Ужасная тайна триединства.

Жгаг-Гер.

Размытое мерцание не хотело обнажать своих контуров. Казалось, Ерртор завис в чем-то мягком, уютном, согревающем. Оно было полно легкой эйфории. Оно предлагалось и хотело чего-то взамен.

Боль и ужас не последовали за ним, не выследили, не указали мучителю дороги… Единая воля мудрая, знающая, безгранично терпеливая, но неживая, чего-то ждала… Какого-то движения, намека, приказа… готовая тут же исполнить.

Воля Ерртора еще немного поборолась с рассеянным, непривычным к такому бытию сознанием, собирая его ощущения, восприятие и намерение в единый фокус «Я». Дух всадника, дух эльфа, привыкший дерзать и творить, настроился на непривычное звучание окружающего пространства и пожелал видеть.

Густо-зеленое мерцание, прорывающееся ярко-желтыми клубами, обрело движение, яркость, контрастность и, наконец, четкость, проявляя глубину и грань… неизвестно чего…

- «Скраб… Так вот ты какой изнутри!» - Ерртор был восхищен, ошеломлен и подавлен невозможностью увиденного.

Его суть, сгусток света, являющийся душой, вместилищем всего «я» личности, парил в центре громадной темно-зеленой сферы. Ее поверхность, одновременно висящая перед самым лицом, стоило сфокусироваться на каком-то ее участке, и в то же время пребывающая на огромном расстоянии, состояла из бесчисленного количества эллипсообразных тоннелей. Каждое отверстие тянуло крошечную, тоньше волоса, лучевую нить точно к сгустку светимости Ерртора, являющуюся проводником, параграфом, заглавием к книге жизни… Жизни одного из прошлых владельцев Скраба.

Сотни тысяч… Эпохи… Судьбы… Миры… Бережно сохраняя в магических глубинах, Скраб помнил пережитое в мельчайших деталях и сейчас почтенно предлагая все… одновременно все теперешнему господину.

От такого количества, единовременно проявившихся, многоголосно звучащих, каждое своей жизненной нотой, касаний, разум полубога за долю мига вскипел, переполнившись потоком восприятия. Хотелось убежать, спрятаться, молить о пощаде и милости, желая уединения от правды, знаний и памяти целого народа, некогда обладателей древнего амулета силы.

- Моя… Моя жизнь… Ее… - простонал задыхающийся разум, и амулет мгновенно повиновался.

Чудовищное ускорение… Яркая желтая вспышка… И дух Ерртора облегченно, равномерно залучился в центре мерцающего и текущего одновременно в два противоположных направления зелено-желтого овального коридора. Точно позади, он скорее чувствовал, чем видел, огромность центральной сферы всех жизней. Прямо же впереди, перед повелителем древней реликвии простиралось два тоннеля. Чувствование и знание в этом чудовищно-чуждом, но полном сухой правильной логики, мире было единым инструментом бытия. Ложь, двузначность и неопределенность в нем не имели пристанища.

Первый большой тоннель, состоящий из вложенных друг в друга спиральных потоков, имел тройственную основу. При желании дух хозяина легко расслаивал его на отдельные составляющие: увиденное - хранящее картины мира, пережитое - несущее в себе всю глубину и полноту эмоций, и познанное – бережно хранящее, аккуратно классифицированные по какой-то дикой шкале ценностей, знания.

В тоннеле хранилась жизнь Ерртора по дням, часам, мгновеньям…

Но не прошлое тревожило беглеца, а будущее. Хоть малейший, но шанс. Какая-нибудь безделица, мизерный намек и все это было лишь у одного. У того, кто хранился в жестком необоримом капкане второго тоннеля. Тоннеля душ…

Лишь одну душу, поверженную в бою, удалось добыть Ерртору и, не отпустив во власть мира духов, заключить в Скраб – душу Труна Дождта, цепного волхва Лорда Жушра.

- «Он должен знать тайну перстня Бунж. Лорд Чишир не успел поведать мне о могуществе третьего символа власти, значит, придется выведывать его у пленника. Интересная песенка получается. Пленный в одном мире приступит к допросу пленника в недрах… Сказка да и только… В недрах себя самого! Хотелось бы знать, что сейчас взбешенный Ссенр с моим телом вытворяет? … Нет, не хотелось бы знать. Об этом пока лучше не думать, а то можно будет дофантазироваться до того, что вернуться придется только исключительно в уцелевшую голову, как у Чишира… М-да… Перспективочка! … Так не мешкай, вперед! Вперед!» – подбадривал себя Ерртор, направляясь в неизведанные черно-фиолетовые, вздрагивающие глубины тоннеля душ.

Ячейки… ячейки… ячейки… Им не было конца в, уходящем, казалось, в бесконечную тьму, жутком тоннеле рабства, и все они были пусты, кроме одной.

- «Сколь ужасна должна была быть душа создателя амулета, чтобы пойти на такую мерзость! Носить своих рабов в себе! В своем челе! С другой стороны может быть именно это поможет мне… поможет Эндоре…» - Ерртор пытался мыслью нащупать дно, ограничение в количестве ячеек, но его будто не существовало, и от этого ледяное отвращение еще больше травило душу.

