Любовь выше пояса

Бесспорно, математика стала для Лухана куда занимательнее. Он решал задачки, высунув язык, лихорадочно соображая – чтобы у него осталось больше времени. Времени, когда он закидывал Мина на кровать, прижимал своим телом и мог целовать, целовать, целовать…
Лухан пытался сорвать с Мина футболку, сильно дернув вверх, и Мин ловко зажался, прижимая ткань руками:
- Тише, куда ты торопишься, - прошептал то ли сердито, то ли насмешливо.
- Я же все равно ее сниму, - непонимающе, но по-прежнему уверенно ответил Лухан, заползая холодными руками на поясницу.
- Ты-то снимешь, я не сомневаюсь, - с усмешкой отозвался Мин. – Но от тебя зависит, будешь снимать так, что мне захочется уйти, или так, что мне захочется позволить что-нибудь еще?
Лухана в очередной раз закоротило – Мин изобрел новый способ управлять им. Не стукая по рукам, не вырываясь – просто ловко манипулировал вечно изжигающим его возбуждением, заставляя шевелить мозгами и, как в каком-нибудь долбанном квесте, продираться сквозь стену совершенно непонятных ему заморочек, чтобы добраться до тела. Лухан шумно сглотнул, потом подтянул Мина к себе и начал медленно гладить по бокам, стягивая футболку вверх. Мин тихо засмеялся, поднимая руки и позволяя тонкой ткани свалиться с них.

Лухан никогда не задумывался о статусе их отношений. Он и слова-то такого не знал – статус. Мин просил его в школе и вообще на людях вести себя, как обычно, потому что в их маленьком городке такие отношения не примут, и если их поймают, говорил Мин, то проблем не оберешься. Самому Лухану было с большой буквы насрать, но он верил Мину, старательно игнорируя его на переменах и терпеливо дожидаясь того момента, когда они останутся вдвоем на узкой кровати с покрывалом в полинявший ромбик.

Мину было очень плохо. И слово «очень» надо подчеркнуть два раза. Лухан опять зацеловал его до состояния спотыкающихся мыслей – голые плечи, за которые он цеплялся, обводя торчащие на спине кости лопаток, тепло под руками Лухана, зажавшего его руки, две коричневых родинки на шее и темные пятнышки сосков, об которые он терся своими, чувствуя, как соприкасается растравленная кожа. Мину очень хотелось. Нестерпимо. Оглушающе.
Между ног все одеревенело и гулко ныло, когда он в очередной раз зашевелился на коленях Лухана, беспомощно поглаживая его спину и тыкаясь носом в плечо, прижимаясь крепче, рассеянно прихватывая губами кожу, от которой поднималось тепло, как от радиатора, несмотря на холодный поток воздуха из открытого окна, бивший прямо в голую поясницу.
- Мин, я же вижу, что ты хочешь, - прошептал Лухан рядом с ухом, сдвигая его за ягодицы ближе. – Мин…
Мин беспомощно выдохнул, опустошая легкие, втянул живот, так что ребра уродливо натянули кожу, и сжал Лухана бедрами. Сведенные мышцы затянули завязавшийся между ног узел еще туже – Мин заставил себя расслабиться, чувствуя, как по капелькам там собирается сладкое удовольствие. Если он будет продолжать так делать, он в конце концов кончит, и это будет унизительно и глупо – но ничего поделать с одичавшим телом он был не в состоянии… Только цепляться за Лухана и потихоньку скользить вдоль его тела, горячо выдыхая в сторону.
- Мин, почему мы не можем просто сделать это? – снова хрипло прошептал Лухан, поглаживая волной поднимающиеся на нем бедра, обернутые в раздражающую, плотную ткань темно-зеленых брюк, которую хотелось сорвать, сбросить, стащить с извивающегося тела Мина.
