ГЛАВА 10. Вернувшись домой и немного отдохнув, я принялся за уборку в доме

Вернувшись домой и немного отдохнув, я принялся за уборку в доме. Кое-что переставил, некоторые вещи заменил на новые и с небывалым рвением принялся работать в саду. Когда обдумывал цветник для Ютиша, у меня зародилась идея относительно своего — и я воплотил ее в жизнь. Замысел удался, что вселило в меня небывалую радость.

Я всё более осваивался в новом состоянии, в которое вошёл после болезни. Мне казалось, что хватит сил и горы свернуть, если будет надо. Как-то, идя на рынок, возле одного небольшого дома я рассмотрел странное растение: вдоль живой изгороди тянулась дорожка разных цветов. Небольшие цветочки разного окраса образовывали радужное сияние. Я залюбовался и передумал идти на рынок, решив узнать у Николоса, что это за растение.

– Тебе нравятся цветы? – услышал я рядом с собой женский голос.

Оглянувшись, я увидел молодую женщину, она смотрела на меня весело. В её глазах читался задор.

– Да, мне очень понравился коврик из цветов вдоль живой изгороди. Ты не скажешь, что это за растение?

– Оно зовётся портулак.

– Как? – переспросил я, не запомнив чудное название.

– Портулак, - чётко произнесла женщина.

– Благодарю. Мне пора.

– Удачи в пути, - пожелала женщина мне вслед.

И вот я у Николоса.

– Николай, ты всегда словно гром средь ясного неба, - ворчал старец, - с первого дня твоего появления в моём доме, ты каждый раз преподносишь что-нибудь необычное.

Это он отчитывал меня в шутку, когда узнал, зачем я к нему пожаловал.

– Где же я тебе возьму портулак? – продолжал ворчать Николос. – У меня у самого он не растёт-то.

– Скажи хотя бы, где его можно достать?

– Где достать? У Николоса, старца. Знаешь такого?

– Знаю, но ты только что сказал, что у тебя портулак не растёт.

– Это не значит, что его у меня нет.

– Значит, всё-таки есть?

– Конечно, есть. Пусть черенки, но это уже что-то.

– Николос, а что я должен с ними делать?

– Идём со мной, всё увидишь сам.

Мы вышли в сад, выбрав солнечное местечко. Старец велел мне вскопать землю и сделать небольшую грядку. Пока я оформлял грядку, вернулся Николос. Он принёс черенки в небольшом деревянном ящичке и воду. Воткнув череночки в землю, слегка полил, засыпал сверху тонким слоем земли и снова полил.

– А теперь можно и домой идти.

– Николос, я то же самое мог проделать и дома у себя, если бы ты мне объяснил.

– Поживёшь у меня немного, пока появятся всходы, после дома всё рассадишь, где пожелаешь.

– Не понимаю тебя, к чему всё это?

– Черенки уже лежат давно, они могут плохо прорасти. Я же не могу тебе дать неизвестно что. Идём в дом, - увлёк меня за собою Николос. - Скажи, Николай, где ты хочешь рассадить портулак? – поинтересовался старец.

– Вдоль дорожек и живой изгороди в саду. Нечто подобное я видел совсем недавно. Вот меня и осенила идея – кое-что изменить и высадить это растение.

– С чего это ты вдруг ударился в цветоводство?

– Николос, ты же знаешь мою слабость к цветам. Так что же здесь непонятного?

– Да, я знаю, что ты любишь цветы и прекрасно за ними ухаживаешь. Но… как мне кажется, в тебе произошли какие-то перемены…

– Разве это плохо?

– Нет, наоборот хорошо. Ведь перемены к лучшему: у тебя появился интерес к жизни. Это прекрасно. Вот порадуется за тебя Био, когда вернётся!

– А Учителя ещё нет дома?

– Нет, он заходил ко мне ненадолго, спрашивал о тебе и сказал, что пробудет в пути более сорока обычных дней. Должно быть, тяжёлый ему достался ученик.

– А я так хотел его повидать…

– Не переживай. Он вернётся, и обо всём поговорите. Я думаю, тебе есть чем с ним поделиться.

– Да нет, ничего особенного не произошло. Просто после болезни я его почти не видел. Чего-то не хватает.

– Ты привык к нему. Он стал для тебя ближе чем Друг.

Несколько дней я провёл у Николоса, дожидаясь, пока портулак прорастёт и немного войдёт в силу, чтобы его можно было пересадить. Как и обычно я помогал Николосу работать в саду, а в свободные часы наблюдал за работой пчёл, сидя возле улика. Меня завораживали эти труженицы-насекомые, а их монотонное жужжание действовало на меня успокаивающе. Либо читал и размышлял, а то и просто бродил по саду.

И вот мои растеньица достаточно окрепли. Мы с Николосом аккуратно уложили их в дорожную суму и, сказав друг другу: «До встречи!», я вернулся домой.

Вернувшись домой, я вновь принялся за работу в саду. Перекладывал вымощенные гладкими небольшими плоскими камнями дорожки, вскапывал землю, ровнял и рассаживал портулак. Растений оказалось более чем достаточно, и я решил оставшиеся высадить вдоль дороги за домом, подумав: «Пусть и другие любуются красотой живого коврика».

Пока приживались растеньица, я ещё много переделал в саду. Обновил арыки, вокруг небольшого фонтана перед окнами гостиной, высадил лилии, оставив свободной лишь небольшую часть не засаженной. Здесь, стаскивая камни с реки, я выложил некое подобие грота в скале и обсадил грот вьющимися розами. Когда всё примется и зацветёт – должно быть красиво!

Вот так в работе проходили дни. Портулак хорошо разросся и уже набирал цвет. Я обдумывал, всё ли сделал, что хотел или, может, ещё что-нибудь изменить? Мой сад, конечно, не сравним с садом Николоса. У меня он маленький, но ухоженный и переходящий в парк со стороны соседней улицы. Это создавало впечатление большого массива зелени, хотя мои владения были невелики.

Я сидел в беседке, обвитой диким виноградом, и вслушивался в шелест листвы, перекликающейся с гомоном птиц и журчанием воды в фонтане, когда мне показалось, что в дом кто-то вошёл. Я быстро направился к дому, навстречу мне шёл Учитель. Он был явно чем-то смущён.

– Ба! Николай! Ты ли это? И всё, что я вижу, - он жестом указал на цветник и дорожки в сиянии маленьких звёздочек портулака, - не снится ли мне?

– Нет, Учитель, не снится. Это я, Николай.

Он подошёл ко мне и обнял.

– Я рад за тебя, Николай, искренне рад, что ты полностью оправился от болезни.

– Что было, то прошло и, можно сказать, забыто.

– Это хорошо, в тебе чувствуется бодрость и стремление к жизни. Чего ещё желать? Знаешь, Николай, а я пришёл за тобой.

– За мной? – удивился я.

– Да, за тобой. Помнишь, я как-то давно уже обещал побывать с тобой в Долине Перехода и у Озера Забвения. Так вот, если ты всё ещё желаешь побывать там, то собирайся. Мы должны сразу идти. У меня немного времени, вот я и заглянул к тебе, помня своё обещание.

– Конечно, хочу! – воскликнул я. – Только подожди меня немного, Учитель, я переоденусь и, может быть взять с собой что-нибудь съестного?

– Хорошая идея. Только поторопись. Время не ждёт, пора в дорогу.

Через несколько мгновений я шагал с Учителем к окраине города, переодетый в дорожный костюм и с сумой для пищи. Пока мы шли, Учитель кое-что успел мне объяснить.

– Николай, в Долину Перехода мы пойдём не сразу, есть ещё кое-какие дела. Ты знаешь, что у меня новый ученик?

– Да, знаю.

– Так вот, сейчас он ждёт нас. Но я должен кое о чём тебя предупредить. Он только что прошёл испытания в пути сорока дней. Сейчас ему предстоит ещё одно испытание, а потом мы пойдём к Озеру Забвения. Мой ученик, его зовут Шарль, не знает, что сразу будет возвращён на Землю. Поэтому ты должен постоянно следить за собой и ни словом не обмолвиться о том, что знаешь, даже если он будет расспрашивать или жаловаться. В общем, будь с ним по возможности холодным и меньше разговаривай...

