Книга четвертая: ПРЕОБРАЖЕНИЕ. Глава 1

Такая простая ласка – скольжение одного рта по другому; Шерлок знал теорию поцелуя, не раз проделывал это в прошлом - как жадно, так и равнодушно, но ничто не могло сравниться с чувством, когда губы Джона разомкнулись под осторожным и неуверенным давлением его собственных. Он пытался сохранять ясность сознания, ища любые намеки на то, что друг не разделяет его порыв, но вибрирующие нервы лишили мысли всякой связности, заставляя с головой погрузиться в бурю ощущений.

Краткое раздражение от неудобного положения тел – они с Джоном просто развернулись друг к другу, и единственными местами контакта были лишь их губы да ладонь Шерлока – оказалось мгновенно стерто возбужденным трепетом от соприкосновения языков. Тепло и обещание пронеслись по коже, стоило поцелую превратиться из сорванного без спроса в нечто взаимное. Робкая невинность исчезла, когда Джон издал низкий стон, смело скользнув глубже в его рот в попытке полнее насладиться вкусом. У Шерлока перехватило дыхание, он растворился в аромате Джона, в ощущении его близости – так близко, что преграды в виде одежды уже не играли роли.

Ловкие пальцы вцепились в его воротник, провели по шее, по бешено бьющемуся пульсу и задержались на челюсти, поворачивая голову под более удобным углом. Джон отстранился, чтобы поменять положение, и Шерлок застонал, но тот быстро наклонился и аккуратно прикусил его нижнюю губу; их тяжелое дыхание смешивалось между собой, и Джон, перекинув ногу, опустился ему на бедра.

Пальцы скользили сквозь спутанные завитки, пока губы, казалось, искушали Шерлока, вовлекая в почти святотатственное поклонение. Тело Джона прижималось к груди, словно ища опору и отдаваясь на его милость, и он задрожал от осознания, что этот мужчина – этот воин, что был ранен и испытал все тяготы войны – предлагает ему, из всех людей, свою бесконечную веру. Друг отдавал себя без остатка, и Шерлок мог лишь выдохнуть в знак бессловесной благодарности, откидывая голову назад, когда губы Джона оставили его распухший от поцелуев рот, чтобы жарко припасть к прерывистому биению жизни на шее.

- О Господи, Шерлок, - прошептал Джон, проводя по бледной коже. – Ты… Это… - он сделал дрожащий вдох и отклонился назад, чтобы взглянуть сквозь полуприкрытые веки; пальцы его в восхищении скользили по лицу Шерлока, крепко державшего Джона за бедра. – Это же ты, правда? Это не… здесь нет ничего…

Неспособность Джона внятно выразить свою мысль была не таким уж редким явлением, но Шерлок не смог подавить вспышку темного удовольствия от осознания, что сейчас причиной послужил он сам и то, что он заставляет Джона испытывать. Однако ощущения эти были взаимными, и он с усилием сглотнул, пытаясь подтолкнуть свой мозг к формулированию связных предложений.

- Нет, я не нахожусь под влиянием чего-либо или кого-либо, - сказал он, не в состоянии справиться с голосом, звучащем в самом нижнем регистре и мало отличавшемся от раскатистого рокота. Джон, сидящий на его коленях, чуть подвинулся, и Шерлок почувствовал, как в нарастающем возбуждении все сильнее твердеет его член. Руки спазматически сжались, словно в неуверенности – отодвинуть Джона или же притянуть ближе в поисках большего трения. Однако изданный тем звук, когда он все же решился на последнее, стоил этого промедления: стон, заключавший в себе симфонию желания и заставивший Шерлока прижаться и вскинуть бедра.

Джон заскулил, осыпая челюсть Шерлока лихорадочными поцелуями, прежде чем вновь вернуться к его губам, увлекая их обоих в жаркое, влажное, великолепное наслаждение вкусом друг друга. Несвязные мысли о самообладании, неторопливости и достоинстве погасли в мозгу, словно умирающие звезды, под приливом пронесшегося вдоль позвоночника вожделения, закручивающегося в глубине живота и искрами пробежавшего вниз по бедрам.

Руки Джона, дрожь в которых не имела никакого отношения к ПТСР, скользнули к груди Шерлока. Мягкий хлопок проскреб по чувствительным соскам и ниже, дразняще близко к вызывающе твердой выпуклости в паху. Джон схватил его за запястье, направляя ладонь к аналогичному выступу под тканью своих джинсов, горячему и крепкому под чувствительными пальцами Шерлока.

