Глава 6. Джон не заметил, как заснул

Джон не заметил, как заснул. Только что он был на Бейкер-стрит, сидел рядом с Шерлоком точно сторожевой пес, а в следующий миг уже вдыхал запах пустыни и чахлой травы, возвращающий в те земли, что должны были остаться в прошлом. Иногда ему хотелось придушить Эллу за дурацкую затею с осознанным сновидением. Психотерапевт с таким рвением убеждала его, что нужно контролировать подсознание, но теперь пейзажи разоренной, истерзанной войной страны служили лишь фоном для вот этого: неустанных поисков Шерлока.

Все началось еще в больнице, когда Джон впервые задремал у постели Шерлока, а открыв глаза, обнаружил, что лучший друг лежит при смерти на узкой койке под палящим солнцем пустыни – даже не тело, а истончившаяся до предела душа. Он помнил, как отчетливо просвечивала сквозь Шерлока каждая складка грубой простыни, и вызывающее дурноту страшное понимание, что тот угасает. В памяти сохранились расплывчатые картины дней, занятых омыванием ран, и бессонных ночей, когда он, точно часовой на посту, вышагивал взад-вперед под грохот отдаленных выстрелов.

Просыпаясь в больнице, он заставал Шерлока все в том же состоянии: без сознания, безучастным ко всему; и вскоре Джону отчаянно хотелось заснуть вновь. По крайней мере там, в мире видений, он мог хоть что-то делать, а не просто сидеть и ждать, сжимая в руке ослабевшую частицу души.

И наконец, он помнил всеобъемлющий ужас того последнего дня, когда врачебные прогнозы, и без того не обнадеживающие, стали совсем мрачными. В отчаянии Джон тогда лег рядом с другом на узкую койку под бескрайним небом. Он звал, и просил, и молился, как будто это хоть чем-то могло помочь. Двенадцать часов спустя Шерлок открыл глаза, вернувшись в реальность: разбитое тело и изувеченная душа, нуждающиеся в исцелении.

С тех пор всякий раз, засыпая, Джон переносился сюда и безуспешно пытался найти Шерлока на поросшей чахлым кустарником равнине и в безжалостных горах. В часы бодрствования он никак не мог понять, почему настолько одержим этими поисками. Все, что всплывало в памяти – собственные размеренные шаги и леденящий страх, что Шерлок, где бы он ни находился, в опасности: в плену или вынужден столкнуться лицом к лицу с теми жуткими вещами, которых с избытком хватало в кошмарах Джона.

И Джон никак не мог его найти.

Он крепко зажмурился в попытке проскользнуть глубже, туда, где исчезнет это странное ощущение полусна-полуяви. Он лежал под кедром, на слишком узкой для него койке, под спиной чувствовался дешевый тощий матрас, а ветхие простыни напоминали марлю, но Джон постарался не обращать на это внимания и повернулся со вздохом на бок, только затем, чтобы врезаться в вытянувшееся рядом длинное и худое тело.

Он сгреб в кулак хлопок дорогой рубашки, и в тот же момент бедро обхватила сильная рука, не давая скатиться на каменистую землю под одиноким деревом. С минуту Джон просто лежал, в изумлении глядя на Шерлока. Он ощущал его всем телом – длинные ноги, острые колени, твердый выступ бедра, изгиб ребер. Оба они были полностью одеты, но, как запоздало осознал Джон, почти все пуговицы рубашки друга оказались расстегнуты, открывая белоснежную кожу груди.

На самом Джоне вместо привычного шерстяного свитера была простая белая футболка. И он был убежден, что, откинув простынь, наверняка обнаружит камуфляжные штаны. На ногах чувствовался тяжелый груз армейских ботинок – более чем знакомое ощущение после многочисленных ночей под звездным небом пустыни, когда он, едва рухнув на постель, проваливался в сон.