– Хорошо, Учитель…

– Пойми, что взяв тебя с собой, я несу ответственность двойную: за Шарля и за тебя.

– Я всё понял, Учитель, ты можешь на меня положиться. Я буду к нему холоден и буду нем.

– Верю в тебя, Николай, идём быстрее.

– Учитель, а кто он, этот Шарль? – спросил я, ускоряя шаг, чтоб не отстать от Учителя.

– Сейчас уже нет возможности ничего рассказать, мы уже пришли, вон он, видишь? – и Учитель указал на мужчину, ходившего от дерева к дереву словно маятник.

– Вижу, - ответил я.

– После расскажу о нём, а пока помни, что ты мне только что обещал.

– Я не забыл ничего.

– Хорошо, слушай и молчи. «Шарль!» - окликнул Учитель мужчину, и тот направился к нам.

– Ты вернулся, Учитель?! – обрадовано затараторил Шарль. - А я уже думал, что ты забыл обо мне или оставил, чтобы испытать меня…

– Хватит, Шарль, - оборвал его Учитель, - я сказал тебе, что далее мы пойдём втроём. И вот, нас трое. Пора в путь.

– А куда мы пойдём сейчас? – не унимался Шарль.

– Помолчи немного и всё увидишь сам. Я уже не раз говорил, что тебе надо быть терпеливее.

– Натура у меня такая, Учитель, не могу подолгу молчать, не получается…

Да, и в самом деле Шарль был болтлив. Невысокого роста, коренастый. Тёмные, лёгкой волной волосы, хоть и коротко острижены, но спутанные и слежавшиеся на затылке. Глаза серые, тусклые, взгляд бегающий. Одет он был в обветшалую рясу служителя церкви.

«Он католик и священник, - пронеслось у меня в голове. - Странно, почему он в астральном теле? Ведь он прошёл реку и должен был сменить облик, но сохранил его». Что всё это значит - мне оставалось лишь догадываться или ждать, когда объяснит Учитель.

Учитель, взяв за руки меня и Шарля, негромко сказал:

– С Богом, в путь…

И вот мы на месте. Оглядевшись, я посмотрел на Шарля, он чувствовал себя вполне уверенно. Мне же место показалось злополучным, я бы никогда не хотел бы оказаться здесь ещё раз. Приземистые домики из грубо отёсанных брёвен полуразрушены. Видимо, пожары здесь – обычное дело, потому что нигде в обгоревших местах ничто не было восстановлено и залатано. Скудная растительность. Редкие деревца изогнуты или надломлены. Дорога вся в рытвинах, со зловонной зеленоватой жидкостью в лужах. Люди здесь самые разные: и уродливые, и в болячках, и в язвах. Были и похожие на Учителя, должно быть, тоже Учителя, в их лицах была особая строгость и не проницаемость.

Через дорогу, по которой мы шли, пронеслась кошка, взъерошенная и испуганная, вслед за ней нёсся огромный чёрный пёс, шерсть на нём висела клочьями, на рёбрах была содрана кожа, и рана гноилась. Это место приводило меня в ужас, а Шарль с лёгкостью заметил:

– Отличная парочка, - махнул он рукой в сторону удаляющихся животных.

И я, и Учитель, идя по дороге, обходили лужи, подняв подола дорожных плащей. Шарль же не обращал внимания на это всё. Мне казалось, что он привычен к подобной обстановке, она его не ужасает, скорее, наоборот, забавляет. Он шагал бодро, рассматривая всё в округе и отпуская пошловатые реплики по поводу увиденного.

Учитель хранил молчание. Я тоже не решался заговорить, да и чувствовал, что не имею на это права. Со всех сторон неслись то стоны, то крики, то причитания. Где-то вдалеке слышалось пение: чистый звучный голос почти тонул в хоре дикого рёва и вновь прорывался сквозь эту завесу шума.

– Надо же, как поёт… Во голосище! Всех переорал, – снова бросил реплику Шарль.

Внезапно Учитель остановился возле добротного двухэтажного дома. Его окна были плотно закрыты. Учитель подошёл к двери и трижды стукнул металлической ручкой по кованому железу под ней. Через мгновение дверь приоткрылась. Учитель и вышедший перемолвились несколькими фразами, и Учитель, глядя на меня, сказал:

– Останешься здесь, я скоро вернусь.

– А как же я? – жалобно застонал Шарль. – Я голоден и прилично устал, не мешало бы подумать и об отдыхе…

– Уймись, Шарль, - грубо оборвал его Учитель, - мы идём дальше.

Они ушли, а я вошёл в открытую дверь вслед за вышедшим мне навстречу молодым человеком. Как только закрылась за мной дверь, я словно оказался в другом мире. Здесь было спокойно.

– Ваша комната наверху, от лестницы вторая дверь слева, - указал рукой на лестницу сопровождавший меня молодой человек и добавил, - если что будет нужно, можешь обратиться ко мне, я в комнате, видишь, где открыта дверь?

– Да. Благодарю, пока ничего не надо.

Он молча пошёл по коридору к своей комнате, а я поднялся на второй этаж и зашёл в указанную мне комнату. Как я понял, Учитель оставил меня в доме для путешествующих. Я долго ждал Учителя. Делать было нечего; конечно, я мог сходить к молодому человеку, он здесь, должно быть, распорядитель, и попросить у него что-нибудь из книг, но не решался выйти из комнаты, в любую минуту ожидая прихода Учителя.

Комната маленькая, обставленная скромно: две кровати и небольшой столик у окна, которое снаружи было закрыто ставнями. В ожидании Учителя я незаметно погрузился в сон. Вдруг я внезапно проснулся, сел на кровати и не сразу понял, где нахожусь. В комнате был полумрак, но на кровати я различил Учителя. Он спал. Когда вернулся, не стал меня будить, значит, в этом не было необходимости.

Успокоившись от резкого толчка, из-за которого я проснулся, я с блаженством растянулся на кровати. Спокойствие разливалось по телу, изгоняя напряжение. Уснуть, я больше не уснул, а пробуждения Учителя ждать пришлось не долго.

– Уже не спишь? – спросил он, вставая с кровати.

– Успел проснуться.

– Давно?

– Нет. Недавно, от толчка какого-то…

– Значит мне не показалось.

– Что это было, Учитель?

– Да мало ли что могло произойти. Здесь возможно всё, что угодно…

– Учитель, а где мы находимся? Или ты не можешь говорить об этом?

– Отчего же? Здесь нет тайны. Сейчас мы находимся в стране Вечного Огня. Пожары здесь – обычное дело. Здесь есть «летучий» огонь, так его называют. Там, где он пролетит, остаются выжженные дыры, которые никто не латает. Да это и не к чему, те, кто здесь живёт постоянно, уже привыкли, а тем, кто здесь по делу или проходом, это не нужно.

– Да, я обратил внимание на большое количество обгоревших домов, которые готовы вот-вот рухнуть.

– Если завалится какое-либо строение, его обитатели окажутся под открытым небом и будут вынуждены искать приют в других полуразвалинах.

– Но ведь везде кто-то живёт?

– Что из этого? Бездомные силой будут отвоёвывать право быть под крышей.

– Это ужасно!

– Не спорю. Да, такова здесь жизнь.

– Что будет, если будут разрушены все или почти все строения и их обитатели окажутся на улице?

– Бывает и такое. Тогда те, кто вынужден скитаться, разбегается по стране в поисках жилья. Находя уцелевшие рощи деревьев, строят новое жильё. А если нет, живут где придётся, роя даже норы в земле.

– Учитель, что здесь за обитатели? Кто они такие?

– Сюда люди попадают по разным причинам. Здесь есть сосланные в наказание, а есть те, которые вынуждены жить здесь по праву бытия.

– Я видел, что здесь в основном уродливые и искалеченные язвами и болезнями люди. Они страшны. Такое чувство, что они близки к полной деградации.