Он подавил стон и наклонился вперед, чтобы провести носом по коже под подбородком Джона, слегка прихватывая ее зубами и чувствуя покалывание щетины. Глаза закрылись, а все ощущения притупились, кроме одного: окутавший его пустынный жар Джона, мускулистые руки на плечах и ладони, беспорядочно скользящие по спине.

Неожиданно Джон напрягся – не от удовольствия, а от удивления, и Шерлок издал тихий звук. Сначала он подумал, что кто-то прервал их: может быть, миссис Хадсон решила заглянуть. А если бы это оказался Майкрофт - пришлось бы совершить вполне оправданное братоубийство.

- Шерлок? – вопрос Джона – не смущенный или удивленный, а озадаченный - проник сквозь туман в мозгу. Шерлок проследил за взглядом друга и увидел над их головами эман, который теперь вместо простого белого или светло-желтого сиял знакомым, кроваво-карминным цветом. Но это было далеко не все, что предстало их глазам. Повсюду вокруг них, переплетаясь в причудливой паутине, поблескивали нити света. – Что он делает?

Шерлок для пробы протянул руку и, словно струну, ущипнул одну из них. Он не понял, что поразило его больше – огонь, пронесшийся по собственным нервам, или же то, как дернулся Джон, выгибая спину и дрожа всем телом.

- Господи, - с трудом выдавил Джон, прижав руку ко рту; на лице его смешались вожделение и смущение. – Что… он реагирует на нас? На то, что мы делаем? – он покачал головой и, повторяя жест Шерлока, прикоснулся к ближайшей паутинке.

От непроизвольной реакции мышц он подскочил, чуть не сбросив Джона на пол, и в мозгу его наступила полная тишина, порожденная всепоглощающим чувством, которому даже не существовало определения. Желание, настоятельная потребность и эмоции завертелись в калейдоскопе, заставляя плоть пульсировать на костях. Ему захотелось столкнуть Джона вниз, упасть следом за ним и раствориться во всем, что тот готов был ему предложить, и в то же время его переполняло стремление прижать друга крепко, как можно ближе, в безопасности, чтобы никто никогда не мог больше до него добраться. От этого кружилась голова, а грудь вздымалась в коротком частом дыхании. Он помнил – такое же ощущение прокатывалось по телу всегда, когда Джон баюкал его душу, даря любовь и защиту, но на этот раз оно было в тысячу раз сильнее – лучше, чем любой кайф из когда-либо им испытанных: лишающий сил и вызывающий мгновенную зависимость.

- Твою мать, - выдохнул он. Столь редкое для него ругательство непрошенным сорвалось с языка; рука Джона легла на грудь напротив его сердца, а губы коснулись лба в нежном, невесомом преклонении. – Не делай так больше.

- Было хорошо? – в вопросе прозвучал легкий намек на смех, из-за которого голос Джона стал моложе на десяток лет, полным шаловливости и игры. – Что это, черт возьми? Опять ты, как те огни в такси?

Шерлок уже открыл рот, чтобы ответить, но слова застряли у него в горле, когда Джон отвел кисть, являя глазам таившееся под его ладонью. Остальные нити вокруг них казались не толще шелковых паутинок, но сияние, протянувшееся между рукой Джона и грудью Шерлока, было куда мощнее. Один конец луча уходил под ребра детектива, а второй укоренился в ладони Джона, точно в том месте, где еще недавно находились покрытые корками раны, оставленные столкновением с Мориарти, - исцеленные теперь, когда у Джона появилось на это время и желание.

- О! – Шерлок вытянул руку и провел по гладкой коже, пальцы его свободно проходили сквозь связавший их поток света. В отличие от тонких волокон вокруг, которые сейчас, когда страсть отступила, а неотложное стремление ослабло, постепенно таяли из виду, прикосновение к этой нити не вызывало физического наслаждения. Вместо этого появлялся запах пустыни и кедра, пыли и старых, давно заброшенных гробниц.

- Ты знаешь, что это такое? – хрипло спросил Джон, слегка отодвигаясь и садясь ближе к коленям Шерлока. Казалось, что все сомнения вновь вернулись к нему, принеся с собой сожаление. – Это… мне следует беспокоиться?