Затянутая ядовито-алым барьером, словно чуть припухшей плевой, ячейка с душой Труна оказалась у самого входа в тоннель.

- «Слава Богам! Отсчет начинается отсюда, а не с противоположного конца!» - при одной мысли о бездонности рабского колодца дух эльфа передернуло.

Под силовым барьером мерно пульсировал иссине-вороной, в отличии от светло-сияющей души эльфа, сгусток жизненной силы Дождта.

- «Что ж. Ну-ка поговорим по душам с этим стражем-прорицателем. Он ведь тоже был узником подземелья, да еще и малость подольше чем я… Вдруг поймет и разговор на сей раз наладится? Предложу ему свободу и мирное успение… Надеюсь согласится в обмен на рассказ о Бунже…» - Ерртор напряженно всматривался в ровное мерцание под покровом силового барьера, если можно так сказать о безглазом, всевоспринимающем существе.

Разум повелителя дал команду Скрабу, и связующая тонкая, лучевая нить, соединяющая душу Ерртора с центральной сферой, преломившись о его светимость сотней вращающихся лучей, скользнула по ядовито-алой пелене барьера, вскрывая капсулу Труна.

- Я… - но произнести следующее слово Ерртор не успел.

Молниеносный шлейф Ануши саданул точно в центр призрачного естества всадника, впечатав в противоположную стену тоннеля. То ли провидение оказалось на стороне полубога, то ли просто слепая случайность, но внезапная атака Дождта бросила Ерртора на грань меж двух ячеек. Если бы он попал в одну из них, то силовой, заградительный барьер вспыхнул бы сам собой и… все было бы кончено… Шлейф Ануши не осекся, напротив он душил, гасил, заворачивал…

Восприятие Ерртора, хоть и лишенное столь тонкой чувствительности как в теле, явственно ощущало рассеивание и поглощение жизненной силы души. Видение смазалось и пошло нестерпимым зудом диссонанса.

Душа Труна Дождта медленно и уверенно, уподобившись темной массе многоногого спрута, не ослабляя смертельной хватки светозарного сгустка души Ерртора, выползала, разворачиваясь кольцами из своей темницы.

- Вот и свиделись, Золотой Бог! Слава Всемрачной Тьме! Она услышала мои стоны! Она ослабила тебя и второй, славный током крови, раз привела ко мне! Тьма! Тьма! Тьма! Ты мать ВСЕГО и тебе моя душа! – Трун ликовал. Это было видно по россыпям фиолетовых вспышек и зарниц в центре темного существа.

Жгуты черной магии Ануши быстро заплетали толстенной энергетической паутиной выход в центральный зал-сферу Скраба.

Ерртор почти уже ничего не видел. Его светимость быстро меркла. Восприятие наполнилось серым туманом, быстро сгущающимся в сумрак и зовущим за собой непроглядную смертельную тьму.

- Подожди… Подожди… - едва фокусируя мысль, бормотал Ерртор. – Тебе не получить так свободы. Я пленник… Прикованный пленник в Жгаг-Гере у нового Лорда. Он хочет моей смерти… Я слаб, и она скоро поглотит меня… Мне нужна твоя…!!!

- Глупец!!! – взревел Трун, только усилив хватку. – Об этом я и молил Тьму!!! Еще немного и ты станешь рабом Скраба, а я… Я буду господствовать твоей плотью!!! Твоей необоримой плотью!!! Услышав мой стон и поняв, что я Трун Дождт, готовый служить и повиноваться, Лорд освободит меня! Ты же помнишь? Я предсказал приход Золотого Бога! Это мой стон в страхе передают из поколения в поколение! Но я никому не сказал тогда, что Золотым Богом… БУДУ Я!... но в чужом теле! Еще тысячи лет назад Тьма подарила мне видение, что золотой странник придет, и я буду пленен им, а после и единивший триединство во власти силы Темных Владык придет ко мне… Я ждал!... И вот… Как только Лорд Тьмы освободит меня… Всего одно движение и я стану всесилен и неодолим!!! Неодолим!!! – вибрация этого слова пронзала все существо Ерртора, напомнив боль от удара серебряного стержня Лгурда.

Темные ленты Ануши потянулись к тонкому желтому лучу связи Ерртора с центральной сферой Скраба.

- «Если он перерубит луч - мне конец!» - мелькнула мысль в сознании дважды пленника.

Но нитевидная связь души хозяина и воли Скраба с легкостью рассекла черную магию Труна, даже не поколебавшись.

- «Еще есть время, есть…» - гаснущий разум Ерртора метался в поиске.

По нити связи Ерртор чувствовал, что Скраб равнодушно наблюдает за происходящим, бесстрастно фиксируя все в своих бездонных анналах.

