Выздоровление

На следующее утро Хейли спросила, все ли со мной в порядке, так как по ее словам выглядел я ужасно. Сказав, что все нормально, я ушел в комнату, где свалился на кровать, которая теперь стояла в центре, а не у стены. Мне было грустно и одиноко от этого изменения. Мне было больно и физически, и морально. Мир, который я сотворил внутри себя, исчез. Исчезло все. Я не закрывал глаза, потому что боялся, что не смогу их больше открыть и перестану существовать. Провалившись в сон, я ощутил мамин взгляд. Мне хотелось, чтобы она снова подошла ко мне.

Сны, казалось, никогда не закончатся. Мне снился океан, в котором плавали мама и отец. Они улыбались и звали поплавать с ними, но я не хотел. Миссис Баллато сидела на пляже и играла на гитаре. Небо потемнело, а она плакала. Мне хотелось успокоить ее. Ненадолго проснувшись, я снова уснул, а сцена в сне сменилась. Теперь я находился в темной комнате без окон, дверей и мебели, зато там была Джамия. Она смотрела на меня и улыбалась.

— Ты убийца, — прошептала девушка. Я хотел доказать ей обратное, но чувствовал, что она права. Я проснулся, дрожа от холода. Потом провалился в ужасный сон, где не было неба, но при этом шел дождь. Я просыпался и засыпал, пока наконец у моей кровати не обнаружилось два санитара, врач и Патрик. Там была и моя мама. Стояла среди них.

— Я умру? — выпалил я первое, что пришло в голову.

— Выпей, — Патрик протянул мне стакан воды.

Я подчинился.

— Ты сильно заболел, Фрэнк.

Я прошептал мамино имя, глядя на нее. Патрик пощелкал пальцами у меня перед лицом.

— Фрэнк, ты должен попытаться оставаться в сознании, — но неожиданно комнату накрыла темнота, и они все исчезли. Когда я наконец осмотрелся, то обнаружил, что меня отвезли в медпункт. Но когда? Потом мне стало холодно, и я снова уснул. Я начинал бояться, что кошмары никогда не закончатся. Мне снился Даллон, его голос. Снились руки Хейли. Они были такие же, как руки Джерарда, с такими же шрамами. Мне снилось, что она пытается оттереть эти отметины. Мне снился поход в кинотеатр с тем парнем, но во сне я позволил ему взять меня за руку и попросил не отпускать.

Когда я отрыл глаза в следующий раз, комната была ярко-белого цвета. Я решил было, что умер, но потом до меня дошло, что рай не может быть похож на лазарет клиники на Северной двадцать один. Кое-как сев, я посмотрел на свое отражение в небольшом зеркале, висящем на противоположной стене. Я улыбнулся своему помятому виду.

— Я тебя понимаю, Фрэнк, — прошептал я, обращаясь к своему отражению. Патрик сказал, что никто не понял, что произошло, — я просто взял и заболел. Думаю, это случилось из-за того, что большую часть прошлой ночи я простоял на балконе для курения без куртки. Патрик сказал, что я был без сознания несколько дней, и меня уже хотели отправлять в больницу.

— Ты жив! — радостно воскликнула Хейли, подбежав и обняв меня. — Я так волновалась.

— Ага, я тоже, — пробормотал я. — Какой сегодня день?

— Понедельник, — прошептала она.

— Ух ты… Четыре дня, — я едва не рассмеялся от этой мысли. — Мой иммунитет всегда был на уровне кекса с черникой.

— Я так рада, что ты жив, — рассмеявшись моим словам, сказала девушка.

— Я тоже этому рад, — сообщил я. Неделя шла за неделей, а я молча наблюдал, как приходили и уходили люди. Незаметно настал мой девятнадцатый день рождения, который также совпадал с Хэллоуином. В клинике было непринято отмечать дни рождения, но на групповой терапии все спели мне праздничную песню. Они любили меня, а я любил их. Мы были семьей. Я был рад находиться здесь и иметь таких людей рядом. С помощью моей новой семьи я становился все сильнее и сильнее.

— Ух ты, всего девятнадцать… Ты такой молодой. Как ты оказался в этом месте? — поинтересовался один из новеньких, сидящий рядом со мной.