– Чаще всего так и бывает. Отсюда выходят к нормальной жизни лишь единицы. Невозможно жить многие годы в такой обстановке и остаться чистыми. Внешний вид этих душ отличен от их тел. Они могли быть на Земле изящными и красивыми, но, погрязнув в пороках, искажали своё обличье. Придя сюда, в этот мир, они уже не могут свободно жить среди светлых духов, поэтому вынуждены искать места, где они менее отличны от окружающих их.

– Что именно из пороков ты имеешь в виду, Учитель?

– Всё, что угодно! Порок остаётся пороком, каким бы он ни был: будь то обман, мошенничество или лжесвидетельство против ближнего, особенно для личного удобства. Это и блуд, и пьянство, и развращение, да мало ли что можно привести ещё в пример.

– Можно сказать, что это - падшие души?

– Да, можно и так сказать.

– Учитель, а они могут быть посланы вновь на Землю на перевоспитание?

– Конечно могут, но только души, ещё способные на такой переход и способные к восстановлению.

– Разве переход влияет на состояние духа?

– Ещё как! В Долине Перехода особая атмосфера, ты ещё раз испытаешь её давление на себе. Проходя через разные области, деградирующая душа может превратиться в прах, то есть перестать существовать, сохранив лишь отрицательный заряд энергии, которая трудно поддаётся уничтожению. Если такая энергия достигнет духа, близкого ей по состоянию, этот дух обогащается за счёт её силой.

– А если человек деградирует вне Долины Перехода, что происходит? Мне интересно знать это.

– Разложение вне Долины проще: деградируя, распадается сам дух не сохраняя при этом никакого заряда энергии.

– Учитель, а кто следит за этими духами?

– Есть специальные службы. Их состав периодически меняется, потому что жутко жить в таких условиях, даже если это и твоя работа…

– А ты можешь сказать, кто именно входит в состав этих служб?

– Сказать кто именно – нет, лишь предположительно – это часто Учителя…

– И таким духам даются Учителя?

– Не всем, за некоторыми есть просто наблюдающие, или их ещё называют «ведущие». А потом, Николай, ведь не могут же духи быть брошены на произвол. Всё, что есть – есть творение Божье. Этого не надо забывать.

– А Шарль, почему он здесь? – спросил я Учителя, вспомнив о его ученике.

– Шарль должен пройти здесь очередное испытание, чтобы была определена окончательно его участь, и выбран тот или иной вариант испытаний на Земле.

– Возврат для него неизбежен?

– Да, это определено не мной, и не мне что-либо менять.

– Почему он вот так сразу возвращается на Землю?

– Он погиб по случайности, а на Землю был отправлен на исправление. Шарль не достиг уровня, который бы ему позволил остаться здесь, поэтому он и будет возвращён сразу.

– А что за испытание он проходит здесь?

– На милосердие и сострадание.

– Как ты узнаешь, прошёл ли он испытание?

– Так же, как это делал с тобой и со всеми учениками, так же наблюдают и другие Учителя.

– А ты можешь это показать мне?

– Если сможешь, то увидишь, для этого требуется немного напряжения. Становись рядом со мной, закрой глаза, представь Шарля, смотри.

Я сделал всё в точности, как сказал Учитель. Сначала было темно. Через некоторое время темнота начала спадать, появились светлые двигающиеся разводы, они-то и разорвали стоявшую в глазах темноту. Когда всё стало светлым, сначала нечётко, а затем всё более резче обозначались контуры.

– Ты что-нибудь видишь, Николай? – спросил Учитель.

– Да, но ещё не чётко.

– Сделай над собой усилие и сосредоточься на появляющихся видениях. Изображение должно стать ясным.

Через несколько мгновений Учитель спросил вновь:

– Ясность видений приобрёл?

– Да.

– Тогда смотри молча.

Вот что я увидел:

Шарль прощается с Учителем, который даёт ему последние наставления:

– Ровно через сутки я вернусь за тобой. Слушай меня внимательно, ты должен быть здесь, в этом селении. Выйдя за его пределы, ты рискуешь затеряться в этой стране безвозвратно. Поэтому под любым предлогом ты должен остаться здесь.

– А разве меня кто-нибудь будет сманивать?

– Шарль, слушай и запоминай, дважды я повторять не буду.

– Хорошо, Учитель, я внимательно слушаю.

– Всё, что от тебя требуется – устроится на ночлег и провести день, пока я не приду за тобой. Это всё.

– Учитель, а места получше выбрать было нельзя? – заскулил Шарль и попытался схватить Учителя за полу дорожного плаща.

– Я сказал тебе всё. Имей достоинство, отпусти полу плаща, мне надо идти.

– Ну хорошо, хорошо. Я горд и не буду плакаться – у всех дела, дела, а ты тут ходишь, как неприкаянный и не знаешь, что тебя ждёт за ближним углом… - он отпустил плащ и поднялся с земли.

Учитель ушёл, теперь же виделся только Шарль.

– Ждать, так ждать, спать так спать, - сказал он вслух сам себе и вразвалочку побрёл к небольшому деревцу.

Явно он не был особо расстроен, в нём хорошо просматривалась беспечность и безвольность, или, скорее всего, подавленность духа. Шарль прошёл мимо деревца, покружил возле него в поисках чего-то и вернулся к нему. Он лёг на землю, свернувшись калачиком и долгое время оставался без движения. Похоже было, что он уснул или задремал. И вдруг я увидел яркое огненное пятно, двигающееся в сторону Шарля. Мне захотелось протянуть к нему руку и растолкать его, казалось, что, протяни я руку, смогу дотронуться до него. Но в этот момент я почувствовал, как рука Учителя коснулась моей руки, удерживая её. И в этот миг огненный шар, именно шар, потому что, приближаясь, размытое пятно приобрело округлую форму, пронёсся со свистом над головой Шарля, я слышал этот свист и ощутил движение воздуха тоже над головой, таким явственным было видение.

Шарль вскочил на ноги и стал озираться по сторонам. Оглянувшись, он увидел огненный шар, метавшийся из стороны в сторону и нёсшийся вновь на него. Испугавшись, он бросился бежать в сторону построек, желая там укрыться. Он бежал быстро и увлекал за собой массу воздуха, и огненный шар ринулся в его сторону. Шарль, оглянувшись, ужаснулся и, подвернув ногу, упал. Это и спасло его от ожогов. Шар пронёсся над ним и ударился в один из разрушенных почти до основания домишек. Вмиг развалина была охвачена огнём, а огненный шар всё нёсся дальше и дальше, оставляя за собой, словно змей, извивающийся хвост огня.

Из пробитых домиков, пылающих огнём, выскакивали их обитатели. Кто-то прятался тут же, кто-то бежал неизвестно куда. Поднялась суматоха. А Шарль оставался лежать без движений. Казалось, что он мёртв. Меня охватило волнение, но я услышал, как Учитель едва слышно произнёс:

– Всё в порядке, смотри дальше.

Пока не улеглась суматоха, Шарль оставался лежать без движения там, где упал. Вот он потихоньку приподнял голову, осмотрелся, затем сел и стал рассматривать повреждённую ногу. Была заметна припухлость.

– Вот не повезло, - вслух высказался Шарль, - никого спокойствия тут, ни поспать, ни поесть… Да ладно…

Шарль встал и, слегка похрамывая, побрёл в дальний край села. На него никто не обращал внимания. Здесь каждый жил, стараясь сохранить себя самого и не думая при этом об окружающих. Шарль брёл по дороге, что-то бормоча себе под нос. Как бы я ни прислушивался, не мог различить ни единого слова, но несколько слов, сказанных чуть громче, навели меня на мысль, что он читает молитву по латыни.

Видимо Шарль не очень хорошо различал дорогу, по которой шёл, иначе не споткнулся бы о живое существо. Шарль отшатнулся, увидев перед собой нечто двигающееся и стонущее:

– Помогите встать, хоть кто-нибудь…

Шарль осенил себя крестом, видение не исчезло, оно было реальным и продолжало просить о помощи.