Здесь было место Джона; Шерлок этой земле не принадлежал. Лунный свет, казалось, не уступавший в силе солнечному, заливал все вокруг, отражаясь в глазах Шерлока и подчеркивая темноту его волос. На теле не было ни следа от ран, ни намека на прежнюю полупрозрачность. Кожа под кончиками пальцев Джона была теплой и живой, но пульс отсутствовал, и грудь не поднималась в такт дыханию.

- Посмотри на меня?

Повинуясь этой просьбе, он посмотрел другу в лицо и нахмурился, встретив сосредоточенный и внимательный взгляд: не ясный, горящий желанием, а знающий. Джон сглотнул и на мгновение отвел глаза, прежде чем вновь поднять их на Шерлока.

- В чем дело?

- Это не сон, - кончик языка дразняще скользнул по губам и скрылся, а Шерлок отстранился и поднялся на ноги. На краткий миг перед Джоном оказались обтянутые тканью хорошо подогнанных брюк крепкие ягодицы, чей изгиб подчеркивался соблазнительно выбившейся из-за пояса рубашкой. Почему-то он сомневался, что в реальности Шерлок носит настолько облегающую одежду.

- А по моим впечатлениям – сон, - пробормотал он, приподнимаясь на локтях и глядя на друга, подошедшего к дереву: босые ступни на темной каменистой земле казались особенно бледными. Они переглянулись, и Джон успел заметить, как в глазах Шерлока мелькнула жаркая вспышка и тут же пропала, отогнанная прочь. – Это Афганистан, война…

- Знаю. Ты перенес меня сюда, когда спас от Мориарти. Я проснулся на этой самой постели, под этим самым кедром. Я думал, что это – лишь плод моего воображения, но все вокруг слишком… - наклонившись, он набрал горсть мелкой, как пыль, сухой земли и позволил ветру сдуть ее с ладони, - … слишком реально.

Джон растянулся на постели, наблюдая, как Шерлок прижимает руку к древесному стволу и опирается на него всем весом, задумчиво наклонив голову. Он понятия не имел, почему подсознание изобразило Шерлока вот таким – сосредоточенным и захваченным загадкой, когда он предпочел бы увидеть его обнаженным, распростертым под собой, - но это вовсе не значило, что представшее перед ним зрелище не было достойно любования.

Лунный свет обтекал Шерлока, подчеркивая серебром острые скулы и угловатые изгибы его тела и погружая сумеречные впадины у основания шеи в глубокую тень. Джону хотелось языком повторить путь призрачного сияния на алебастровой коже, а затем сомкнуть зубы на выступающей ключице. Губы горели желанием прижаться к влажному теплу под челюстью и проложить дорогу вниз, по слегка выступающим ребрам и впалому животу, прежде чем опуститься дальше.

Со вздохом Джон облизал губы и решил, что разделившее их с Шерлоком узкое пространство – это практически кощунство. Он столько дней тщетно пытался разыскать друга, и теперь, когда оба они очутились в одном и том же месте, не собирался отпускать его от себя.

Он поднялся, машинально поправил натянувшую ткань штанов эрекцию и подошел к Шерлоку и положил одну руку ему между лопаток, а второй обхватил бедро.
- Возвращайся в постель, - мягко и тихо попросил Джон. – А то замерзнешь.

Шерлок встретился с ним глазами, и зрачки его расширились, скрадывая радужку, когда Джон ответил озорным, абсолютно бесстыдным взглядом. Вот что во снах было самым лучшим: никакой неловкости, никаких объяснений, и не нужно бояться, что по неосторожности уничтожишь дружбу. Ничего этого не происходило в реальности, а значит, не имело никаких последствий.

Шерлок слабо качнулся в сторону кровати – движение, выдавшее желание вновь очутиться там, - а затем замер, тряхнул головой и, обернувшись, схватил Джона за плечи.
- Даже самое осознанное сновидение не было бы столь детальным. Тебе не пришлось бы подходить, чтобы оказаться рядом со мной, твое состояние … - он посмотрел вниз, многозначительно приподняв бровь, - … сильного возбуждения не доставляло бы тебе никаких неудобств. Более того, тебе не пришлось бы звать меня в постель, - тон его стал глубже, превратившись в полный обещания рокот. - Я бы уже там был.

