Глава 2. «Мы - дети уличных кофеен, Сидим, нахохлившись, втроем, Считаем мелочь, как умеем, И зерна черные жуём »

«Мы - дети уличных кофеен,
Сидим, нахохлившись, втроем,
Считаем мелочь, как умеем,
И зерна черные жуём…»

По улицам только-только разлился золотом конец сентября, но учебы у Сони уже было предостаточно. Месяц выдался крайне дождливым, что вгоняло в уныние не только учениц, но и весь преподавательский состав. Учителя будто сговорились, раздавали задания с удвоенным рвением и спрашивали так, будто экзамены уже были на носу. Поэтому, когда девушка все же вышла из душной библиотеки на свежий воздух, у нее было одно желание — чашка крепкого кофе.
Сегодня она запаздывала. А значит, та странная барышня, что будто и не барышня вовсе, должна быть там.
А может, уже докурила свою трубку и ушла? Соня нахмурилась. Почему ей интересна эта девушка? Определенно хотелось увидеть её вновь.
Соня прибавила шаг. Ветер, как назло, бил в лицо, мешал идти, покрывал лицо и волосы мелкой взвесью холодных капель. Он развевал полы пальто и норовил сорвать с шеи шарфик, а от зонта и вовсе пришлось отказаться, иначе хрупкая девушка просто улетела бы на нем в неизвестном направлении...
При этой мысли Соня заулыбалась и зажмурилась, подставляя лицо дождю и ветру. Когда же она открыла глаза, сразу поймала на себе взгляд той самой художницы, которая стояла рядом с фонтаном, кутая руки и шею в свой шарф. Соня едва успела разглядеть эти глаза в обрамлении темных ресниц и пытливый взгляд, а та уже смотрела куда-то в сторону, ловя взглядом лица других прохожих.
Девушке на мгновение стало даже обидно, но когда она увидела приветливо светящиеся окна своего любимого заведения, то выкинула из головы все мысли, кроме предвкушения тепла, покоя и чашечки горячего кофе... с ликером. Непременно с ликером. На ходу сбрасывая пальто, она приблизилась к стойке и, с удовольствием опустившись на высокий стул, поздоровалась с Виктором.
— Боже, как же я устала, — тяжко вздохнула девушка, стряхивая мелкие капельки дождя, запутавшиеся в волосах.
— Опаздываете, милочка, — улыбнулся паренек, — прическа совершенно растрепалась! Иди-ка, приводи себя в порядок, а я посторожу местечко, и приготовлю один напиток... Ммм... он точно придаст вам сил.
Благодарно улыбнувшись, Соня направилась в сторону уборной.
И была весьма удивлена, по возвращении увидев на соседнем стуле знакомую фигуру в длиннющем, чуть не до полу свисающем шарфе.
Девушка влезла на свой стул и попробовала напиток, который протягивал ей Виктор, в красивом стакане на высокой ножке.
— Ммм... Витя, это потрясающе. Просто чудо! — Соня улыбнулась, и сделала еще глоток.
— Это действительно вкусно? — внезапно поинтересовалась сидящая рядом девушка. Чуть хрипловатый голос и легкая саркастичная усмешка на губах настораживали, Софья даже слегка растерялась: ну что можно ответить на вопрос, заданный таким тоном? Было ощущение, что странная особа ждет отрицательного ответа или хочет его услышать. Короткие темные волосы новой знакомой были взъерошены, на ресницах блестели капли дождя, цепкий взгляд пробежался по лицу Сони, приостановился на губах, скользнул дальше, оценивая.
Девушка зарделась от такого пристального внимания и провокационного вопроса, ведь Виктор стоял рядом, а собеседница только что явно усомнилась в его талантах. Все же Соня вскинула подбородок, ответила не менее пристальным взглядом.
Да, нравы стали свободнее после революции, но все же увидеть такие короткие волосы и практически мужскую одежду на девушке было удивительно. Соня вдруг почувствовала что-то сродни восхищению её смелости, ведь выделяться из толпы таким радикальным способом, да еще и в такое время было просто опасно.
— Да, очень вкусно, — ответила она, всем своим видом давая понять, что это правда.
Бармен утвердительно кивнул, чуть улыбнувшись.
— А я вот не очень люблю кофе. Предпочитаю чай с лесными травами, — девушка склонила голову на бок и протянула руку, вдруг очаровательно улыбнувшись: — Меня зовут Джеки.
Софья удивленно глянула в глаза собеседницы. Лицо той резко преобразилось от милой, открытой улыбки, и показалось, будто смотрит она только на нее, Софью, и никого вокруг больше не видит.
— Джеки? — как странно прозвучало имя, произнесенное на иностранный манер. — А я Соня.
Рука у девушки была теплой и мягкой, что не очень-то сочеталось с её внешностью. Соня ожидала грубоватую, сильную ладонь, по-мужски крепкое рукопожатие, но была приятно удивлена тем, что её ожидания не оправдались.
— Интересно, я довольно давно здесь брожу, но никогда не заходила в эту кофейню. Здесь неплохо, — проговорила Джеки, оглядывая красиво украшенные стены и висящие фото старых улочек.
— Знаю, я вижу вас здесь почти каждый день, — зачем-то сказала Соня.
Новая знакомая удивленно изогнула бровь и пристально посмотрела девушке прямо в глаза.
— Хмм... А почему же я тебя не встречала раньше? — она легко и без запинки перешла на «ты».
— Я всегда видела... тебя из окон этого кафе, — Соня решила не отставать, — а сегодня чуточку припозднилась, преподаватели гимназии совсем завалили заданиями!
— Молодцы у тебя преподаватели, — прошептала Джеки, отворачиваясь к своему остывшему чаю.
Впрочем, Соня этого не услышала.
— А почему Джеки? Так необычно звучит... — поинтересовалась она.
— Ну... — протянула девушка, — это долгая история, а мне уже пора бежать. Увидимся.
Она соскочила с высокого стула и ушла в темноту улицы.
Молодые люди проводили её глазами.
— Интересное создание, — заключил Виктор. — Как там её зовут?
— Джеки, — проговорила Софья, все еще глядя на дверь.