– Да больно надо таскаться со всеми тут, - проворчал Шарль, обходя живое существо, - хотя мой долг священника обязывает быть милосердным, но ужасно ноет нога…

– Помогите мне, прошу, я не могу встать…

– И всего-то? А идти сможешь?

– Да мне бы только встать…

Шарль помог встать существу. Не понятно было, кто это – мужчина или женщина. Оно имело ужасающий вид. Шарль отстранился от него и сказал:

– Теперь ты стоишь на ногах, иди дальше сам, - и брезгливо стал стряхивать со своей одежды прилипшую грязь, тихонько отходя от существа.

– Постой, ты помог встать, но идти я не могу, подай мне костыли, они где-то тут рядом.

– Возьмёшь сам, - ответил Шарль, готовый в любой момент пуститься наутёк.

– Если я наклонюсь, то снова упаду, помоги мне…

– Ну хорошо, хорошо, я помогу тебе, только не маши руками и помолчи…

Попросить помолчать было от чего: голос существа был грудным, со свистом и всхлипываниями, словно у него в груди была дырка, через которую входил и выходил воздух, издавая ужасные звуки. Шарль подошёл к существу и посмотрел: есть ли рядом с ним костыли. Он поднял некое подобие костыля, второго рядом не было. Волоча за собой первую находку, Шарль стал искать второй костыль и, только найдя оба, он отдал их существу. Пока оно обретало равновесие, Шарль был далеко от этого места. Он забыл и о больной ноге, так быстро бежал.

Сразу за селением начиналась холмистая местность, но холмы были скалистыми, почти без растительности. Облюбовав местечко, Шарль, вновь свернувшись калачиком, попытался заснуть. Не знаю, удалось ли ему хоть дыхание перевести… Потому что со стороны селения в его сторону шествовала целая делегация во главе с безобразным существом на костылях, которому недавно оказал помощь Шарль.

Я вновь испытал желание протянуть руку и растормошить Шарля, но меня снова удержал Учитель, сказав тихо:

– Смотри, просто смотри…

Шарль устроился очень ловко, он слился с землёй и его было почти не видно. Шествовавшая на его поиски делегация, а я был уверен, что они искали именно Шарля, прошла мимо, не увидев его. Я облегчённо вздохнул. Шум, поднятый чудищами, привлёк внимание Шарля. Он приподнялся на локте и стал всматриваться вдаль. Потом, осторожно приподнявшись чуть выше, одной рукой стал рвать жёсткую траву и сыпать её на себя, а другой брал землю и тоже сыпал на себя. Спрятав голову в руки, он оставался лежать. Рядом происходили разные события, но он ни на что не реагировал…

Как-то резко видение оборвалось.

– Пора идти за ним. Николай, ты подождёшь нас здесь, - сказал Учитель.

Я слышал его голос, но не чётко различал, где он сейчас находится в комнате, перед глазами всё плыло. Меня слегка качнуло, и я почувствовал, как меня поддержал Учитель.

– Это от непривычки и перенапряжения. Садись вот здесь, скоро всё пройдёт. Жди моего возвращения. Тебя вызовет распорядитель, спустишься вниз. Сам никуда не ходи, - и Учитель ушёл.

Я ещё какое-то время пребывал в непонятном состоянии, когда всё кружится, но не столько перед глазами, сколько в голове. Такое вот у меня было ощущение. Постепенно всё встало на свои места, затуманенный разум, приобрёл ясность.

Когда за мной вошёл распорядитель, я был в полном порядке и даже успел немного поесть, потому что почувствовал голод, видимо, от перерасхода энергии на созерцание видения о Шарле. Я спустился вниз за распорядителем, в коридоре сновали какие-то люди, среди них у двери я различил Учителя и подошёл к нему.

– Всё было спокойно? – спросил Учитель.

– Вполне. Во всяком случае я ничего не заметил необычного, - ответил я, удивлённый вопросом.

– Хорошо. Поторопимся. Надо уходить.

Мы вышли на улицу, Шарль ждал нас. Как и в доме, на улице была суматоха.

– Что происходит, Учитель? – спросил Шарль. – Что за суматоха?

Но ответа он не расслышал, как и я не понял, что ответил Учитель. В этот момент что-то ужасно громыхнуло и содрогнулась земля, да так сильно, что я едва удержался на ногах. Учитель резко схватил за руку Шарля, готового броситься бежать, и взял за руку меня. Мгновение - и мы все трое в иной местности. Здесь всё спокойно и природа более живая, чем там, где мы только что побывали. Осмотревшись, я подумал, что когда-то видел уже нечто подобное, но где и когда?..

– Учитель, скажи, Учитель, - тормошил его Шарль за рукав, - что произошло? Почему мы здесь?

– Ничего не произошло. Все целы. А мы здесь потому, что должны быть здесь, а не где-то…

– А что было там, Учитель? – не унимался Шарль.

Едва ли удостоил бы его ответом Учитель, но он в моих глазах прочёл недоумение и сказал, как бы между прочим:

– Нам удалось избежать извержения вулкана. Теперь продолжим путь дальше.

Я был в ещё большем недоумении: какой вулкан мог извергаться там? В моём представлении вулкан мог извергнуться в горах. Там же, где мы были, я не видел даже невысоких гор, лишь небольшие скалистые холмы, бедные растительностью. «Хотя в Стране Вечного Огня может быть и не такое», - подумалось мне, там всё как-то необычно.

Чем дальше мы шли, тем всё больше я убеждался в том, что мы входим в Долину Перехода, потому что всё чаще попадались деревья, похожие на ольху, а именно их я видел в пути сорока дней, по ним ориентировался, на верном ли я пути. Я шёл, вспоминая свой путь, заново переживая все те ощущения, что когда-то испытал. Дойдя до самых мрачных воспоминаний, я заставил себя остановиться и больше не возвращаться к ним.

Шарль шагал легко и беспечно. Догадывался ли он о том, куда идёт, или хотя бы обратил внимание, что местность ему чем-то знакома? А может он шёл другим путём? Возможно ли? Долина Перехода одна и избежать её невозможно… То, что здесь зовётся Долиной Перехода, с Земли в ясную звёздную ночь просматривается хорошо и называется не чем иным, как Млечным Путём. Млечный Путь и Есть Долина Перехода. Самое большое скопление маленьких звёздочек, образующих туманность в Млечном Пути, выливается в Долине Перехода в Озеро Забвения, к которому мы держали путь сейчас.

Действительно, как говорил Учитель, атмосфера здесь особая. Чувствуется постоянное напряжение и непонятное движение. Хоть реально не видишь, что именно движется в воздухе, но ощущаешь это движение постоянно, испытывая при этом волнение души. Когда я держал по Долине путь в сорок дней, я не придавал этим ощущениям особого значения. Мой ум и всё существо были живы иными проблемами, чтобы обращать на это движение внимание. Теперь же у меня не было тех забот, и я мог полностью ощутить на себе постоянное напряжение и движение в воздухе.

Что мне ещё показалось необычным здесь, так это внутреннее чувство, что в пути сорока дней я был в другой стороне Долины. Сейчас же мы двигались по противоположной её стороне. Наверное, это нормально. Часть Долины, по которой идут путники в сорок дней, не должна соприкасаться с частью, по которой идут души к Озеру Забвения.

Постоянно болтавший Шарль на сей раз шёл молча. По мере того, как мы углублялись в Долину, его лицо приобретало матовый оттенок, а глаза забегали ещё быстрее. Он не смотрел по сторонам, лишь изредка оглядывался на нас с Учителем, так как шёл немного впереди от нас. В его взгляде читались страх и мольба. О чём он молил? Не знаю. Также не знаю, что он испытывал и переживал в эти мучительные часы по дороге к Озеру Забвения.

Все трое хранили молчание.

По дороге нам почти никто не попадался. Лишь несколько раз прошли навстречу люди, одеянием похожие на Учителя. Кто один, кто по двое. Они возвращались, сделав свою работу.