Мин не ответил, только снова скользнул по его ширинке и сладко выдохнул возле уха, впиваясь губами в созвездие из родинок. Лухан начинал терять терпение… Хорошо, поцелуи взасос и откровенные ласки он терпеть научился, обнаженная кожа Мина больше не вызывала неудержимого желания завалить и трахнуть, но вот это он вынести был не в состоянии – когда аккуратная маленькая попка раз за разом скользила по его члену, а ее хозяин терся о его грудь, как невинная козочка. Мину было плохо. Но Лухану хуже в разы.
- Просто позволь… - пробормотал Лухан, сжимая пальцы на брюках Мина, сдавливая возбужденную плоть.
Мин заупрямился тут же, уперся ладонями в его запястья, толкнул… И Лухан позволил убрать свои руки.
- Это тело, - хрипло проговорил Мин, уткнувшись лбом Лухану в плечо. – Просто тело. Оно хочет, а не я.
- И что мне надо сделать, чтобы ты дал мне? – Лухан сжал Мина в руках, не решаясь ни заставить, ни отпустить.
- Не знаю, - пробормотал Мин, жадными губами разыскивая губы Лухана. – Подумай.
Лухан ответил на поцелуй, заваливаясь вместе с Мином на кровать – нестерпимый зуд под ширинкой думать не помогал.

Лухан уже башку сломал, раздумывая над словами Мина. Что ему надо сделать? Подарок подарить? Лухан чувствовал, что это немножко не то, но все равно темным субботним вечером слонялся по городу, разглядывая витрины. Еда? Одежда? Украшения? Как будто у Мина нет денег, чтобы купить еду и одежду самостоятельно, а всякий побрякушек он на нем вообще никогда не видел и сильно сомневался, что у Мина они есть. Бесконечно разочарованный, он добрел до книжного и, посомневавшись, толкнул дверь.
Внутри было ярко и как-то оранжево по сравнению с сырой и синей осенней улицей, и Лухан бессмысленно брел вдоль стеллажей, продолжая раздумывать – по сравнению со всем остальным барахлом книга, зная Мина, определенно, была убедительнее.
- Молодой человек, вам чем-нибудь помочь? – за спиной Лухана стояла красивая девушка-консультантка с большой грудью. Лухан заглянул в вырез блузки, непонятно почему испугался ее натренированного дружелюбия и пробормотал, мотая головой:
- Не-нет, - пятясь от нее подальше.
Лухан остановился у полки и присмотрелся к корешкам. Ни названия, ни авторы ему ни о чем не говорили, и он с сожалением подумал о том, что зря он так сбежал от той девицы – если он будет опираться на свой вкус, максимум, что он сможет купить для Мина – энциклопедию по истории.
Лухан еще раз помотал головой и огляделся – в углу напротив стояла девчонка с рюкзачком и листала книжку. На ней были вязаные полосатые чулки, а на рюкзаке болтался игрушечный зеленый тролль из какого-то мультика. Лухан подумал, что она подойдет. Он дождался, когда девчонка отойдет, а потом подошел к полке и взял книгу, которую она держала в руках. Название, опять же, ему ни о чем не говорило, и он пробежал наугад открытую страницу глазами. В мозгах зарябило – это был один из тех романчиков, при виде которых Лухан жалел, что вообще научился читать. Лухан стянул с полки еще две книжки того же автора и потащился к кассе, удовлетворенно ухмыляясь.
Мин собирался спать, когда его телефон тихо булькнул, оповещая о пришедшем сообщении. Мин взглянул на экран и побежал к двери, забыв надеть тапочки. На экране светилось «Лухан» и «Выйдешь?».
Мин открыл дверь и ткнулся носом Лухану в грудь.
- Ты чего здесь? – спросил Мин взволнованно.
- Да вот… - Лухан замялся, расчесывая волосы пятерней. – Ты сказал подумать, что я могу сделать, чтобы… - Лухан окончательно запутался. – Ну ты понял…
Мин засмеялся. В синей ночной сырости под оранжевыми огнями Лухан бы выглядел возмутительно красиво – если бы не это придурочное выражение на его лице.