Джон вздохнул, убежденный, что собственный разум над ним издевается.
- Ладно. Если все это не сон, тогда что?

- Почему здесь тепло по ночам?

- Что?

Шерлок повел рукой, указывая на окружавший их ночной мрак, не нарушаемый даже редкими огоньками, позволяющими предположить наличие людей.
- В Афганистане совершенно типичный для подобного региона климат. Из-за слабой облачности тепло прогретой за день земли ночью беспрепятственно рассеивается в атмосфере. Ты сам сказал: «Возвращайся в постель, а то замерзнешь». Но здесь одинаково приятная температура и днем, и ночью.

- Не знаю, - Джон поскреб шею и пожал плечами. – Элла не один час со мной убила, чтобы я воссоздал это место правильно. Все должно казаться настоящим.

- Оно и есть настоящее, - возразил Шерлок. Он подобрал камешек, вложил его в руку Джона, и тот ощутил под кончиками пальцев гладкую поверхность, отполированную до тусклого блеска веками, пронесшимися над этой заброшенной землей. – И я тоже. Я – не плод твоего воображения. Я сам по себе, и я… - он озадаченно наморщил лоб, оглядываясь вокруг. – Я здесь. Где бы ни было это место, оно – не у тебя в голове.

- Докажи, - потребовал Джон, потирая ладонью лицо. – Скажи мне что-то, чего я не знаю, и о чем не мог догадаться сам. Что-то, чего мне не рассказывал настоящий Шерлок.

Шерлок сделал короткий, неопределенный жест, а затем запустил пальцы в волосы, словно пытаясь подстегнуть свой мозг.
- Не сузишь рамки? Спектр вещей, о которых ты не имеешь понятия, огромен.

Как бы ни было соблазнительно напомнить другу о его фиаско с гелиоцентризмом, Джон отказался от этой мысли. Он скрестил руки на груди и поднял брови, глядя, как пальцы Шерлока скользят от завитков волос ко рту, и как он задумчиво проводит по выпяченной нижней губе.

- Мориарти, - наконец произнес детектив. – Его истинное имя значит «Черный Паук»; оно ирландско-гэльское, что само по себе уже говорит о его корнях. В его владениях были россыпи подношений, самые ранние из которых принадлежали к примитивным культурам. И там стояло высокое кожаное кресло, - Шерлок нахмурился и отвел взгляд, как будто эта странная деталь ему о чем-то напомнила. – Теперь, когда я думаю об этом, оно кажется там совершенно неуместным, но, видимо, даже демону нужно где-то сидеть.

Джон прищурился, чувствуя, как его уверенность пошатнулась. Он смутно надеялся, что о чем-то из сказанного мог догадаться сам, но друг сообщил ему достаточно много новой информации, и Джон поймал себя на том, что вновь внимательно изучает раскинувшийся вокруг пейзаж в поисках деталей, которые могли бы подсказать, что его первоначальное впечатление было неверным.

- Я все еще не убедил тебя, - расхаживавший из стороны в сторону Шерлок замер перед ним и вгляделся в его лицо. – Почему?

Джон пожал плечами и оглянулся на кровать, не видя ее по-настоящему.
- Как может все это быть чем-то иным, чем сон? – спросил он. – Он начал снится мне почти с тех самых пор, как я переехал на Бейкер-стрит, задолго до всей этой передряги с Мориарти. А теперь ты заявляешь, что это – не то, чем кажется?

- Я не говорил, что так было с самого начала. – Шерлок упер руки в бедра и опустил голову, поджимая пальцы босых ног, словно пытаясь прочувствовать поверхность истертой песком скалы. – Уверен, сперва все это было лишь плодом спящего разума, не более. Корни залегают именно там, но… - он поднял взгляд и, наверняка, уловил все то же замешательство на лице Джона, потому что вздохнул и сменил тактику. – Хорошо. Попроси меня что-то сказать или сделать, когда мы проснемся. Если я запомню просьбу, это будет достаточным доказательством, что я действительно находился здесь? – он ткнул пальцем себе под ноги.