И всё-таки, чтобы быть Учителем, надо иметь к этому особое призвание и небывалую выдержку, и силу воли, в чём я убедился за несколько дней пути с Учителем, сопровождая Шарля. Сколько же надо иметь мужества и твёрдости! Право, такое дано не каждому.

Навстречу нам шло двое, они о чём-то оживлённо разговаривали. Я отвлёкся было на них, как почувствовал толчок локтем в бок и услышал возбуждённый голос Учителя:

– Всё внимание на Шарля, он готов бежать.

Я не сразу понял, что произошло. Поравнявшись с идущими навстречу нам, Шарль резко метнулся в сторону и быстро побежал к видневшейся вдали небольшой рощице. Учитель метнулся за ним, но не бежал, а просто шёл. Те двое остановились, и один из них спросил:

– Нужна помощь?

Учитель, не оглядываясь на них, коротко ответил:

– Нет, справлюсь сам, - и продолжал медленно идти за бегущим Шарлем.

Я, онемев от удивления, смотрел на происходящее, словно всё это было во сне. Вдруг Шарль упал. Я видел, что он не споткнулся, не подвернул ногу, он просто упал и не пытался даже двинуться. Один из двоих, предложивший помощь, сказал:

– Можно спокойно возвращаться. Ему помощь не понадобиться, справится сам, - и они пошли дальше.

Учитель дошёл до Шарля, тот встал и, пошатываясь и спотыкаясь, побрёл к дороге рядом с Учителем.

– Я знал, что он выкинет что-нибудь по дороге, - говорил мне Учитель, - но и предположить не мог, что побежит. Лишь в последний миг уловил его настроение.

– Что с ним теперь? – осторожно спросил я.

– Можешь говорить свободно. До места он будет идти по инерции, ни о чём не думая и ничего не понимая.

– Что ты с ним сделал, Учитель?

– Я его остановил и вывел на мгновение из сознания.

– Как это – вывел из сознания?

– Так говорят в подобных случаях: «Вывел из сознания», а на самом деле просто затормозил его сообразительность, воздействуя на определённый участок «мозга». Он теперь будет во всём повиноваться мне.

– Что ты ему приказал?

– Просто идти рядом со мной.

– И он ничего сейчас не понимает?

– Нет, он полностью подвластен мне. Такое разрешено в особых случаях. И, забегая вперёд, отвечу ещё на один, пока не заданный тобой, вопрос: подобное воздействие – результат особых учений и тренировок. Через такое проходят все, кто становятся Учителями.

– Значит, Учителя тоже учатся?

– Да, и очень многому. Не все выдерживают курс обучения, но те, кто его проходит полностью, обладают особыми знаниями и наделены особыми возможностями. Не то, чтобы наделяются свыше, а приобретают в ходе обучения и тренировки.

– Мне кажется, что я не смог бы пройти через подобный курс обучения.

– Николай, ты ещё не полностью знаешь о своих возможностях. Пройти курс обучения, может, и не будет для тебя сложным, но вот призвания в тебе к этой работе маловато.

– Почему, Учитель?

– Ты очень чувствителен к чужой боли. Да тебе и не обязательно становиться Учителем. У тебя совсем иной склад души и иное призвание в жизни. Каждый в силу своих сил и возможностей должен творить во благо Вселенной.

Шарль безропотно шёл за Учителем почти рядом с ним. Он тупо смотрел на дорогу и шагал, шагал…

– Мы можем немного сократить путь, если пойдём вот по этой дороге, - Учитель указал на среднюю из трёх дорог, - она самая прямая, значит, и самая короткая.

– А если бы Шарль был в нормальном состоянии, каким бы мы пошли путём?

– Той дорогою, которою бы он выбрал сам.

– По какой пойдёшь дороге – это имеет значение?

– Смотря для кого. Для Шарля – да. Если б вот ты сейчас или кто-то другой шёл по доброй воле – нет.

– Учитель, какая меж доброй волей и принуждением разница при выборе дороги?

– Если душа идёт добровольно, она внутренне знает самый короткий путь и выбирает среднюю дорогу. Те же, кто по принуждению – стараются задержаться здесь насколько это возможно, поэтому избирают более длинные дороги, тоже внутренне зная это. Но, выбирая иной путь, душа сама выбирает себе те или иные неожиданности в пути.

– Что это может быть?

– Разное: это и завалы на пути, которые надо обходить, и широкие реки, чтобы переплыть через которые, надо что-то смастерить. Это может быть и местность, лишённая всякой живности и всего съестного, тогда душа обречена на голод.

– Где же всё это размещается?

– Вокруг вот этих двух дорог. От них идёт множество небольших, которые и таят возможные неожиданности.

– И всё равно, Учитель, я не совсем понимаю…

– Что же здесь неясного? Долина Перехода велика, вот всё и размещается в ней. Причём каждый идёт своим путём. Прими реальность такой, какая она есть.

– Попробую… Учитель, а что будет дальше с Шарлем?

– Что будет дальше? На подходе к Озеру Забвения я выведу его из состояния заторможенности, сохранив лишь над ним влияние подчинения. Он будет полностью всё воспринимать, но не сможет отойти от меня. Я ему не верю, потому лучше перестраховаться, чем навлечь новые неприятности.

– Учитель, а за то, что произошло, ты несёшь ответственность?

– Нет, но я буду должен дать полный отчёт о проделанной работе.

– И о происшествии тоже?

– Конечно, я не имею права ничего скрывать.

– А кому ты подчинён?

– Стоящим выше меня. Это определённая группа людей духовно чистых и возвышенных. Их невозможно обмануть, невозможно что-либо скрыть. Они как бы насквозь видят тебя. Я рассказываю о происшедшем и передаю им своего подопечного. На этом моя работа кончается.

В это время нас обогнала женщина, она шла легко, словно плыла, и что-то напевала. Оглянувшись, она улыбнулась нам и продолжила путь, не сбавляя темпа движения.

– Учитель, кто эта женщина? – спросил я.

– Откуда мне знать, Николай? Судя по тому, что она идёт этим путём, значит эта душа идёт на Землю. Она идёт легко, потому что идёт добровольно.

– Почему она одна, без сопровождения?

– Зачем ей кто-либо в сопровождение? Она ведь идёт добровольно. Конечно, у неё есть Ведущий. Но он может ждать её у Озера Забвения или где-нибудь на подходе к нему, чтобы передать её вышестоящим.

– Учитель, как долго нам ещё идти?

– Мы уже почти у цели. Вон за тем поворотом открывается равнина, где Озеро Забвения.

Мы дошли до поворота, и перед нами открылась живописная местность - холмистая, изрезанная мелкими речушками, колками, да рощицами. Местами ярко пестрели цветы. Как здесь прекрасно! Немного пройдя вперёд от поворота, я обнаружил, что почти на одном уровне ещё две дороги соединяются с той, по которой шли мы, делая её более просторной и широкой.

– Вот, видишь, Николай, - обратился ко мне Учитель, - как бы они ни вились, эти дороги, они всё равно сливаются в одну, ведущую к Озеру Забвения.

– Как разошлись ранее, так и соединились в одну, словно они единое целое.

– Так оно и есть. Все три дороги – единое целое.

– Учитель, а как же идёт Ведущий, хотя бы той женщины, что обогнала нас? – спросил я, осенённый вдруг таким вот вопросом.

– Он переносится, а не идёт, как идём мы.

– Почему?

– Ему это незачем. Здесь лишь маленькое «но» для души, идущей на Землю. Путь к Озеру Забвения она должна проделать пешком.

– Но женщина не шла, она словно плыла или летела…

– Она просто очень быстро двигалась, поэтому создалось впечатление полёта… Николай, ты чуть ускорь шаг, а я с Шарлем догоню тебя.

– Ты его приводишь в нормальное состояние?

– Да. Пора. Мы уже подошли к цели.

Я чуть ускорил шаг, но не успел отойти далеко, как со мной поравнялись Учитель и идущий рядом с ним Шарль. Шарль шёл, озираясь, по сторонам. Он, видимо, ещё не совсем отошёл от пребывания в заторможенном состоянии, или не отдавал себе отчёта в том, где он находится.