- Я предполагал плотность связи меж душой и амулетом… Но ничего… Пара зеркал и один двойник, который я сейчас сооружу из твоей светимости, и власть над Скрабом будет моя! Вечная власть!!! – казалось, дух Труна заполнил весь тоннель, продолжая разворачиваться все новыми кольцами и спиралями во что-то огромное и могучее. – Ты думаешь, я просто так просидел семь тысячелетий в заточении, чтобы безмозгло сторожить, как тупой Куж, отсеченную руку хозяина?! Не-е-ет! Я готовился к своему божественному проявлению! Я терпеливо копил и сворачивал Ануши, устилая ее плотными слоями недра души! Я постиг такие ее тайны в сокровенной тиши и тьме, - слоистые ленты Труна ловко выгрызали сгустки света из плененного естества Ерртора и склеивали их в нечто подобное его форме, - что не приснятся никакому Лорду, упивающемуся кровью и страстью!

Несуществующее сердце, центр пульсирующей души Ерртора, сотрясалось в агонии неминуемого растворения. Он уже не мог сфокусировать сознание даже до внятной мысли. Пленник забыл о себе, о своей прикованной в недрах Жгаг-Гера плоти… В растворяющемся естестве осталась кипеть одна безмолвная жажда…

Бескрайние светлые дали вечношумного игривого леса, зеркальные ленты извилистых рек и глазницы бирюзовых озер… Седые вершины Тироля и хрустальный искрящийся детский смех, летящий над бескрайним разноцветьем луговых цветов. Неумелая, смешная улыбка Иррады и бездонная синь небес…

Жажда… Осталась одна… ЖАЖДА… Жажда СПАСТИ! Жажда, чтобы этот мир добра ЖИЛ!!!

СПАСИ!

Свет…

Ослепительный… Нестерпимый…

Тонкая, волосяная нить связи вдруг превратилась в рокочущий расширяющийся поток, от которого стены тоннеля-каземата, дрожа и пульсируя, стали раздаваться в стороны, а дух полубога превращаться в нарождающуюся звезду. Он рос, полнился могуществом, наливаясь какой-то неизвестной, чужой, не похожей ни на Фару, ни на Ануши силой. Силой безумно любящей и созидающей, цельной и устремленной.

Остервенелым визгом, сжигаемой светом, тьмы полнились конвульсивные метания черной души Труна, превратившейся в мазки мрака с разрядами молний.

Дождт скользнул к выходу и проскочил в центральную сферу Скраба, разворачиваясь неописуемым кошмаром зловещей преисподней. Ерртор бросился за ним…

… Улж отпрыгнул в сторону. Запах горелого мяса сопровождал каждый визит Кровеславного к его пленнику, но сейчас Ссенра не было в пещере.

Посреди полнейшей тьмы сиял нестерпимым ярко-зеленым светом амулет на лбу Золотого Бога. Под ним горела и обугливалась плоть. Кристаллы в наголовном плетении эльфа пронзали изумрудными лучами пространство, проплавляя дыры в камне. Волосы на голове Ерртора под раскаленными лентами амулета вспыхнули, и Улж едва успел метнуть в пленника пару, укрощающих огонь, лент Ануши…

- Я хотел предложить тебе свободу в обмен на рассказ о Бунже, но видно по хорошему с тобой нельзя! – гремел всеми сотнями тысяч лучей связи повелитель Скраба.

Корявые, фиолетовые молнии и закрученные в невообразимые вращения бритвенно-тонкие ленты Ануши бесследно рассеивались о горящую в центре сферы звезду души Ерртора. Трун метался из стороны в сторону, не в силах причинить вред полубогу.

- Тьма опять не показала волхву видение до конца?! Ведь так? – Ерртор терял терпение. – Последний раз предлагаю тебе свободу!

- Остолоп! Кому нужна свобода без власти?! Ответ простой – только корму!... Вас всех сожрут!... Всех! А власть только у Призванных в конце Мира! О, Тьма без веков, прими выдох и последний стон! – чудовищная диссонансная вибрация зародилась в центре, замершего на месте, Труна. Плотные глянцевые ленты и щупальца Ануши вдруг превратились в невесомую пыль энергии. Она клубилась и таяла на глазах, рассеивая себя и душу Дождта в небытии.

- Дождт! Паразит! Покончил с собой и унес во тьму тайну Бунжа! Не может быть! Тварь! Будь ты проклят своей Тьмою! – негодование Ерртора ярилось бурей разума, но сердце всего существа тянуло куда-то вверх… вертикально вверх. Тянуло той силой, которая пришла СПАСТИ… настойчиво и требовательно… тянула, словно желая исповеди.

Ерртор не смел противиться. Он просто пустился по течению к полюсу сферы. Там, хозяин амулета знал это, там хранилась память Первого из первых в этой огромной сокровищнице сильных жизней.

Сложное… щелкающее-шипящее… чуждое восприятию эльфийской расы имя - Чишизиргул.

Пред Ерртором раскрылась безумно древняя даже не книга… даже не легенда… а утонувшее в звездной пыли, преданное забвению и неприятию, поверье, тональность которого противоречила самой основе звучания душ последующих Лордов, повелителей Скраба.

Что же произошло? Почему свет и любовь Скраба сменились хищнической страстью? Любопытство гнало и подхлестывало коснуться первых узоров событий, закрученных спиральными искрами по тоннелю памяти.