Джеки

Я вышла... нет, я выбежала в осеннюю промозглость, на ходу заматывая этот чертов шарф. Щеки горели. Наконец-то я нашла, нашла человека, которого так долго искала.
Завтра я поеду в галерею и скажу, что моя выставка состоится, и это милое личико будет основной её темой.
Я и не заметила, как добежала до дому, влетела в свою комнатушку и рухнула на кровать; мне и в голову прийти не могло, что Соня может отказаться, и все же от волнения слегка подрагивали пальцы. Я смотрела на потолок моей каморки под крышей старого дома, слишком тесной, чтоб сюда можно было подселить еще кого-то, но достаточно просторной, чтоб здесь хватило места и мне и моему увлечению. Я ведь увлекаюсь фотографией. Когда это чудо техники стало более доступным и транспортабельным, я сразу же сделала все возможное, чтоб получить его, а когда я чего-то хочу, я этого добиваюсь. Деньги ушли на аппарат и принадлежности к нему немалые, пришлось переехать сюда из более просторной квартиры, но оно того стоило.
Таких, как я, в городе было мало, а посмотреть и испытать на себе чудо техники хотели многие. И большинство из них готовы были заплатить. На что я и жила, совмещая фотографию с работой в местном журнале.
Но моё увлечение не было способом заработать, это было скорее творчеством, моей душой и делом жизни.
Уже поздно вечером я стояла, опираясь на подоконник, и курила в открытую форточку, подставляя лицо ветру. Улыбка не желала сходить с моего лица.
Да, я, возможно, слишком импульсивна, но я не могу иначе. Иначе не было бы меня и моего творчества. С улыбкой оглянувшись туда, где свет тусклого ночника выхватывал из мрака фотоаппарат на штативе, фотографии в рамках и без них, я счастливо вздохнула, затушила окурок и открыла скрипучую раму полностью, впуская в комнату стылый воздух осени. Я любила эту квартиру, мое рабочее место и спальню одновременно.

Я лежала в кровати, а мое чересчур живое воображение не давало мне уснуть уже который час. Перед глазами стояло это личико. Соня...
Как же ей пойдет романтика современности и чуть декаданса. Характерная прическа, папироса в тонком мундштуке, шелк, мех, перчатки... Или...
Я уже представляла, во что она будет одета, какие позы будет принимать. А еще, у нее, наверное, чудная фигурка, если надеть на нее что-то открытое или сделать работы чуть более откровенными. Она не может не согласиться...
Я лежала и думала, что такая девушка, как Сонечка, могла бы мне понравиться. Ненадолго. Вообще Джеки С. — человек замкнутый. К себе никого особо не подпускаю, и к телу-то только самые близкие и избранные имеют доступ, а уж к сердцу и подавно. Я общительный человек, люблю людей, мне нравится находиться в обществе, но очень не люблю, когда меня трогают, пока я не дам на то разрешения. А уж если я замечаю, что человек пытается нарушить мое личное пространство, я резко и четко даю понять, что этого делать не стоит.
И как бы там ни было, мне хорошо только в обществе своего фотоаппарата или при написании новой статьи. Я ценю уединение. Для меня уединение — это награда за хорошо сделанную работу, а творить что-то я могу только в полном одиночестве и покое.