– Учитель, я что спал? – спросил вдруг Шарль.

– С чего ты взял, что спал? – ответил вопросом Учитель, напряжённо всматриваясь в лицо подопечного.

– То мы шли по почти пустынной местности, а здесь всё равно, что оазис среди пустыни. Где мы находимся, Учитель? – тараторил Шарль. В нём проснулась обычная привычка много говорить.

– Не лукавь, Шарль. Меня не проведёшь, - ответил ему Учитель.

– О чём ты говоришь, Учитель? Я не совсем понимаю тебя… – пробормотал Шарль, оценивающе глядя по сторонам.

– Шарль, прекрати. Я вижу тебя насквозь. Ты не сможешь удалиться от меня более чем на шаг в сторону. Не пытайся больше бежать. Будет только хуже тебе же.

– Что, дурачком меня сделал, да? – запричитал Шарль. - Притащил силою сюда, к себе приковал. Что, боишься меня, да? Сильнее тебя однако буду?! Что молчишь? Сказать нечего?

– Я сказал тебе то, что считал нужным. Более от меня не требуй ничего.

Что бы ни говорил Учителю Шарль, тот оставался спокойным и невозмутимым. На его лице появилось знакомое мне выражение – маска непроницаемости. Я поражался выдержке Учителя, ведь Шарль хамил, говорил ужасные непристойности, это после попытки-то побежать. Не знаю, что сделал Учитель, но, сделав шаг вперёд, Шарль на ровном месте упал, словно споткнувшись. Учитель, поравнявшись с ним, задержался на миг, пока Шарль встал на ноги, и пошёл дальше. Шарль ещё несколько раз пытался оторваться от Учителя, забегая вперёд или отставая, но только падал. Все его попытки были тщетны. Обессилев, Шарль, понурив голову, плёлся на шаг сзади от Учителя, что-то бормоча себе под нос и время от времени осеняя себя крестом.

И вот нашим взорам открылась прекрасная жемчужина Вселенной – Озеро Забвения!.. Возле озера было многолюдно. Каждый был занят своим делом, но впечатление хаоса не создавалось, словно кто-то невидимый управлял всеми людьми, подходившими к Озеру. Каждый делал то, что должен был делать…

Близ самого Озера было менее живописно. Зелень травы иссечена множеством небольших тропинок, по которым сновали туда-сюда люди, не давая им возможности зарасти. Цветы почти не встречались, а если и росли, то мелкие и неяркие. Берег песчаный, изредка в песок врезаются большие полосы гальки и ракушек.

Вода! Трудно сказать, какого цвета вода в Озере. У берега она прозрачная, видны камешки на дне. На глубине, если смотреть чуть со стороны, вода принимает иссиня-лиловый оттенок. А когда поверхность воды морщинит ветер, то бегущие волны имеют насыщенный цвет бирюзы. Озеро непостоянно, в нём часто происходят какие-то перемены, от чего меняется и его окраска. Оно может быть светлым, прозрачно-голубым, а может вмиг стать тёмным, почти чёрным, а то вдруг вспыхнет разными оттенками.

У меня создалось впечатление, что Озеро Забвения – живой организм, всё чувствующий и всё воспринимающий. Окраска его воды изменяется подобно смене настроения человека. Увидев эту красоту однажды, более не сможешь забыть её никогда.

Пока мы подходили к Озеру, оно несколько раз сменило свою окраску, оно играло светлыми тонами, светилось из глубины сиянием, приковывающим внимание. Шарль, как и я, был поражён красотой Озера. Он даже перестал сопротивляться и покорно шёл за Учителем, всё его внимание было приковано к воде. О чём он думал, - не знаю. Мною же владела мысль: «Какую силу хранит в себе вода Озера Забвения? Ведь испив её, душа, идущая на Землю, забывает и все знания и свою жизнь в этом мире!»

– Ты пойдёшь с нами, - обратился ко мне Учитель.

Мы подошли к трём мужчинам в белых одеждах до земли. Они, должно быть, ждали прихода Учителя и Шарля.

– Как прошёл путь? – спросил один из них Учителя, без всяких приветствий и вступлений.

Учитель начал рассказ, а спросивший жестом остановил его, закрыл глаза и сказал:

– Покажи, что считаешь нужным.

Учитель тоже закрыл глаза, встав при этом лицом к говорившему с ним. Так они стояли друг против друга несколько мгновений. Затем мужчина в белой одежде открыл глаза, сказав:

– Довольно, я всё понял.

– А применение силы с моей стороны? – спросил его Учитель.

– Ответственность за её применение с тебя снимаю. Ты поступил правильно.

– Я могу идти, или будут ещё вопросы? – вновь спросил Учитель.

Разговаривавший с ним мужчина повернулся к двум другим, обменявшись с ними несколькими фразами, которые я не понял. Потом повернулся к Учителю и сказал ему, чеканя каждое слово:

– Ты справился с работой отлично. Вопросов к тебе нет. Есть лишь просьба: если не составит труда, помоги определить судьбу душе, идущей на Землю.

– Что я должен сделать?

– Марк проводит тебя и объяснит… Кто этот человек? – спросил мужчина, указав на меня взглядом.

– Он идёт со мной.

Мужчина посмотрел на меня так, словно раздел. Его взгляд был очень проникновенен, мне показалось, что он вывернул меня наизнанку, а потом всё вернул на свои места. От этого «осмотра» осталось не очень приятное ощущение.

– Этот человек может идти с вами, - обратился он к Марку, - он чист.

Учитель улыбнулся мне и позвал:

– Идём, нам пора.

Шарль остался с теми двумя мужчинами, а мы пошли за Марком, он по дороге объяснил нам:

– Мой напарник не пришёл вовремя. Видимо, что-то случилось. В определении судьбы душе, идущей на Землю, должны участвовать хотя бы двое, но на этот раз нас трое, так даже лучше. Давайте найдём где-нибудь более спокойное местечко, и я всё объясню, - он осмотрелся и жестом указал, куда мы должны идти.

Мы сели с Учителем напротив Марка. Трава, на вид мягкая и сочная, на самом деле оказалась жёсткой. Я потрогал её рукой. Согнутые былинки почти сразу возвращались в изначальное положение. Глядя на меня, Марк улыбнулся, но ничего не сказал мне, а продолжил объяснение:

– Церемония проходит так: мы подойдём к берегу Озера, к нам приведут в данном случае женщину. Она преклонит колени. Ведущий будет держать её за руку, другую она прижмёт к груди. Мы должны будем встать полукругом за её спиной на небольшом расстоянии и, сосредоточившись, при закрытых глазах просмотреть всю её жизнь от рождения до смерти: все возможные варианты, отклонения и исключения. Это понятно? – спросил Марк.

– Да, - ответил Учитель, - а что надо делать при просмотре, за чем следить?

– В этом изюминка! По своему усмотрению любой из вас, в том числе и я, может на определённом участке жизни сделать любые изменения: усложнить ситуацию или облегчить путь к достижению цели. Можно поставить любое препятствие.

– Это очень серьёзная и ответственная работа! – изумлённо сказал я вслух то, о чём подумал.

Марк улыбнулся мне и ответил:

– Согласен с тобой, но такова участь каждого идущего на Землю. Он определяет и выбирает место рождения, родителей, а с этим – условия жизни. Также ставит перед собой цель, которую к исходу должен достигнуть, пройдя через определённые им самим же препятствия. При просмотре эти препятствия можно усложнить или облегчить. Для этого надо мысленно в данном участке поставить небольшой крестик и всё.

– А как же реально в жизни отобразится этот крестик? – вновь спросил я у Марка.

– Всё будет зависеть от случайной ситуации, куда придётся крестик. Это обусловят окружение и местонахождение человека.

– То есть, полностью можно положиться на волю случая. А человек сам будет искать выход из ситуации, полагаясь на свой ум, интуицию и так далее, - сделал я вывод из сказанного Марком.