- Короче, это подарок, - Лухан протянул книги.
Мин закусил губу и с любопытством посмотрел на обложку. А потом засмеялся еще веселее:
- Знаешь, наверно еще никто не пытался купить секс за романы Коэльо.
- Я так и знал, - пробурчал Лухан.
- Мой хороший, - ласково протянул Мин, поднимаясь на носочки, чтобы чмокнуть Лухана в нос. – Я не говорил, что мне нужны подарки.
- Тогда что? Я же тупой, никогда не догадаюсь, - пожаловался Лухан, вытаскивая Мина из дверей и заставляя встать босыми ногами на свои кеды, чтобы не дай боже не заморозить любимые пяточки.
- Ты не тупой, - хихикнул Мин. – Подумай еще.
- А что еще мне делать, - вздохнул Лухан, обнимая Мина, а потом нагибаясь, чтобы поцеловать. В черном сыром воздухе Мин, одетый в мятую футболку с лицом какой-то девицы на груди и тонкие полосатые пижамные штаны, казался удивительно мягким, домашним и теплым, и Лухан плавился от удовольствия, сжимая ягодицы под полосатой тканью, когда прижимал его к себе.
Мин увлеченно возвращал поцелуи, цепляясь за куртку Лухана и вдыхая сырой от дождя запах кожи. На улице было не столько холодно, сколько сыро, и в этих болтающихся в воздухе капельках влаги чувствовать себя в объятиях Лухана было до неприличия приятно… Но Мин все еще не забыл, что Лухан целует его на пороге его дома, и если они не прекратят, рано или поздно мать придет выяснять, куда он пропал. Поэтому он оторвался от Лухана, спустился с его кроссовок на пол, еще раз на прощанье чмокнул в нос и сказал:
- Иди.
Лухан облизнул губы и развернулся, спускаясь по дорожке к улице.

Лухан от всей души заебался. Он приволок Мину те книги, написал чертову контрольную на четверку (нонсенс, конечно, математик уверовал в высшие силы), бросил курить (ну, почти бросил), перестал прогуливать, ругаться матом и бог знает что еще перестал делать – а дальше ремня на брюках по-прежнему не продвинулся.
И в Лухане назрел бунт.
Луханевский внутренний конфликт подсказывал, что Мин сам не знает, чего хочет – и поэтому его надо подтолкнуть. Причем подтолкнуть не так, чтобы он заехал ему по лицу и застегнул свои брюки вообще навсегда, а так, чтобы ему захотелось еще и еще… млеть… ласкаться… отдаться полностью.
Лухан по своей любимой привычке потряс головой, заставляя мыслительные конструкции в голове рассыпаться, и вернулся к Мину, лежащему под ним с бабочками трепещущими ресничками и румянцем на щеках – окно открыть они забыли, и теперь вкус поцелуев, размазанных по полуголым телам, наполнял тесную комнатку, выдавливая из нее воздух.
Лухан поцеловал его в скулу и вдруг сжал бедра, так что к Мину резко вернулось сознание.
- Что ты… делаешь? – пробормотал он в чужие настойчивые губы.
- Ничего, - ответил Лухан, двинув бедрами. – Ничего из того, что ты не разрешаешь мне.
Лухан упивался: закушенной губкой, мутным взглядом и дрожащими пальчиками под своими ладонями, которые он прижимал к подушке по обе стороны от головы Мина.
Мина скручивало от ощущений – до него наконец-то в полной мере дошло, как жестоко он издевался над Луханом, заигрывая с его возбуждением. А кроме горячего, разраставшегося в брюках желания, Мина выбивало из равновесия само его положение. Под Луханом, под весом его тела, с руками, прижатыми к подушке крепко, но нежно переплетенными пальцами, Мину все меньше хотелось сопротивляться и все больше – раздвинуть ноги и узнать, в конце концов, что значит принадлежать по-взрослому.