Осторожно, боясь ловушек и сюрпризов, Ерртор потянулся к первой искре и замер, затаив даже пульс-биение души.

…Ярко-оранжевое небо… Четыре разноцветных солнца, словно гонящихся друг за другом. Красного гиганта почти подталкивал чуть меньший белый собрат, за ним торопился зеленый поменьше и нагонял их крошечный голубой. Облака походили на скрученные в бесшабашные спирали густо-синие фосфоресцирующие нити. Твердь дышала паром аромата благоухающей жизни, возносившей растительное плетение завитыми колоссами к самим небесам. Мир множился настолько яркими флуоресцентными тонами, что даже бестелесному восприятию Ерртора становилось больно…

Прямо у когтистых, испещренных хитиновыми наростами и шипами, лап в желеобразной голубой массе лежали…

Ерртор не верил своей удаче. Только что упущенная возможность превратилась в бесценный дар…

Пред его глазами, глазами существа чужого мира – Чишизиргула, лежали ровным рядом кинжал Ишь, амулет Скраб и… перстень Бунж… Все три артефакта еще очень ярко светились, явно остывая после сотворения…

- Невероятно! Это память создателя Триединства! Могущественнейшего мага, чьи знания… Надо торопиться… к сути, к знанию возможностей… - Ерртор попытался перескочить через несколько витков временной спирали, но какая-то необъяснимая сила вернула его к первой увиденной картине, которую создатель артефактов специально записал как предисловие к дальнейшему повествованию, составленному самим бесстрастным Скрабом. Творец хотел, чтобы внимающий прожил всю его жизнь от создания оружия, до…

И Ерртор отправился в это волнующее плавание по чужой, не похожей ни на чью, жизни. Жизни посвященной борьбе…

Как оказалось Чишизиргул походил на большущего, около пяти метров длинной, плоского жука, под телом у которого ровно посередине туловища находилась всего пара ног. Довольно крупная, приплюснутая голова имела по бокам два бирюзовых огромных, как вытянутые линзы, глаза, под поверхностью которых совершенно свободно плавало по десятку ярко-зеленых шаров-зрачков. Короткие клешни-челюсти были усеяны мелкими крючковатыми зубами. Две руки творца располагались снизу, посередине меж головой и ногами.

Жук-маг неплохо летал. Под сложенными створками хитинового панциря складывались, сворачиваясь в спирали, два длинных ворсистых уса. Стоило хозяину расправить их в стороны, как меж ними и туловищем вспыхивало переливчатое энергетическое поле, с легкостью перемещающее жука без взмахов в оранжевых небесах…

Чем больше Ерртор внимал повествованию, тем больше сознание отождествлялось с тем миром.

Чума… Для борьбы с чумой Чишизиргул создал это оружие… С чумой краснохвостой кометы…

- Арлом??? – Ерртор не верил воспринятому, но видение четко рисовало все ту же краснохвостую комету, что блуждает сейчас голодным зверем над Эндорой…

Самый сильный, самый могущественный маг того мира готовился дать отпор. Ишь создавался оружием. Бунж, радости Ерртора не было предела, являл собой необорный щит, а Скраб…

Сердце эльфа трепетало от муки и радости, от боли и глубочайшего почтения…

…А Скраб сотворялся как УБЕЖИЩЕ ДУШ ЦЕЛОГО МИРА!

Чишизиргул не рассчитывал победить, он лишь надеялся успеть собрать всех пожелавших и спрятать в себе, не оставив на…

- Невозможно! Чудовищно! – Ерртор отпрял от видения. Вся его суть вибрировала, словно в предсмертной агонии. – Арл! Я должен освободиться… обязан!!!

… Но оранжевые небеса наполнились чернозвездной тьмой расколотой планеты раньше, чем отшельник Чишизиргул собрал первый миллион душ.

Арл целенаправленно охотился своими чудовищами и посланцами за неуловимым и непобедимым жуком, и когда понял, что ничего не может с ним сделать, разрубил планету на части одним единственным сокрушительным ударом… ненасытно жаждя себе эти артефакты и знания.

Сквозь тени и отражения, ориентируясь по одному ему ведомому чутью, космическому демону удалось отыскать на одном из осколков затаившегося спасителя. Черный капкан магии звездного странника сковал обломок того мира. Миллионы лет, то улетая, то возвращаясь вновь к обломку возле четырех солнц, Арл ждал… Ждал смерти героя, не разжимая тисков каземата.

Не выдержав безвременья Чишизиргул погиб, рассеяв свою душу облаком искр. Они впечатались крошечными звездочками в металл Иша, Бунжа и Скраба.

- А души? Что стало с ДУШАМИ??? – Ерртор бросился ко второму тоннелю хранилищу.

Все его размазанные, раздавленные и выжженные ячейки до сих пор хранили боль мучительной смерти спасенных Чишизиргулом от всепроникающей мощи Арла. С тех пор спасительный ковчег стал казематом рабов для Лордов – любимчиков Арла…

Неимоверная дрожь била Ерртора. Ужас и пережитая боль казались непомерной ношей даже для его полубожественного, расширенного Дрелом сознания.