– Ты сообразителен, - серьёзно глядя на меня проговорил Марк и задал вопрос: - Скажи, как твоё имя?

Я посмотрел на Учителя, растерявшись от неожиданного вопроса. Он же мне просто ответил, прикрыв глаза. Я понял Учителя, он хотел сказать мне: «Не молчи, отвечай».

– Николай Осеёв.

– Ты был его учеником? – спросил Марк, указывая глазами на Учителя.

– Да.

– Как долго?

– Один год.

– Когда ты вышел из-под его опеки?

– Немногим менее года.

На лице Марка проскользнуло удивление, но он тут же овладел собой, и его лицо стало непроницаемым.

– Больше к тебе, Николай, вопросов нет. Если и вам всё ясно, то нам пора идти.

– Да, - сказал Учитель утвердительно.

– Да, - подтвердил я ясность изложенного Марком.

Мы подошли к берегу Озера Забвения. Откуда-то сразу же навстречу нам вышел мужчина в длинной до земли светло-голубой одежде. Он вёл за руку прекрасную молодую женщину, в которой я узнал ту самую, что обогнала нас по дороге. На её лице мелькнула улыбка, обращённая ко мне и Учителю. Она узнала нас.

Далее всё было так, как и говорил Марк.

Ведущий держал за левую руку коленопреклонённую женщину, правую же она прижала к груди. Мы полукругом стояли на шаг позади неё.

Закрыв глаза, я сначала ощутил пустоту перед собой, подёрнутую сероватой дымкой. Затем появилось ощущение приближения чего-то. Сероватая дымка расступилась, и уже знакомым мне образом появилось изображение. Сначала нечёткое, а потом всё резче и яснее вырисовывались картины, сменяющие одна другую.

Я видел родителей малышки, её рождение, детство. Это тихий и болезненный ребёнок. Очень много крестиков в этот период. Зная, что могу вмешаться в её жизнь, я убрал два крестика, избавив её тем самым от двух простуд: в первый раз – когда она по весне очень сильно промочила ноги, но продолжала с детьми пускать кораблики в ручье и доставать их, если они застревали, и вновь спускать на воду. Во второй раз, тоже весной, но уже годом позже, она во дворе сбивала сосульки с крыши пристроек около дома и грызла их. Это грозило ужасной ангиной.

Что произошло в тот миг, когда я поднял первый крестик? Конечно убирал я его мысленно, просто стирал силою воображения. Подняв крестик таким образом, я увидел, как картинки, только что увиденные мной, прокрутились назад в обратном порядке… Прозвучал щелчок, я не понял, в каком месте. Был он приглушённый, после него стали прокручиваться те же события, но несколько изменённые. Что же изменилось?..

Няня, собирая малышку на улицу, надела ей резиновые сапожки, а не войлочные, как раньше. Теперь же малышка, пуская кораблики, не промочила ноги, тем самым избежала простуды. Во втором случае, когда я поднял крестик, произошли тоже изменения: малышка за столом опрокинула на себя тарелку супа, за что была наказана – её не пустили гулять на улицу в этот день, а на следующий - семья уезжала за город. То есть, жизнь продолжалась, и опасность ангины миновала.

Когда я поднял первый крестик, ощутил рядом с собой чьё-то присутствие. От того, кто находился рядом, исходило тепло и шло чувство успокоения и уверенности в себе. Я хотел было открыть глаза и посмотреть, кто же это стоит рядом со мной, но не мог сделать этого. Моё внимание от ощущения тепла, спокойствия и уверенности переключилось на бегущие одна за другой картинки. Так просматривался день за днём во всех случайностях. Если Учитель или Марк вносили какие-то изменения, я видел лишь изменённый вариант. Должно быть, если я вносил какие-то изменения, они видели тоже только изменённый вариант.

Юность: девушка жива и подвижна, очень общительна и разговорчива, весела. Ко времени замужества её дорожки расходились веером. У неё будет много поклонников, но выбор падёт на трёх претендентов. Наблюдая за её жизнью, я вошёл в её образ, испытывая и радость, и переживания, и боль, обиду, разочарования - всё, что она должна была испытать, пройдя через конкретные события. Я снова стал на какой-то период ею самой. Я ужасно боялся сделать ошибку: проставить где-нибудь крестик, усложнив ситуацию. В какой-то момент я ощутил острую потребность вмешаться и остановить миловидного юношу – удержать его от признания в любви. Я поставил крестик. События прокрутились назад, и вот идёт изменённый вариант: он провожает её до дому, держа под руку, вот его рука соскользнула ей на талию. Всё как в первый раз. «Неужели ничего не измениться?!» - ужаснулся я. И в этот миг откуда-то из подворотни, громко залаяв, выскочила огромная собака. Я даже вздрогнул от неожиданности. Но юноша отпустил девушку и вжался в угол между домами, оставив её беззащитной. У меня в голове проскользнула мысль: «Кошку бы!» - и тут же с дерева спрыгивает кошка… Собака бросилась теперь за дико кричащей кошкой, тем самым девушка избежала укусов. Я облегчённо вздохнул. Юноша подошёл к ней и попытался вновь обнять, шепча слова утешения. Она же оттолкнула его, влепив ему пощёчину.

Таким образом я устранил одного претендента на её руку, но усложнил тем самым ситуацию: девушке придётся пережить разочарование. Но зато она неминуемо встретится с человеком, предназначенным ей в мужья Свыше. Если же в силу каких-то обстоятельств они расстанутся, к ней навстречу выйдет неминуемо дублёр. Я не желал ей зла, хотя и знал, как тяжела боль разочарования, ведь миловидного юношу она превозносила, считая его чуть ли не идеальным мужчиной…

Более серьёзно я не вмешивался в её жизнь, лишь просматривал и изменял некоторые мелкие ситуации… Я чувствовал себя в ответе за изменения в её жизни, и наблюдал лишь за обновлёнными вариантами ситуаций, которые изменяли Учитель и Марк.

Так была просмотрена вся её жизнь. Как долго мы этим занимались – не знаю, но когда видения исчезли, и я открыл глаза, женщина всё ещё стояла, преклонив колени.

Марк подошёл к ней, указывая нам жестом, чтобы оставались на месте, и обратился к женщине:

– Закрой глаза. Смотри и запоминай.

Через какое-то время женщина поднялась с колен, опираясь на руку Ведущего, и повернулась лицом к Марку.

– Ты всё хорошо просмотрела и запомнила? – спросил Марк, чеканя слова.

– Да, - ответила твёрдо женщина.

– Желаешь ли просмотреть некоторые ситуации ещё раз?

– Нет, - также твёрдо и уверенно прозвучал ответ.

– Ты готова к переходу?

На лице женщины отобразилось волнение, казалось, в короткий миг её охватила масса чувств. Но, овладев собой, она чётко произнесла:

– Да, я готова к переходу.

– Благословляю во имя Бога Святого, - осеняя крестом женщину и всё так же чеканя слова, проговорил Марк.

Затем Марк, Ведущий, который стоял рядом с женщиной, и сама идущая на Землю в один голос произнесли:

– Аминь!

От вида этой церемонии у меня мурашки пробежали по телу. Я даже как-то непроизвольно вздрогнул. Я посмотрел на Учителя, тот был спокоен, видимо для него происходящее было знакомо.

В это время Марк и Ведущий взяли за руки женщину и подошли к самой воде. Марк стоял с одной стороны от женщины, Ведущий – с другой. Они внимательно следили за ней, она же сделала ещё несколько небольших шагов в воде так, что ноги её были по щиколотки омыты водой. Стоя вот так, она подняла руки к лицу, откинула прядь выбившихся из туго заплетённой косы волос и наклонилась к воде.

Я стоял немного сбоку от неё и мог видеть, что она делает. Женщина зачерпнула в пригоршню воды и умыла лицо, затем ещё несколько раз зачерпывала воду и пила её с жадностью. Я видел, как её качнуло в сторону, но она удержалась на ногах, и тут к ней подошёл Ведущий. Поддерживая, он увлёк её за собой.

– Удачи в пути! – пожелал им вслед Марк.

