Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Витя, 11 апреля 1980 года






Назавтра была суббота, и я почувствовал, что заболеваю. Уменя всегда так: в начале недели начинает что-то ныть внутри, к пятнице вечеромломается, в субботу я заболеваю, а к вечеру воскресенья прихожу в себя.

— Вот какой дисциплинированный организм! — смеется папа. —Только в выходные болеет!

На самом деле только в выходные болеть и надо. Какой смыслваляться в постели в рабочий день? Никто чаю с малиной не сделает, никто непожалеет, никто температуру не померяет. Вот хорошо Женьке, у него теперь бабушкадома живет. Болей — не хочу.

Вспомнил Женькину бабушку, и захотелось заболеть, недожидаясь завтра. Я несколько раз кашлянул, попросил маму потрогать мой лоб —без толку. Никакой температуры или ангины пока не наблюдалось. Пришлось идти вшколу.

Все пять уроков я отсидел тихо, как мышь под метлой. Женька какверный друг и сосед по парте пытался меня развеселить, но получалось еще хуже.Даже когда он очень ловко засветил Ирке Воронько жеваной бумагой за шиворот, яне оценил. А ведь Ирка как раз стояла у доски, бумажка закатилась ей междулопаток, и она очень смешно дергалась, разозлив математицу.

— Ты чего? — спросил Женька на большой перемене, когда яотказался идти в буфет есть булочки с изюмом.

— Так… Просто…

— Так просто на носу короста!

Архипыч смотрел на меня победно, но я насупился еще больше.Мне все казалось, что вот-вот появится старшая пионервожатая или завучиха иначнут пилить Женьку.

Только к концу пятого урока начал расслабляться, дажерассказал Архипычу очень смешной анекдот про Чапаева. Он аж согнулся пополам, чтобы не хохотать в голос. Залез почти под парту и хрюкал оттуда. Я, глядя нанего, тоже принялся хрюкать. Классуха выгнала нас обоих успокоиться в коридор…

Короче, все складывалось как нельзя лучше. Я уже начал верить, что Васса и Танечка махнули рукой на всю эту историю. На них ведь целая школа, что им какой-то Женька со своим пирогом!

Но радовался я рано. Когда прозвонил звонок, мы с Женькойвернулись в класс, но не успели собрать портфели, как появилась Васса всопровождении вожатки. Они решительно загнали назад всех, кто уже успел выйти иобъявили, что сейчас состоится внеплановый классный час. Классуха оченьудивилась, но промолчала.

Мы расселись. Все недоуменно таращились на завучиху, итолько я знал, что сейчас будет. Знал — и все-таки повторял про себя: «Тольконе это! Только не это!».

Случилось именно «это». Васса стальным голосом сообщила, чтов классе произошло ЧП, о котором сейчас расскажет председатель совета отряда. Яподошел к доске на ватных ногах, развернулся к классу и, старательно глядя нашкафы в конце кабинета, произнес:

— Недавно пионер нашего отряда…

Тут я забуксовал, потому что вдруг забыл Женькину фамилию.Не мог же я сказать «Женька» или «Архипыч»! На помощь пришла Танечка:

— Евгений Архипов…

Я продолжил буксовать, потому что теперь не мог понять, ктотакой Евгений Архипов.

— Продолжай, Шевченко, — лязгнула Васса, и я тут же снялся стормоза.

Старательно рассказал все то, что должен был рассказать: прокулич, про бабушку и про религиозные праздники, которые пионерам праздноватьстыдно. Старался повторять буквально все фразы, которые вчера мне диктовали вкабинете завуча.

Кажется, не ошибся, потому что, когда заговорила Танечка, вее голосе слышалось одобрение:

— Вот видите, ребята, это вопиющий случай. И очень хорошо, что вы все его осуждаете.

Она выждала паузу. Класс молчал. Конечно, все осуждали, ноеще больше все ждали, когда их наконец отпустят домой.

— Я думаю, — продолжила вожатая, — что и Женя сам осознал, как нехорошо он поступил. Архипов, выйди к доске!