Шерлок приподнял бровь, пытаясь предугадать возможную реакцию. Вряд ли она окажется благосклонной, принимая во внимание непрекращающиеся опасения Джона, что он тем или иным образом влияет на его поведение. А если возникшее в его мозгу предположение верно, то этот новый поворот событий страхи не успокоит, и Шерлок сглотнул, заставляя себя сосредоточиться.

- Ты был ранен во время событий в соборе? – спросил он нарочито небрежным тоном. – Когда отвоевал меня у Мориарти?

Джон кивнул.
– Пробирка с эманами разбилась – отсюда и порезы, – он пошевелил пальцами левой руки, словно подчеркивая сказанное, но слабая улыбка тут же исчезла с его лица, и он нахмурился. – А что?

- Ты держал их в этой ладони, когда… спас меня? – Шерлок подбирал слова очень осторожно, жалея, что нельзя вновь притянуть Джона к себе и вернуться на несколько минут назад, когда все мысли их были только друг о друге. А сейчас он чувствовал, как увеличивается дистанция между ними, и ничего не мог поделать, чтобы ее сократить, хотя Джон был совсем рядом.

- Ты имеешь в виду, заявил на тебя свои права, - пробормотал тот и уронил руки на бедра Шерлока, рассеянно проводя ладонями по ткани брюк; лента золотистого тумана обвивалась вокруг его запястья, словно виноградная лоза. – Да, думаю, так и было. Это важно? – губы Джона сложились в невеселую улыбку. – Да что я спрашиваю? Магия и кровь созданы друг для друга. Так что именно я с тобой сделал?

Шерлок схватил его за локти и покачал головой.
– Ничего преднамеренного. Здесь нет твоей вины. – Он увидел, как черты Джона исказились от боли – эмоциональной, не физической – ах, как бы он хотел знать способ облегчить ее! Большинство людей бессознательно нашли бы успокаивающие слова и жесты, но опыт Шерлока в этой сфере был крайне ограничен. Он мог только скользить большими пальцами по предплечьям Джона, пытаясь вернуть бывшую между ними и так резко исчезнувшую нежность.

- В чем нет моей вины? – спросил Джон, наклонив голову и глядя на Шерлока из-под ресниц – не призывно, а беззащитно.

Шерлок напряженно размышлял, как же лучше объяснить. Проблема была не в отсутствии терминологии, а в ее чрезмерности, насыщенности подтекстом, которому не было места в научных рассуждениях. Древние ритуалы давно стали чем-то из области волшебных сказок, и их истинное значение затерялось под слоем избитого фольклора. Существовало понятие для обозначения состояния, которому их видимая глазу связь была однозначным симптомом, но Шерлок удержался от его озвучивания: слишком уж оно было весомым и полным ожиданий.

Из горла его вырвался неясный звук – вереница начатых и тут же оборванных предложений, и Шерлок вздохнул. Последняя сияющая нить паутины исчезла, и только эман весело вился вокруг них. Джон протянул руку и погладил огонек, который издал радостный звенящий звук, а по телу Шерлока пробежала дрожь.

- Прекрати, я пытаюсь думать, - пробормотал он, складывая ладони под подбородком.

- Заканчивай думать, начинай говорить, - сказал Джон и с запозданием добавил «пожалуйста», когда Шерлок взглянул на него. – Неужели это так трудно? Ты знаешь, что это такое, откуда оно взялось и почему проявилось здесь и сейчас, – он указал на соединяющую их ленту света, постепенно таявшую и исчезавшую из вида. Однако Шерлок подозревал, что, как и в случае с его скрывшейся с глаз душой, невидимое не означало отсутствующее. И окутывавшая их сеть, и сияющая нить никуда не делись, просто находятся на другом уровне восприятия.

- Узы, - наконец сказал он, поморщившись. Слово было не многим лучше чем то, которого он хотел избежать, но пока и оно сойдет. – Если мои подозрения верны, как обычно и бывает, ты непреднамеренно сформировал узы между нашими душами. Между мной и тобой. Нами, – тряхнув головой, он попытался разобраться в путанице слов и подобрать верное. – Это древний ритуал, который когда-то проводился между двумя магами, стремившимися, среди прочего, поделиться силой друг с другом и в итоге увеличить общую мощь.

Джон моргнул и нахмурил лоб.
– Потому что я был ранен, когда вырвал твою душу у Мориарти? Это все, что потребовалось?