— Алкоголизм. Ага. Я просрал свою жизнь, не так ли? — пошутил я. Этот парень был покрыт татуировками до самой шеи.

— Неа, приятель. Раз ты здесь, готов поспорить, что ты на верном пути, — отмахнулся он. — Тебя ведь зовут Фрэнки?

— Да. А тебя?

— Тревис, — напомнил парень. Я вспомнил его первый день, он очень страдал и не хотел здесь находиться. Поначалу мы все такими были. Но Тревис жил в клинике уже неделю и начинал потихоньку осваиваться. Он был достаточно милым, уже рассказал свою историю и старался хорошо себя вести. Если я правильно помню, парень попал сюда из-за какой-то зависимости.

Дело в том, что зависимые люди всегда найдут для себя зависимость. Патрик называл это «тягой к зависимостям» и говорил, что мы не можем ничего с собой поделать, нам нужно быть зависимыми от чего-то. У меня появилась новая зависимость — любовь. Я серьезно, понятно вам? Любовь — такое приятное чувство. Когда я говорю кому-то, что люблю его, мне кажется, что я избавляюсь от всего негатива, накопившегося внутри. Понимаете, мои монстры держали меня в темноте, убеждая, что любви не существует. Они говорили, что меня никто не полюбит. Говорили, что любовь — это ложь. Но теперь я знаю, что они не правы. Чем больше я волнуюсь за людей, чем больше их люблю, тем сильнее отдаляются монстры. Моя внутренняя тьма пропадает… Шторм, бушевавший во мне, утихает.

Готов поклясться, что неплохо напугал Патрика, когда впервые сказал, что люблю его. Жаль, что мой отец не был похож на него.

— С тобой все в порядке? — поддразнил мужчина.

— Нормально, — рассмеялся я.

— Хорошо, ты просто кажешься другим, — сообщил он. — Более счастливым.

— Я стал счастливей, — улыбнулся я.

— Насколько ты счастлив, по шкале от одного до десяти?

— Восемь, — пожал плечами я.

— Ух ты, думаю, это рекорд.

— Мне тоже так кажется.

— Откуда такие внезапные перемены настроения?

— Думаю, это началось, когда меня выписали из медпункта после болезни. Мне многое снилось, я много чего вспомнил. Теперь я помню лучше. Я понял, что вы были правы, и я не заслуживаю плохого отношения, которое терпел всю жизнь. Думал, что заслуживаю, но это не так. И вы помогли мне это понять, — снова улыбнулся я.

Патрик улыбнулся в ответ. Честной улыбкой, в которой не было ни капли сарказма. Она была такой красивой, что мне захотелось заплакать, потому что улыбался он мне.

— Вот как я вижу себя: свое тело, разум, сердце, они кажутся мне просто кучей мусора. А с помощью любящих и заботливых людей я этот мусор убираю… Справляюсь со всем.

— Тебе все еще больно вспоминать?

— Нет, — ответил я после секундного раздумья.

— Нет?

— Это всего лишь воспоминания, прошлое… оно не может причинить мне боль. И знаете, кто научил меня этому?

— Кто?

— Вы.

Я продолжал вспоминать и видеть то, чего видеть не хотел. Будучи при смерти, я поговорил с мамой, и это помогло мне обрести душевное спокойствие. Я понял, что не хочу быть мертвым, как она. Каждый день Хейли напоминала, что я ей небезразличен, а я говорил, что она небезразлична мне. Девушка помогала мне вспомнить, что я живой и могу чувствовать. Даже безумные россказни Рэя нравились мне куда больше. Мне хотелось, чтобы парень верил, что в его руках сила всего мира, потому что так оно и было. Видения помогали ему справляться со всем. Мне хотелось, чтобы Рэй чувствовал себя одаренным и особенным… потому что он был особенным.

— Доброе утро! — крикнул я, войдя в столовую.

— Что не так с этим парнем? — пробормотал кто-то. Проигнорировав эти слова, я направился к нашему столику, где теперь сидел и Тревис.

— Ты всегда был таким надоедливым, приятель? — с негромким смехом поинтересовался он.

— Хочешь верь, хочешь нет, но не всегда, — ответила Хейли за меня, улыбнувшись и похлопав по свободному месту рядом с собой.