Женька вышел к доске как-то странно, словно вдруг сталдеревянным. И стал не рядом со мной, в центре, а как-то с краю. Мы стояли передклассом, как пионеры-герои перед фашистами: Васса, Танечка, я и Архипыч.

— Ну, Архипов, — сказала Танечка, — что ты скажешь по этомуповоду?

Женька молчал.

— Ты ведь осуждаешь свою бабушку, правда? — подсказалаТанечка.

— Не осуждаю! — неожиданно громко ответил Архипыч.

— То есть как — не осуждаешь? — в голосе вожатки появилисьпанические нотки.

Васса почуяла это и вступила в бой сама.

— Она ведь пыталась отравить вас ядом религии! Конечно, тыосуждаешь старую… не очень умную женщину.

— Сами вы… старая женщина!

Стало тихо-тихо. Я покосился на Вассу и вожатку. Онисмотрели на Архипыча, как будто ждали продолжения. Или наоборот, ждали, чтосейчас проснутся. Я бросил взгляд на Женьку и только теперь увидел, какое унего выражение лица. Пожалуй, только он из нас четверых и был похож напионера-героя: губы сжаты, смотрит прямо в глаза Вассе… И кулаки тоже сжаты.Ему еще по гранате в каждую руку — вообще Марат Казей.

Женька подождал немного, но никто больше не произнес нислова. Тогда он все той же деревянной походкой вернулся на место, взял портфельи вышел из класса.

— Так, — сказала завучиха.

Если до этого было тихо, то теперь стало вообще беззвучно. Какбудто воздух превратился в прозрачную, но плотную вату. Все ждали, что Вассаразразится гневной речью, но она сказала тихо:

— Все свободны. Шевченко, останься.

Когда все разошлись (в полном молчании, как будто оно к нимприлипло), Васса сказала классной:

— Архипова нужно исключать.

— Из школы? — деловито спросила Танечка.

— Для начала — из пионеров.

— Тамара Васильевна, — вдруг сказала классная, — я бы хотелас вами поговорить.

Только теперь я обратил внимание на классуху. Наташа Алексеевнау нас молодая, всего два года как из института, но нормальная. И «пару» влепитьможет, и «неуд» за поведение, но всегда дает шанс исправить. И всегда оченьспокойная.

Сейчас Наташа спокойной не была — сидела и кусала губы.

— Говорите.

— Если можно, не в присутствии Вити.

— Шевченко, подожди пока в коридоре.

Я с радостью подчинился. Уселся с ногами на подоконник, хотяэто в нашей школе строжайше запрещено. Наверное, мне нужно было сделать что-тозапрещенное, чтобы хоть немного успокоиться. Сидел, успокаивался иприслушивался к голосам из кабинета. Сначала голоса были спокойные и ровные.Как будто в настольный теннис играют: Васса «Бух» — Наташа «Тук-тук». Но потомчто-то случилось, и разговор пошел на повышенных тонах. Это было странно. Тоесть Васса частенько говорила на повышенных тонах, Танечка вообще любилапокричать, но чтобы классная повысила голос… За год с ней этого не случалось ниразу.

Теперь это напоминало перестрелку. Васса бухала редко, номощно, как пушка, Наташа лупила часто, как пулемет. Танечка иногда вякалачто-то, словно гранату кидала. Кинет — и в укрытие.

Я начал различать отдельные слова, а к концу даже целуюфразу классной:

— Вы же жизнь мальчику ломаете!

И в ответ:

— Прекратите истерику, Наталия Алексеевна!

После этого громкость разговора сразу упала, и очень скороменя позвали в класс.

Наташа сидела за своим столом, вся в красных пятнах, иупорно смотрела в окно.

Васса тоже слегка раскраснелась, а Танечка почему-тонапомнила мне шакала Табаки из любимого мультика.

— Витя, — как ни в чем не бывало произнесла завуч, — впонедельник проведешь пионерское собрание.

Я кивнул.

— Тема собрания — исключение из пионеров Архипова.

Я кивнул.

— Обеспечь, пожалуйста, полную явку.

Я кивнул.

— Иди.

Я в очередной раз кивнул, забрал портфель и вышел.

Меня опять начало подташнивать.


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.009 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал