I. Наскальные памятники Башкирии и их место в древней истории края

I. Знаки (тамги) на археологических предметах (табл. 1)

Башкиры испокон веков сохраняли память о своих предках, о традициях родов и племен, в том числе о родо-племенных знаках.

Происхождение родовых знаков связано с происхождением родового строя, т. е. зарождением первобытно-общественных отношений. Следовательно, где существовали родо-племенные коллективы, там, несомненно, были родовые знаки как составные элементы институтов родового строя.

Н. А. Аристов еще в конце XIX столетия отмечал,
что родовые тамги первоначально являлись изображе
нием родовых богов или духов-покровителей и лишь в
позднейшее время обратились в знаки родовых или
семейных собственностей, приняв для этого формы
простейших геометрических фигур, как наиболее удобных
для вырезывания или выжигания (1). Такого же мнения
о первоначальном значении тамгаобразных знаков придер
живался Д. Н. Соколов, и в таком же духе их объяснял
С. П. Толстов.

Путешественники, этнографы и другие исследователи XVIII—XIX вв., описывая жизнь и быт башкир, непременно отмечали традицию их в том, что они везде и всюду тамгуют бортевые деревья, орудия труда и предметы домашнего обихода. Тамги ставились на межевых границах племен башкир, и своих соплеменников они узнавали по их тамгам.

Первым серьезным исследователем башкирских тамг был историк-краевед Д. Н. Соколов (2). Будучи членом

Оренбургской ученой архивной комиссии, он скрупулезно изучал документальные материалы и с удивительной настойчивостью и терпением собирал и группировал тамги башкирских племен Бурзян, Кипчак, Тангаур, Тамьян и Усергян. Ему принадлежит определение основных тамг этих племен и их изменение последующими поколениями. На основе сопоставления башкирских тамг с тамгами других народов он сделал очень интересные замечания об этническом составе родо-племенных групп башкир и отмечал смешения и миграцию их в пределах края. Этот труд Соколова, написанный еще в начале XX в., и в настоящее время является ценным научным источником о башкирских тамгах.

Большой вклад в изучение башкирских тамг внес видный этнограф, историк Р. Г. Кузеев. В своих работах, посвященных изучению происхождения башкирского народа, и в других трудах он широко использовал башкирские тамги, как исторические источники. При этом его перу принадлежит классификация и обобщение тамг не только и не столько южных башкир, но и башкир центральных, северных и восточных районов края.

Тем не менее, проблемы, связанные с изучением башкирских тамг, далеко еще не исчерпаны и вряд ли когда-нибудь они утратят свое значение.

По имеющимся археологическим данным, знаки родового строя в Башкирии известны с конца палеолита или с раннего неолита. В нижнем этаже Каповой пещеры (в верхнем знаменитые изображения древних животных) начерчены геометрические фигуры в виде прямых и косых линий, лестницы, стрелы, треугольники, прямоугольники, трапеции и др. О. Н. Бадер, сопоставляя их с аналогичными пещерными рисунками Франции, сделал вывод, что схематические знаки Каповой пещеры относятся к искусству палеолита и являются мужскими и женскими символами (3, табл. 1).

Еще ранее в этой же пещере геологом Г. Вахрушевым были найдены сосновые доски с резным изображением рыбы и геометрических фигур — квадратов, параллелепипедов, пятиконечных звезд и др. (4).

Наскальные изображения в виде гарпуна и животного, изученные С. Н. Бибиковым в Бурановской пещере, находящейся в северо-восточной Башкирии, входят в круг неолитических памятников лесной полосы и связаны с религиозно-магическими представлениями или обрядом погребального ритуала (5).

Новое открытие пещерной живописи близ дер. Мурадымово в Южной Башкирии в виде схематических изображений человеческих фигур, по мнению Р. Г. Кузее-ва и А. X. Пшеничнюка, относится к концу мезолита или к началу неолита (6).

С начала бронзового и железного веков на археологических памятниках, на скалах, надгробиях или на отдельных предметах появляются знаки или орнаменты, ничем не отличающиеся по форме от тамг позднейшего времени. Так, например, гребенчатые орнаменты на глиняных горшках селища поздней бронзы у с. Романовка близ Уфы и знаки в виде косых крестиков на черепках из селища Курмантау аналогичны тамгам башкир такой же формы (табл. 1).

Знак (тамга) на горшке Бишунгарского сарматского кургана (7) в точности совпадает с основной, исходной тамгой башкирского племени Бурзян, знак-тамга на ручке савроматского кинжала из дер. Кунакбаево аналогичен основной тамге башкирского племени Усергян (рис. 2, 1, 5).

Знаки типично усергянской формы встречаются на бронзовых кельтах из Уфимского могильника ананьинско-го времени и из городища Кара-абыз (рис. 2, 6, 7).

Знаки на курильнице сарматского кургана из сел. Старые Киишки (табл. 1, 3-е) и на костяном скобеле из

Рис. 2. 1— глиняный сосуд с тамгой из Бишунгарского сарматского кургана; 2— костяная проколка со знаками (орнамент?) из Охлебинин-ского могильника; 3— костяной наконечник стрелы с резным знаком из Уфимского курганного могильника; 4— костяной скобель с тамгой из бугра «Убалар»; 5— савроматский кинжал с орнаментом в виде тамги Усергян из дер. Кунакбаево; 6-7— кельты с таким же орнаментом из Уфимского могильника и Кара-абызского городища.

Рис. 3. 1-4— тамгаобразные знаки на горшках бахмутинского типа;

5-7— знаки на горшках кушнаренковского типа; 8— тамга на горшке

караякуповского типа; 9 — пряслицы с тамгами из Кушнаренковского

селища

Примечание: горшки даны без орнамента

бугра «Убалар» так же можно сопоставить с разновидностями башкирских тамг (рис. 2, 4).

Разнообразны и характерны тамги на горшках Бирского, Манякского, Хусаиновского, Лагеровского и Кушнаренковского могильников (табл. 1). Среди них тамги в виде прямого и косого крестиков, в форме* трезубца, птичьей лапки, пятиконечной звезды, пересе-

.9

кающихся парных линий (рис. 3). На днищах горшков кушнаренковского типа — штампованные знаки (тамги) из линейных узорчиков в кругу (табл. 1).

Тамга на щитке перстня из Стерлитамакского могильника также характерна для нашей темы (см. перечень табл. 1).

Не менее интересны знаки Тамгаташа, памятника культово-магического характера, изученного нами в 1965 г. (13). Знаки здесь высечены на скале- твердым и острым предметом (рис. 1). Одинаковые из них, с незначительными различиями и с горизонтальными черточками снизу, являются, вероятно, пиктограммой, означающей охоту и рыбную ловлю. На верху этой скалы изображены фигуры крупных рыб, а рядом с ними высечены знаки, которые также аналогичны башкирским тамгам (табл. 1).

Следовательно, прототипы башкирских тамг следует искать не где-нибудь, а в древности Башкирии и в пределах Южного Урала. Но это не исключает методов сопоставления и сравнения башкирских тамг с тамгами других и, тем более, соседних народов и племен, т. к. между ними существует общая историческая закономерность, а порою историческая связь.

2. Знаки на скалах Ыласынтау (Соколиная гора)

Ыласынтау является продолжением части длинной цепи отрогов, тянущихся от Уфимского плато до правого берега р. Белой. С крутыми скалистыми берегами-обрывами, она окаймляет широкую, просторную пойму реки, с полосами лесов и кустарников. Это продолжение к юго-западу той самой горы, где мы в 1965 году у деревни Ново-Кульчубаево обследовали знаки скалы Тамгаташ (рис. 1). Тогда же были рассмотрены и отчасти зафиксированы знаки Соколиной горы, с намерением изучить памятник позднее более обстоятельно. Но по разным причинам план в свое время не был выполнен. И лишь в августе 1989 года нам удалось съездить в Бирский район с целью изучения знаков Соколиной горы, но, к сожалению, опоздали. За прошедшие годы скала Соколиной горы подвергалась разрушению взрывом, а каменные глыбы оттуда использовались для сооружения мола на реке Белой. Так что основная часть памятника не сохранилась.

Ю

Тем не менее, кое-что нам здесь удалось выявить и взять на учет.

Знаки Соколиной горы неодновременны и неоднозначны (табл. II). Схематическое изображение рыб и каких-то неопределенных фигур, вероятно, относится к более древним временам и связано с культово-магическими обрядами. Трудно определить куклообразную фигуру с изображением то ли какого-то грызуна, то ли птицы. А остальные тамгообразные знаки относятся к более поздним временам. Среди них отличается знак в виде большого круга (дм. 0, 60 м.), с крестом внутри (табл. II).

После разведки на Соколиной горе мы ездили в Дюртюлинский район с целью изучения пещеры у деревни Таш-Елга.