– Благодарю! – отозвался Ведущий, уводя за собой покорно идущую женщину.

– Куда они идут теперь? – поинтересовался я.

– Сейчас они держат путь к месту, называемому в Долине Перехода Лобное.

– Что это значит?

– Это место, с которого душа сходит на Землю и соединяется с телом в момент рождения ребёнка.

– А как совершается этот переход?

– Ты хочешь спросить, что испытывает душа в этот миг? – уточнил Марк.

– Да.

– То же самое, что и при уходе в этот мир на девятые сутки. Происходит движение по некоему тоннелю, только теперь в обратном направлении – к Земле, а не от неё.

– Что происходит при соединении тела и души?

– О, Николай, я не смогу ответить на этот вопрос, так как не знаю и сам. Всё, что могу сказать, – соединение тела и духа – Таинство Божие.

Пока мы разговаривали, Учитель не вмешивался в нашу беседу. Наступила небольшая пауза, и Учитель спросил:

– Мы можем уйти?

– Да, конечно. Благодарю за помощь. И вот ещё что, - глядя на меня продолжил Марк, - Николай, хорошо запомни событие этого дня. Придёт время, и тебе придётся деталь за деталью восстановить в памяти всё, происходящее сегодня.

– В день, когда я буду идти этим путём?

– Нет. Ты вспомнишь это не для себя, для других. Более ничего не могу тебе сказать. А теперь можете возвращаться.

Не прощаясь и не говоря более друг другу ничего, мы разошлись в разные стороны.

Учитель шёл, задумавшись, я не прерывал его мыслей. Мне было на что посмотреть здесь. Хотя бы само Озеро! Оно вызывало во мне неописуемое восхищение… Я любовался игрой света и волн. Мы шли вдоль Озера по берегу. Моё внимание привлёк крик, тонущий в общем шуме разливающемся в воздухе. Голос показался мне знакомым. Оглянувшись, я увидел… и замер… Двое мужчин в белых одеждах, как у Марка, буквально волоком по земле тянули к воде Шарля!..

– Учитель! – окликнул его я. – Учитель, смотри! Это же Шарль, твой подопечный!

Учитель подошёл ко мне, и мы вместе смотрели на происходящее чуть наискосок от нас.

Шарль извивался и кричал что-то нечленораздельное. Его вопли более походили на рёв раненого животного. И вот они все трое в воде. Видимо, Шарля заставляют пить, а он отчаянно мотает головой, не желая касаться лицом воды. Тогда один из державших его мужчин наклонился к нему и свободной рукой умыл его лицо. Но и после этого Шарль отказывался пить воду. Всё тот же мужчина, что и умывал его, положив руку на голову Шарля, несколько раз с силою опустил её в воду, задерживая в воде ненадолго. И вот Шарль, а он стоял на коленях в воде, ослаб и коснулся воды лицом, видимо стал пить сам. Затем его подняли на ноги, и, пошатывающегося, один из державших его мужчин повёл в сторону от Озера. Они уже затерялись среди людей, а я, всё ещё поражённый увиденным, стоял и смотрел вдаль.

– Идём, Николай, - тронул за руку меня Учитель, желая вывести из состояния прострации, - идём, ну сколько ещё можно здесь стоять?

Не говоря Учителю ни слова, я всё же пошёл за ним. Так мы в молчании дошли до развилки дорог.

– Николай, ты хочешь вернуться домой?

– Нет, Учитель, я давно не видел тебя, мне хочется побыть с тобой, поговорить. Если, конечно, ты не занят, то можно отправиться к тебе.

– Что ж, ко мне, значит ко мне.

Он взял меня за руку. Миг, и мы у его небольшого домика. Войдя в дом, Учитель прошёлся по комнатам, определив:

– Дважды приходил Николос. Наверное, что-то случилось. Хотя странно, что он ничего не оставил. Навещу его завтра. Я совсем выбился из сил, - и он подошёл к шкафчику, в котором держал кое-что из непортящихся продуктов.

Осмотрев критичным взглядом полочки, он констатировал:

– Не мешало бы сходить на рынок, но я устал…

– Учитель, то, что я брал с собой в дорогу, почти цело. Я устал и голоден. Надо поддержать силы.

Пока я ходил за сумой, Учитель быстро приготовил напиток, взболтав сироп с водой. Мы плотно поели. Я почувствовал, как уходит от меня некое напряжение, сменяясь чувством удовлетворения. Вставать из-за стола не хотелось. Мы так и сидели какое-то время с Учителем за столом. Он спросил меня, где я побывал. И я рассказал ему в первую очередь про Ютиша и Леонору.

– Знаешь, Учитель, меня интересует вот что: каким образом Леонора оказалась в неизвестном месте, и почему её никто не встречал и не искал? Ведь в городе знали, что Ютиш нашёл девочку…

– Здесь есть своя загадка. Я же могу сказать, что девочка была некрещёной.

– Почему?

– Потому что такие дети часто теряются во вселенной, попадая в различные ситуации, проходя даже мимо встречающих их.

– Что же теперь будет с ними?

– Не знаю, как распорядится Всевышний, но я отправлю в Космос полученную от тебя информацию. По праву Учителя я могу сделать это.

– А кому ты передашь о Ютише и Леоноре сообщение? – мне была небезразлична их участь.

– Я передам эту информацию во Вселенский Банк Знаний. К кому она попадёт, я не могу знать. Но жизнь Ютиша, я имею в виду его наказание, будет пересмотрена, а девочка, скорее всего, примет крещение и будет возвращена родным.

– Жаль…, - непроизвольно сорвалось у меня.

– Чего тебе жаль?

– Мне жаль Ютиша, он очень привязался к малышке и будет без неё страдать.

– Но, Николай, согласись, ты сам говорил, что Ютиш недостаточно образован, значит не может дать ей должного воспитания.

– Леонора же посещает школу!

– Она посещает начальные классы. А что будет после? Ты не задумывался над этим?

– Нет, я не думал…

– Вот и плохо. Ютиш в наказании, с твоих слов, пробудет ещё более двадцати лет. Он не имеет права выходить за окрестности города. Куда он сможет устроить девочку, чтобы она смогла учиться дальше?

– Здесь может помочь школа, в которой она учится, - продолжал настаивать я.

– Нет, начальные классы не направляют более никуда выходящих из их стен детей. Об этом должны заботиться родители. А что может сделать Ютиш? Скажи мне: что?

– Не знаю…

– Так вот, мне кажется, что сообщение о них в Банк Знаний Вселенной – самое правильное решение. Разве ты не согласен?

– Согласен, - ответил я после некоторого молчания, вынужденный принять позицию Учителя.

Я всё же был немного расстроен. И, возможно, с расстроенных чувств забыл и об усталости. Я всё убрал со стола. Разобрал кровать Учителю, постлал постель себе в той же комнате на тахте. Учитель наблюдал за мной и улыбался. Я, несколько раз взглянув на него вскользь, видел лукавую усмешку в его глазах.

– Николай, - заговорил он, нарушая молчание, - ты не доволен сегодняшними событиями? Что тебя удручает? Не молчи, поделись.

– Не знаю, просто вид Шарля… Его сопровождающие применили к нему силу…

– Иногда приходится и силу применять.

– Ладно, что было, то было. Давай лучше ляжем отдыхать. Меня что-то в сон клонит.

– Николай, а мне интересно вот что: что имел в виду Марк, сказав, что тебе придётся вспомнить всё увиденное для других?

– Не знаю. Я не задумывался над этим.

– А знаешь, Николай, его слова можно воспринимать как пророчество или предсказание.

– Почему?

– Понимаешь, это чистые и возвышенные духи. Их нельзя обмануть. Им же открыто многое, что скрыто от нас.

– Поживём – увидим... Я устал, и у меня в голове путаются мысли…

– Что ж, доброй ночи, Николай.

– Доброй ночи, Учитель.

Я сразу же уснул. А утром пришлось расстаться с Учителем, хоть у меня ещё были к нему вопросы, но он был вынужден идти к Николосу.