Шерлок выжидающе смотрел на него яркими глазами, склонив голову на бок. Темный завиток упал на лоб, напоминая черную запятую на бледной коже, и Джон потянулся отвести его в сторону, отметив, как разомкнулись губы Шерлока, и как подался он навстречу прикосновению. Оба действия казались неосознанными, и больше, чем что-либо, укрепили его сомнения. Этот Шерлок его хотел, отвечая взаимностью на невысказанное желание, так давно преследовавшее Джона.

А настоящий Шерлок – нет.

Джон опустил голову, подумав - как же несправедливо, что даже во сне он чувствует себя таким измотанным. Закрывал глаза в надежде на отдых, и вот – стоит здесь и спорит с плодом собственного воображения в облике Шерлока.

- Ладно, - произнес он, наскоро прокручивая в голове события прошедшего дня и вспоминая момент, когда сидевший рядом Майкрофт негромко подсказывал ему вопрос за вопросом для Шерлока, точно намечая путь хлебными крошками. В такси по дороге домой Джон так и не собрался с духом, но теперь… Если все происходящее – лишь плод его воображения, то Шерлок никогда об этом не узнает, а если нет – возможно, удастся наконец-то получить хоть какое-то подобие ответа.

- Когда я проснусь, ты объяснишь, почему наши щиты переплетаются с такой легкостью, и почему твои эманы равнодушны к окружающим, а ко мне так и льнут.

Шерлок отступил назад, выглядя на мгновение странно уязвимым, но тут же вздернул подбородок и изогнул бровь, и Джон нахмурился.

- Не думал, что ты обратил на это внимание.

- Сложно не заметить подобное. Ради всего святого, Шерлок, твои щиты меня пропускают. Даже в соборе я смог пройти сквозь них, хотя других разрывало в клочья. - Тогда, охваченный паникой, Джон не задумывался об этом: он цеплялся за соломинку в почти безнадежной попытке вырвать из лап демона хоть какую-то часть души друга, но теперь было очевидно, что вопрос попал в цель. Шерлок точно что-то знал или хотя бы предполагал, но какими бы ни были его теории, он почему-то держал их при себе.

- Но чтобы догадаться, что это связано с… - озадаченность на лице Шерлока уступила место раздражению, и он отвернулся. – О, ну конечно же. Майкрофт. Уж ты-то должен знать, что не всегда стоит его слушать.

- Порой он – единственный, кто рассказывает мне хоть что-то, - заметил Джон, потянув друга за локоть и разворачивая к себе лицом. – Я серьезно, Шерлок. Хочешь подтвердить свои предположения относительно этого места? Тогда ответь на мой вопрос, когда проснешься.

- А если не стану? Притворюсь, что не помню?

Джон сглотнул, собирая воедино все мужество, и выставил подбородок. Майкрофт был прав. Будь всему этому какое-то простое объяснение, Шерлок бы ответил, а не стал бы обороняться, будто стремился что-то утаить.
- Тогда я спрошу еще раз. И буду спрашивать снова и снова, пока ты мне все не расскажешь. Твой брат явно считает, что мне следует это знать, и я склонен с ним согласиться. Будь это не важно, ты не стал бы избегать этой темы.

- Я вовсе не…

- Тогда в чем дело? Почему ты не хочешь мне ответить? – Джон увидел, как Шерлок стиснул челюсти, на лице его проступило упрямство, а потом он шумно и с раздражением выдохнул.

- Если объясню сейчас, это лишит смысла всю затею, - сказал он. Джон безошибочно узнал в этом попытку оттянуть неизбежное. – Желаешь получить ответ – придется проснуться.