По рассказам местных жителей, в глубине этой узкой
пещеры на берегу реки имеются какие-то знаки и остатки
костей. Но вход в пещеру засыпан землей и завален
камнями. Наши попытки вползти в пещеру по-пластунски
не имели успеха, т. к. по мере углубления фонарь
«летучая мышь»— то ли от сырости, то ли от недостатка
кислорода -— перестал гореть. Здесь необходимо электри
ческое освещение. Глубина пещеры 12—15 метров,
с боковыми коридорами. Пока трудно что-либо сказать об
этом объекте. _г

3. Известняковая плита с тамгами из Чекмагушевского района Башкортостана

(рис. 4, табл. III)

Эта плита была найдена в 1950 г. известным краеведом Г. К. Воробьевым на берегу р. Калмаш вблизи башкирской дер. Старо-Калмашево. Несколько лет она хранилась в школьном музее райцентра с. Чекмагушево. В настоящее время выставлена в экспозиции археологического музея института истории, языка и литературы Уфимского научного центра Российской Академии наук.

Сохранившаяся часть плиты из серого песчаника имеет высоту 89 см., ширину 45—50 см. и толщину 10-—12 см. (рис. 4). Правая верхняя часть плиты откололась, но сохранилась с большими повреждениями по краям излома. Отбитая нижняя часть плиты не найдена, так что полный размер ее восстановить не удалось.

Краткая информация о памятнике опубликована языковедом Э. Ф. Ишбердиным с интересным комментарием известного языковеда С. Г. Кляшторного (14).

В более ранние века на лицевой стороне и на правом боку плиты нанесены резные знаки, являющиеся семейными тамгами нескольких родовых групп, участвовавших, по мнению С. Г. Кляшторного, в похоронах знатного, возможно, родо-племенного вождя.

По его же мнению, обряд является продолжением древнетюркской традиции, известной с времен Второго Тюркского Ильтерес-кагана (умер в 691 году). Позже, в XIV веке, плита была установлена, т. е. использована вторично на могиле Кукляра, сына Боги, о чем свидетельствует надпись арабским шрифтом, вырезанная поверх более ранних знаков — тамг. Примечательно то, что на плите зафиксировано имя — Кукляр; термин «кук» на языке тюрки означает небо.

Разумеется, прежде всего нас интересуют тамги, вырезанные на плите. К сожалению, многие из них исчезли в полосе излома и в нижней части плиты, которая не найдена. Некоторые знаки испорчены и искажены в результате вторичного использования памятника. Трудность восстановления и расчленения тамг связана еще с тем, что они нанесены в разное время, пересекают друг друга и сливаются между собой. Тем не менее, мы постарались их расчленить и сгруппировать приблизительно по типам, чтобы их можно было сравнить с аналогичными тамгами башкир других районов (табл. III).

Тамги калмашской плиты важны прежде всего тем, что они относятся к сравнительно раннему времени, вероятно, к концу первого тысячелетия нашей эры. Если так, то они могут служить подспорьем в изучении истории родо-племенных групп башкир и дислокации их в древнейшее время. Калмашская плита с тамгами происходит из северо-западных районов Башкирии, где этническая смешанность и пестрота гораздо сложнее, чем в южных и юго-восточных районах края. Известно, что в северозападном регионе края происходил непосредственный контакт местных племен с ранними булгарами, и шел процесс этнической интеграции между ними.

В среде ученых существует мнение о том, что первоначальным местом обитания башкирских племен явились северо-западные районы края. А затем, лишь

Рис. 4. Калмашская известняковая плита с тамгами (по Э. Ф. Ишбердину)

спустя многие века, башкирские племена переселились на юг и восток.

Еще в начале XX в. П. С. Назаров и Д. Н. Соколов были озадачены сходством тамг башкир Усергян и Тамьян с булгарскими тамгами. Соколов пытался это объяснить со ссылкой на Лаврентьевскую летопись, где упоминается, что в 1229 году булгарские ополченцы сражались с монгольскими конниками у р. Яик. По его мнению, булгарские части в то время могли остаться в среде башкир Усергян и Тамьян, что и привело к унификации родовых тамг между ними (2). Мы не исключаем такую возможность, однако отметим, что не только тамги тамьянцев — и усергян — , с их многочислен-

ными вариациями, однотипны с тамгами башкир северозападных и центральных районов края, но и такое же сходство имели тамги бурзянцев — , туркмен —

и суун-кипчаков — , минцев и отчасти юрматин-

цев (табл. III—VII). Почти такие же знаки встречаются на надмогильных камнях башкир у мавзолея Хусаин-бека в Чишминском районе, датируемых XIV—XVI вв. (13). Это уже не северо-западная Башкирия, а центральный район края. Такое положение вещей подтверждается документальными материалами истории БАССР первой половины XVIII в. (том III), которые в основном относятся к Казанской, Осинской и Ногайской дорогам. В документах, связанных с Казанской дорогой, нами подсчитано 660 тамг, из них собственно башкирских —630, остальные 30 тамг относятся к другим народам. В среде

башкирских тамг преобладают типы , с много
численными их вариациями; остальных типов тамг
сравнительно меньше.