Шерлок взял Джона за руку и принялся водить большим пальцем по костяшкам. Он ожидал, что друг отстранится, но тот оставался неподвижен, ожидая ответа.
– Редко когда все бывает так просто. Под сводами собора из-за действий Мориарти накопилось огромное количество энергии – достаточное, чтобы запустить процесс.

Шерлок никак не мог уловить настроение Джона, а тот эмоциональный отклик, что доходил до него, представлял собою мешанину, которую не получалось истолковать.
– Мне следовало бы сообразить раньше, но я думал, что испытываемые мной ощущения вызваны тем, что моя душа находится в твоих руках, а не связью, формирующейся между нами. Полагаю, что она стала видимой только потому, что набрала силу за последние несколько дней, так же как эман стал больше и ярче.

Джон покачал головой и закрыл глаза в очевидном усилии абстрагироваться от ситуации.
– Я не понимаю. Что именно эта связь делает с нами? – Казалось, он хотел залезть в собственную черепную коробку и попытаться силой заставить свой мозг разобраться в происходящем. – Она влияет только на нашу силу или на остальное тоже? На то, что мы чувствуем? Как мы себя ведем? – с невеселым смехом Джон слез с коленей Шерлока. – Дурацкий вопрос. Большинство людей не способны вступить в странные трехсторонние отношения с душой своего партнера, – он сжал губы, машинально теребя рукав свитера.

- Партнера? – на этот раз Шерлок смог прочесть эмоции на его побледневшем лице: надежда, неуверенность, толика смущения и, поверх всего этого, густой покров замешательства. Джон глядел на него так, словно не знал, чего ожидать – взаимное недопонимание и недоговоренность уже начали оказывать свое влияние. Неужели он верил, что Шерлок не желает ничего постоянного, в то время как на самом деле у того перехватило дыхание от осознания, что Джон уже мыслит категориями отношений?

- Неважно, - пробубнил он, отворачиваясь и пожимая плечами. Но стоило Шерлоку встать с дивана и прикоснуться к его руке, как Джон вновь поднял взгляд.

- «Партнер» звучит хорошо, – Шерлок наклонил голову и прижался лбом ко лбу Джона, видя, как у того в глазах изумление сменяется обнадеживающей благодарностью. Он не сказал ничего особенного, но стоявшие за этими словами чувства дали обоим уверенную почву под ногами. Это было похоже на соглашение: что бы ни происходило вокруг них, со всей неопределенностью, связанной с Мораном или же с дальнейшим развитием ситуации с душой Шерлока, они могут положиться друг на друга. Искушение скрепить этот молчаливый договор поцелуем было велико, но Шерлок подозревал, что, начав, уже не сможет остановиться, а перед ними по-прежнему стояло слишком много вопросов, требующих ответа, и первый из них озвучил Джон.

- И что нам теперь делать?

Шерлок неохотно отступил назад, направился на кухню и открыл холодильник, обозревая содержимое, пока разум его бешено работал. Мгновенно облекать мысли в слова было его второй натурой, и он заговорил практически без промедления.

- Мы мало что можем сделать. Мне следовало бы догадаться быстрее – это единственный ответ, объясняющий все происходящее. Ты не должен был бы принудить меня, потому что как маг ты слабее, – он внимательно изучил остатки еды из китайского ресторана и признал их вполне съедобными. – Однако если формируются узы, это означает, что ты получаешь доступ ко всей моей силе, а может быть и к знаниям, что прилагаются к ней. Это также объясняет, как ты, или я, или мы оба, создали общие владения, где мы можем встречаться вне пределов физического мира.

- Погоди, что? – Джон тяжело опустился на кухонный стул, следя взглядом за Шерлоком, который рассеянно поставил тарелку в микроволновку и нажал на кнопки. – Что?

- Афганистан. Тот, что на-самом-деле-не-сон, - Шерлок покачал головой. Сначала он был в слишком тяжелом состоянии, чтобы раздумывать над этим, а затем просто не мог поверить в подобную возможность. Владения строили для себя демоны, маги не обладали такими способностями. – Если наши узы начали формироваться в тот момент, когда ты вырвал меня из-под власти Мориарти, то вполне логично, что моя сущность направилась туда, где они имели бы возможность стать крепче. Теоретически, связь такого типа между нами должна была дать мне доступ к твоему ментальному пейзажу. – Он бросил взгляд через плечо. – В больнице ты спал, не отходя от моей постели.