Как будто лопнула тонкая пленка мыльного пузыря. Афганистан исчез. Джон распахнул глаза, в изумлении рывком поднял голову и застонал, почувствовав, как затекла шея. Квартира была погружена в вечерний полумрак, который не мог рассеять слабый свет пары ламп. Оказывается, он заснул, уронив голову на сиденье дивана, где растянулся Шерлок.

В мозгу вспыхнули воспоминания, разворачиваясь последовательностью четких и на удивление приятных картин. Обычно его сны представляли собой звуки беспорядочных выстрелов и ощущение отчаяния в плохие дни или же расплывчатую мешанину вожделения, дрожащих вздохов и стонов – в хорошие. Но сейчас он мог в точности воспроизвести каждое сказанное Шерлоком слово, и его собственный бросающий вызов вопрос, маячил в сознании, ожидая ответа.

Подняв взгляд, Джон обнаружил, что Шерлок внимательно за ним наблюдает. Эмоции, скрытые обычно за маской презрения или полного отсутствия интереса, сейчас ясно проступали на его лице. В глазах была нерешительность, он смотрел на Джона так, будто его приперли к стенке, а Джон нахмурился и затаил дыхание в ожидании его слов.

- Это был не сон, однозначно, - пробормотал Шерлок, перекатываясь на спину. Он соединил вместе кончики пальцев, поднес их к подбородку и уставился в потолок. – Я все помню. Любопытно.

На мгновение Джону показалось, что разум «плывет», подхваченный водоворотом сомнений в реальности происходящего, а затем он отчаянно ухватился за тот самый вопрос. Будь он проклят, если и дальше станет мириться с недомолвками Шерлока. Джон ткнул детектива в бок, не давая в очередной раз скрыться в одном из бесчисленных залов чертогов разума.
- Значит, что я спрашивал, ты тоже помнишь. Приступай.

- Что, без «пожалуйста»? – поднял бровь Шерлок, и Джону вспомнился сегодняшний инцидент с принуждением. Но, хотя слова прозвучали как указание, ощущения направленного на Шерлока требования подчиниться не возникло. Сказанное было обычной фразой, не более. – Твой вопрос не имеет отношения к делу.

Джон перехватил руку друга, попытавшегося отмахнуться, и сжал тонкое запястье, удерживая на месте.
- Я в курсе, что мне с твоим гигантским интеллектом не потягаться, но, пожалуйста, не держи меня за идиота. Мне нужно знать ответ.

- Вряд ли это сейчас самое важное, Джон. Как ты не понимаешь? Мы, ты и я, оказались в одном и том же месте – во сне, который им не был. Вероятности…

- Шерлок! – Джон резко перебил его, понимая, что если детектива не остановить сейчас, тот немедленно пустится в рассуждения, и правды он так и не узнает. – Об этом можешь подумать позже. Чем бы оно ни было, что бы ни значило, ты с этим разберешься, но сейчас мне нужно получить ответ на мой вопрос.

Шерлок упрямо выставил подбородок, закатил глаза, и сел, спустив ноги вниз. После секундного колебания, он соскользнул с дивана на пол и устроился рядом с Джоном, закусив нижнюю губу. Было видно, что сейчас он обдумывает возможные варианты, и Джон невольно напрягся, пытаясь понять, чего именно ему ждать, пока друг бесплодно пытался найти очередную отговорку.

Наконец изящно очерченные плечи поникли, и Шерлок скрестил руки на груди, с недовольным видом уставившись на собственные колени. Признавая поражение. И все же во взгляде, брошенном на Джона, отсутствовали детская обида или раздражение. В нем была неуверенность, столь непривычная на лице Шерлока, который, откашлявшись, начал свои объяснения.

- Магия – это не просто способности, это часть личности. А, следовательно, она склонна реагировать на эмоции, испытываемые тем, кто ее практикует, - он говорил сухим тоном, как будто зачитывал параграф из учебника, и Джон прищурился, ожидая, что друг скажет дальше. – К примеру, магия расстроенного ребенка будет куда более взрывоопасна, чем у ребенка спокойного. То же самое касается и взрослых.