У демских башкир Ногайской дороги в XVIII в.

преобладали тамги — , относящиеся к племенам

минцев. Но у Кулли-Минской волости доминировала тамга — , Слы-Минской волости — с их ва-

риациями, Чюби-Минской и Илекей-Минской волостях была смешанность и пестрота тамг. Тамга из парных черточек— отмечена также на надмогильной плите рода Дуваней начала XVIII в. (15).

Следовательно, одни и те же тамги нередко встречаются в различных родо-племенных группах и в различных районах края, что свидетельствует о смешанности их

состава. Например, в Кудейской волости Сибирской дороги один род имеет тамгу, которая обычно характерна для усергенов — . Если судить по тамгам, то передвижения и смешения башкирских родо-племенных групп происходили беспрерывно, начиная еще с глубокой древности.

С. Мрясов, историк-краевед 20—30 годов, полагал, что племена Бурзян, Катай, Кипчак, Тамьян, Тангаур являются выходцами из районов рек — Кармасан, Сармасан, Танып, пр. р. Белой и Камы (16). Языковед А. А. Камалов, исходя из количественных соотношений гидронимов Каран на западе и юго-востоке края, приходит к выводу, что восточные башкиры, возможно, когда-то обитали в западных районах, но затем по каким-то причинам переместились на восток (17).

Этнограф-историк Р. Г. Кузеев считает, что центром первоначального расселения башкирских племен Бурзян, Тамьян, Тангаур, Усергян, Юрматы была Бугульминская возвышенность, теперь северо-восточная часть Татарии, и только в XIII—XIV вв. башкиры Предуралья, по его мнению, передвигались на Южный Урал и в Зауралье, под натиском монголо-татарского нашествия (18).

Действительно, если судить по аналогиям тамг западных, южных, юго-восточных башкир и если учитывать характер знаков на археологических предметах, то можно предположить такую миграцию башкирских племен. Но при этом необходимо учитывать, что основным бассейном первоначального обитания предков башкирских племен был не только и не столько северозападный регион, а пространство, начиная со среднего течения р. Белой с ее притоками — Уфа, Кармасан, Чермасан (Сармасан), Бирь, База, Танып, Сюнь и другие до низовьев р. Ик. Именно в этих районах сосредоточены основные археологические памятники оседлых племен древности, т. е. главный этнический компонент в этногенезе башкир, и именно в этих районах оседали пришлые племена, начиная с IV в н. эры.

Что касается времени миграции части башкирских племен с севера и северо-запада на юг и восток, то этот вопрос гораздо сложнее. Как было сказано, это событие Р. Г. Кузеев связывает с золотоордынским временем. Не исключена такая возможность, если миграцию понимать не как одновременный акт. Но здесь возникает вопрос, связанный с названием гидронимов и топонимов. Так, например, на северо-западе Башкирии имеются

реки — Ик, Каран, Мелеуз, Нугуш и др., и на юге, юго-востоке, востоке встречаются гидронимы с такими же названиями. К каким племенам древности относятся названия этих гидронимов? Если к башкирам или предкам башкир, то миграция этих племен могла произойти гораздо раньше, чем в XIII—XIV вв., т. к. происхождение этих гидронимов связано с более древними терминами, чем в XIII—XIV вв. В то же время надо иметь в виду, что эти гидронимы составляют часть словарного фонда с некоторыми изменениями в произношении башкирского языка.

Поэтому мы полагаем, что основные события с перемещением и изменением дислокации предков башкирских племен происходили во времена великого переселения народов, т. е., примерно в VI—VIII вв., если не раньше. Причем, часть этих племен оставалась в прежних местах, сливаясь с другими пришлыми племенами, о чем свидетельствует наличие одинаковых тамг башкир на северо-западе и на юге края до последних веков.

Немало башкирских селений в Челябинской, Курганской, Оренбургской, Пермской, Самарской областях, Татарстане с родным башкирским языком, бытом и обычаями. Эти части башкирского населения отделились в позднейшие времена, вероятнее всего, во времена башкирских восстаний в XVII—XVIII вв. Иначе они не смогли бы сохранить главные черты народа: язык, быт и культуру.