Последнее предложение не было вопросом, но Джон все равно кивнул головой в подтверждение.
– И ты находил дорогу в мой разум?

Шерлок побарабанил пальцами по столешнице, невидяще уставясь в пол и обдумывая, как все могло произойти.
– За несколько часов, проведенных во владениях Мориарти, я узнал больше, чем за многие годы. Все его знания были открыты мне. Вероятно, я воспользовался ими инстинктивно. Мне требовалось безопасное убежище, и я его создал, но вместо того, чтобы стать отражением моей сущности, оно оказалось основано на том, кто есть ты.

- Выжженная земля?

- Воин и целитель. – Микроволновка звякнула, Шерлок достал тарелку, поставил ее перед Джоном и протянул вилку, которую тот, однако, не взял.

Глядя поверх поблескивающих зубцов Шерлоку в глаза, Джон указал на еду.
- Что ты делаешь? За все время, что мы прожили в одной квартире, такого никогда не происходило.

- Это разогретая в микроволновке еда, а не блюдо «высокой кухни», - буркнул Шерлок, для которого страх на лице Джона был столь же ясен, как если бы тот высказал его вслух. – Бога ради, ты же голоден. Несмотря на стрессовую ситуацию, твой желудок урчит каждые три минуты, что неудивительно, поскольку последний раз ты ел за завтраком. Ты не принуждал меня греть тебе ужин, и я не «ощутил» твою потребность. Это очевидно.

- Сколько раз я сидел в кресле, полумертвый от голода и усталости, но тебе никогда в голову не приходило подогреть мне еду. Если ты вообще замечал мое состояние, то тащил меня куда-нибудь в ресторан, – Джон поднялся, взял еще одну тарелку, переложил на нее половину порции и протянул Шерлоку. – Неужели ты не видишь, что делаешь? И даже не осознаешь?

- Джон…

- Нет, Шерлок. Я просто… Я не могу перестать думать, что твои эмоции связаны с тем, что ты улавливаешь от меня, и это…

- Стоп, – Шерлок наклонился вперед, чувствуя, как в груди бешено колотится сердце, пока он пытается подобрать верные слова. Исходящий от эмана высокий прерывистый звук, похожий на звон хрустальных бокалов, делу не помогал, и Шерлок на мгновение задумался, отражает тот состояние Джона или же его собственное. Он ненавидел ощущение незащищенности, возникавшее при попытке выразить вслух свои чувства, но готов был смириться с ним, если это поможет успокоить Джона. – Узы возникли совсем недавно – они могли влиять на что-то лишь в течение последних шести дней, три из которых я был без сознания. То, что я испытываю к тебе, и наглядные последствия этого были очевидны еще до появления этой связи. Простая хронология.

Он взял Джона за руку; в голове в бешеной скачке проносились мысли. Владение душой, пусть даже получивший ее был полон добрых намерений, работало только в одном направлении: в их случае от Джона к Шерлоку. Однако если он был прав, и речь действительно шла об узах, то ситуация была совсем другой.

Облизнув губы, Шерлок попытался сконцентрироваться. Дело было не в том, чтобы передать Джону его чувства: эффект мог оказаться сомнительным, и он не хотел рисковать. Вместо этого он просто открыл свои эмоции, словно выложил их на передний план, чтобы Джон мог их увидеть.

Калейдоскоп воспоминаний: ночные погони и упоение успехом, всегда многократно увеличенные присутствием Джона. Обжигающие вспышки напряженных совместных моментов, никогда ни во что не выливавшихся, и тихая умиротворенность, что делала Бейкер-стрит домом, а не просто местом обитания. Составить из этого связную картину было невозможной задачей, но, вероятно, и не требовалось.

Джон с громким присвистом втянул воздух и крепко схватил Шерлока в очевидной благодарности. По телу пробежала дрожь изумления, когда он ощутил, как нос Джона коснулся его собственного, а следом – застенчивое скольжение губ.

- Видишь? – В отношении любого другого человека Шерлока бы не беспокоило, поняли его или нет, но было чрезвычайно важно, чтобы Джон уловил, что он пытается до него донести – не просто сами эмоции, но их первоисточник. Они исходили от самого Шерлока, а не были результатом внешнего влияния. Чувства, что проросли и распустились несмотря ни на что, и только ради Джона.

