Сцена пятая, перенасыщенная всяческой уборкой.

После завтрака Хоул ушел в ванную, а Софи спрятала легкие белые волосы в хвостик, закатала рукава на тощих руках, вооружилась веником и ведром и принялась за работу...

– Что происходит?! – паническим хором воскликнули Майкл и Кальцифер.

– Генеральная уборка, – грозно ответила Софи. – Это не замок, а свинарник!

– Зачем здесь убирать?.. – удивился Кальцифер.

– Хоул вас выгонит!.. – прошептал Майкл.

Однако Софи их и слушать не стала. Заклубились тучи пыли. Софи разбрызгала воду из таза, чтобы она улеглась, потом Софи начала рьяно сметать с потолка паутину. Майкл так и взвыл, а Кальцифер снова вжался в стену.

Именно в этот момент из ванной в облаке распыленных благовоний появился Хоул. Выглядел он на диво элегантно. Даже серебряные вставки и вышивка на его костюме словно бы стали ярче. Он бросил взгляд в комнату и поспешно отступил обратно в ванную, прикрывая голову голубым с серебром рукавом.

– Прекратите, сударыня! – закричал он. – Оставьте бедных паучков в покое!

– Эта паутина – позор для замка! – объявила Софи, сметая пыльные фестоны.

– Не трогайте! – велел Хоул.

Софи оперлась на метлу и глядела, как Хоул проходит по комнате и берет гитару. Когда он взялся за засов, Майкл с оттенком безысходности в голосе спросил:

– Хоул, а когда вы вернетесь?..

Хоул притворился, будто не слышит.

– Только попробуйте убить хотя бы одного паучка, пока меня не будет! – бросил он Софи.

И дверь за ним захлопнулась. Майкл со значением взглянул на Кальцифера и вздохнул. Кальцифер разразился злобным трескучим хохотом.

– Пора бы вам уняться, – заметил Майкл, благоразумно сидевший на лестнице.

Кальцифер, укрывшись в глубине очага, бурчал:

– Что-то я уже жалею, что заключил с тобой сделку!

Софи рьяно продолжала скрести.

– Вам же самим будет лучше, если тут все будет чистое и красивое, – отвечала она.

– Но сейчас-то мне плохо! – протестовал Майкл.

Хоул объявился только поздно вечером. К тому времени Софи домелась и доскреблась до того, что еле дышала. Она забралась в кресло, чувствуя, как все ее тело болит от усталости. Майкл ухватил Хоула за хвостатый рукав и потащил его в ванную, и Софи услышала, как он там страстным шепотом изливает чародею наболевшее.

- Кошмарная девица!.. – доносилось до Софи. – И слышать ничего не хочет!..

- Хоул, уйми, ее! – ревел Кальцифер. - Она же нас прикончит!!

Однако, когда Майкл, наконец, отпустил Хоула, тот задал Софи всего лишь один вопрос:

– Паучков не убивали?

– Только поглядели на меня – и разбежались от греха подальше. – устало отозвалась Софи. – Пауки – это девушки, у которых вы съели сердца?

– Нет, – искренне рассмеялся Хоул. – Просто паучки. – И мечтательно побрел наверх.

Майкл тяжко вздохнул. Он отправился в кладовку, выволок кушетку, подушку и пристроил все это в проеме под лестницей.

– Устраивайтесь на ночь здесь, – сказал он Софи.

– Так мне можно остаться?.. – обрадовалась она.

– Да не знаю я! Прежде, чем Хоул обратил на меня внимание, я провел здесь полгода. Просто подумал, что на кушетке будет удобнее, чем в кресле.

– Спасибо тебе огромное, – заулыбалась Софи.

Когда Майкл ушел, она присела на свою кровать, немножко попрыгала на ней, и, радостно схватив метлу и тряпку, устремилась в комнату Хоула.

Внезапно он появился в дверях. Хоул небрежно прислонился к косяку и уперся рукой в другой косяк, перекрыв Софи вход.

– Нет, у меня убирать не нужно, – сказал он мягче мягкого. – Люблю, когда грязно.

Софи заглянула в комнату из-под свисающего голубого с серебром рукава. Хоул крутанул им так, чтобы он оказался у Софи перед лицом:

– Но-но. Не суйте носик куда не следует… Держите себя в руках!

– Ну ничего не могу поделать с собой поделать!.. - съязвила Софи.

– Еще как можете, – нежно сказал Хоул. – Моя комната нравится мне как есть. Вам придется признать, что я имею полное право жить в свинарнике, если мне так хочется. А теперь спускайтесь, пожалуйста, вниз и придумайте себе другое занятие. Благодарю вас. Ненавижу ссориться.

Софи фыркнула, развернулась, и, громко топая, пошла назад.

Осмотревшись вокруг, Софи направилась к другой двери. Но только она потянулась к ручке, как дверь открылась, и Софи вновь увидела Хоула!

– И здесь тоже не надо, – произнес он нарочито кротко. – Да вы же ходячий кошмар. Оставьте ванную в покое. Я знаю, где тут что лежит, а если вы все приберете, то мне уже никогда ничего не найти. Поищите себе другую игрушку, Вы, сверхдеятельная мисс, пока я не разозлился! – и добавил мягко: - Ненавижу злиться.

– Конечно, вы ненавидите злиться! – вспыхнула Софи. – Вы ведь не любите ничего неприятного, так? Только вам что-нибудь не по душе, вы любите, чтобы раз – и в сторонку! Вы увиливатель, вот вы кто!

– Что ж, теперь мы оба знаем, кто в чем небезупречен. Так, вышли отсюда. Давайте. Вышли! – И он надвинулся на Софи, помахивая руками в сторону двери. Колышущийся рукав зацепился за какую-то ржавую железяку и с треском порвался. – Проклятье! – высказался Хоул, подбирая серебристо-голубые обрывки. – Вот до чего вы меня довели!

– Я зашью, – виновато, тихо предложила Софи.

Хоул поднял на нее глаза.

– Опять вы за свое, – и он медленно пропустил разорванный рукав между пальцами правой руки. Голубая с серебром ткань выходила из пальцев целехонькой. – Вот, – сказал Хоул. – Понятно?

Софи опустила голову, и побрела к своей кровати…