Но одно радовало – Бунж действительно был уникален. Перстень превращал стабильную материю хозяина в разрозненные частицы. Любой удар, любая будь-то магическая или физическая атака, проваливались сквозь них, не причиняя никакого вреда. Воля же хозяина позволяла наносить какие угодно атаки, сохраняя и силу, и энергию тела. Кроме того Бунж позволял приобретать любую форму владельцу и становиться невидимым.

- Идеальный щит! Абсолютно идеальный! И чтобы заставить кольцо слиться с хозяином надо всего-навсего… положить его в рот!!! Одно движение, про которое обмолвился Трун Дождт! Одно! Но как его сделать, когда кольцо на пальце, а я закован в липкую паутину Улжа???...

… - Улж! Пленник??? Говори! – нетерпеливые шаги Ссенра пересекали зал темницы быстрее обычного.

Он был один, без свиты. Глаза разъяренно мерцали бело-лунной смертью. Дерганные движения и сильно оскаленные ряды хищных зубов выдавали высшую степень раздражения Лорда.

Улж в страхе пятился в сторону, но учтиво отвечал:

- О, Кровеславнейший, второй символ древней власти ослепительно сиял на челе раба после твоего предыдущего отбытия. Кристаллы, что на голове пленника, отбрасывали лучи и плавили камень. Я едва успел загасить вспыхнувшие волосы на голове пытаемого. Ведь его смерть нарушила бы обязательства Зибург-Мора, который ярый Лорд достойно возложил на себя…

- И…? – Ссенр остановился перед, закованным в паутину, сильно осунувшимся Ерртором.

- Повелитель, я не в силах вернуть пленника в сознание… Мои соки…

Растопыренные пальцы Ссенра метнулись в сторону паука, и соскользнувшая лента Ануши подняла его в воздух, сдавливая со всех сторон.

- …Мои соки, - хрипел Улж, - не действуют на него… Он… Пощади, Властитель крови… Он не приходит в себя…

- А может ты снюхался, ссосался с этим лживым покосом?! Может, ты с ним что-то з-з-задумал?! – почти шипел, вытаращив глаза, Ссенр. – Может, его кровь дурно влияет на твой ничтожный мозг и преданность мне?! Стоит только сжать пальцы и от тебя останется только вонючая хитиновая скорлупа… или… Нет! Я начну давить одного за другим твоих отпрысков, наслаждаясь твоими оправданиями…

- Смилуйся… Пощади преданного слугу… Клянусь Богами Ночи и готов выдержать пытку Цныром, что ни мыслью, ни делом не желал измены высшему правителю!

Ссенр с шипением резко метнул паука в сторону, и тот, ударившись о стену, сломал две лапы. Лгурд на мгновение блеснул в руке Лорда, и по Ерртору полоснули белые молнии. Тело пленника дернулось нервной конвульсией, окутываясь струйками дыма с запахом жженой плоти, но поникшая голова так и осталась безвольно болтаться с закрытыми глазами.

- Ты думаешь, улизнул от меня? Закрыл свой разум так, что даже Цныр не может коснуться твоих воспоминаний? Поглядим! Поглядим, как долго ты протянешь так!... Улж!!! Отныне не смей кормить эту золоченую мразь у стены своей чурой, а твоим паучатам позволяю не сдерживать жажды и пить кровь этого Хрума со всей страстью! Пусть подыхает!... Но!... Ты слышишь меня?!... Но!...

Улж, волоча две лапы, подковылял к ногам пленника.

-…Но когда настанет время последних ударов сердца пленника, ты позовешь меня! При мне ты снимешь оковы с солнцеликого лжеца… и последний удар его сердца будет в моих когтях! На моей ладони! Как того и требует Зибург-Мор!

- Повинуюсь, яростный уничтожитель кровей! Я беспрекословно и с благодарностью исполню твою волю… - Улж попытался изобразить поклон, но поломанные лапы сбили равновесие, и паук завалился на бок, издав сдавленный писк боли.

- Ша-ша! Какой ты неуклюжий… Может, пора искать тебе замену? – криво усмехнулся Ссенр и быстро зашагал к каменному, жидкому зеркалу на противоположной стене.

Вышел из него темный повелитель уже в зеркальном зале своего дворца у восстановленной черной арки пространственного перехода в Зираиду. Стены круглого зала, усеянные черным глянцем каменных зеркал, позволяли проникать во многие общие и некоторые потаенные места Жгаг-Гера.

Ссенр был зол, раздражен, свиреп. На выходе из зала перемещений Лорда услужливо поджидали два верных цепных волхва Трун Ги и Трун Лому. Труны почтенно склонились, а Ссенр, не обращая на них ни малейшего внимания, бесшумно, словно разъяренная тень, проскользил мимо. Трехчленные ноги делали походку Зираидян похожей на скольжение над поверхностью.

Вокруг Лорда то и дело вспыхивали черные, размытые, туманные обрывки Ануши. Недовольство нового единоличного правителя Зираиды выплескивалось из его плоти.

Труны смиренно заковыляли неуклюжей походкой за Повелителем.