— Что же с ним случилось? — спросил Тревис. — Хотел бы я быть таким же беспечным.

— Л-ю-б-о-в-ь, — прошептала девушка, склонившись к нему.

— В таком-то месте? — едва не прокричал парень.

— Тихо, — я ткнул Хейли в плечо.

Она разразилась своим заразительным смехом, к которому мы быстро присоединились. Я смеялся, пока не стало трудно дышать. Положив руку на голову, я почувствовал пульсацию крови. Ты живой, напомнил я себе. В смысле, ты живой и дышишь.
На групповой терапии Патрик написал на доске очень большими буквами «ЧТО Я ЗНАЮ?»

— Что я знаю? — вслух прочитал Тревис.

— Да, — улыбнулся мужчина. — Я хочу, чтобы вы записали все, что узнали здесь о себе или своей жизни.

Я открыл блокнот и начал писать.

1. Я скучаю по своей семье.

9. Я живой.

Я сидел в кабинете Патрика, попивая воду. Мужчина опаздывал, но всего на несколько минут. Он наконец вошел и сел на свое привычное место, я тоже сидел на привычном месте, но все казалось другим. Может, освещение изменилось, но комната казалась ярче.

— Извини за опоздание.

— Ничего страшного, — пожал плечами я.

— Итак, как ты себя сегодня чувствуешь? — спросил Патрик, сразу переходя к делу.

— На девятку.

— Серьезно?

Я кивнул.

— Ты помнишь, как попал в клинику?

— У меня есть кое-какие мысли, — пожал плечами я. — Думаю, это как-то связано с маминой семьей…

— Когда ты лежал в больнице, у тебя за все время был только один посетитель. Твоя тетя, — сообщил Патрик. — Она договорилась о твоем пребывании здесь. Она сказала что-то о том, что они перед тобой в долгу.

— Это они все оплачивают?

— Да. Что ты знаешь о своей тете?

— Она страдает от агорафобии, * как моя мама. Она работает на дому. Я помню, что каждую среду она звонила ровно в семь часов. Никогда не опаздывала и не пропускала звонки. Она действительно беспокоилась за маму. Однажды она даже вызвала полицейских из-за моего отца, — рассказал я.

— Полицейские ничего не сделали?

— Не было никаких доказательств, — пожал плечами я. — Поэтому они были бессильны.

— Понимаю, — кивнув, сказал Патрик.

— Откуда моя тетя узнала об этом месте?

— Когда-то она была нашим клиентом.

— Правда?

— Да.

— Вы ее знали?

— Я не такой старый, — рассмеялся мужчина. — Она была тут давно.

— Я должен поблагодарить ее, она спасла мне жизнь.

— Она, конечно, помогла тебе, но ты сам спас себя.

— А что дальше? — поинтересовался я.

— Ты чувствуешь, что стал эмоционально устойчивым?

— Наверное, — ответил я после секундного раздумья.

— Ответить на этот вопрос можно либо да, либо нет. Ты чувствуешь, что стал эмоционально устойчивым?

— Да.

— Тогда спешу сообщить, что ты можешь выписываться, когда пожелаешь, — улыбнулся Патрик.

— Что? — мне понадобилось некоторое время, чтобы осознать сказанное.

— Ты сделал это, Фрэнк. Я с самого начала знал, что ты справишься… — снова улыбнулся мужчина, похлопав меня по спине.

— Я сделал это, — повторил я.

— Как ты себя чувствуешь?

— Х-хорошо. Я собой горжусь, — я не смог сдержать улыбку, чувствуя, как слезы стекают по щекам. Слезы счастья. — И куда я теперь пойду?

— Это вопрос на миллион долларов. Тебе девятнадцать, поэтому ты можешь пойти, куда угодно… — мужчина дал мне несколько брошюр с рекламой «домов на полпути»*, сказав, что я не обязан туда идти, но рассмотреть такой вариант стоит.

Моя последняя терапия с Патриком казалось нереальной. Мой мозг просто не мог понять, что это наша последняя встреча.

— О чем ты думаешь? — спросил мужчина.

— Думаю, что у меня есть способность к переменам — улыбнулся я.

