишь ему боль. Даже случайно.

— У него куча друзей, не похоже, чтобы я был для него на первом месте.

— Это важно, Фрэнк! Но я искал тебя, потому что ты нужен в приемной.

— Зачем?

— Просто иди туда. Хорошо? — Патрик вздохнул. Не задавая лишних вопросов, я поторопился к небольшой стойке, находящейся на пересечении двух длинных коридоров.

— Фрэнк Айеро? — спросила медсестра, когда я подошел. Я кивнул. — К вам посетитель.