Тронный зал находился совсем рядом. Его охраняли громадные четырехметровые личные стражники Лорда, в которые отбирали самых больших переростков из народа Дорз предгорий Тироля. Не в меру большие, устланные тонкой гладкой шерстью, головы походили на некую смесь головы гепарда и хищной птицы. Верхнюю челюсть с двумя массивными, немного свисающими над губой, клыками накрывал толстый костяной, загнутый подобно орлиному, клюв. Его кость тянулась меж глаз и, расходясь в стороны, возвышалась над затылком двумя загнутыми назад плоскими рогами. Рога в основании имели ниши, в которых прятались мягкие и подвижные кошачьи уши. Недюжинные мастера магии и непревзойденные бойцы чуть склонили головы и грозно утробно зарычали, приветствуя Лорда.

Дверь зала, расколовшись на три части кривой рваной линией, скользнула вверх под проем.

- «Я так близко! … Так рядом от абсолютной власти над Зираидой! Я почти прикасаюсь к тому, о чем не мог помыслить никто от момента ее сотворения!... Но этот мерзкий пронырливый лжец в темнице вызвал меня… МЕНЯ!!!... на смертельно-кровавый Зибург-Мор… и, что самое непостижимое и отвратительное, БОГИ его услышали и приняли вызов!!! А сейчас это эльфийское отребье умудрилось уклониться от моих пыток и что-то, замышляя, колдует в Скрабе! Это невыносимо!!!»

Ссенр не смел убить Золотого Лорда, истинного держателя Триединства, и не смел начинать кровесоборный поход по Эндоре. Войска должны верить в него, повиноваться ему, а любая двойственность или неустойчивость его власти может привести к проявлению Богов, и тогда вновь назначенное триединство, не он, поведет Зираидян к исполнению начертания.

У дверей стоял морщинистый карлик, держа на тонком каменном подносе белый кубок с алой кровью. Карлик чуть склонился, протягивая напиток господину.

Ссенр мимоходом взял кубок, поднес к тонким губам, сделав жадный глоток, и тут же остановился, сплевывая кровь на глянцево-черный пол.

- Как смел ты, никчемный Хрум, подсунуть мне эту мерзость! Не горячая, едва теплая, без вкуса агонии и сладкого страха! – Ссенр швырнул в слугу кубок, и в тот момент, когда тот отделился от кисти, с ладони сорвалась лента Ануши. Слуга вздрогнул, вытаращив глаза.

Ссенр развернулся и злыми, размашистыми шагами пошел по дорожке, выложенной из мохнатых, полосатых черно-белых шкур, к центральному из трех тронов у дальнего конца зала.

Белый кубок упал разрезанным по середине на две половинки. Точно напополам с темени донизу рухнули на пол и две рассеченные половины слуги. С тихим, довольным шипением из углов к трупу устремились две громадные темно-серые четырехглазые змеи, чьи челюсти размещались на голове вертикально. В одно мгновение они заглотили половины карлика и старательно вылизывали остатки крови на черном глянце пола.

- Хоть кто-то знает свою работу! – раздраженно прошипел Ссенр. – Почему шкуры под моими ногами не свежие?! Я не чувствую в них флюидов муки и медленной смерти! Кто их выделывал?!!! – психовал Лорд. – Подать мне его голову на блюде! Быть может его свежий мозг сгладит мою ярость! – сверкая глазами, обернулся Ссенр и опустился на центральный, возвышающийся над всеми трон, который некогда принадлежал его старшему брату Ссанру.

Трон был мягкий, уютный, теплый, успокаивающий. Густо-бардовый, словно свитый из обнаженных мышечных волокон, застывших в камне, он полнился вязью сосудов, по которым текла, фосфоресцируя, алая кровь.

Ссенру очень нравился тронный зал, впрочем, как и весь Жгаг-Гер. Темно-синие стены полные игольчатой, шершавой фактуры устремлялись вверх телами титанических змиев, чьи головы, одна к другой, касались приоткрытыми клыкастыми пастями пола. За стеклянными линзами их глаз полыхали языки пламенных чаш.

Блеск и хищная сила во всем – жизненная суть Зираиды.

- О, властитель Вечной крови, не гневись на ничтожных, позволь выстонать и добрую весть… - упав на колени, забубнил Трун Лому.

Ссенр отстегнул от пояса серебряный Лгурд и, похлопывая им по ладони, ядовито прищурил глаза.

- Говори… но если твои слова не сгладят моей люти, ты отправишься вслед за карлой в пасти Шипунов!

- Воля Кровеславного, честь для меня! Только прикажи, безмерно-ярый, и я перережу себе глотку, с радостью омыв кровью твои следы! – Трун упал ниц и затрясся.

- Ладно… - чуть смягчившись, протянул Ссенр. – Учтивый Хрум, низкий… Поднимись и молви… - царственно воздев подбородок, повелел Лорд.

- Зетарги проросли в добытых. Они освоили их тела и готовы выступить. В полную силу, о Кровеславный.

- В полную, говоришь, силу… А отторжение? Они могут оторваться от носителей? Слишком многому пришлось учить этих редких слизняков ради твоей идеи, чтобы их терять с потерей каждой оболочки. Ведь, насколько я знаю, их жадность столь же велика сколь и возможности.