Тот кивнул головой, и дыхание прошелестело по щеке Шерлока, когда Джон отстранился. Но на этот раз друг не выпустил его руки, держась за нее, словно не мог перенести мысль о потере контакта.
– Спасибо. Ты мне тоже очень дорог – если вдруг ты сам этого не вычислил. – Улыбка Джона была слабой, но искренней – серьезное улучшение по сравнению с выражением растерянности и замешательства, что, казалось, не сходило с его черт последние несколько дней. – Я бы показал тебе, но не знаю как.

Шерлок приподнял бровь, в голове моментально появилось несколько идей, как именно Джон может это сделать. Однако было совершенно очевидно, что тот голоден и устал, поэтому Шерлок отложил их на «потом», отметив быстрый, жаркий румянец на щеках друга. Он не знал, реагирует Джон на выражение его лица или же ощутил нечто благодаря узам. В любом случае это было потрясающе, и он задумался, какие именно возможности может предоставить им их связь. Ему требовались конкретные данные, а для этого необходимо провести исследования.

Ко времени, когда они убрали со стола остатки ужина, Джон чуть ли не засыпал на ходу, плечи его поникли, а моргал он столь медленно, как будто утомление затягивало его в омут. Возможно, когда они переносились в Афганистан, сон не служил полноценному отдыху, а может быть, напряжение этого дня оказалось слишком велико. Как бы то ни было, Шерлок протянул руку, молча приглашая Джона следовать за ним.

- Только сон, - пообещал он, наблюдая, как во взгляде друга борются желание и усталость. – Можешь подняться в свою спальню, если предпочитаешь…

- Нет, - прервал Джон, улыбаясь, и Шерлок провел его в комнату, мысленно благодаря, сам не зная кого, что кровать пуста, а не завалена многочисленными папками с делами. – Я… не думаю, что я смогу нормально отдохнуть там. У меня такое чувство, что я должен быть здесь, – он указал движением руки на постель и на Шерлока. Быстро раздевшись до футболки и трусов, Джон замер, и, двинулся с места, только когда Шерлок подтолкнул его, забираясь следом и укладываясь рядом.

Ощущать так близко чужое теплое тело было непривычно, но странным образом правильно. Шерлок выключил свет, пообещав сам себе, что займется исследованием вопроса об узах, как только Джон заснет. Эман над головой, постоянно круживший рядом весь вечер, постепенно становился все меньше и, наконец, исчез. Теперь лишь слабый отблеск лондонских огней освещал спальню.

- Похоже, тебя это не беспокоит, - тихо заметил Джон, сокращая небольшое расстояние между ними и беря Шерлока за руку. – Я схожу с ума, а ты ни капли не переживаешь, что я умудрился сцепить наши души.

- Соединить их, - поправил Шерлок. – Это захватывающе интересно.

- Ну, разумеется, что ты еще мог сказать, - в голосе Джона не было раздражения, и Шерлок потянул его ближе, так, чтобы водить рукой по предплечью, ощущая рельеф мускулов. Он решительно напомнил самому себе, что сейчас цель укладывания в одну кровать – дать Джону столь необходимый отдых, а не утолить собственное неиссякаемое стремление узнать о том все, что только возможно. Кроме того, впервые в жизни в его желании была бескорыстная грань. Речь ведь шла не только о том, чтобы удовлетворить редко просыпающееся в нем вожделение. Ему хотелось – требовалось – чтобы Джон чувствовал себя уверенно, потому что даже сейчас Шерлок знал, что пути назад нет. И последнее, к чему он стремился – это сделать еще один шаг в направлении физической близости лишь для того, чтобы потом все рассыпалось в прах.

- Как думаешь, это можно обратить вспять?

Шерлок нахмурился, пытаясь понять эмоции в голосе друга. Он не мог ничего вычислить, и, что бы ни установилось между ними, оно не давало ему возможности полностью считывать душевное состояние Джона. В лучшем случае он мог уловить лишь самое общее впечатление, из которого не получалось сделать никаких выводов.
– А ты хотел бы, чтобы мы разорвали их, если это возможно?

Единственным ответом стало невнятное мычание – не отрицающее и не подтверждающее – усталость взяла над Джоном верх. А Шерлок остался лежать, водя рукой по его предплечью и чувствуя, как сжимается в груди сердце при мысли о потере того, о собственной потребности в чем он раньше даже не подозревал.