Главная страница Случайная страница
КАТЕГОРИИ:
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
|
Я делаю бизнес
Уже всем было известно, что Шурка Маца сидит дома и никудане выходит: мать прячет его. Когда он наконец рискнул выйти ипервым делом прибежал ко мне, я даже не узнал его: тощий, какбродячий котенок, аж синий, свирепо голодный, глаза светятся, как лампочки. Видно, они там уже совсем доходили. -- Идем на базар спички продавать, идем со мной, я одинбоюсь! -- Он потряс торбочкой с коробками. -- Мама просила, чтобы ты не называл меня Мацой, моя фамилия Крысан. АлександрКрысан. -- Ладно, -- сказал я, -- будем называть тебя " Александриспредседатель дохлых крыс". Он жалко улыбнулся, а я кинулся к бабке: -- Дай спичек, идем на базар! Спичек у бабки нашлось коробок пятнадцать, и десяток изних, она, поколебавшись, отдала. В конце концов можно держатьогонь, угли или к соседям ходить за огнем, и спичек не надо. Было очень холодно, Шурка дрожал в легком пальтишке изатравленно озирался, словно находился в зоопарке с раскрытымиклетками. Базар был почти пуст. Цена на спички известная -- десятьрублей коробка. Мы выложили свои спички красивыми стопками наголой скамье и стали ждать. Рядом баба продавала сахарин: этобыли пакетики, свернутые совсем как порошки в аптеке, и никтоеще не знал, что это такое. А баба кричала, хвалила, что этосладкое, лучше сахара, один пакетик на четыре стакана чаю.Черт его знает, где его брали и куда он потом девался, но ведьвсю войну я сахара не видел, только сахарин. У меня купили коробок спичек, я получил хрустящий червонец-- и я пропал. У меня были деньги. Деньги! Настоящие деньги, на которые я уже мог купить сахарину на целых четыре стаканачаю! Шурка мерз, кис, а во мне поднялся жар, я страстно ждал, чтобы еще покупали, еще. За следующую коробку мне далинемецкую марку, и вот, наконец, мы могли рассмотреть немецкиеденьги. Деньги ходили так: одна немецкая марка -- десятьсоветских рублей, Марка была маленькая, вдвое меньше рубля, коричневая, с орлами и свастиками. До темноты мы успели продать все спички, и у нас былиденьги. Мы стучали зубами от возбуждения, алчно смотрели накучки картошки по три штуки, на муку стаканами. Мы купили покилограмму хлеба и по пакетику сахарина. Вечером у нас дома был праздник: все пили чай скристалликами сахарина и ели хлеб. Я просто лопался отскромной гордости. Я уже знал, что буду делать на следующийдень: продавать орехи. Шурке-то продавать было больше нечего, я пошел один. Наугадзапросил по три рубля за орех -- и у меня стали брать. Редко, но брали. Подошел мой давний товарищ, а потом враг ВовкаБабарик, деловито выложил трешку, выбрал орех. Через минуту онвернулся: -- Замени. Гнилой. -- А откуда я знаю, может, у тебя в кармане гнилой был? --сказал я, потому что дрожал над каждым рублем. -- Ты посмотри, твой же орех! -- тыкал он мне под носрасколотые половинки; внутри орех заплесневел. -- Можно есть! -- выкручивался я, дрожащими руками защищаясвою торбочку с орехами. -- Замени, Семерик-аглоед, или три рубля отдавай! -- Не отдам! Куплено -- продано! -- отчаянно сказал я, хотягде-то в глубине души почувствовал себя подлюкой. Он замахнулся. Я к этому был готов и нырнул под лавку. Онза мной -- я кинулся между рядами, ныряя под столы, крепкодержа свою торбочку, готовый бежать хоть до Подола, но трирубля не возвращать. Вовке надоело гоняться, он остановился, презрительно посмотрел на меня: -- У, Семерик тру-ту-ту, -- с ненавистью сказал он. -- Гад, мы еще встретимся. Нам действительно суждено было впереди еще встретиться... Теперь по улице надо ходить с опаской, но во мне вспыхнулосчастье, что вот три рубля мне достались, как с небасвалились. Когда-то мы были друзьями, хоть он и старше меня немного.Вражда началась с того, что я выпустил его птиц. Он былстрастный птицелов, я ходил к нему, помогал, рассматривалщеглов, чижей и синиц, а потом стал точить его: выпусти давыпусти. Я говорил: " Ты лови, пусть они посидят, а потомвыпускай, а то они у тебя сидят взаперти, пока не подохнут, жалко". А ему жалко было выпускать. В один прекрасный летнийдень он развесил клетки на деревьях в саду. Я пришел, а он какраз куда-то отлучился. Я пооткрывал все клетки, и потом он двенедели ловил меня по улицам, чтобы отдубасить. Орехов оставалось уже мало, когда прибежал Шурка. -- Бумаги достал! Хочешь половину? У него была корзина папиросной бумаги. -- Дядька тут один награбил, а что с ней делать, не знает.Отдает по рублю десяток, а мы будем продавать штуку за рубль! Он пока в долг дал. Я подумал, что курцов много, раскупят! Я сейчас же взял у него половину и почувствовал себявеликим торговцем. Это очень просто: торговать! Стой себе дакричи: " Папиросная бумага! По рублю, по рублю! " Это были такие книжечки, по сто листиков, отрывай себе дакрути цигарки. Но проклятые куреневские курцы уже привыкликрутить из " Украинского слова", и торговля шла вяло. Изкнижечек я выстроил целый домик, нарядными этикетками наружу.Шла тетушка с малышом, он как увидел, так и разинул рот: -- Мама, купи! Она посмотрела, поколебалась. Я стоял и молился, чтобы онакупила. Малый-то думал, что и внутри книжечка такая жекрасивая, его ждало разочарование, но мне плевать, мне нуженрубль. -- А, деньги переводить! -- сказала мать и увела малого. Я с ненавистью смотрел ей вслед. В первый день мы с Шуркой продали всего лишь пачек подесять, но и на то купили по сто граммов хлеба, съели его тутже в скверике, и я опять почувствовал гордость, что могузарабатывать на себя. -- Еще можно газеты продавать, сапоги чистить! --раскидывал умом Шурка, его глаза горели лихорадочным, голоднымблеском. И мы занялись всем этим, пропадая на базаре с утра довечера. Дед был прав: для меня действительно началась новаяжизнь, именно новая.
Данная страница нарушает авторские права?