- Это я знаю. Я врач, если забыл. И мне приходится иметь дело с заклинаниями, которые выдают пациенты в состоянии стресса.

- Магия реагирует не только на отрицательные эмоции, - теперь Шерлок смотрел куда-то в сторону, всем своим видом показывая, что предпочел бы сейчас очутиться где угодно, только не здесь. – Позитивные эмоции тоже влияют на заклинания. Могут усилить эффект, когда они направлены на одних людей, сделать практически бесполезными против других, или привести к нестандартным результатам, а…

- Шерлок, - перебил Джон, касаясь выступающих позвонков в попытке заставить этого невыносимого упрямца посмотреть ему в глаза. – Наши блоки не просто допускают нас друг к другу, они объединяются против любых угроз. Когда это случилось впервые, в квартире мертвого заклинателя на Бентэл Грин, я вытащил тебя в реальный мир с Охоты. А ведь у меня даже приблизиться к тебе не должно было выйти, не то, что вмешаться в твою магию, - Джон провел языком по губам, лихорадочно размышляя. – Я понятия не имею, что это значит, но знаю, что это важно.

Обычно гордость не позволяла Джону опускаться до упрашивания. Будь на месте Шерлока кто угодно другой, он доверился бы интуиции и додумал, что именно ему пытаются сказать. Не требовалось выдающихся дедуктивных способностей, чтобы догадаться, какое именно чувство могло привести к столь необычному взаимодействию их магии, но Джон не смел надеяться на подобное.

- Пожалуйста?

Шерлок снял с брюк соринку, сделал глубокий вдох, и с усилием сглотнул, словно пытаясь заставить себя говорить.
- Ты мне дорог, - он на секунду замер, точно ожидал наказания за свое признание, а затем торопливо продолжил. – Мои блоки тебя пропускают, потому что я хочу, чтобы ты был рядом. Моя магия положительно реагирует на твое вмешательство, потому что я тебе доверяю, а эманы обожают тебя, потому…

В такое трудно было поверить, у Джона перехватило дыхание от осознания тех подразумевавшихся слов, что так и не были произнесены. Рядом с ним сидел Шерлок Холмс, человек, испытывающий отвращение к эмоциям; и все же он сам признал, что его магия реагирует на Джона под влиянием чувств.

- Я тебе дорог? – повторил он, протянув и тут же отдернув руку, и откашлялся. Он понимал, что для Шерлока этот разговор мучителен, но ему требовалось убедиться, что безумная надежда не заставляет его принять желаемое за действительное. – Как друг?

Искушение солгать безошибочно читалось в едва заметном движении глаз Шерлока и слегка нахмурившемся лбу, но мгновением позже эти еле уловимые признаки исчезли. Друг опустил плечи и шумно выдохнул с досадой и смятением.

Лицо его порозовело – легкий румянец смущения и неуверенности, которым Джон, как ни пытался удержаться, откровенно залюбовался.

- Обязательно нужно быть таким тугодумом? – в тоне Шерлока не было яда. Он отвел глаза, как будто что-то обдумывал, а затем положил ладонь на щеку Джона, как в такси по дороге домой.

Сердце на мгновение запнулось и тут же забилось вдвое быстрее, во рту пересохло, и совершенно неважным стало, что в легких закончился воздух, стоило Шерлоку наклониться ближе. На миг подняла голову неуверенность – страх, что Джон, сам того не понимая, управляет происходящим, - но одного взгляда в потемневшие глаза друга хватило, чтобы развеять накатившие сомнения: радужка из серебряной стала графитно-серой, Шерлок смотрел на него с такой сосредоточенностью, будто перед ним была самая удивительная вещь из всех, что ему доводилось видеть.

Джон поднял голову. Сердце артиллерийской канонадой забухало в груди при первом же упоительно легком касании мягких полных губ.

Шерлок поцеловал его, и душа Джона как на крыльях взмыла ввысь.