- Господин, со смертью никто не решится спорить. Даже жадность падает перед ней ниц, - тихим, вкрадчивым голосом добавил Трун Ги.

- Я хочу это видеть, сейчас! Немедленно! Моя жажда хочет развеяться!

- Да, господин, мы предвидели это. Твой Звуриалл ждет тебя на платформе, а рабы уже облачены в доспехи на площади Натянутых Жил.

- Славно! – Ссенр поднялся, пристегнул обратно Лгурд к поясу и направился к стене.

Дверь распахнулась, и ветер ударил в лицо приятным с детства запахом Звуриалла.

Косматый зверь радостно зарокотал при виде хозяина и поднял длинную шерсть на загривке дыбом, приглашая друга и повелителя занять полетное место.

- Кормили ли сытно моего Ганна, лучшего из хлопателей туч? – проведя рукой по трубчатым перьям и приблизившись к косматой голове, спросил Ссенр.

- Много и сытно, наспинный сын Богов, - настолько низким и глубинным голосом пророкотал Ганн, что у Ссенра приятно завибрировали все внутренности.

- Ты доволен – я доволен! – улыбнулся Ссенр. Лорд обожал летать с незапамятного детства. Ему иногда мерещилось, что его не родила мать, а он появился на свет в косматой горячей шерсти прямо в полете Звуриалла. – На площадь Натянутых Жил! Порадуй меня полетом! – Ссенр с проворством хищника прыгнул на спину Звуриалла, почти утонув в приятно пахнущей мускусом, черной густой шерсти.

С торжествующим ревом, возвещая о полете Кровеславного, Звуриалл взмыл под туманные небеса Жгаг-Гера, скрытого куполом иллюзии от посторонних глаз.

Со звонкими щелчками, выстреливая тела, распрямлялись сложенные ноги Трунов. Как кузнечики, они перемахивали по несколько сотен метров, ловко приземляясь на площадки боевых башен и крыши войсковых казарм, избегая только куполов храмов и жертвенников.

Пока Звуриалл Ссенра совершал контрольный облет города, труны добрались до волнующейся площади. На ней собралась элита - первые клыки и направители жал всех родов войск Зираиды. В густо-черных мантиях отдельной группой, словно недвижные изваяния, стояли мастера Ануши - Кшурурьи. Остальное собрание их явно сторонилось, выдерживая почтительную дистанцию.

Последний прыжок Трунов завершился в самом центре площади, возле спокойно сидящих на мощении орка и двух мужчин людской расы. И орк и люди были облачены в доспехи своих народов, а подле лежало оружие. По мечу и щиту у людей и два серповидных клинка у орка. Все три воина имели чрезвычайно, даже чересчур атлетическое сложение.

Рев над площадью заставил низко склониться все воинство, лишь только мастера Ануши простерли вверх сжатую в кулак левую длань.

Звуриалл мягко опустился на землю, и из его шерсти, с упругой легкостью готового к схватке зверя, выпрыгнул Ссенр. Лорд молча обошел орка и людей, лежащих ниц перед верховным правителем Зираиды.

- Похвально, никаких следов Зетаргов на телах не видно… но что под доспехами? Может, под ними вы скрываете свою неудачу, Ги и Лому?... А ну снять! Живо! – рявкнул Ссенр. – Да и к чему они во время боя? – обратился повелитель, обведя головой собравшихся воинов. – Мы же собрались здесь порадоваться ранам и крови, а не звону стали о панцири!

Площадь одобрительно загудела: где рычанием, где хлесткими боевыми выкриками.

Труны помогли орку и людям снять доспехи. Их сильные тела, испещренные натянутыми буграми мышц, остались в одних набедренных тряпицах.

- По-моему в природе, на своих пастбищах, эти покосы не столь одарены силой… - Ссенр прищурился, еще раз осматривая тела рабов.

- О, да, прозорливый господин. Ничто не скроется от твоего смертельного взора, - с поклоном, подобострастно поспешил ответить Ги. - Это побочное влияние соков Зетаргов.

- Но ведь следов их нитей, проросших сквозь весь организм, не замечено? - голосом одного тона уничижительно пробубнили одновременно оба Труна.

- Коварные Хрумуляки! Да, не видно, не обманули… Что ж… Я готов радоваться… Почти готов. Начинайте! – Ссенр неторопливой походкой приблизился к Звуриаллу, расположившемуся близ мастеров Ануши. Тот простер крыло, и Лорд опустился в его приятную мягкость.

- Во имя единившего Триединство! – пробасил орк, подняв с пола два клинка, и ударил кулаками себя в грудь.

- Во имя Богов Ночи и повелителя Черного Свода Арла! – люди ударили мечами о свои щиты.

И в центре площади Натянутых Жил закипела кровавая песня мечей и смертельная пляска умелых тел воинов.

Возгласы жадной радости воинов Зираиды встречали каждое рассечение и каждую царапину на теле, схватившихся на смерть, бойцов той страны, которую предстояло измерить своей поступью с запада на восток.