- Луха-ан, - простонал он. – Слезь с меня.
- Как бы не так, - весело отозвался Лухан, продолжая убедительно имитировать секс, втираясь в Мина ширинкой. – Скажи, что хочешь…
Мин стукнулся головой о подушку и закрыл глаза. Горячее расползалось прямо от бедер Лухана к его паху и наливало голодную плоть жаром.
- Не скажу, - прохрипел Мин внезапно севшим голосом. – Слезь.
- У тебя там так твердо, - Лухан ехидно надавил задницей на ширинку. – Не хочешь, чтобы я помог?
- Слезь…
Лухан послушался – но не для того, чтобы перестать издеваться над Мином. Он с ловкостью фокусника расстегнул его брюки и стащил белье, игнорируя пальчики Мина, вцепившиеся в его руки.
- Мне стыдно, перестань, - отчаянный шепот Мина горит на собственных губах, когда он чувствует, как губы Лухана касаются его. Нежное, влажное, красное… - Перестань, - Мин задыхается.
- Я люблю тебя, - говорит Лухан. – И мне не стыдно.
- Ты говоришь мне это, целуя член? – Мину хочется плакать от жуткого стыда и иронии – Лухан уже вдребезги разломал его мечты о первом поцелуе, о смущающем признании… Лухан реальнее, чем его мечты. Настоящий Лухан касается губами нежной твердой плоти и путается в волосах, разыскивая между ног яички, чтобы выжать из головы Мина вслед за мечтами и все мысли.
- Я говорю, что люблю тебя, - отвечает Лухан. – Какая разница, когда?
Мин умолкает, не уточняя, что это «люблю» оседает только на поверхности горячей кожи, которую остужают губы Лухана. Это «люблю» не заставляет вселенную Мина завертеться в обратную сторону – только схватиться пальцами за волосы Лухана и крепко сжать.
Лухан облизывает последние капельки, Мин торопливо поправляет брюки. Язык Лухана следит во рту его собственным вкусом, и Мин остервенело слизывает его с губ Лухана – вкус нежной распущенности и нехорошей, предосудительной откровенности.
Вселенная все еще вертится давно заученным вихрем «по часовой», признание Лухана остывает, как освободившаяся от желания, обмякшая под бельем плоть, и Мин, пока еще помнит звук этих слов, пока в поцелуях со вкусом спермы еще не растворилось тонкое послевкусие первого «люблю», услышанного Мином в своей жизни, тянется к Лухану, ласкаясь, как котенок, обворачивает тонкие руки вокруг его тела, прижимает его к себе – полуголого, голодного, влюб-лен-но-го в него.
- Мин, - Лухан гладит его по волосам, смотря в глаза преданно и счастливо.
- Ты сказал это, - не к месту говорит Мин. Ему тяжело дышать под придавившим его телом, но он не просит Лухана встать.
- Я люблю тебя, - с удовольствием повторяет Лухан, скользя носом по шее Мина. – Люблю.
- Сказал, чтобы я позволил тебе, да?
Лухан поднимает на него больше удивленные глаза.
- Нет. Просто сказал. Секс – это другое.
- Лухан, - Мин смеется, пытаясь скрыть смущение – он совсем не ожидал от Лухана такой принципиальности. – Это здорово. Потому что я все еще не уверен, что это будет правильно.
- Ну и ладно, - Лухан сваливается с Мина и обнимает его за пояс, пряча лицо в подушке. – Я спать хочу.
- Мне надо домой вовремя вернуться, - сопротивляется Мин. Но в руках Лухана слишком тепло и уютно, чтобы он начал возмущаться всерьез.
В тот день он все-таки засыпает на кровати Лухана и возвращается домой около полуночи, получив хороший нагоняй от матери.