— Кто дал ее тебе?

— Все.

— Все?

— Да. Вы, Джерард, Даллон, все ребята из группы. Абсолютно все, — пояснил я.

— А что насчет твоей силы?

— Думаю, Бог наградил меня и ей.

— У вас с Ним все еще нелады?

— Ну, он сотворил вас и Джи, и Хейли… так что, думаю, Он неплохой.

— Всего лишь «неплохой»?

— Для начала, — поддразнил я.

Патрик кивнул. Начало. Я попрощался с мужчиной, хотя хотел сказать ему еще так много. Но мы же не всегда можем сказать все, что думаем, не так ли?

Вскоре пришло время моей прощальной церемонии. Я сидел в центре круга, наблюдая, как ребята передают друг другу медаль, и плача от счастья.

— Желаю, чтобы ты любил себя, — сказала Хейли. — Очень сильно! Потому что ты это заслужил. Ты заслужил самоуважение, потому что ты такой красивый и невероятный.

— Было очень приятно с тобой познакомиться, — сказал Тревис, взяв медаль. — Я надеюсь, что ты навсегда останешься таким позитивным.

— В эту медаль я бы хотел вложить направленность. Пусть ангелы приведут тебя в нужные места, — сказал Рэй.
Наконец медаль взял Патрик.

— Фрэнк, я желаю тебе много всего хорошего. Я жду от тебя многого, например, что ты закончишь школу и пойдешь в колледж, понятно? Я хочу, чтобы ты нашел свое любимое дело, занимался им и был счастлив. Все, что ты делаешь, — важно. И ты заслуживаешь только самое лучшее, — все принялись хлопать в ладоши, и мужчина передал медаль мне. Я пялился на нее, казалось, целую вечность, пока наконец не перевел взгляд заплаканных глаз на Патрика. Я крепко обнял его, а он рассмеялся.

— Думаю, вы понимаете, что так я хотел сказать, что люблю вас? Вы же понимаете, что я имею в виду?

— Понимаю, — рассмеялся Патрик, обняв меня в ответ на какую-то долю секунды.

— Наверное, это должно было произойти, так? Иногда пациенты любят своих психиатров, да?

— Да, такое случается, — улыбнулся мужчина.

— Вы не против?

— Нет.

— Отлично, потому что, думаю, что буду любить вас целую вечность.

— Ты ведь хорошенько о себе позаботишься? — он улыбнулся еще шире, что казалось почти невозможным. — И не надо себя недооценивать… Ты смелый.

— Спасибо, — прошептал я. — Мне приснился один сон, о котором я вам не рассказывал… Там были вы и мой отец, — и я рассказал ему о сне, где мы стояли у дороги, и мне нужно было сделать выбор.

— И что он символизирует?

— Отец символизирует мою прошлую жизнь, — я задумчиво прикусил губу. — Смерть, алкоголь, печаль, попытки бросить… он хотел, чтобы я к нему присоединился. А вы, ребята, символизируете свободу, счастье и выздоровление. Сначала я хотел выбрать отца, потому что сдаться всегда проще. Но потом я понял, зачем я здесь, и как сильно всех вас люблю.

— Ну, — Патрик улыбнулся прекрасной улыбкой, от которой у меня едва не остановилось сердце. — Думаю, тебе пора в дорогу, — мужчина направился к дверям в столовую.

— Хэй, эм, мы можем поддерживать общение? — спросил я, чувствуя себя очень неловко.

— Конечно, — он похлопал меня по спине. — Удачи тебе.

— До свидания.

Патрик снова улыбнулся. Он улыбался так много.

— Прощания значат конец, а это еще не конец, Фрэнк. Я уверен, что еще с тобой встречусь, — мы оба рассмеялись, а потом мужчина оставил меня одного напротив двери. Я повернулся и шагнул в столовую, чувствуя нарастающую тревогу. Не знаю, кого я там ожидал увидеть, но точно не того, кого увидел.

— Джерард… — едва слышно прошептал я. Было непривычно видеть его не в больничной одежде. В темных джинсах, грязных черных кедах и растянутом свитере. Он постригся и стал куда румяней. — Что ты здесь делаешь?

— Поехали домой, — протянув мне руку, улыбнулся парень.