Быстрые люди не уступали могучему, но немного медлительному орку, доставая его с разных направлений, но и удары зеленого клыконосца, принятые в щиты, отбрасывали их на добрый десяток метров. Мощение площади становилось скользким от капель и брызжущих из ран струек крови.

Глаза Ссенра, возбужденного запахом свежей, пропитанной страстью борьбы, крови, разгорались довольным азартом. Руки сами сжимались в кулаки. Повелитель нервно ерзал на месте и, наконец, не выдержал.

- Меч! – вскочил Лорд на ноги, рывком сбрасывая плащ.

Тут же Трун Лому распахнул застежку мантии и протянул повелителю тонкий, чуть изогнутый на самом конце, черный клинок с тремя отверстиями под пальцы на плоской рукояти.

- Ты посмел коснуться моего клинка Шиппаа?! – лицо Лорда перекосило чудовищной злобой.

- Нет, Всесмертельный, нет!... Я позволил заказать мастерам подобный… Такой, к которому привыкла твоя длань… специально для этого момента. Я предчувствовал… - стонал Трун.

- Ну проныра! До жжжути приятен! Будешь вознагражден! – Ссенр рванул клинок из рук Лому, прыжком бросаясь в гущу схватки. – Ну-ка все разом нападать на меня! Убить меня!

Орк и люди остановились. Руки воинов дрожали от напряжения. Грудь разрывалась тяжелым дыханием, а выпученные, полные ярости глаза непонимающе таращились на повелителя.

- Убить! Это приказ! – завопил возбужденный Ссенр.

Громадный орк с ревом бросился на него первым.

Воздух наполнился пронзительным непрестанным визгом росчерков мечей. Раскаленные осколки отбитых граней лезвий разлетались сияющими искрами под яростные выдохи легких в момент ударов. Ссенр был гибок как змея, прыгуч как голодный хищник и увертлив как случайная тень.

Спустя меньше чем полминуты его черный клинок рассек сухожилия на лодыжке и под коленом орка. Зеленый здоровяк завалился на ногу, и меч Ссенра в поразительном изгибе трехчленной руки пронзил грудь орка, нанизав сердце, и, лишь на миг явив изогнутый конец сквозь спину поверженного, вновь бросился в бой.

Площадь гудела экстазом крови. Отдельные выкрики слились в скандирование Ссенр… Ссенр… Ссенр…

Как сгусток неудержимой тьмы метнулся Лорд меж двух людей, и над горизонтальным, почти невидимым от скорости взмахом черного меча зависла отсеченная голова одного из воинов-рабов. С глухим ударом обезглавленное тело рухнуло на мощение, заливая камень струями пульсирующей крови.

Ссенр отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от взвизгнувшего клинка последнего из бойцов. Лорд стоял в пяти метрах от него и торжествующе улыбался. Человек с криком ринулся в атаку, занеся меч обеими руками. Лорд Тьмы лишь метнул вперед левую руку.

Четыре ленты Ануши прошили, почти бесследно, разгоряченную, залитую кровью и вспухшую разошедшейся, рассеченной кожей плоть воина. В следующий миг человек разлетелся на множество разрезанных кусков, опадая к ногам победителя бесформенной грудой фрагментов.

Площадь Натянутых Жил верезжала и вопила, ревела и басила неописуемым восторгом.

Ссенр обошел поверженных. В расчлененном теле были видны сгустки тонких черных нитей. Лорд сделал знак, и Труны приблизились.

- Ну и где ваши Зетарги? Там, - он указал окровавленным клинком в сторону востока, - у мастеров Ануши не будет много времени после схваток!

- Мгновение, о Кровеславнейший. Им нужно только освободиться. Зетарги ведь прикрепляют себя к носовой полости и мозгу, прорастая потом нервами во всю плоть… Им нужна пара мгновений, чтобы сбросить свою паутину… Смотри!

Из ноздри орка показался красный глаз, а за ним выполз сгусток черной, поблескивающей слизи с мелкой тонкой бахромой по краям.

- А вот и Зетарг! Повелитель, доволен? – набросив на слизня туманную тень Ануши, с поклоном осведомился Трун.

Через приоткрытые рты людей выползло еще два слизня. Второй Трун быстро накинул на них такое же заклятье и сложил себе в сумку под плащом.

- Ша-ша-ша! Молодцы, угождатели моей власти! Порадовали, взогрели мои крови! Ша-ша-ша! Готовьте всех к выступлению! А вы, мастера Ануши, готовьте в храмах Шугулах тоннели… Мы скоро начнем…

Довольный Ссенр вальяжной походкой победителя под всеобщее ликование подошел к Звуриаллу.

- Да… и вот еще что, - обратился он к ковыляющим за ним Трунам. – Накройте горячий, сладостный стол в тронном зале. Постелите свежих, самых пушистых шкур Униширов, возожгите благовоний и приведите мне дев. Я хочу пустить свои клыки в полет над их нежной кожей, слизывая их сладость и возбужденную страсть с тонких царапин… Слышали? Нежных и неприлично страстных!

Ссенр прыгнул в раздвинутую шерсть Звуриалла и взмыл в туманное небо…