Витя, непонятное число… 2018 года!!!

Теперь я проснулся с четким осознанием того, что на улицеутро.

Это было единственное четкое осознание в моей голове. Всеостальное расплывалось, кружилось и куда-то ускользало. Я ходил по комнате иуже не был уверен, что тут все поменялось. Попытался включить телевизор настоле, но только зря тыкал в кнопку включения. На экране на пару секундпоявлялась надпись: «Нет сигнала. Проверьте кабель». Я подергал оба кабеля, которые шли к телевизору, даже постучал по нему, но ничего не добился.

Можно было полистать учебники, наверняка там быликакие-нибудь подсказки, но почему-то я боялся взять их в руки. Слишком онибыли… цветные какие-то, яркие.

Я решился выйти из комнаты. И сразу понял — нет, это не нашаквартира. Слишком много комнат. Слишком высокие потолки. И слишком второй этаж.

Я мог забыть все, что угодно, но квартира у нас никогда небыла двухэтажная, это точно! К счастью, внизу, в огромной комнате, обнаружилсяработающий телевизор. Не такой, как у меня на столе, а чудовищных размеров. Ивисящий на стене.

Хорошо хоть, передача была привычная — что-то про съездпартии.

Я спустился вниз, прислушиваясь к тексту диктора.

— …Между членами Политбюро возникли серьезные разногласия.Генсек Черненко представлял фракцию геронтократов, которым противостоялимолодые реформаторы во главе с Горбачевым…

Шум в голове усилился. Очень странный текст! И тон дикторамне не понравился. Он как будто был недоволен руководством партии, дажеподсмеивался над ними.

Но тут диктор ляпнул такое, что у меня в голове окончательновсе перемешалось:

—…Напомню, что шел 1984 год….

У меня внутри вдруг кончился воздух. Наверное, я бы простоялтак столбом до конца жизни, если бы не папа.

— Ага! — услышал я за спиной. — Больной скорее жив!

Я обернулся, предчувствуя, что увижу не совсем папу.

Так и оказалось. То есть выглядел папа обычно — немногоусталый, немного веселый и очень умный — но его одежда… Никогда раньше папа неносил джинсов с майками! Да еще таких… «модняцких», как он сам говорил.

— Ну как, отошел немного? — спросил папа.

— Ага, — выдавил я из себя.

— Тебе надо есть больше фруктов! — уверенно заявил папа иподтолкнул меня к низенькому столику.

Я покорно сделал шаг и в который уже раз обалдело застыл. Настолике красовалась плетеная корзинка с неправдоподобно большими и краснымияблоками, блестящим виноградом и пушистыми персиками. Раньше я видел такойнабор только на уроке рисования, когда мы учились рисовать натюрморт. Тогдафрукты были восковыми.

— Эй! — встревожился папа. — Ты чего? Опять плохо?

Он ласково обнял меня сзади за плечи. Меня заколотило.Раньше папа никогда не обнимал никого, кроме мамы. Наверное, я очень сильноболен.

— Бери-бери! — подбодрил меня папа. — Отличные яблоки, свежайшие.

Уже ничего не соображая, я протянул руку, взял яблоко, нооткусить побоялся.

И тут на глаза мне попался яркий журнал, лежащий на столикерядом с корзинкой.

На нем было написано крупными буквами: «Системный аналитик».А внизу — меленькими: «март 2018 года».

Комната завертелась перед глазами и куда-то пропала.